Часть 1
14 февраля 2019 г. в 23:27
— Ты был таким хорошим другом, Квентин, — говорит Монстр по-детски тревожно, — Я хочу сделать что-нибудь приятное для тебя.
Вот уже несколько недель это существо, которое чертовски похоже на Элиота, которое говорит, как Элиот, но смотрит на всё абсолютно мертвыми глазами, оставляло за собой кровавый след. Тела убитых все еще окружали их, отчаянно цепляясь к путникам, и противясь исполнять приказы Монстра, но, так или иначе, они все еще выглядели почти живыми. Однако Квентин понимал, что если бы кто-то из них осмелился выйти за рамки дозволенного, то непременно бы оказался мертв.
А Монстр продолжал называть их своими друзьями, даря обворожительные улыбки всем, кто, казалось, горел адским огнем. Каждый из них страдал, задыхался от боли, несмотря на свою эфемерность. Но Квентин был его любимчиком, и Монстр до сих пор считал его наиболее приятным и выгодным другом.
— Что ты имеешь в виду, — Квентин старался сохранять ровный, спокойный голос, но чувствовал, как его начинает трясти.
— Я позволю тебе поговорить с тем, кого ты любишь. Но только на несколько минут, — произнес Монстр, подойдя ближе на несколько дюймов. Не-Элиот прожигал его своим мертвым выжидающим взглядом, и Квентин с трудом справился с желанием отшатнуться и убежать прямо сейчас, потому что потом уже будет поздно. Так, как если бы он и дальше ничего не помнил, оставаясь в сознании Брайана.
— Зачем ты это делаешь? Я думал, ты его ненавидишь, — его голос прозвучал чересчур напряженно, надломленно, словно он задержал под водой дыхание, и вскоре начал задыхаться от нехватки воздуха. Разговор с Элиотом — это все, чего он хотел с того самого момента, как попал в этот чертов, ни на минуту непрекращающийся кошмар, в который превратилась его жизнь. Но сейчас это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, и Квентин физически ощущает, как бешено колотится его сердце, предвещая полуобморочное состояние.
— Это так. Но быть друзьями — значит делать иногда что-то, что тебе не нравится, ради другого человека, — это заявление окончательно выбило Квентина из колеи, и на мгновение ему показалось, что Монстру действительно удалось усвоить несколько уроков человечности из пройденного ими пути. Проницательный и абсолютно правдивый тон подкупают, и Квентин не решается больше испытывать удачу своими допросами.
— Как ты собираешься это сделать?
— Я позволю тебе войти в мой разум, где он сейчас живет. Помни, у тебя очень мало времени.
Квентин кивнул и попытался успокоить
дрожь в теле. Монстр бережно взял руку Квентина и положил ее себе на грудь.
— Теперь закрой глаза.
Квентин с большим усилием последовал указаниям знакомого голоса и неосознанно задержал дыхание. Чернота вокруг постепенно сменилась светом, который проглядывал сквозь прикрытые веки. Открыв глаза, он увидел вокруг себя стены дома Физиков, в котором они жили во времена Брейкбиллса. Но в отличие от настоящего дома учеников Физического факультета, здесь стояла несвойственная ему почти гробовая тишина. Все в этом доме казалось неестественно ярким, словно кто-то наложил на него фотофильтр.
Когда оцепенение сменилось интересом, Квентин медленными шагами начал двигаться по знакомым коридорам. Вскоре он достиг комнаты с массивным камином и двумя уютными креслами-близнецами из бархата напротив. Кью вспомнил, как когда-то Элиот напивался до беспамятства в одном из этих кресел, но неожиданно для себя обнаружил за бархатной спинкой копну темных кудрей.
— Элиот, — одними губами на выдохе прошептал Квентин, стараясь не сорваться на крик. Элиот, словно в замедленной съемке, повернул голову к нему, и, как только их взгляды наконец встретились, бокал с прозрачной янтарной жидкостью в его руке с приглyшенным грохотом опрокинулся на ковер. Он сорвался со своего места и набросился на Квентина, заключая хрупкое тело в крепкиe объятия. В его отчаянном шепоте Кью не смог разобрать ни слова, и только крепче обнял, проводя ладонью вдоль позвоночника. Элиот зарылся пальцами в его отросших волосах и спрятал голову в изгибе шеи.
— Боже, я думал, что никогда больше тебя не увижу, — выдохнул Элиот, не поднимая головы и сильнее сжал руки.
Квентин бережно заставил его отстраниться и нежно обхватил ладонями измученное лицо. Он всматривался в каждый сантиметр, стараясь как можно лучше запомнить и сохранить в памяти этот момент. Сейчас им совсем не хотелось думать о том, что, возможно, это последний момент в их жизни, когда они могут стоять так и просто смотреть друг на друга.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кью, боясь услышать то, о чем он думал в последнее время.
— Квентин, он убивает людей. Их так много. И каждый раз я словно стою рядом и смотрю не в силах отвернуться. Квентин, я хочу остановить его, но я не могу.
Это именно то, что страшило Квентина все время, пока он находился рядом с Монстром. Он боялся, что Элиот, запертый внутри, все видит и чувствует. В его всегда живых глазах было столько боли, что сердце Кью сжалось так сильно, словно готово было расколоться на миллионы кусочков. Он и сам подвергался пыткам, но ни одна из них не может сравниться с теми страданиями, которые раз за разом переносит Элиот. И, в отличие от остальных, он полностью сам по себе, один, в этом чертовом доме. Квентин безумно хотел поменяться с ним местами, хотя бы на несколько минут, просто чтобы дать ему свободно вздохнуть и почувствовать себя живым. Желание, рожденное не героизмом, а настоящей, вымученной любовью.
— Я обещаю, я вытащу тебя отсюда, — заверил его Квентин, ощущая безмерную слабость. Сдерживать эмоции больше не было ни смысла, ни сил, и он почувствовал, как слезы тонкой дорожкой стекают по его лицу. Он столкнул их лбы и тяжело задышал. — Я обещаю, — горячее дыхание опалило кожу Элиота.
— Я люблю тебя, Квентин, — грустно улыбнулся Элиот и сократил расстояние между ними. Квентин целовал тяжело, голодно, с непривычной грубостью, словно старался вложить в этот поцелуй все эмоции, которые он держал в себе во время путешествия с Монстром. Их зубы неприятно столкнулись, ощутимый привкус крови не давал забыться, возвращал их обоих к жизни. Руки Элиота с жаром оглаживали спину Квентина, волосы спутались и теперь небрежно торчали во все стороны.
— Я не знаю, сколько у нас осталось времени, — скомкано прошептал Квентин, разрывая поцелуй.
— Так поцелуй меня.
И Квентин подчинился.
Несколько секунд спустя, он снова посмотрел перед собой.
На него смотрели мертвые, стеклянные глаза.