Мое маленькое Солнышко

      Никто так и не понял, что могло произойти. Просто Ньют резко упал на колени и начал задыхаться. Не было возможности определить, что именно повлияло так на состояние Скамандера. Возможно, при попытке задержать контрабандистов, торгующих маленькими акромантулами, его кто-то покусал, или шальное заклинание все-таки попало в магозоолога. Но факт оставался фактом — он задыхался, и никто не мог помочь ему.       Странное это создание — магия, вроде и способности людей, а вроде и живое существо, которое вырывается из-под контроля, если над ее носителем нависает опасность, сырыми волнами вырывается наружу, но при этом у каждого мага образ разный. Вот у Ньюта таким образом стал контур защитного заклинания в купе с барьером, не подпускающим никого. Вот кто бы знал, что именно в этот момент, когда американские авроры уже решили пробить защитный купол, состоящий из действительно крепких чар, рука Скамандера невольно соскользнет с ручки чемодана, случайно задев одну из застежек.       Вот и маги не ожидали, что из хранилища животных выскочит самый опасный магический зверь — нунду, способный разорвать человека на мелкие кусочки, и начнет рычать, злобно поглядывая на мракоборцев, произвольно подскрёбывая длинными когтями мелкие крошки камня покрытия пола в американском министерстве.       Вот только помощь, все-таки, требовалась английскому магозоологу, едва можно было услышать еле слышимый шепот, слетающий с пересохших губ и больше похожий на едва заметное их шевеление, словно ветер колышет мелкие засохшие листочки подходящей к концу осени.       — Сеус, позовите Сеуса. Пожалуйста. Позовите его, — словно в бреду шевелил губами Ньют, стараясь донести собственную мысль до мракоборцев. Вот только кто бы его понял, а если и понял, то не вспомнил такого человека с именем Сеус.       Кажется, никому на ум не приходил некто похожий или со схожим именем, по крайней мере, в МАКУСА. Тина, надеясь на теплые чувства со стороны англичанина, осторожным шагом направлялась в сторону барьера и нунду, вот только зверя это не устраивало, ибо, почему тогда она начала шипеть и реветь ещё яростнее? Зато стало заметно, как Пиккет — лечурка Ньюта, начал что-то попискивать и бить магозоолога по щекам, стараясь привести того в чувства, но мужчину, казалось, больше занимали его собственные кошмары. С пересохших едва смыкаемых между собой губ можно было услышать слова: «НЕТ!», «Тронь меня, но только не его!», «Я не отдам тебе свой чемодан», «Уж лучше умру безымянным героем, чем прославленным трусом» или «Сеус, ты мне нужен! Солнце просто так не светит!»       Видимо, самым последним решением Пиккета, так и не сумевшего привести своего хозяина в чувства, была просьба о помощи, обращенная к, видимо, Нюхлеру, который, едва осознав происходящее — не даром он имел собственную личность и высокий интеллект, начал рыться в каких-то вещах, спрятанных в чемодане. И что-то нашел, потому что буквально через минут пять шуршания из бортика чемодана появилось некое изобретение, похожее на большую деревянную коробочку с трубкой. Дрожащими руками Ньют потянулся к неведомой деревяшке, стараясь набрать некий код, но пальцы настолько тряслись, что не попадали по вырезанным клавишам. Поэтому нюхер, горячо любивший собственного хозяина, хоть и ругавшего его за такие мелкие шалости, как попытки обокрасть центральный банк или чужие сумочки в поисках чего-нибудь блестящего, бережно придерживая пальцы магозоолога, помогал набрать код, состоящий из восьми цифр.       — Сеус, пожалуйста, помоги… — едва слышимым шепотом проговорил Ньют, начиная уже задыхаться. Казалось, что в его голове взрываются вулканы и гейзеры, просыпаются старые страшные воспоминания о войне, о попытках выжить среди пепла и помочь драконам. О редких, но таких бережно хранимых мелких писем брата, служащих доказательством его жизни, верой во все хорошее и свободу. Сейчас все это оживало — все раны, переживания, боль, ярость и крики, просыпалось в голове Ньюта, даря беспокойство и чувство паники. Забирая крупицы благоразумия, веры и настоящего.       