***
Я открываю глаза и чувствую на щеке его нежное прикосновение. Солнце. И с каких это пор я начала любить утро? Сколько себя помню, я всегда просыпалась из-за необходимости прожить очередной, насыщенный всякими событиями день. Тогда я этого не замечала, но теперь могу сказать точно: эти дни были пустыми, потому что в них не было того тепла, того света, что есть сейчас. Кто подарил мне эту новую жизнь? Я прекрасно знаю ответ. Я поворачиваюсь и восхищённо замираю, глядя на его лицо. Днём такое сосредоточенное и мужественное… знает ли он, что во сне оно выглядит совсем иначе? Добрые сны разглаживают все морщинки на его лице: оно становится наивным и нежным, как у ребёнка. Кончики губ его слегка подрагивают – наверное, ему снится что-то приятное. Я сама невольно улыбаюсь и борюсь с желанием ласково погладить его по волосам, но нельзя. Я не хочу его разбудить. Хоть сегодня и выходной, он каждый день проводит в заботах и тревогах: обо мне, о детях, о нас всех. А сейчас он выглядит таким спокойным – пусть поспит ещё. На его лице проскальзывает какое-то мимолётное движение, и я поспешно закрываю глаза. Похоже, в упор на него смотреть нельзя – он это чувствует даже во сне. Ладно, я не буду глазеть. Я только украдкой. Подождав пару секунд, я высовываю нос из-под одеяла и продолжаю с интересом изучать знакомые черты. Казалось бы, знаю их прекрасно, но всё равно не могу наглядеться. Мне приятно думать о том, как он улыбается, восстанавливать в памяти его счастливый смех, представлять его задумчивые и чарующие голубые глаза. Наверное, я вообразила их так живо, что мне снова показалось, будто на его лице что-то изменилось. Я быстро зажмурилась, но, чувствуя на себе его взгляд, тоже невольно заулыбалась. – И давно ты не спишь, малышка? Малышка. Когда раньше я слышала такое обращение, меня всю так и передёргивало. Каким-то неестественно слащавым оно казалось. Теперь – нет. Он не называет меня так при людях. Только когда мы одни. Я чувствую, как в этом слове сливается его забота и самая искренняя, неподдельная любовь. Та любовь, которой он не делится со всеми. Та любовь, которой он боялся долгое время. Она ранила его однажды, но теперь залечивает его сердце с новой силой. Я открываю глаза и встречаюсь с нежным лучезарным взглядом. Как я хотела его увидеть! Ничего не говоря, я прижимаюсь ближе к нему, а он, обхватывая меня своей ещё тёплой после сна рукой, тоже молчит. Все звуки вокруг как будто перестают существовать. Я только слышу, как бьётся рядом его сердце, и в унисон ему отстукивает моё. Этот момент, когда наши души сливаются воедино, – мне так хочется, чтобы он не кончался. Ему тоже. Но в следующую минуту в коридоре уже слышится топот босых неугомонных ножек и через какие-то ничтожные доли секунды в комнату врывается маленький ураганчик. Такео вздыхает и, погладив меня по голове, выпускает из своих объятий. Ураганчик в это время уже добегает до кровати. – Папа-папа, ты спишь? Вставай скорее! – Будить папу в выходные – нехорошо, – резонно замечаю я, но ураганчик уже бесстрашно приземляется где-то между нами и, наивно хлопая глазами, говорит: – Так он ведь не спит уже. Такео молчит, но я вижу, как его глаза смеются. Похоже, он не злился бы ни капли, даже если бы его по-настоящему разбудили. – Чего такое? – спрашивает он у ребёнка, и тот взахлёб начинает рассказывать: – Папа, скажи, а правда, что если запускать воздушного змея в грозу, то можно на него поймать молнию? Сестрёнка говорит, что у нас не получится, а я говорю, что нам надо его на медную проволоку привязать, и тогда всё получится. Папа, правда получится? Такео недоумённо глядит в светящиеся детские глаза и поражённо спрашивает: – Это кто тебя надоумил? Ураганчик подпрыгивает на кровати и счастливо заявляет: – Дядя Тао! – Дядя Тао, – повторяет Такео и бросает на меня взгляд, в котором явно читается: «Мог бы догадаться». Мы собираемся внизу за завтраком. Я