Я не помню тебя

Томас проснулся первым, и не удивительно с таким-то беспокойным сном. Он осторожно провел рукой по голове парня и прошептал: «Ньют, пора вставать», на что услышал недовольное мычание. Да, прерывать сон возлюбленного не хотелось, но вирус не спал, а потихоньку грыз разум блондина. - Это ведь ненадолго? – с надеждой спросил Ньют за завтраком. - Нет, ты же сказал, что это началось несколько дней назад. Думаю, сотрут неделю или около того, - размышлял Том, поднося чашку кофе ко рту и отпивая горячий напиток. - Но я все равно буду жить в диспансере? - Надеюсь, тебя будут отпускать на некоторое время, - Том положил руку на ладонь блондина и немного сжал. После завтрака ребята направились в ПОРОК. На входе стояли солдаты, осмотревшие их с ног до головы. И Ньют уверен, его бы сюда не пустили без Томаса, которого каждый работник знал в лицо. Интересно, а знал ли всех сам Том? - Эдисон, - позвал его грубый мужской голос, – тебя Пейдж вызывает. Дело очень срочное, - подойдя немного ближе, оповестил его Галли, начальник охраны здания. Томас отвел блондина в свой кабинет и сказал сидеть там, пока он сам не придёт. Эдисон, накинув белый халат и схватив со стола очки, быстро покинул кабинет. И не менее быстро направился по коридору в сторону кабинета Пейдж. - Томас, - в нескольких метрах от двери остановили его. – Вы совсем с ума сошли? – крикнул Уинстон. – Ньют снова не пришёл на проверку. Уже четыре дня, - он показал четыре пальца. – Где он? Я сейчас за уши его в лабораторию затащу. - Уинс, как хорошо, что я тебя встретил, - Томас схватил друга за плечи. – Пожалуйста, Уинс, только помоги ему. Он сейчас в моем кабинете. - Что случилось? – не понимал парень. - Я приду, как только смогу. Пожалуйста, Уинс, я прошу тебя, - продолжал Том, не обращая внимания на слова друга. - Да, что случилось? Ты можешь мне объяснить? Стукая каблуками по чистому полу, к кабинету приближалась Пейдж. Её руки раскачивались в такт каждому шагу. Её любовь к белому немного поднадоела, тут и так все ходили в белых халатах, в ужасно белых халатах, от которых в глазах рябило как на неисправном телевизоре. - Томас, я как раз тебя искала, - сказала она, подойдя ближе. – Идём в кабинет. Она положила руку на плечо парня и немного подтолкнула к двери. Эдисон ещё раз умоляюще взглянул на друга и скрылся за закрывшейся дверью. Ньют, как и сказал Томас, сидел в его кабинете и крутил в руках ручку. - Ньют, как это понимать? – с крика начал Уинстон, буквально влетевший в кабинет, тем самым напугав блондина. - Черт, Уинстон, прости, я не пришёл на осмотр, - начал отвечать Ньютон. - Я не об этом, - замотал головой врач. – Встретил Томаса в коридоре и он до ужаса меня напугал. Просил помочь тебе. Может, хотя бы ты объяснишь, что это было? Ньютон встал напротив парня и как-то виновато выдохнул. Сейчас снова придётся выслушивать крики и упреки. Блондин закатил рукав и продемонстрировал почерневшую руку. - Ньют, - крикнул Уинстон. Он так озлобленно посмотрел на парня, что Ньютону стало не по себе. Он, конечно, сглупил, но не настолько, чтобы получить такой взгляд. - Быстро за мной, - Уинстон вышел из кабинета, так же быстро, как и зашёл. Он так стремительно направлялся на второй этаж в лабораторию, что Ньют еле за ним бегом успевал. Сотрудники и солдаты удивленно смотрели им вслед. - Садись, - скомандовал врач, когда они, наконец, оказались в кабинете. Ньютон сел на стул, стоящий рядом с рабочим столом. Уинстон наклонил лампочку над столом и жестом указал положить руку под свет. - Рассказывай, - все тем же приказным тоном проговорил он. – Сейчас что чувствуешь? - Зудит, дико зудит, будто под кожей кто-то ползает. И болит, этот кто-то ещё и ест меня, - попытался разрядить обстановку блондин, но не получилось. - Когда началось? Рассказывай, Ньют, рассказывай все, - немного смягчился парень. – Начиная с момента последней проверки. - На следующий день после последней проверки, мне просто было лень идти. А на второй день заметил пятно маленькое. Вот здесь, - Ньют