***
Цунаде нашла тетрадь, которую хотел забрать Саске, и передала ему, как и обещало. С тех пор некоторые не слишком болтливые личности, могли бы подтвердить, если бы кому-нибудь вздумалось их спрашивать, что Саске Кун время от времени стал тайком наведываться в деревню Канохе.Часть 1
14 февраля 2019 г. в 16:17
Ранним утром Саске пробрался в деревню Каноха. Зная, что Цунаде встаёт рано и большую часть времени проводит в своём кабинете он надеялся застать её там. Его надежды оправдались: проникнув в кабинет Хокаге, он увидел Цунаде, которая дремала, уронив голову на массивный письменный стол. «Похоже, она провела здесь всю ночь», — подумал Саске, — «да, не так-то легко управлять деревней. Интересно Наруто когда-нибудь об этом задумывался? Нет, конечно, им руководит лишь тщеславие, желание быть для всех хорошим. А что руководит мной? Зачем я сейчас рискую? Ведь Цунаде может не согласиться помочь мне. Единственное в чём я уверен, так это в том, что она не станет меня выдавать, не такой она человек».
Не смотря на то, что двигался Саске абсолютно бесшумно, Цунаде даже сквозь сон почувствовала его присутствие и подняла голову. Может она и удивилась, увидев его, но виду не подала:
— Саске Кун, что ты делаешь здесь в такой ранний час? Надеюсь, ты пришёл не за тем, чтобы меня убить, иначе мне придётся убить тебя, и это будет самозащита.
— Нет Цунаде, я пришёл обратиться к тебе с просьбой.
— С просьбой ко мне?
— Больше я никого не могу об этом попросить. Дело в том, что мой побег из Канохи был спонтанным решением, я не собирал вещи, как это обычно бывает в подобных ситуациях, да мне они и не были нужны, за исключением одной тетради с записями. Я вспомнил о ней сразу же, как только схлынула волна адреналина, захлестнувшая меня во время побега, но возвращаться было уже поздно. Я решил, что верну тетрадь при первой возможности, как только меня перестанут искать.
— Наруто до сих пор тебя ищет, и, похоже, он не успокоиться.
— Именно поэтому я пришёл к тебе просить о помощи.
Саске покраснел и опустил голову.
«С его-то гордыней так унижаться? Что же такого в этой тетради?» — Цунаде внимательно посмотрела на молодого ниндзя, словно пытаясь прочитать его мысли.
— Твои вещи должны были убрать на хранение, до твоего возвращения или известия о смерти. Поскольку у меня есть определенная власть, думаю, я могла бы достать для тебя, то, что ты просишь и даже не выдать никому твое негласное присутствие в деревне.
Цунаде вышла из-за стола и вплотную приблизилась к Саске, который всё еще стоял смущенно глядя в пол.
— Но что я получу в качестве оплаты за услугу, ты об этом подумал? Ты ведь понимаешь, что мне, в сущности, нет никакого резона тебе помогать.
Саске посмотрел на Цунаде. Она показалась ему такой маленькой и хрупкой с высоты его сегодняшнего роста: «Она ведь всего лишь женщина», — удивлённо подумал он, — «всего лишь женщина с большой грудью». Его взгляд, словно по чьей-то чужой воле скользнул по соблазнительному декольте собеседницы. Потом он исправился и посмотрел чуть выше, — на бледное лицо, выдающее усталость от ночных бдений, приправленных изрядными порциями саке, на карие умные глаза, которые смотрели чуть насмешливо и выжидающе.
— В ответ я исполню любую твою просьбу Цунаде.
— Так уж и любую?
Она усмехнулась.
— А если бы я попросила тебя вернуться в деревню? Или убить близкого тебе человека?
— Ты знаешь, что в деревню, я не вернусь ни под каким предлогом, а близких людей у меня давно не осталось.
— В какой же тьме ты блуждаешь!
Цунаде произнесла эти слова с удивлением и горечью и вдруг, движимая каким-то странным порывом дотронулась до его щеки. Он не вздрогнул, прикосновение показалось ему нежным и приятным, он никогда раньше ничего подобного не испытывал, и ему захотелось продлить это чувство. Сакура вечно пыталась дотронуться до него, но ему её прикосновения были противны. С Карин та же история. Эти плоскогрудые девицы, для которых он был эталоном мужской красоты, не будили в нём ничего кроме раздражения, подобного тому, что могут вызвать назойливо жужжащие комары. Мужчины его тоже не привлекали, да и нарциссом он никогда не был, потому, недолго думая, Саске возомнил себя чуть ли не богом, которому не нужен вообще никто. Разумеется, он периодически удовлетворял свои физиологические потребности, но делал это чисто механически, так между делом, ему это приносило удовольствия не больше чем чистка зубов или умывание. И сейчас, стоя рядом с пышногрудой Цунаде, в которой он так неожиданно для себя увидел женщину, Саске чувствовал, как в нем нарастает жгучее, почти нестерпимое, до ныне не ведомое ему, желание.
