Недельное волшебство

№1: HANDS 04.02-10.02

Тишину комнаты нарушало только тихое шуршание перелистываемых страниц. После обеда Сегундус наконец сел за перевод и анализ старых саксонских сказок, сборник которых появился в его библиотеке несколько недель назад. По своему обыкновению отпустив слуг на все выходные, он остался в поместье один, получая в распоряжение всю возможную тишину. Не сказать, чтобы Старкросс был шумным местом, отнюдь, лишь изредка его можно было назвать таким — во время визитов другого небезызвестного волшебника, когда комнаты наполнялись гулом споров, долгих разговоров и расспросов, не умолкавших даже ночью; но для работы наиболее приятным мистер Сегундус считал полное отсутствие звуков. По крайней мере, ему казалось, что только так он может сосредоточиться и добиться больших результатов. На деле же любой текст иногда так увлекал его, что внешний мир переставал существовать, но говорить ему об этом мы не будем, конечно же. В отсутствие слуг и учеников, на выходные также по большей части покидавших поместье, комнаты отапливались мало. Обычно камин был зажжен лишь в главном холле, у которого собирались редкие молодые волшебники, приходящие в Старкросс. Сам Сегундус предпочитал не тратить на одного себя дрова в целях экономии и так не больших средств, поэтому просто одевался теплее. Заклинания для повышения температуры вокруг себя требовали концентрации, которая была слишком утомительной и затратной для того, чтобы на нее отвлекаться. Сегундус с детства привык к холодной погоде Йоркшира, поэтому иногда понимал, что пора развести огонь и погреться только тогда, когда чернила в чернильнице покрывались корочкой льда. Его руки то беспорядочно бегали по страницам, то сжимали потрёпанное перо, то раздраженно перебирали каштановые кудри. Он мог бы быть чудесным пианистом, с такими-то руками. Или играть на клавесине или скрипке. В любом случае эти руки предрасполагали к музыке, к искусству. Тому, что умели бы эти руки, должны были поклоняться тысячи слушателей. Но судьба распорядилась иначе, закрыв их в пыльной и холодной библиотеке, покрасневшими от температуры пальцами перебирать листы, исписанные неизвестными словами. Из перевода очередного предложения Сегундуса вытянул тихий скрип снега за окном. Стоит, пожалуй, упомянуть, что в тот год зима выдалась долгой и на редкость морозной, одной из таких, в которые полностью встают реки, а единичные странники вынуждены согреваться обильным хмельным питьем, чтобы дотянуть до следующего привала. В такие дни снег скрипит особенно громко, даже пронзительно, эхом перекатываясь по стынущему воздуху. Сегундус настороженно поднялся, всё еще держа листок с незаконченным переводом, и посмотрел в окно. За время его работы успело стемнеть, так что вряд ли это действие могло дать какой-то ощутимый результат, оно было больше рефлекторным, нежели направленным на поиск чего-то. На пути из библиотеки Сегундус услышал звук открывающейся двери и уже хотел воскликнуть, как его внутреннее чувство встрепенулось и потянулось ко входу. Знакомая, даже родная магия просачивалась в дом, устремляясь к нему. Сегундус радостно поприветствовал вошедшего человека в чёрном. — Ты снова отпустил всех слуг, — стряхивая снег с пальто вместо приветствия сказал Чилдермасс. — Я тоже бесконечно рад твоему внезапному приезду, друг мой, — Сегундус усмехнулся. Появлению Чилдермасса он был правда рад. Последний раз они виделись почти месяц назад, и то мельком, когда оба случайно оказались в Лондоне. По комнатам и коридорам Старкросса медленно расползалось ленивое обволакивающее тепло, призванное пришедшим. И только сейчас Сегундус вспомнил о существовании холода, в который он ежедневно себя закутывал. Чилдермасс подошёл и заботливо взял ледяные ладони друга в свои, поднося к лицу и согревая дыханием. — Доживу ли я до того дня, когда ты научишься растапливать камин в библиотеке? — его рот исказился в саркастичной полуулыбке. Сегундус в ответ улыбнулся и приник щекой к сплетённым рукам. В отличие от его собственных, руки Чилдермасса были на вид грубыми и тяжелыми, холодными, будто бы отталкивающими, на деле же являясь теплыми и мягкими. К этим рукам хотелось возвращаться, возвращаться и вечно находиться в их объятиях. Через мгновение Сегундус схватил ладонь друга и потянул его за собой, уводя вглубь Старкросса. — Те сказки, которые вы прислали, мне наконец удалось разобраться в их смысле, — без остановки начал говорить он, придя в