приветливо киваю Тао: он приехал к нам на выходные погостить. Здорово, что они с Такео продолжают общаться даже несмотря на то, что жизнь развела их в разные стороны. Тао любит бывать у нас. К тому же дети его просто обожают. В их весёлой игре его тоже не отличишь от ребёнка. Вот и сейчас он рассказывает им что-то с таким восторгом, как будто сам искренне верит в ту историю, что выдумал только что. Я смотрю на всю эту суету и ловлю на себе понимающий взгляд. Такео незаметно сжимает мою руку в своей и одними губами шепчет: «Спасибо». И я чувствую, я знаю, что он счастлив. Пусть в нашей жизни много суеты. Пусть – от этого она становится только ярче. И теперь я знаю точно: в этой суете и есть сама жизнь.***
Капли дождя стекают по окну автомобиля. Так быстро, что кажется, они летят, лишь мимоходом дотрагиваясь до бокового стекла. В их быстром полёте цветными полосками света отблёскивают огни ночного города. Яркие вывески, высокие небоскрёбы – жизнь шумит там, снаружи, но этот темп не сравнится с тем, в котором живу я. Я не жалею – я уже давно смирилась. Давно ли? Кажется, что не очень. Но решение я приняла твёрдо и окончательно, и от этого моя душа успокоилась. Вот только я знаю, кому оно могло не принести успокоения. Такси мягко тормозит в красном свете светофора, и я чувствую на своей руке чужое прикосновение. – Мне не стоило брать тебя с собой, – он всё-таки сказал эти слова: не от страха – от безысходности. Я понимаю, что каждое сказанное слово им заранее продумано. Все его доводы логичны и взвешены, вот только они стоили ему не одной бессонной ночи. Впервые в жизни он принял решение не головой, а сердцем, и от этого ему неспокойно. – Ты можешь не осознавать до конца, на что ради меня пошла, но я-то прекрасно понимаю... Он говорит серьёзно и уравновешенно, и только подрагивающая в моей ладони рука выдаёт его волнение. Мне стало обидно. Это решение и моё тоже. – …понимаю, почему ты так поступила, – такое завершение фразы заставило меня поднять взгляд. Я ждала нотаций, думала, он будет отговаривать меня. А он… не станет? – Я чувствую то же самое, – говорит он и улыбается одними кончиками губ. – Не хотел себе в этом признаваться, но от правды не уйдёшь – ты мне нравишься. Очень. И я хочу быть с тобой. – Тао… – в моей душе что-то томно и сладостно ёкнуло, но слов, чтобы ответить ему, я не нашла. Я прекрасно знала, кто передо мной. Не могла ждать от него взрослых решений – он сам ещё как ребёнок. Но жизнь научила его быть в ответе за свои поступки – и за этот тоже. Он предложил мне новую жизнь. Она была мне чужой до сего момента. В ней нам не будет покоя. Жизнь тайного агента – это постоянное хождение по лезвию ножа. И в этой беспрестанной череде опасностей ему придётся беспокоиться ещё и обо мне. Мы будем прыгать с места на место. Он будет работать, пропадать и возвращаться, а я буду ждать его и каждый раз изводить себя переживаниями. Но мы были честны друг с другом. Мы не прятали друг от друга этой истины, и это подарило нам свободу. – Давай жить моментом, – предложил Тао, одним лёгким и сильным движением притянув меня к себе. – Я не хочу думать о будущем – мне больно делать какие-то предсказания. Давай творить свою историю сами. Я согласно кивнула и обвила его шею руками. Ливень бился о крышу нашей машины. Дворники на лобовом стекле отстукивали ритмичную мелодию, и как будто в тон им билось рядом влюблённое сердце. – Не знаю, что будет завтра. Но сегодня мы будем блистать. Я не знаю, сказал ли он это вслух, или эти слова прозвучали в моей голове, но в следующую секунду я почувствовала на губах нежный, опьяняющий поцелуй и поняла окончательно: не важно, какие западни готовит нам будущее, главное – что мы будем вместе. Я никогда не думала, что смогу любить кого-то так сильно. Думаю, и он от себя не ожидал подобного. Мы похожи на парочку влюблённых подростков, но на самом деле эти отношения куда глубже и серьёзнее. Это