указал на место скопления чёрных вен. - Почему ещё тогда не пришёл? – воскликнул Уинстон. - Подумал, что это синяк, - пожал плечами Ньют. Черчилль прошёл в соседнюю комнату и начал шуметь инструментами. - Дальше, - крикнул он. - Это пятно очень быстро росло, - так же немного громче говорил блондин. – Кстати, странно. Вчера вечером рука выглядела точь-в-точь как сегодня. - То есть? – Уинстон вышел с небольшим подносом, на котором лежали разные инструменты. Среди них был и маленький хирургический нож, заставивший Ньютона боязливо сглотнуть. - За эту ночь эта зараза не выросла, хотя раньше это можно было глазами увидеть. Уинстон поставил поднос на стол и надел на лицо маску. - Я сейчас заморожу тебе этот участок кожи, чтобы ты ничего не чувствовал, - говорил врач одновременно с тем как протирал руку блондина ваткой. – Затем сделаю биопсию, то есть возьму часть твоей кожи на анализы. Уинстон приготовил пробирку, на боку которой виднелось имя блондина. - О результатах ты узнаешь сразу, как они будут готовы, - продолжал говорить врач, делая укол. - Следующий день проверки ты пропустил потому, что испытывали новую сыворотку? - Да, в тот день черные вены появились, а сама гниль до локтя доходила, - пояснил Ньютон. Врач потрогал больную руку друга и спросил, чувствует ли блондин что-либо, на что получил отрицательный ответ. Ньютон наблюдал, как Уинстон с помощью прибора похожего на пистолет с широкой круглой трубкой на конце взял у него часть кожи. Он просто приложил эту трубку к коже и нажал на рычаг, а инструмент сам вошел в руку и отрезал кожу. Из раны мигом потекла кровь. И что напугало Ньюта больше всего так это её цвет. Кровь была темно-бордовая вперемешку с черными сгустками непонятной субстанции. Уинстон перевернул руку и набрал кровь в пробирку. А после вытер руку и забинтовал. - Вся моя кровь такая? – с застывшим ужасом на лице спросил Ньютон. - Сейчас проверим. Черчилль убрал всё ненужное со стола и приготовил ещё одну пробирку. - Я так понимаю, вчера с рукой все стало ещё хуже? – Ньют кивнул – Где-нибудь на теле ещё такое есть? – Ньют отрицательно покачал головой. – Ещё что-нибудь чувствуешь? Может где ещё болит? - Нет. - А в эмоциональном плане как? Чувствуешь ярость, гнев? – продолжал спрашивать Уинстон. - Скорее раздражительность, будто все вокруг бесит, - говорил блондин, пока врач собирался брать у него кровь из здоровой руки. Как только с забором крови было покончено, Уинстон померил блондину температуру и давление, а также посчитал частоту сердечных сокращений. Результаты не утешали. Давление понижено, температура 38, сердцебиение учащено. Все симптомы шиза. Как только врач убрал измерительные приборы на место, в комнату влетел Томас. - Что я пропустил? – вперемешку с тяжёлым дыханием спросил он. – Как ты? – посмотрел на блондина Том. - Хорошо. Эдисон отдышался и встал ровно, разместив руки на поясе. Поправляя очки, Томас осмотрел кабинет и парней, останавливая взгляд на руке возлюбленного. - Взял биопсию? – спросил он. - Да. - А общее состояние как? – не отводя взгляда от Ньюта, спросил Томаса у врача. - Не идеально. Давление низкое, температура повышена, - проговаривал Уинстон одновременно с тем как писал что-то в блокноте. - Когда будут результаты? – спросил Томас. От такого пристального взгляда рука блондина будто ещё сильнее начала чесаться. Терпеть это он больше не смог, поэтому раскатал рукав и потер руку. - Думаю, завтра утром. Так стоп, - заметив действия Ньютона, вскрикнул Черчилль. – Не чеши и не трогай руку. Лучше вообще ее не беспокоить и меньше ею двигать. - Ладно, - согласился Ньют. – Уинс, как думаешь, сколько надо будет стереть? - Я не знаю, - как-то обреченно выдохнул парень. – Если первые проявления ты заметил четыре дня назад, то, предположу, не больше двух недель. Так ладно, на сегодня ты свободен, можешь идти назначать главного на плантации, пока тебя не будет. - Да, хорошо, - слабо улыбнулся блондин. – Спасибо. - Какие ещё плантации? – возмутился молчавший до этого Том. – Не отойдешь