Письма из будущего

      Костя вчитывается в последнее письмо, перечитывает два раза и не может поверить в реальность того, что сейчас пишет ему Федя. Дрожащей рукой он пишет ответ. Просит еще об одном шансе, просит не обрывать все вот так. Потому что понимает, что отнять у него эти письма, словно вырвать кусок его души и сердца. Он кладет письмо в ящик, но ничего не происходит. Оно остается лежать на прежнем месте. Федя не забирает его. Костя ждет, все еще надеясь, что Чалов одумается.              Но Федя письмо не забирает ни через час, ни через два, ни через день. Костя в отчаянии пишет еще одно и кладет его в ящик. А на следующий день еще. Пишет по привычке каждый день, не получает ответов, но писать не перестает.              Костя надеется, что Федя передумает. Что писал все это сгоряча и пройдет пара дней или пара недель, и он вернется и все станет, как прежде.              Косте кажется, что он сходит с ума, ведь ему иногда чудится, что он слышит щелчок флажка. В эти моменты сердце замирает на мгновение, чтобы потом забиться с новой, удвоенной силой. Но подойдя в очередной раз к почтовому ящику и не обнаружив в нем ничего, кроме собственной кучки писем, он в ярости пинает ни в чем не повинный кусок дерева и отшатывается, шипя от боли. Но боль эта ничего, по сравнению с болью душевной, что разрастается внутри него с каждым днем. Она пускает свои корни, расползается по телу жгутами, что не дают нормально дышать, спать и просто жить. Отчаяние выламывает ребра, забирая последние силы.              Дни складываются в недели, а недели в месяцы. Наступает осень, теплая и солнечная, сменяющаяся проливными дождями, а за ними приходят первые морозы, и в воздухе пахнет зимой. Вскоре выпадает и первый снег. С каждым днем надежда на то, что Федя вернется, становится меньше. С каждым днем количество писем в почтовом ящике растет. И скоро в нем не будет места для новых. К концу декабря Костя понимает, что Федя не вернется.              Каждый раз, когда его взгляд падает на тот самый почтовый ящик, каждый раз, когда он проходит мимо него — внутри все сжимается от боли, а от воспоминаний свербит в носу. Он добивает самого себя тем, что перечитывает письма от Феди, что бережно хранит. Забыть его будет непросто, а скорее всего невозможно. Но Костя не уверен, что хочет забывать.              Но нужно учиться жить дальше. И начать с малого. С переезда. Насколько он помнит, примерно этой зимой Федя должен переехать в этот дом. Он борется с диким желанием найти Федю нынешнего, но понимает, что ни к чему хорошему эта встреча скорее всего не приведет. Поэтому он просто начинает подыскивать себе жилье в Москве, и вскоре Саша предлагает ему отличный вариант в том же районе, где живет сам. Тем более проект уже почти закончен, а значит, и ездить сюда не придется.              А еще его добивает то, что в последний день сборов куда-то пропадает его собака. Кажется, он забыл закрыть заднюю дверь, и она попросту от него сбежала. Да уж, он не был примерным хозяином последние несколько недель, но довести Коржика до того, что она попросту от него ушла? Костя разбивает об стену первую попавшуюся в руки тарелку. Даже собака не хочет с ним жить! Не говоря уже о людях. Почему он такой никчемный? Почему?              