решение было выстрадано нами обоими, и за него нам придётся заплатить. Вы спросите меня, почему я остаюсь рядом с ним? Хотя нет, возможно, вам это покажется естественным. Когда ваш возлюбленный – умный, красивый и таинственный парень, к тому же ещё и герой, спасающий мир: у вас не должно бы возникать вопросов на этот счёт. Но я знаю слишком много, чтобы слепо восхищаться его работой. Я люблю его не за это. В смысле, не только за это. Каждая черта его характера мне бесконечно мила. Я люблю парня, который заставляет меня улыбаться. С ним я могу проболтать хоть до утра. На его плечах лежит большая ответственность, но он не прекращает из-за этого жить. Он не боится жизни, и это мне в нём милее всего. Я хочу только всегда быть с ним рядом. Просыпаться среди ночи и видеть его, сидящим тут же на кровати с неизменным ноутбуком в руках, а затем согревать его тёплой улыбкой и получать в ответ ласковое: «Ты чего? Спи!» Хочу смеяться вместе с ним, рассказывая под одеялом всякие глупые истории. Хочу чувствовать его тепло и слышать звук его голоса. Он мне так же необходим, как воздух для лёгких или кровь для сердца. И пусть жизнь готовит нам множество препятствий – вместе мы будем блистать и озарять ночное небо ослепительным светом.***
На пустынной городской улице почти нету света. Окна соседней высотки выходят на противоположную сторону, а эта стена – лишь иллюзия, картонное подобие резных ставен и окон, в которых никогда не зажигается свет. При хорошей фантазии можно представить, что люди, которые живут там, просто уже давно спят. Но мне, в большом городе, лучше не полагаться на свою богатую фантазию – от этого может стать только хуже. Я обхватываю плечи руками и дрожу от ночного холода, а может, мне просто не по себе от назойливого, не покидающего меня чувства. Мне постоянно кажется, что за мной кто-то наблюдает. Я ощущаю на спине чей-то преследующий взгляд, но, боязливо обернувшись, не вижу никого. Сделав глубокий вздох, я пытаюсь успокоиться, но всё равно машинально ускоряю шаг. В последнее время я стала чувствовать рядом чьё-то присутствие. От него всё холодеет внутри. Но все неприятности, происходящие со мной, обычно случаются исключительно по моей вине. Он же не наносит мне вреда. Напротив. Он – как невидимая рука, протянутая мне во тьме, когда я спотыкаюсь и лечу вниз, но почему-то не падаю на жёсткий тротуар. Он – как неуловимый ассасин, отводящий от меня взгляд всякой уличной шпаны, которая имела несчастье на меня залюбоваться. Он – как мой всевидящий ангел-хранитель, только без крыльев, потому что он такой же человек, как и я. Почему он не хочет показаться мне на глаза? Я набираю в лёгкие воздух и прислушиваюсь к каждому шороху, но слышу только собственные шаги. Где-то в отдалении шумит оголтелая улица – на ней много людей, музыки и машин. Почему же я не там? Что меня дёрнуло пойти по этим подворотням? Где-то впереди мелькает чёрный силуэт. Я останавливаюсь. Мне страшно. На цыпочках я продолжаю путь. Надо поскорее выбраться с этой узкой улочки на людную площадь. В полумраке я тихонько крадусь, стараясь не создавать шума. Но вдруг лампочка в фонаре, который до этого в гордом одиночестве освещал мою дорогу, со звоном треснула, и на глаза опустилась темнота. Я вскрикнула. Всё произошло так быстро. В следующее мгновение я почувствовала, что кто-то зажимает мой рот рукой, а другой – держит меня под голову. В ужасе я поднимаю взгляд и в неярком свете соседней улицы вижу знакомые черты: растрёпанные волосы, серые глаза и незаживающий шрам на губе. Я судорожно выдохнула. – Напугалась? – заботливая насмешка – только он так умеет. – Ты следишь за мной? – вопросом на вопрос отвечаю я: ответ на его вопрос и так понятен. – Пф, – он закатывает глаза и вздыхает. – Ходи ты по обычным улицам – за тобой не надо было бы следить. Ну вот чего ты сюда пошла? Ответь мне. Я растерянно заморгала, потому что сама не смогла отыскать