от меня ни на шаг сегодня. Эдисон протянул Ньюту руку, которую тот с радостью приняли, и повёл блондина к двери. - Лучше бы, конечно, чтобы результаты были сегодня, - будто невзначай проговорил Томас, смотря на Черчилля. - Иди уже. Они вернулись в кабинет Томаса, на столе появились новые бумаги и три папки. Эдисон сел за рабочий стол, а Ньют, взяв две чашки, решил обеспечить их горячим чаем. - Томми, ты же не серьёзно говорил про то, что я сегодня целый день проведу с тобой? – спросил блондин, размешивая сахар в своей чашке. - Говоришь так, будто для тебя это хуже всего на свете, - усмехнулся Том, не поднимая головы от бумаг. - Нет, конечно, - нахмурился Ньют. – Но Уинстон прав, мне нужно сходить на плантации. Эдисон поднял голову и внимательно посмотрел на парня. - Прямо сейчас? - Я быстро. Объясню всю ситуацию, назначу старшего и вернусь, - Ньют поставил чашку с нетронутым чаем на столик. – А ты пока закончишь с бумагами. Он подошёл к Томасу и заглянул через его плечо на разные отчёты и результаты экспериментов. - Что ты вообще делаешь? - Пытаюсь понять, почему сыворотка вступила в реакцию с кровью Кемерона и дала при этом положительный эффект, а вот при эксперименте с самим испытуемым убила его, - устало объяснил Том, он снял очки и почесал глаза. - Кемерон? – переспросил Ньют. - Да, не люблю, когда их называют буквам, будто они не люди, - Ньютон улыбнулся и положил руку на плечо парня, которую тут же накрыла чужая рука. - А вы с одной и той же рукой это делали? А то вдруг у него как у меня? В здоровой руке нормальная красная кровь, а в другой чёрная, - скривился парень. - У тебя везде красная кровь, - Томас посмотрел на возлюбленного, вновь надевая очки. – Просто в больной руке мышцы и сосуды «гниют», - показал кавычки брюнет. – Вот эта гниль кровь и окрасила, уже когда она вытекала, а так даже по чёрным венам у тебя течёт красная кровь. На самом деле, это мы говорим, что шизы гниют, в действительности они изменяются. Если бы они гнили, как яблоки, например, то в конце бы умирали. - Значит, даже у шизов красная кровь? - Нет, в определённый момент она чернеет и у нас это считается необратимой фазой, - Томас притянул парня за талию и усадил к себе на колени. - Значит, вы проводили эксперимент слишком поздно. Когда кровь уже в конец испортилась и восстановить её было невозможно. Эдисон на секунду замер, а потом быстро схватил верхнюю папку и пролистал несколько страниц. - Возможно, ты прав. Между последним сбором крови и экспериментом два дня прошло. Может, он еще не был за чертой и последняя модификация не состоялась? - уже не к Ньюту, а больше к себе обратился Том. - Вот и подумай над этой гипотезой, а я на плантации, - Ньют поцеловал парня в щёку и встал на ноги. - Как закончишь, сразу иди сюда, - Ньютон положительно кивнул и покинул кабинет с явно воодушевлённым Томасом. Блондин закончил с плантациями спустя три часа. Почти каждый из работников захотел обнять Ньюта и пожелать скорейшего выздоровления, на это парень лишь застенчиво улыбался и искренне благодарил. После он зашёл к Фрайнапу. Друзья мило побеседовали ещё около получаса, а затем Ньют направился в ПОРОК. Как только блондин прошёл через главный вход, к нему подошёл один из солдатов. - Исаак Ньютон? – уточнил он. Ньют кивнул. - Вас просит пройти к себе Уинстон Черчилль. Кабинет 37 на втором этаже. - Хорошо, спасибо. Поднимаясь по лестнице, Ньютон заметил дрожь в коленках и такое громкое биение сердца. Он ожидал увидеть в кабинете Томаса, но Уинстон был один. - Уинс, что-то случилось? – привлекая внимание врача, спросил блондин. - Присядь. В этом одном слове было столько горечи и жалости, что хотелось накинуться на парня с требованиями объяснений. Потому как этот тон лишь добавил Ньютону больше волнения и страха. Ньют сел на стул напротив парня и обхватил себя руками. - Результаты готовы, - Уинстон говорил так медленно и тихо, что на хорошие новости надеяться явно не стоило. – Решил пока не говорить Томасу, а сначала сообщить тебе. - Пожалуйста, Уинс, не