Переезд проходит быстро и почти безболезненно. Напоследок он оставляет все письма в коробке на чердаке. Может нынешний Федя их найдет и прочитает? Шансов немного, но это все же лучше, чем просто выбросить за ненадобностью.              Саша помогает ему закинуть последние коробки с вещами в машину, а Костя бросает на дом прощальный взгляд. Ему не грустно уезжать, он надеется, что с новым хозяином этому месту будет куда лучше, чем с ним. Саша что-то весело рассказывает, пока они едут в его новую квартиру, Костя слушает его вполуха и иногда что-то односложно отвечает. Максименко, кажется, и не замечает вовсе его потухшего взгляда и безжизненного голоса.              — Ну с новосельем тебя, — говорит Саша, когда они переносят последние вещи в квартиру, — я зайду вечерком, ты не против?              — Конечно, приходи, — криво улыбается Костя. Ему бы побыть одному, но разве можно отказать Сашке?              Как и обещал, Максименко приходит вечером, принося с собой любимое пиво Кости и несколько упаковок пицц. Потому что уверен, что Кучаев в магазин точно не сходил. Застает Костю увлеченно что-то рисующим, тот так увлекся, что даже дверь не закрыл и не замечает прихода друга.              — Что рисуешь? — вопрос Саши, заставляет Костю вздрогнуть.              — Что уже вечер? — хлопает глазами Кучаев.              — Ну как бы да. Дом у озера? Опять он? Ты только ведь съехал оттуда.              — Да. И скоро этот дом станет его.              — Кого его? А, вспомнил, ты про того парня, который вроде как из будущего?              — Да. И его зовут Федя, — Косте больно говорить о нем, но, кажется, просто необходимо.              — Вы еще переписываетесь? — Саша ставит перед ним бутылку и тарелку с пиццей, — поешь, а то весь день небось просидел за своими каракулями.              — Спасибо, но мне не хочется, — Косте и правда кусок в горло не лезет, — и нет, мы больше не переписываемся. Уже месяца четыре.              — Почему?              — Он решил, что так будет лучше.              — А ты?              — А что я, Саш? Что я? Я ничего не могу сделать. Он просил не искать его, — горько усмехается Костя.              — Ну и хорошо, найдешь себе кого-нибудь в настоящем. Кого-то более реального!              — Что? По-твоему, это все было нереально? Еще никто и никогда в моей жизни не был в моей жизни настолько реален! — восклицает Костя, — я видел его, сидел рядом, танцевал с ним и целовал.              — Целовал? — Саша давится пивом, закашливается и Косте приходится долго хлопать его по спине.              — Да, черт возьми, мы целовались! И я… Я, кажется, влюбился. Да не кажется, я люблю его. Люблю, — последнее Костя произносит едва слышным шепотом, — а теперь его нет. И я не знаю, как жить дальше. Не знаю.              Саша вздыхает и просто обнимает друга. Крепко стискивает в своих руках, возможно это не поможет унять душевную боль полностью, но поможет выразить столь необходимую Косте поддержку.              — Мы что-нибудь придумаем, обязательно что-то придумаем. Я обещаю, — говорит Саша и Костя кивает. Он верит в то, что вдвоем они обязательно справятся.              