ответ. Вернее, я знала его глубоко в своём сердце, но разве это скажешь ему? Разве скажешь ему, что я раз за разом попадаю в неприятности только, чтобы увидеть его. Одними подушечками пальцев он проводит по моей щеке и тут же серьёзно заявляет: – У тебя жар. В такой час. В таком районе. Да ещё и в таком виде. Ты чем думала-то? – Я не думала, – призналась я. – Вижу, – отвечает он. Легким движением забирая мою сумку, он касается моего плеча и, казалось бы, сейчас подхватит и понесёт по небу, но нет – он не такой беспалевый, как я. Минут за десять мы добираемся до моего дома и в напряжённом молчании останавливаемся у подъезда. – Зайдёшь? – спрашиваю я, но он отрицательно мотает головой. Я знала, что он не согласится, но всё-таки предпринимаю повторную попытку: – Совсем ненадолго. Ты сможешь уйти, когда захочешь. Он недоверчиво смотрит мне в глаза, и в его взгляде я вижу боль, смешанную с желанием остаться. – Мне надо жаропонижающее найти, поможешь мне? – я отрезаю ему путь к отступлению, и он сдаётся. Лекарство я нашла сама. Он в это время беззвучно сидел на кухне и прожигал меня взглядом. Он привык любить меня так – глазами. Он не позволял себе большего, как будто бы не видел будущего в наших отношениях. Ему была противоестественна сама любовь – он никогда не чувствовал её прежде. А сейчас – не мог себе её разрешить. Я осушаю стакан с водой и лёгким движением снимаю с него пальто. Он непонимающе смотрит на меня. Под его насмешливой и бесстрастной маской скрывается такой чуткий человек. Любить меня исподтишка, издали – почему он себя обрекает на это? – Посиди со мной, – прошу я. – Только пока лекарство не подействует. А потом можешь уйти. Он неловко ложится рядом со мной, и я зарываюсь горячим носом в его ладонь. Если он думает, что такой, как он, не заслуживает самых чистых, искренних чувств, то он ошибается. Он лежит возле меня и так боится меня потерять. Он готов не спускать с меня глаз днём и ночью – всё время быть рядом, но на достойном расстоянии. Он как дикий волк, которого нужно приручить. Его нельзя оставлять в своей жизни насильно – нужно ждать, когда он придёт сам. Но для этого ему нужно верить, что он, как и все, достоин обычного человеческого счастья. И я помогу ему поверить в это.***
Я просыпаюсь и бросаю беглый взгляд на подушку рядом – там никого нет. Ушёл. Я вроде бы не такая соня, но почему-то никогда с утра не застаю его рядом с собой. Это и понятно. Его жизнь такая насыщенная и быстрая – каким ветром в неё занесло меня? Я сладко потягиваюсь в кровати и, приподнимаясь на локтях, вижу на тумбочке рядом изящный поднос с маленьким заварочным чайником и красивой керамической чашкой. Франкенштейн. Его почерк ни с кем не перепутаешь. Вечно такой занятой, и в мыслях, и в жизни, он почему-то никогда не забывает об этих приятных мелочах, которые так украшают мою жизнь. Интересно, он знает об этом? Как бы мне хотелось хоть раз встать раньше него и тоже одарить его своей заботой. Почему у меня никогда это не получается? Почему он всегда исчезает? Его жизнь – сплошная загадка для меня. Если бы я сказала, что знаю его наполовину, то сильно бы слукавила – я не знаю о нём даже четвёртой части. Но то, что я знаю, мне вполне достаточно. Я и не хочу знать больше. В его душе я уже занимаю особенное место, остальная же часть закрыта от меня тайной за семью печатями, и я не уверена, что хочу сломать их. Наши отношения похожи на лабиринт. Бывал ли он когда-нибудь на маскараде? Думаю, что бывал. Он скрывается под многими масками. Видела ли я его настоящее лицо? Вечерняя прохлада, сверчки, запевающие свою песню в саду, неяркий свет от факелов и негромкие отзвуки оркестровой музыки, оставленной позади в шумном людном зале. Здесь мы свободны – ото всех, но только не от друг друга. Он двигается бесшумно, а я постоянно шуршу подолом платья. Это нечестно. Он знает, что играет без правил. Я скидываю туфли и стараюсь бесшумно ступать босыми ногами по усеянной росой траве. Мне кажется, что на бесконечной стене из кустарников я постоянно вижу его тень, но, оборачиваясь, не вижу никого. Покажись. Открой мне своё лицо. Я слышу шаги за спиной и бегу, постоянно оглядываясь, но тут меня увлекают за талию куда-то в сторону. Он всё-таки нашёл меня, перехитрил. Ну что же, снимай мою маску – ты имеешь на это право. Он улыбается немного коварно, но не снимает её с моего лица. Вместо этого он запускает пальцы в мои волосы, уложенные в высокую причёску, и целует меня долго, нежно. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь рядом с тобой – кто же ты? Мне кажется, я увидела сейчас одну из твоих масок. Ты человек с невероятной силой, и очень многое подвластно тебе. Ты хочешь и меня подчинить себе? – Ты хочешь… хочешь стать моей… – вкрадчиво спрашиваешь ты. Я тону в голубизне твоих глаз и не могу отвести взгляд. Стать твоей… кем? Твоей жертвой? – …моей девушкой. Я открываю глаза. Мысли о тебе снова унесли меня в страну грёз. Ладно, всё, я встаю. На подносе рядом с чашкой лежит свёрнутая записка. ______________________________________________________________________ Спасибо за чудесный вечер! Увидимся сегодня в восемь часов. Буду ждать! Еда в холодильнике. Береги себя! F. ______________________________________________________________________ Я радостно зарываюсь носом в подушку и тихонько смеюсь. Мне не смешно – я просто счастлива. Пусть я не знаю всех этих масок, зато я знаю твоё настоящее лицо. Я знаю, какой ты на самом деле – заботливый и нежный. И этот почерк никогда не изменится.***
В комнату врывается утренняя прохлада. На небе медленно занимается заря. Звёзды, до того ярко блистающие на тёмном небосклоне, в последнем своём свете слабо мерцают и закрашиваются новыми цветами: голубыми, красными, оранжевыми, розовыми… Ты стоишь и наблюдаешь за малейшими изменениями тона на этой картине. Может ли быть, что таинственным художником, положившим свою кисть на небесное полотно, являешься ты сам? Ветер ласково играет в твоих волосах, отчего твой стройный силуэт кажется ещё тоньше и воздушнее обычного, чётко вырисовываясь на фоне посветлевшего неба. Я слышу, как где-то вдалеке начинают петь первые утренние птицы. Понимаешь ли ты, о чём они поют? Ветер шумит в кроне деревьев, срывая нежные лепестки цветов и донося досюда их легкий запах. Чувствуешь ли ты в этом запахе их историю? Ты помнишь, что вчера они были ещё детьми – сегодня они уже стали на день старше, и многое изменило их. Ты знаешь, какие насекомые задерживались на их лепестках, знаешь, в какие неведомые дали они унесли на себе душистую пыльцу. Песня сверчка затихает – он частый гость под нашим окном, но сейчас он уходит на покой. Ты тоже хочешь отдохнуть, но знаешь, что не можешь. Не имеешь на это права. Я поднимаюсь и, подойдя к тебе, осторожно обнимаю за руку. Как бы мне хотелось облегчить твою судьбу. Взять на себя хоть незначительную её часть. Но мне не под силу это сделать, как и любому другому существу, живущему на Земле. Ты улыбаешься, не глядя мне в лицо. Да ты и сам прекрасно знаешь. Но я чувствую волну благодарности, исходящую от твоей ауры. За что ты меня благодаришь? Я же ничего не сделала. Моя забота трогает тебя до глубины души. Она – ничто по сравнению с той работой, что тебе приходится выполнять ежедневно. Я мерю в земных рамках, ты – в космических. Если бы я могла умножить их на бесконечность, то смогла бы представить их величину. Но я не могу, не умею. И всё же ты мне благодарен. Благодарен за попытку, за старание понять, за желание находиться рядом. Мы смотрим на прекрасный рассвет. Я вижу в нём лес и небо. Ты видишь в нём время и изменчивую материю. Но всё же этот пейзаж объединяет нас. И я наслаждаюсь этим моментом, потому что знаю точно: завтра этот рассвет будет точно таким же, как и сегодня. Насколько изменчивым ни был бы мир, он останется прежним рядом с тобой.