тяни, - протянул Ньют. - Два года, - сразу сказал Черчилль и отпустил глаза. Ньют замер. Голова опустела, отказываясь понимать и принимать только что услышанное. Все конечности наполнились свинцом и опустились, потому что держать их сил не было. Как бы хотелось сейчас проснуться от этого кошмара и никогда его не вспоминать. - Я позову Томаса, - быстро проговорил Уинстон. Черчилль вышел, а через минуту громкоговорить попросил Томаса Эдисона пройти в кабинет 37. Ещё минуту спустя в комнату вбежал красный и взволнованный брюнет. Уинстон, задумчиво смотрящий куда-то в стену, и поникший Ньютон радости ему не прибавили, а лишь уничтожили последнюю надежду. Эдисон замер так и держась за ручку распахнутой двери. - Ньют? – совсем тихо произнес он. Его голос оборвался, стоило Ньютону поднять на него глаза. - Два года, Томас, - как гром среди ясного неба прогремел голос врача. – Вирус прогрессирует уже два года. Томас подбежал к парню и упал перед ним на колени, он взял руки блондина и прижал к своим губам. - Нет, - быстро завертел головой брюнет. – Это какая-то ошибка. Это началось пару дней назад. - Я перепроверял все несколько раз, - по голосу было слышно, что Уинс начал отходить от шока и мыслить разумно. – Я тоже не понимаю, как такое возможно. Как возможно, что вирус не давал о себе знать целых два года. Видеть совсем поникших и будто опустошённых друзей было невыносимо. Но и нужные слова в голову не приходили. - Что ж, - все же через минуту начал Уинстон. – Да, два года это много и мы никогда так много не удаляли, но, я думаю, медлить нельзя и лучше поставить барьер прямо сейчас. - Два года слишком много, - сказал Том, - барьер будет ничтожно слабый, он не сможет сдержать столько. - Сможет, мы будем максимально все контролировать, - размышлял врач. – Уберём все раздражители. Ньют будет в нашем Центральном диспансере. Все получится! Ньютон, до этого сохранявший молчание, неровно выдохнул и усмехнулся. - Уинс, - Томас на секунду посмотрел на врача. Намёк был понятен, поэтому Черчилль покинул кабинет, напоследок сказав, что приведёт Терезу. - Ньют, я… я…, - заикался брюнет. - Это нужно сделать, - голос блондина был совсем слаб, будто после тяжёлой болезни. – Я не хочу становиться шизом. - Мы знакомы два года, - Том, продолжая сидеть на полу, смотрел на возлюбленного снизу вверх. – Меня придётся полностью стереть из твоей памяти. Но только это тебе поможет. Уинстон прав, лучше сделать это сегодня. Ньют обвил шею парня руками, а Том потянулся к заветным губам. Последний поцелуй всегда медленный, растянутый и нежный. Прекращать его не было желания ни у кого. И даже когда организм потребовал воздух, Том лишь на несколько сантиметров оторвался от любимых губ. Почему это происходит с ним? Почему единственного человека, который способен успокоить и вселить надежду, забирают? Их лица были так близко, что они воровали друг у друга воздух. Но это никого не беспокоило. Ведь так не хотелось отдаляться. Ньютон посмотрел в такие знакомые глаза и улыбнулся. Он провел большим пальцем по щеке парня. Кто знает, когда получится сделать это ещё раз. И страшно было не столь от разлуки, сколько от вероятности, что настоящая встреча не состоится. Эдисон чувствовал неестественно горячую кожу под своими пальцами, знал, что под кофтой скрывается почерневшая от вируса рука и с каждой минутой состояние Ньюта только ухудшается, но заставить себя отпустить не мог. Как можно отпустить? В этом на вид худом человеке заключен весь его мир. Это его любовь, его сердце, его душа. И Томас понимал, что вместе с Ньютом из его жизни исчезнет счастье и наслаждение. Ведь для него это не что-то абстрактное, это вполне существующее. Это Ньют. И почему мы понимаем как дорог для нас человек только тогда, когда он стоит у порога, чтобы уйти? На глазах навернулись слезы. А он так не хотел плакать. Знал, что если слезы покатятся у него, то и блондин не сможет сдержаться. А видеть, как плачет Ньют больно. Больно так сильно, где-то там внутри. Томас прижался лбом ко лбу