***

      Первые дни для Феди проходят в каком-то тумане. Решение прекратить эту переписку далось ему с большим трудом и какое-то время его мучает что-то вроде ломки. Он, как пьяница тянется к бутылке, то и дело тянется к ручке и бумаге, чтобы написать Косте, как прошел его день. Но спохватившись, вспоминает, что теперь все. Точно все. Никаких писем. Только реальная жизнь. Реальные люди вокруг, только те, что рядом.              Вскоре заканчиваются каникулы у студентов, и начинается привычная жизнь. Серая и однообразная. Его снова захватывает этот безумный вихрь, когда работы столько, что ни продохнуть. Но Федя даже рад этому. Это дает возможность забыться. Теперь он счастлив от того, что вечерами валится с ног от усталости. Работа помогает не сойти с ума. Потому что боль от разлуки, осознание того, что больше никогда не будет их общения с Костей, не будет писем, не будет встречи, не будет между ними ничего разрывает душу на куски. Да, он сам решил все прекратить, но тоска никуда не делась. Она сдавливает грудь в тиски, и похожие друг на друга и плавно сменяющиеся дни не приносят облегчения.              Костя постоянно в его мыслях. Все вокруг напоминает о нем. В этой аудитории он писал ему письма, а в столовой перечитывал. Даже вечно не затыкающийся Ваня, и тот напоминает ему о Косте. Хуже всего было в квартире. Там он остается один и лишь Коржик, что неизменно присутствует в его жизни и всегда с ним рядом, пытается хоть как-то облегчить страдания своего хозяина, облизывая ему лицо.              Время не лечит. Не приносит долгожданного облегчения. В груди пустота, что образуется после этого разрыва. Он сам виноват. Сам. Винить Феде в своих мучениях некого. Он думает, что поступает правильно, что реальный мир для него важнее. А оказывается, что действительность приносит только боль и разочарование в самом себе.              Иногда ему звонит Катя. Но трубку он не берет. Не хочет и не может больше пускать кого-то в свое сердце. Оно уже занято. Занято человеком, что никогда с ним не будет.              Спустя год Федя смиряется. Ему становится легче, но тоска никуда не уходит, она лишь притупляется и становится похожей на теплую грусть о чем-то приятном и безвозвратно утерянном. Федя примиряется с самим собой, но мысли о Косте все равно посещают его, не давая ему забыть его до конца и уже не вызывая той сильной ноющей боли в груди, как было год назад.              Его хрупкий душевный покой разрушает курьер службы доставки, что приходит к нему прямо домой и передает небольшую коробку. Отправитель не указан, лишь дата отправки — ровно два года назад и дата получения — сегодняшний день. И Федя со странным предчувствием, распаковывает коробку и едва ли не роняет ее, когда видит содержимое. Его книжка. Его записная книжка, та самая безвозвратно утерянная и та, что он просил Костю забрать со станции. Он обещал ее отдать при личной встрече, той что так и не суждено было сбыться. Он бережно открывает книжку, листает страницы все так же, как и в тот день, когда он ее потерял. Лишь на последней странице теперь красуется запись, написанная до боли знакомым неровным почерком, что заставляет Федю задохнуться от накативших эмоций:              И не было на свете двух сердец столь близких, двух душ столь похожих, столь созвучных между собой.              — Что же ты делаешь со мной, Костя? — спрашивает у пустоты Федя, прижимая столь дорогую ему книжку к себе. А теперь она стала для него еще дороже.              Ситуация с книжкой снова выбивает почву из-под ног. Он снова впадает в какую-то прострацию и задумывается над тем, а не плюнуть ли на свои решения и не попробовать ли найти Костю. И пусть для него прошло уже почти четыре года с момента их знакомства, а может удастся еще что-то наладить.              — Опять гипнотизируешь стену? — Ваня приземляется рядом.              — Ну что-то вроде того.              — Я думал ты уже забыл этого своего. Как его там?              — Костя, — Федя едва уловимо вздрагивает от самого себя. Как же давно он не произносил этого имени вслух.              — Вот точно. Неужели нет? Найди себе уже кого-нибудь! — закатывает глаза Ваня. Если бы он только знал, что Федя пытался, но осознание неправильности происходящего заставляло отталкивать от него всех, кто пытался сблизиться с ним.              — Ванька, не всем везет, как тебе! Просто сказать возьми и найди. Не ты ли тут полтора года назад плакался, что у тебя все плохо? Так что исчезни и не беси своей удавшейся личной жизнью уже, а!              — Так, старый ворчун. Я знаю, что тебе нужно! Тебе нужно сменить обстановку, — Ваня ничуть не обижается на гневную тираду Феди.              — Я уже однажды сменил по твоему наставлению, — ворчит Федя, но заинтересованно смотрит на Облякова, — предлагаешь уволиться? Я настолько тебе опротивел?              — Во, уже можешь выдавать тупые шутки, значит не все еще потеряно, — усмехается Ваня, — работу менять не надо, если тебя в ней все устраивает. Сделай ремонт, съезди куда-нибудь в отпуск на море.              — Ремонт?              — Ну или переезжай куда-то в новое место. Смена обстановки, все дела.              — Обляков, да ты гений! — восклицает Федя. Смена обстановки вот, что сейчас ему нужно. Он давно хотел сделать перепланировку своей квартиры. Он давно думал над тем, чтобы выкупить кусок мансарды над своей квартирой и сделать из нее что-то вроде второго этажа. Что ж, видимо пришло время.              Сбор документов и прочая бюрократия занимает у Феди несколько месяцев. Поиск архитектурного бюро, что возьмется за перепланировку еще пару недель. В итоге встречу с архитектором ему назначают на четырнадцатое февраля. Четырнадцатое февраля две тысячи двадцать первого года.              

