it's been a while.

— кажется, я видел тебя только вчера. я мог бы сказать то, что не мог произнести раньше. — я тогда не знал этого, но время, что мы провели вместе, было драгоценным. — но это время всё ещё остаётся с нами. ты не должен всё запоминать... — но я буду помнить об этом. loco feat. zion t — it's been a while.

— Давно не виделись. — Ага. Хёсоб трёт ладони о бёдра под столом и старается выглядеть максимально непринуждённо. Достаточно глупая ситуация получается: он пришёл сегодня в бар за кем-нибудь в этот дурацкий праздник, а встретил его. Хэсоль и без того всегда был красив, но сейчас будто светится весь изнутри; парню кажется, что от его лица во все стороны разлетаются лучики, будто у солнца. Между ними не было той стены непонимания, что существовала ещё совсем недавно, но неловкости от этого не поубавилось: вместе с облегчением, которое принесло примирение, появился какой-то внутренний конфликт внутри Хёсоба. Ему было трудновато посмотреть в глаза тому, кого прежде он превозносил над всеми. Наверное, потому что до сих пор не перестал делать этого, только боялся признаться в этом даже самому себе. — Кажется, тебе не по себе? Я, наверное, могу отсесть... — Хэсоль уже берёт в руку свой стакан и привстает, но Шин кладет ладонь на стол и делает это чуть более громко, чем стоило бы. — Нет, всё в порядке, останься. Просто я задумался, — Хёсоб трёт кончик носа и пару раз задумчиво мигает, а после расплывается в улыбке. — И правда, мы же так давно не виделись. Кажется, это пошло тебе на пользу? Шин смеётся неловко, потому что шутка правда дурацкая, а с лица Хэсоля сползает даже та слабая улыбка, которая была там изначально. Вместо этого парень чуть хмурит брови, но всё-таки опускается обратно, намереваясь остаться. Хёсобу становится грустно и ещё более неловко в обществе этого человека, который будто стал совершенно другим. Раньше Ким улыбался только ему, потому что остальных стеснялся или сторонился. Раньше он ходил выпивать преимущественно с ним, а сейчас они в баре пересеклись по счастливой случайности. Очень много воды утекло с момента, когда они были друг у друга лучшими "вслух", и Хёсоб почему-то чувствовал себя обиженным на весь мир за то, что сейчас всё не так. Потому что сейчас вслух никто из них двоих ничего подобного не говорил. — Как там ребята? Я заметил, что ты хорошо сдружился с Сынхёном? Шин едва сдерживает улыбку: он слышит эти знакомые нотки обиды в чужом голосе и даже чувствует какое-то облегчение — тому на него не совсем всё равно. Точнее, совсем не всё равно. Казалось бы, они уже не настолько близки (а хотелось бы), чтобы ревновать друг друга к другим людям, но всё равно делают это. И Хёсоб хочет сказать, что да, они с Сынхёном классно дружат, ходят выпить по выходным и снимают смешные видео, над которыми потом смеются до колик в животе. Хочет, но не может, потому что Сынхён и вполовину не так хорош, как Хэсоль, потому что дружба с ним это просто дружба, а не то, что было у них. Поэтому вместо этого он говорит лишь: — А я заметил, что ты ревнуешь. Хёсоб специально не спрашивает, а именно утверждает; это выбивает из лёгких парня куда больше воздуха, и почти смешно наблюдать за тем, как Ким поправляет очки на переносице и тушуется. Шин хочет протянуть руку и коснуться пальцами покрасневших кончиков чужих ушей, но не делает этого. Потому что люди вокруг и потому что они не в тех отношениях. — Даже если и так, от этого что-то изменится? — Хэсоль кривит уголком губ, улыбаясь то ли неуверенно, то ли очень грустно. От этого на душе у Хёсоба резко становится очень паршиво. — Хотя довольно забавно, что этот вечер мы проводим вместе, не находишь? Это и правда смешно, что они сидят за столиком в баре в окружении всей этой атмосферы влюбленности: розоватый свет красиво оттеняет кожу Хэсоля, и Шин готов смотреть на него, не отрываясь. Медленная музыка почти не давит на уши и Хёсобу кажется, что он перестает слышать все звуки, кроме чужого голоса, словно голову с двух сторон обложили мягкими подушками. И ему это очень нравится. — Ну, вообще-то у нас в Корее мало кто празднует этот праздник, поэтому ничего странного в этом не вижу, — Шин постукивает пальцем по краешку стола и наконец находит в себе силы заглянуть в чужие глаза, которые на самом деле были чуть ли не самыми родными. — И ты прав, вряд ли что-то от этого изменится, как бы мне этого ни хотелось. Он смог, он сказал это. Хёсоб только что признался и Хэсолю и самому себе в том, что он правда сожалеет о том, что произошло. Шин правда ненавидит себя за то, что оказался таким чувствительным и так легко смог взвалить на них обоих груз своей обиды, который расплющил в ноль всё то, что было между ними. Бесится каждый раз, когда возвращается домой после вечеринок в свою тихую квартиру, где его никто не ждёт. Страдает от того, что не может больше просто так набрать Хэсолю и встретиться с ним тогда, когда ему просто хочется, а не когда что-то нужно по работе. Счастливее всех сейчас потому, что дурацкая случайность свела их тут, но в то же время безумно несчастен, потому что даже это ничего не изменит. Ким поджимает губы и чуть улыбается. Он лезет рукой в карман своего плаща и достает бумажник. Хёсоб почти хватает его за руку, чтобы остановить, сказать, что он сам заплатит (и вообще-то ещё рано уходить, останься. пожалуйста), но одергивает себя, когда видит, что Хэсоль достает из маленького кармашка их фотографию. Шин как дурак смотрит на полароид, лежащий перед ним на столе, а сердце внутри болезненно сжимается так, что хочется упасть на пол и умереть. — Хорошее было время, правда? Хёсоб готов поклясться, что видит в уголках чужих глаз блеск слёз. От этого самому хочется заплакать, но он только шумно выдыхает и кивает головой. — Никогда его не забуду. Спасибо тебе, Хёсоб-а. Спасибо, что был таким для меня, — Хэсоль улыбается и медленно встает из-за стола. Шин не останавливает его, просто сидит и смотрит на фотографию. — Надеюсь, мы ещё встретимся. Счастливо. Ким уходит, а Хёсоб не находит в себе сил даже проводить его спину взглядом. Он цепляет ногтем фотографию, подтягивая её к себе. И там, на куске фотобумаги, они счастливее всех на этой планете. Шин помнит, как они делали эту фотографию в будке в парке развлечений. Помнит, как Хэсоль отнекивался и не хотел её брать. От всех этих воспоминаний становится невыносимо грустно, и Хёсоб запрокидывает голову назад, часто моргая. Он кладёт фотографию под чехол мобильного и долго-долго смотрит на неё, будто боясь, что она сейчас вдруг растворится в телефоне. Но ничего не происходит. Хэсоль не возвращается, Хёсоб не бежит за ним следом, как умалишенный. Потому что много воды утекло, и уже ничего не исправить. Шин открывает инстаграм и пишет в стори "Спасибо за воспоминания, хён", без отметки и на обычном однотонном фоне. Глаза слезятся, когда он видит, что одним из первых его историю смотрит он.