В баре «Пастушка & Президент», затерянном на окраине Кёнигсберга, было как всегда шумно и многолюдно. В некурящем вегитарианском зале компания подвыпивших финнов-нудистов играла в домино на одевание, отчего один из них сидел уже в шубе и ушанке, но на это никто не обращал внимания. На сцене играла некая местная рок-банда: два суровых накачанных мужика-гитариста в женских платьях, причём один из них был бородат, и на голове его красовался рогатый шлем викинга; мощная дама барабанщица – рыжая, с пудовыми кулаками, одетая в японские доспехи, клавишник – длинноволосая техна непонятного пола в сером плаще до пят и вокалистка – мелкого роста растрёпанная тощая девчонка в чёрных шортах, лифчике и берцах, увешанная цепями. Пела она какие-то непристойные пиратские песни.
За столиком в курящем зале сидели трое: Скорцени, Галланд и Рудель. Они пили пиво и слушали байки Отто, который недавно вернулся из Гондураса, где снимался в сериале про поручика Ржевского, которого, собственно и играл. Сериал был кроссовером «Войны и мира», «Сверхъестественного» и анекдотов про поручика.
-И чего про тебя сочиняют, будто ты пива не пьёшь? – удивлялся Скорцени, хлопая Руделя по плечу.
Крылатый ухмылялся, чуть показывая вампирские клыки. Пиво-то он пил, правда, в основном безалкогольное.
Галланд делился историями, приключившимися с ним в очередных межгалактических экспедициях, где он изучал новые виды техносуществ.
-Опаньки! – воскликнул он, глядя на часы, - Мне надо успеть зайти на почту! Ну, до встречи, ребята!
Чтобы не толкаться в зале, Галланд аккуратно пролетел под самым потолком и скрылся за дверью.
-А мы ещё по пиву! – Отто потёр руки и свистнул официантке, которой заодно многозначительно подмигнул.
Через полчаса возлияний Скорцени неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он пару раз обернулся и крякнул от неожиданности: за столиком напротив сидел самый настоящий чёрт: рогатый, рыжий и в чёрных очках. Чёрт, судя по всему, пялился именно на них двоих и мечтательно ухмылялся.
-Эй! – Скорцени ошарашенно толкнул приятеля в бок, - Кажется, я-таки допился до чёртиков!
-А-а-а... – Рудель флегматично пожал плечами, поглядев на чёрта, и отхлебнул из своей кружки, - Ничего особенного. Я тоже её вижу.
-Её?! – Скорцени подпрыгнул на месте.
-Ну да, это же местная адская сатана, Маня Бармалеева, - Рудель отставил кружку и откинулся на спинку скамейки, - разве ты о ней никогда не слышал?
-Не-а, - Скорцени принялся разглядывать сатану, и понял, что это действительно девушка, а то, что он принял за рожки – два хвостика рыжих волос.
Одета Бармалеева была в безразмерную оранжевую футболку с трилистником радиации и чёрные штаны с множеством карманов – наподобие тех, какие носят авиатехники. Несмотря на полумрак бара, тёмные очки закрывали половину лица загадочной девушки.
-И чего она так лыбится, не отрываясь? – недоверчиво спросил Отто, чувствуя, что ему неуютно от такого пристального внимания.
-Наверняка прикидывает, кто из нас с тобой сверху, - небрежно ответил Рудель.
-Чтооооо?! – взревел Скорцени, - Это в каком смысле?!
-Ага, в том самом, о котором ты подумал, поручик, - фыркнул Крылатый, - Она писательница-слешер и главный скандалист и циник планеты. Ходят слухи, будто у неё нет ну совсем ничего святого... Хотя враньё это, есть темы и личности, о которых она не пишет. Но это, разумеется, большая тайна.
-А ты откуда знаешь? – удивился Скорцени, с трудом подавляя желание запустить в писательницу кружкой.
-А вот! Штука на хвосте принесла, - улыбнулся Крылатый, - она и про нас с Хартманном писала... Но это уже почти классика, этим пейрингом уже никого не удивишь. Вот с линкором «Марат» - это необычно, согласен...
-И ты её не убил за это?! – изумился Скорцени.
-А зачем? – Рудель пожал плечами, - Не она, так другой кто напишет... И в три раза противнее или вовсе бездарно. Да и не убьёшь ты её, она же сатана! Вот пробовали как-то твои начальники заключить контракт с дьяволом... Давно это было... Хотели извести Гесса компроматами. Связались с Бармалеевой... А потом весь Омикрон читал длинный эротический роман про Гиммлера с Гейдрихом.
-Во дела... – произнёс Скорцени, соображая, не стоит ли свалить пока не поздно.
-И конуг Олаф Моржовый Хер едва не лишился зада!!!* – взревели голоса со сцены.