***

      Жизнь Кости постепенно налаживается. Две тысячи девятнадцатый он встречает с Сашей и их общими знакомыми и с каким-то странным чувством того, что все изменится. Скоро в его жизни случится что-то такое, что перевернет все с ног на голову. Под бой курантов Костя загадывает лишь одно — встретить того, кого он не может забыть вот уже два года, того о ком все его мысли.              С Сашей они все еще грезят мыслью открыть собственное архитектурное бюро. И строят планы и думают, что уже в следующий год, они будут встречать в собственном офисе.              А пока они работают над совместным проектом. Вообще, Саша очень помог Косте прийти в себя, буквально поселившись в его квартире, пытался растормошить его, таскал везде с собой и самое главное не оставлял одного надолго. Костя был безумно благодарен своему другу, потому что без него скорее всего сошел бы с ума.              — Может сходим куда-нибудь после работы? — спрашивает Костя у Саши, когда они выходят за стаканчиком утреннего кофе к ближайшей кофейне.              — Прости не могу. Я собирался идти праздновать День Святого Валентина, — смущенно отвечает Максименко.              — Погоди, погоди. Что ты сказал? Какой сегодня день?              — День Святого Валентина, — терпеливо повторяет Саша, — ну знаешь такой день, когда все празднуют, ходят в ресторан, дарят цветы и подарки.              — Число какое?              — Четырнадцатое февраля. Костя, с тобой все в порядке? — Саша обеспокоенно смотрит на друга.              — Четырнадцатое февраля две тысячи девятнадцатого года?              — Ну да.              Ведь именно об этом дне писал ему тогда Федя? Вот он, шанс! Вот она, возможность наконец-то встретиться! Только место, о котором упоминалось в письме, Костя не помнит. Но наплевать, он поедет в дом у озера, и найдет то письмо, и будет там, и встретит Федю. Кажется, он писал, что-то про обеденный перерыв, Костя смотрит на часы и понимает, что если максимально быстро доберется до дома у озера, то еще успеет вернуться обратно.              

***

      Федя в назначенный день и время приходит в архитектурное бюро. С ним вызывается сходить Ваня, послушать и высказать взгляд со стороны на то, что им сегодня там предложат. И что-то бормочет о том, что ему возможно скоро тоже их услуги могут понадобиться.              — А почему именно это место? — спрашивает Обляков, пока они едут в лифте на нужный этаж, — они только недавно открылись.              — Ну они как раз специализируются на подобном. И то, что они недавно открылись это нам даже на руку, — спокойно отвечает Федя.              — Это еще почему? — не понимает Ваня.              — Мы можем рассчитывать на скидку, как одним из первых клиентов.              В офисе, что арендует бюро, светло, просторно и уютно. Их просят немного подождать. Вскоре к ним выходит светловолосый молодой человек:              — Федор? Иван? Я Александр Максименко, ваш архитектор. Пройдемте в кабинет, обсудим вашу будущую квартиру.              Они долго обсуждают проект, Феде нравится все, что предлагает Александр, а вот Ваня задает кучу, просто безумное количество каких-то вопросов, его интересует каждый миллиметр, каждый угол. Вот уж от кого Чалов не ожидал подобной въедливости и дотошности. Когда спустя пару часов они, наконец, приходят к полному взаимопониманию и уже собираются уходить, взгляд Феди падает на картину, что висела за его спиной. На нем простым карандашом изображен до боли знакомый дом. Тот самый дом у озера.              — Кто это нарисовал? — спрашивает Федя, дрогнувшим голосом.              — О, это нарисовал мой друг, — отвечает Александр.              — А кто ваш друг? Как его зовут? — кажется, он уже знает ответ.              — Константин Кучаев. Вы его знали?              — Да, я его знаю, — Федя улыбается, все еще глядя на рисунок, — я бы хотел его найти. Дадите номер его телефона?              — Боюсь, это невозможно, — тяжело вздыхает Максименко, а стоящий к нему спиной Федя не видит подступивших слез молодого человека.              — Что? Почему? — внутри начинают шевелиться нехорошие предчувствия.              — Он… Он погиб. Ровно два года назад. Авария, его сбила машина, — голос Саши дрожит и сквозит болью и утратой.              Феде кажется, что в этот момент из комнаты выкачивают весь кислород, иначе почему вдруг становится нечем дышать? Он задыхается, а сердце словно рвет на куски. Федя до крови прикусывает губу, чтобы хоть как-то заглушить то отчаяние, что сейчас внутри него. В голове складывается паззл — два года назад с ним случилось то происшествие, когда на его глазах погиб человек, ведь ему тогда показалось, что он смотрел на него, когда делал шаг на проезжую часть. Лица с такого расстояния он не разглядел, но взгляд почувствовал. Чалов списал тогда это на стресс и то, что и не такое почудится, когда при тебе человека сбивают насмерть. Но теперь все встало на свои места. Осталось лишь уточнить один момент:              — Где? — срывающимся шепотом спрашивает Федя, — где это случилось?              — На Воробьевых горах. Что он там забыл, я до сих пор не знаю.              Ответ заставляет Чалова буквально сорваться с места. Он, не разбирая дороги сбегает вниз по лестнице, забывая о существовании лифта. Ваня бежит следом, не понимая, что случилось. Но Федя его не слышит, в его голове лишь одна мысль — это он! Он виноват в том, что случилось с Костей. Ведь не будь он таким придурком, он бы не пошел искать с ним встречи. И не шагнул бы на проезжую часть. Но у него есть шанс. Шанс все исправить, нужно только успеть! Успеть к дому у озера и написать письмо в прошлое. Федя не может сейчас думать ни о чем. В голове лишь одна мысль: Костя, Костя, Костя. Спасти! Спасти! Спасти! Он гонит по трассе на такой скорости, что рискует сам попасть в аварию. Но Феде плевать, лишь бы успеть. Лишь бы спасти!              Он почти вываливается из машины, дрожащими руками пишет письмо, пытаясь не обращаться внимания на застилающие глаза слезы. Бросает клочок бумаги в ящик и замирает в ожидании.              