Боясь, как бы она не убрала руку, боясь упустить этот внезапный порыв нежности, Саске осторожно сжал её запястие и переместил руку ниже, к себе на грудь. При этом он почувствовал, что его начинает бить озноб, щёки горели, словно в лихорадке, ему стало трудно дышать.
«Что с тобой, Саске Кун», — обеспокоенно спросила его Цунаде. Её карие глаза на бледном лице, казались бездонными, Саске безумно захотелось поцеловать её, и он вдруг почувствовал, что если сейчас она оттолкнёт его, станет снова пренебрежительно надменной, то он просто сойдёт с ума.
Он ринулся в бездну поцелуя и почувствовал неизмеримое ликование: «Она ответила!». Бумаги разлетелись со стола, словно прошлогодние листья. Сколько недель, месяцев пылились они здесь, словно хозяева преисполненные собственной важности, а теперь в один миг были сметены внезапным порывом необузданной страсти.
Саске порвал блузку Цунаде и добрался до такой желанной для него пышной груди. На одежду было наплевать, некогда было раздеваться, когда все горело внутри и рвалось наружу. Его собственные брюки показались ему сейчас злейшим врагом, потому, что не хотели стягиваться так быстро, как ему хотелось. Он всё же высвободил свой твёрдый как скала член и немедленно вонзил его в лоно, с благодарностью его принявшее. Оно было мягким и горячим, — Саске понял, что сейчас кончит. Он не мог этого допустить. Отвернувшись от Цунаде, он сжал зубы и продолжая поступательные движения, приносившие ему нестерпимое наслаждение, постарался подумать о чём-то менее приятном: «Так что же меня больше всего раздражает? Сакура, точно, когда Сакура зовёт меня по имени, её розовые волосы. Так уже лучше. Карин, её дурацкие шутки. Нет-нет, она хотя и стерва, но всё же что-то в ней есть. Не надо думать о Карин».
«Ты можешь кончить, если мы потом ещё продолжим», — сказала Цунаде, угадав причину страданий Саске.
«Продолжим? Да я затрахаю тебя до смерти», — подумал Саске и ответил на предложение Цунаде страстным поцелуем. В ту же секунду он застонал от невероятно мощного оргазма, потрясшего всё его тело. Но не остановился и продолжил двигаться в лоне, принёсшем ему самое большое наслаждение в его жизни. Вскоре он почувствовал, что Цунаде сильнее обхватила его руками и его жаркие поцелуи заглушили её сладострастные стоны. Затем он поднял её, расположился на краю стола, а любовницу усадил сверху, — теперь её грудь, была в его полном распоряжении. Теперь, когда основное напряжение было снято, можно было вдоволь насладиться любовными утехами. Цунаде двигалась не спеша, наслаждаясь каждой секундой, она не знала, сколько ещё продлиться это удовольствие, повториться ли оно когда-нибудь ещё в её жизни. Сможет ли она раздобыть тетрадь, о которой просил её Саске? А получив требуемое, захочет ли он снова появиться в деревне, чтобы увидеться с ней, Цунаде? Да какая разница, — главное, что сейчас им так хорошо! Эта внезапная взаимная страсть, стала своеобразным подарком судьбы для них обоих.
Почувствовав, что дыхание Саске ещё больше участилось, Цунаде поняла, что он сейчас снова кончит, и ускорила свой оргазм, они кончили одновременно и сжали друг друга в объятиях. «Цунаде нежно провела рукой по чёрным волосам своего нового любовника и сказала: «Тебе не стоит здесь больше оставаться, деревня уже начинает просыпаться. Я постараюсь найти твою тетрадь. Приходи через неделю, в то же время, что и сегодня».
«Хорошо, я приду через неделю», — ответил Саске и поцеловал Цунаде долгим поцелуем, полным тоски от расставания и надежды на новую встречу. Затем он оделся и ушёл также бесшумно, как и пришёл.
Цунаде подошла к столу и открыла нижний ящик: «Надо же, никогда не думала, что мне понадобиться запасная одежда, — кофе я на себя не проливаю, а саке пятен не оставляет». Она переоделась, а старую изорванную и испачканную одежду аккуратно сложила в нижний ящик стола: «На память». Затем выдвинула другой ящик, в котором хранилась буталка с прозрачной жидкостью, достала её и уселась за стол, и только теперь заметила, что на нем не осталось ни единого документа. «Чёрт теперь разберёт где и что валяется. Потом прикажу, чтоб убрали. Пусть думают, что у меня был приступ гнева». Цунаде покрутила в руках бутылку и убрала обратно в стол, — пить ей сегодня не хотелось.