возлюбленного и закрыл глаза. Дрожание блондина передалось и Томасу. А самое ужасное, что выбора не было. У них не было выбора, у них был только один вариант. Ньютон ещё сильнее прижался к возлюбленному и попытался успокоить сердцебиение. Конечно, ничего не вышло. И на что он рассчитывал? - Ньют, - этот ослабший голос заставил блондина вздрогнуть, - я знаю, что это невозможно, но, пожалуйста, просто помни, что я люблю тебя. Ньют часто закивал. Его глаза наполнились соленой жидкостью, которая скопившись в уголках, прошлась по впалым щекам. Пальцы Томаса поймали слезу, когда она ещё не успела добраться до подбородка. Эдисон прижался губами к мокрой дорожке. Именно сейчас грудная клетка разрывалась, а в сердце разрасталась чёрная дыра. После тихого стука в комнату прошла Тереза. Если пока она шла рядом с Уинстоном мысли и слова приходили в голову, то сейчас там было абсолютно пусто. - Всё готово, - наконец произнесла она. Колени Томаса неприятно покалывали, пока они шли в нужный кабинет. Рука Ньюта покоилась в его руке. Хотелось прочувствовать каждую секунду, но кабинет, как назло, находился слишком близко, а они шли достаточно быстро. В кабинете, скрестив руки, стояла Пейдж и в аппарате копался Дженсен, технический помощник Черчилля. - Два года? – начала Ава, стоило ребятам закрыть за собой дверь. – Как такое возможно? Вирус что, просто, развивался, но никак себя не проявлял? Почему Ньютон выглядит совершенно обычно, хотя вирус существует уже два года? На эти вопросы никто не собирался отвечать. И не потому что не хотели, а потому, что не знали. Уинстон с Ньютом и Томасом прошли в небольшую соседнюю комнату. - Ньют, - начал врач, когда они сели друг напротив друга, - я знаю, что ты все это знаешь, но по регламенту обязан тебе объяснить. Ньютон кивнул. - Сейчас тебе будет поставлен барьер. Этот барьер оградит часть твоей памяти. А точнее два года. События произошедшие за это время, то есть твои вспоминая о них останутся у тебя, но за барьером. Ты не сможешь их воспроизводить. Другими словами мы сотрём тебе память, но это не навсегда. Ньют сжал руку Томаса сильнее и неровно выдохнул. - Ты сам можешь сломать барьер, а точнее уничтожить. Для того чтобы этого не происходило мы поселяем людей в диспансеры. Там у них нет раздражителей. Раздражителями мы называем вещи или людей, которые могут напомнить тебе, те события, которые мы стёрли,- продолжил врач. – С таким длительным сроком мы сталкиваемся в первый раз. Твой барьер будет очень слабым, поэтому придётся лишить тебя вообще каких-либо раздражителей. Уинстон расстроено взглянул на разбитого Томаса. - Ты будешь жить здесь в нашем Центральном диспансере. Нам так будет спокойнее и Томас сможет иногда на тебя поглядывать, - после этих слов Уинс строго посмотрел на брюнета. – Только смотреть с приличного расстояния. Никак разговоров или ещё чего-нибудь. Эдисон неуверенно кивнул. - Барьер, действительно, будет слабым, вы должны это понять. Мы сможем поставить ещё один, если что, но более одного барьера ставить не стоит. Есть вероятность потерять воспоминания, то есть безвозвратно лишиться памяти. Черчилль достал из стола бумагу и положил перед блондином. - Это договор. Заполни его, пожалуйста, - объяснил врач. - В нем говориться, что твоё согласие на операцию добровольно, что инструкцию ты прослушал и согласен на все условия. Барьер мы удалим, как только будет найдено лекарство. Ньютон сделал все, о чем его просили. - Уинс, ты можешь выйти на секунду, пожалуйста, - попросил Томас, рассматривая их с Ньютом сцепление руки. - Конечно. Черчилль спрятал договор в стол и вышел из комнаты. После этого за дверью послышались голоса и шум загудевшего аппарата. - Получается, я не смогу выходить за пределы диспансера? – спросил блондин. - Думаю, нет. Прости, - Том закрыл лицо руками. – Если бы я придумал это чёртово лекарство, нам бы не пришлось расставаться. - Начнём с того, что мы не расстаемся, - сдвинул брови Ньютон. - Мы по-прежнему вместе, просто у наших отношений сложный период, - Томас