***

      Костя проклинает себя за то, что не взял эти письма с собой. Он, нарушая все правила и рискуя лишиться недавно полученных прав, едет к дому у озера, молясь, чтобы он успел к Феде. Взлетает на чердак и роется в той самой коробке, в которой оставил все письма.              «Воробьевы горы.       День святого Валентина»              Воробьевы горы… Кучаев смотрит на часы. Успеет! Точно успеет!              Костя хватает письмо и быстро идет к машине. Чего он не ожидает так это того, что флажок издаст знакомый щелчок, оповещая о новом письме. Он вытаскивает клочок бумаги, написанный таким знакомым почерком и прочитав не может поверить в то, что это реальность.              

***

      «Дорогой, Костя!       Я знаю, почему ты тогда не пришел. Это ты был тогда на Воробьевых горах. Я такой идиот! Прости меня! Но я прошу тебя, пожалуйста, не делай, не делай этого. Не ищи меня в тот день! Просто подожди…       Я… Я люблю тебя. Я долго не мог признаться в этом даже самому себе. Но теперь уверенно признаюсь тебе в этом — я тебя люблю.       И если я что-то еще значу для тебя, подожди меня. Подожди еще два года. Просто подожди… Не делай этого шага. Подожди… И приезжай к дому у озера. К нашему дому у озера. Я буду там. Я буду ждать тебя там»              Федя обессиленно опускается рядом с почтовым ящиком. Закрывает глаза, ему хочется биться головой о что-то твердое лишь бы не чувствовать всего того, что сейчас бушует внутри него. Лишь устало шепчет в пустоту:              — Костя. Костя. Костенька, пожалуйста.              Секунды складываются в минуты, что тянутся словно часы ожидания. Федя сидит на холодной сырой земле и сил подняться у него нет. Он теряет счет времени и просто выпадает из реальности. Он не думает о том, что своим письмом возможно изменил ход истории. Ему плевать на последствия, лишь бы Костя был жив.              Он не слышит и не видит, как флажок опускается, сообщая о том, что письмо доставлено адресату.              Он не слышит шума приближающейся машины.              Не слышит и шума приближающихся шагов.              — Федя, — он вздрагивает от тяжести опустившейся на его плечо руки и резко открывает глаза. Перед ним присаживается улыбающийся и совершенно живой Костя.              — Костя… — Феде кажется, что это галлюцинация и он не настоящий, — Костя? Так ты дождался?              Вместо ответа Костя делает то, чего хотел последние несколько лет больше всего. Целует Федю, впиваясь губами в его губы. Жадно, жарко и настойчиво. Этот поцелуй такой долгожданный для обоих, заставляет мир вокруг замереть. Федя плавится от ощущений, от прикосновений горячих рук, он притягивает Костю к себе ближе, боясь, что иначе тот просто пропадет.              — Ты покрасил волосы? — улыбаясь спрашивает Федя, когда поцелуй приходится прервать. Он руками зарывается в ставшие платиновыми волосы.              — Тебе не нравится? — вопросом на вопрос отвечает Костя, млея от прикосновений.              — Нравится, — отчего-то шепчет Федя, — очень нравится.              И тянется за очередным поцелуем. Потому что уже не представляет своей жизни без них и без их обладателя.              Время — сложная материя. Иногда оно играет против нас. Иногда дает возможность все поправить. И когда мы совершаем, казалось бы, фатальные ошибки, оно время дает нам возможность их исправить. Главное — успеть все сделать вовремя…