библиотеку. Чилдермасс с той же ухмылкой стоял у стола, без особого энтузиазма рассматривая подаваемые черновики и переводы. Сегундус снова утонул в своих словах, вдохновлённо вываливая на подвернувшегося слушателя всё, что ему удалось узнать за последнее время. Его руки то беспорядочно раскладывали бумаги в попытках найти нужную, то летали в воздухе от эмоций, грозя сбить что-нибудь с полок. Уже не замечая, что собеседник молча стоит и наблюдает за ним, Сегундус порхал по библиотеке. Легким и настойчивым движением его взяли за руки и остановили. — Я не для саксонских сказок шел сквозь ночной мороз, Сегундус. Уверен, они крайне интересны, но не сейчас, — Чилдермасс снова взял ладони мужчины и прижал их к своим губам. Успевшие замёрзнуть пальцы обожгло горячим прикосновением. С таким раскладом Сегундус был не то чтобы согласен, но и протестовать не хотел. В самом деле, поработать они ещё успеют. С кончиков пальцев слетало легкое покалывание, то и дело проскакивающее искрами между подушечками. Такие моменты были особенно ценны в жизни двух волшебников: после долгой разлуки их магия истощалась от расстояния и в момент воссоединения возвращалась легкой летней грозой в тела своих хозяев. Она проступала в каждую клетку, искрящимся током пробегая от рук к самому сердцу, заполняла всё собой так, что становилось тесно в собственном теле. Руки Чилдермасса по-хозяйски блуждали по одежде и коже Сегундуса. Очерченная линия скул, подбородка, резкий рывок за шейный платок — искреннюю ненависть Чилдермасса, самый ненужный элемент одежды -, расстёгнутые пуговицы — всё сливалось в одно большое покалывающее полотно, пробирающееся в каждую складку. Сегундус запротестовал перед тем, чтобы остаться в библиотеке — подобный опыт был весьма интересным, но книги он всё же предпочитал оставить незапятнанными, тем более, что сюда ходили многие ученики, талант которых проявлялся иногда весьма странным образом. До комнат хозяина поместья созданное тепло гостя ещё не успело дойти, поэтому они встретили мужчин леденящим холодом. Так было всегда и, кажется, так всегда будет: вечный холод и Чилдермасс, стоящий посреди него и источающий жар. Избавляться от одежды не хотелось, на незащищённый участок кожи, несмотря на бесконечно греющего Чилдермасса, сразу же цеплял свои когти мороз. Не топить камин в зимнее время было, пожалуй, самой худшей идеей, которая когда-либо приходила в голову Сегундуса. Но выбора ему не давали, незаметно расстегивая все пуговицы и кнопки, отвлекая на поцелуи и движения рук. Оказавшись поверженным в собственной кровати, Сегундус остался в одном исподнем и с детским возмущением стал негодовать и требовать мести. А месть надо подавать холодной. Поэтому без предупреждения он как можно быстрее высвободил свои руки и запустил их под рубашку Чилдермасса, схватывая за разгоряченную кожу. Тот выдохнул от неожиданности и попытался освободиться, но тщетно — Сегундус умел быть холодным, на кончиках пальцев достигая кондиции арктических льдов, а еще он имел счастье быть худым и проворным, словно уличный кот, поэтому сила Чилдермасса восполнялась маневренностью противника. Они в шутку боролись, как маленькие дети, два элемента — огонь и лёд. Один пытался заморозить своими руками, другой — обжечь, и в этой битве никто так и не вышел победителем. Потому что в любви побеждают оба. Слабое зимнее солнце прокрадывалось в щели между штор. Судя по тому, как далеко оно простирало свои лапы, время тихо продвигалось к отметке полудня. Сегундус нехотя разлепил глаза и обнаружил, что черноволосый волшебник уже давно проснулся и теперь читал книгу, закинув ногу на ногу. Цепляясь за остатки теплой дрёмы Сегундус поёжился и уткнулся куда-то в бок сидящему. — Доброе утро, мартовский кот, — на голову легла мягкая ладонь, мгновенно запустившая пальцы в взъерошенные волосы. В ответ Сегундус издал мурлыкающий звук и доверчиво подался навстречу ласкам. На стеклах в замерзшем окне красовались витиеватые морозные узоры, а по подоконнику во все стороны разрастался плющ. — Знаешь, тебе надо быть сдержанней, — рука легко сжала волосы. — После моих приездов в доме слишком много зелени. Люди будут говорить, особенно если во дворе снова найдут подснежники в начале декабря. — Люди всегда говорят, — Сегундус отстранился и приподнялся на локте. — А цветы мы соберём раньше, чем они смогут их увидеть. Чилдермасс по-хозяйски сгрёб его в объятия и переплёл холодные пальцы со своими. Его снова надо согреть.