Скорцени подавился пивом и закашлялся, а Бармалеева тем временем поднялась со своего места и решительно подошла к их с Руделем столу, на ходу махнув рукой музыкантам:
-Эй, маэстры! Что за репертуар у вас? Сыграйте что-нибудь массовое, я танцевать буду!
Вокалистка кивнула и жестами что-то показала своим. Через минуту грянул «Танец маленьких утят». Бармалеева подошла к Скорцени и протянула ему руку.
-Давайте потанцуем?
-Не отказывай даме! – шепнул Рудель растерявшемуся эсэсовцу, - Ты поручик Ржевский, а не сопливый гей какой-нибудь!
Скорцени крякнул, выругался про себя и вылез из-за стола. После выпитого на ногах он держался не совсем твёрдо. Впрочем, барышня тоже была достаточно «хороша». Она вцепилась в него явно чтобы не упасть, но потащила поближе к сцене.
-Что-то как-то несерьёзно под такое танцевать, - пробурчал Отто.
-Ща всё будет серьёзно, - откликнулась Бармалеева и щёлкнула пальцами.
Вместо привычных слов вокалистка на ту же мелодию запела:
Hадо мною - тишина,
Hебо, полное дождя,
Дождь пpоходит сквозь меня,
Кря-кря-кря-кря!
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост,
И всё в бездну соpвалось,
Кря-кря-кря-кря!
Я бы мог с тобою быть,
Я бы мог пpо все забыть,
Я бы мог тебя любить,
Кря-кря-кря-кря!
В шуме ветpа за спиной
Я забуду голос твой,
И о той любви земной,
Кря-кря-кря-кря!
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен снова, и я забыл, что значит стpах,
Кря-кря-кря-кря!**
Скорцени хрюкнул от смеха, а Бармалеева с серьёзнейшим видом положила ему на плечи свои маленькие ручки. От неё пахло керосином и цветочками, отчего Отто перестал смущаться, но ему стало очень смешно. Они принялись отплясывать под мелодию, причём под конец Скорцени не выдержал и закружил барышню, а потом хорошенько наклонил, ловя на руки, под восторженные аплодисменты зрителей.
-Ну вы даёте! – с восхищением произнесла Бармалеева, когда они уселись за столик, и махнула официанту, требуя ещё пива.
-А ещё я умею с парашютом прыгать и крестиком вышивать, - подмигнул Скорцени.
-А мне что хорошего скажешь? – Рудель осторожно ущипнул писательницу за ухо.
-А вас я вообще обожаю! – заявила Бармалеева, радостно обнимая его, - Давайте выпьем! За вас обоих!
В этом прозвучал какой-то особый намёк, и Скорцени насторожился. Рудель хитро приподнял бровь:
-Я у тебя, чувствую, вообще нарасхват, а? С кем ты меня ещё не пейринговала, маленькая негодяйка? – спросил он, посмеиваясь.
-Ну если вы на меня так уж сердитесь, можете укусить, - Бармалеева наклонила голову, хитро блестя глазами поверх очков.
-Больно надо! – фыркнул Рудель, - Тебя укусишь – ещё и отравишься...
Скорцени не выдержал и расхохотался.
-А что, одна барышня как-то предложила мне литературную дуэль, - принялась рассказывать Маня, придвигая к себе кружку и тарелку с сухариками, - Долго длилась... Недели три, наверное...
-И чем закончилось? – спросил Отто.
-Ну как чем: два тома такой забористой садо-мазы, что испанская святая инквизиция взяла некоторые методы на заметку, а маркиз де Сад впал в депрессию. Но барышне самой надоело, и она самозадавилась танком на шестьсот восьмой странице. В итоге союз защитников танков возмутился таким издевательством над гусеничными существами...
-Супер! – зааплодировал Рудель, - А у меня к тебе одно интересное предложение.
-Какое? – Бармалеева с готовностью повернулась к нему.
-А давай мы с Отто тебя усыновим? – Крылатый подмигнул ей и погладил по голове.
У писательницы от неожиданности вытянулось лицо.
-Зачем это? – Маня даже опустила очки.
-Ну как же! - Рудель постарался сделать как можно более серьёзный вид, - Сама понимаешь: детей у нас с ним не получится, а о такой дочке я давно мечтаю!
-Не-е-е-е... Спасибо! – Бармалеева подпрыгнула на месте, - Я вас люблю, конечно, но инцест – это плохо! Даже в писательском варианте.
Она поднялась с места, собираясь уходить.
-Слушай, Маня, а почему у тебя именно такой псевдоним? – спросил вдогонку Скорцени.
-Потому что я – Мэри Сью! – крикнула писательница, быстро удаляясь из бара, и на ходу показала язык.
-Ну ты её напугал! – захохотал эсэсовец, обращаясь к приятелю.
-Теперь она будет об этом думать неделю, - улыбнулся Рудель, - А про теоретических родителей она точно ничего откровенного не напишет! По крайней мере, в ближайший месяц...
19 июля 2012