Американские маги приходят в себя лишь в тот момент, когда международный камин вспыхивает ярко-зеленым пламенем и из него буквально вылетает фигура Тесея Скамандера — Главы управления мракоборцами в английском правительстве. Его бешено бегающие глаза мигом натыкаются на бродячую нунду и крепкий щит защитных чар, возведенный невольно всего лишь силой мысли и отчаянным желанием защититься. И теперь взгляд направлен на поднятую палочку Пропертины Голдштейн. Его глаза горят яростным неудержимым пламенем мести и ярости с едва заметными искорками золотой веры — им движет желание защитить то, что является его частью, его единственную семью, часть себя, даже если потребуется разругаться с МАКУСА. Поднятая палочка из дуба и упрямо сжатые губы прямо свидетельствуют о его желании.       — Если Вы сейчас не опустите палочку, то ее может больше не оказаться в Ваших руках. Я, не побоюсь этого, уничтожу все преграды перед своей целью, даже если это будет целое подразделение мракоборцев Америки.       — Мисс Голдштейн, опустите палочку и отойдите с дороги, — послышался грудной глубокий баритон Персиваля Грейвса, осознавшего всю плачевность ситуации — они не могли помочь иностранному гражданину, так еще и препятствуют помощи со стороны его родины, обрекая мага на мучительную смерть.       — О, Мистер Грейвс, как ваше самочувствие? Не сильно пострадали от атаки Гриндевальда?       — Перси, если хочешь, Тес, это действительно я. Не волнуйся обо мне, когда дорогой тебе человек в опасности. Но хорошо, что спросил, медики уверены, что я иду на поправку и все благодаря Ньюту, — в ту же секунду, едва Гревс произнес имя магозоолога, Тесей вскинул палочку на него, прищуривая глаза и, едва ли не шипя, спрашивает:       — Что произошло в 1910-м? Давай, Перси, не молчи.       — Я…я едва не умер…ты действительно хочешь вспомнить об этом?       — Нет, такого ответа мне хватит, никого же не интересует, что именно произошло — все еще придерживаюсь мнения, что лучше проверять «натуральность и правдивость» человека по информации из непреложного обета, такую клятву невозможно прочесть. Здравствуй, Перси, ты прости, но я не могу тебе сейчас помочь…       — Ничего страшного, ты лучше помоги Ньюту, его бьют судороги, затрудненно дыхание и, подозреваю, кошмары наяву. Насколько известно из доклада мракоборца Голдштейн, никто из поисковой и оперативной групп не пострадал, оцарапавшись о какие-либо шипы магических существ. Возможно, это новое заклинание, брошенное в перестрелке, потому что задержанный серьезно увлекался рунами и магическим смыслом всех возможных латинских букв, создавая все более опасные и сильные заклинания, тревожащие общественность и Госпожу Президента.       — Черт, а раньше почему не сказали?! — с шипением дикой кошки и грацией того же животного Тесей с тихим бешенством и едва заметным беспокойством, пляшущим в глубине потемневших глаз.       — Хей, Лили, ты же не хочешь, чтобы мамочка пострадала? Да, красавица? Ты же понимаешь, что сейчас Ньюту, нашему общему солнышку, могу помочь только я? Малышка, не ругайся, а прости, твоей мамочке нужна помощь, он не должен умереть. Мы же не выживем, котенок мой, — с искренним беспокойством и желанием помочь проговаривает Тесей, глазами буквально умоляя пропустить его туда, к его маленькому брату, цепляющемуся остатками разума за любовь к зверям, которые останутся без мамочки и погибнут, за имя старшего брата, который всегда придет на помощь, чтобы вытащить младшего из самой глубокой передряги. Вот только Тес ощущает себя одним из животных Ньюта, бешеным зверем, гуляющим самому по себе, но готовым по первому зову хозяина явиться домой и разорвать обидчика, повалиться на спину, подставляя живот под ласковые поглаживания, урча от удовольствия и всеобъемлющей любви. Именно это и ощущает нунду — Лили, отходя невольно в сторону, желая помочь Ньюту и осознавая, что вот тот человек, понимающий ее состояние и желающий так же хозяину только добра, счастья ее маленькому и ласковому солнышку. Барьер свободно пропускает Скамандера, не чувствуя в нем негативных эмоций и «пробуя на вкус» капли пролитой из порезанной ладони крови. Тесей ощущает прохладное дуновение легкого ветерка, проходящего по широким плечам, и падает на колени перед братом. Беззвучно накладывает чары исцеления на кровоточащую руку, не желая пачкать младшего в алой жидкости, и хватает ладонями бледные щеки своего личного солнышка.       — Хэй, Ньют, смотри на меня, я рядом…       — Сеус, не умирай, пожалуйста, не бросай меня. Будь рядом, не уходи, — уже откровенно плача и задыхаясь, просит младший Скамандер, глотая буквы и смотря сквозь собственного брата, все сильнее и сильнее сжимая пальцы на рукавах собственного синего пальто, стараясь больше сжаться в комок, скрыться от чужого мира и остаться в своем маленьком островке спокойствия и безмятежности.       — Солнышко мое, не плачь, я тут, малыш, хочешь я спою тебе, маленький мой? Ту самую песню, что ты написал мне? Слушай мой голос, слова, неважно что, смотри на меня, я жив, здоров и даже буду счастлив, когда ты придешь в себя.       — Сеус…песня…ты же…помнишь, да? Тот вечер и звезды, объятья и слова, поддержку и тепло…я не вижу этого, Тес, мне так плохо, я…я…я ничего не вижу, я не могу дышать, пожалуйста… Помоги мне….       — Ты же помнишь те слова, ребенок Солнца, мой маленький Аполлон: Давай разрушим потолок И будем видеть бездну звёзд, Читать падений их следы. Я притворюсь, сглотнув комок, Что я твоих не вижу слёз Сквозь волны темноты.       Слышишь, дыши моя маленькая звезда, чтобы эта песня лишь дарила спокойствие, не слезы и мрак. Думай, мысли, смотри… Давай не будем Завершать картину нашу, Бросим так, оставив смутные мазки. И каждый будет сам искать На ней надежду Или мрак, сады или пески.       Видишь это полотно, ту самую полынь и одуванчики, горький запах сожженных полей и яркие голубые краски василька, прохладный ветер и теплую землю. Режущую пятки осоку и большие лопухи, заживляющий мелкие раны подорожник и вечные игры в медицинскую помощь? Отвар из рябины, лишь бы ты не заболел и бодроперцовое зелье… Чувствуешь запах красок, трав и ветра, тех объятий и тепла?.. Пьянит заведомая ложь, В неё на миг поверил сам, Так обезумел от тепла. Я человек со снятой кожей, Каждый поцелуй, как шрамы, Каждая слеза — игла.       Помнишь то сломанное мальчишками из соседнего двора доверие, едва я уехал учиться, так ты уже попал в неприятности. Непонятый никем. Потерянный в бездне одиночества, но нашедший помощь в животных. Милых зверьках, которых обижали так же, как и тебя когда-то, помнишь же, как те самые мальчишки избивали низзлов, таких пушистых созданий, похожих на мягкий котиков, но более понятливых…а помнишь ту ярость, едва ты увидел браконьеров, Солнце, ты же тогда решил помогать животным…у тебя нет разделения на классы или опасность… не важно сколько царапин и шрамов ты получишь, тебе это будет в радость, ведь ты поможешь им… Ты моя Артемида, только дыши… Помнишь же Литу, девчонку такую же потерянную от общества как и ты…решил, что и ее можно приручить, бедный мальчик…первый душевный шрам (поцелуй) нанесла же именно она. Малыш, не теряйся, я же рядом, твоя поляна спокойствия всегда будет рядом. Не важно, что произойдет, хоть разверзнется земля, и Аид вылезет из своего подземного царства, проливая воды Стикса на идущих против него людей, или то же Гриндевальд нападет на весь мир — ничего не важно, пока ты жив. Аполлон, Артемида, моя личная Гера и Гефест, когда же ты поймешь, что ты — это все, что у меня есть?       Не плачь, я рядом…дыши… мы вместе… Больше не будет больно и плохо, Сегодня не кончится никогда. Между выдохом каждым и вдохом С неба летит звезда. Гаснет звон последнего слога И шкатулка вопросов пуста. Больше не будет больно и плохо, Сегодня не кончится никогда.       Тебе не нужно противоядие, чтобы жить, тебе нужна поддержка, и я здесь. Твой вечный Дуб, яркий и волшебный Клен, готовый на все, лишь бы помочь, удержать — та последняя Лиана в доисторических джунглях, готовая взвиться в самое небо лишь бы поймать тебя.       Слышишь, Солнышко, я люблю тебя. Возвращайся ко мне. К нам. К твоим прирученным животным. «Мы в ответе за тех, кого приручили, мой маленький Принц».       Ньют просыпается в медицинском крыле МАКУСА, широко распахивая свои золотисто-зеленые глаза, в ушах все еще слышится голос Тесея, рев Лили, тихий стрекот Пиккета и фырчание Нюхлера… Было ли это все глюком или нет, уже не важно — поддержка и пропавшая из сознания темная клетка, сдерживающая мысли и желания, мешающая трезво думать и мечтать…       …Солнышко… Малыш…Аполлон…Артемида…       Тихий шепот поддержки не перестанет звучать в голове и преследовать его. Каждому нужен товарищ, так почему же тихому маячащему на краю сознания говору не побыть им?       Вот только с тех пор американские мракоборцы стараются с Ньютом лишний раз не пересекаться, но так делают только новенькие, а вот старенькие, такие как Мистер Грейвс или его правая рука, Тина или Куинни, и много, кто еще помогающий в поимках контрабандистов смотрят на него с уважением…Только из-за чего?

13.02.2019

На песнюFlёur — Сегодня (Больше не будет больно и плохо)