посмотрел на парня и слабо улыбнулся. – И Томми, - Ньют вновь взял руку парня, - возможно, ближайшее время некому будет это говорить, поэтому запомни, лекарство есть. Не вини себя во всем, что происходит. Ты делаешь все возможное, - Ньютон провел рукой по темным волосам, а затем притянул парня за подбородок к себе. Поцелуй пропитанный горем неминуемой разлуки показался Томасу невероятно болезненным. Да, губы Ньюта все такие же мягкие и сладкие, его руки также нежно касаются шеи, поглаживают щеки, но все равно больно. - Ты же знаешь, я сойду с ума без тебя. Ньют молчал. Да, он это знал, но не хотел признавать или соглашаться с возлюбленным. Блондин встал и посмотрел в сторону двери. - Пойдём, иначе я не выдержу и сбегу отсюда, - он легко потянул руку Томаса на себя и тот, повинуясь, встал. - Возьми меня с собой. - А как иначе? Перед самым открытием двери Ньют чмокнул Томаса в щеку и ободряюще улыбнулся. На них сразу обратили внимание. Ава как-то странно смотрела на Ньюта, будто на что-то несуществующее, неизвестное, неизученное. Тереза, подойдя к друзьям, заключила Ньюта в объятия. - Меня ты тоже забудешь, - пояснила она. - Потом вспомню, - Ньют приподнял девушку и крепко прижал к себе. - Ну, ничего, я буду твоим личным лечащим врачом. Так что ты точно не пропадешь, - утирая отчего-то выступившие слезы, сказала девушка. - Значит, я везунчик. Эдисон, все это время наблюдавший за друзьями, облегченно выдохнул. Весть о том, что Ньют будет под присмотром Терезы, грела душу. К тому же, Агнес будет все докладывать. Когда объятия закончились, Ньютон посмотрел на Черчилля. - Я с тобой обниматься не буду, - сразу проговорил он. – Мы давно знакомы и меня ты не забудешь. Лучше ложись и располагайся. Этот аппарат был похож на кресло стоматолога, только на голову надевался шлем. Как только Ньют устроился, врач установил шлем на нужном уровне. Затем Уинстон взял в руки шприц, чтобы блондин не почувствовал болезненные ощущения. Это замораживающий укол делали за ухо. Хватило минуты, чтобы Ньют почувствовал тяжесть в голове и конечностях. Эдисон крепко сжимал ладонь парня в своих руках, пока Уинс спрашивал блондина об ощущениях. - Томми? – позвал брюнета Ньют, когда Уинстон уже был голов ввести иглу. Эдисон приподнялся и приблизился ухом к губам парня. - Даже если я не помню, я всё равно знаю, что люблю тебя. Томас посмотрел на затуманенные глаза, затем наклонился к губам и оставил свой легкий поцелуй. Он посмотрел на врача и положительно кивнул. Дженсен вставил в затылок блондина длинную иглу и ввёл прозрачную жидкость. Именно она и была барьером. Ньют больше не мог сопротивляться и закрыл глаза. Уинстон отодвинул шлем от головы парня и проверил пульс. - Томас, думаю, тебе следует отойти, - аккуратно подбирая слова, проговорил врач. Эдисон отошёл в дальний угол и встал рядом с Пейдж. Работа Дженсена была закончена, поэтому парень покинул кабинет. Ньютон начал шевелиться и хмуриться через десять минут. Он медленно открыл глаза и осмотрел помещение. - Ньют, слышишь меня? – прошептал Уинс. После процедуры у пациентов возникала повышенная чувствительность к звукам, запахам и свету. Поэтому в кабинете приглушили свет и старались говорить тише. - Уинс? Что происходит? – Ньют повертел головой по сторонам, но быстро об этом пожалел. - Лежи спокойнее. Сегодня у тебя гарантированно будет болеть и кружиться голова, также возможна тошнота и отсутствие аппетита. - Попал прямо в точку. - Что последнее ты помнишь? Томас нервно тёр руки и закусывал нижнюю губу. Испуганный взгляд блондина, которым он обходил всю комнату, удовольствия не приносил. - Где я? – не обращая внимания на не очень хорошее состояние, спросил Ньют. - Я объясню, но сначала… - Объясни, - перебил его пациент. Томас усмехнулся, Ньютон ненавидел быть в неведенье, ему важно все контролировать. Это чувствовалось как в жизни, так и в постели. Даже если Том чувствовал себя доминантом, он все равно неосознанно подчинялся парню. Но, Боже, как он обожал это подчинение. Делать всё, чтобы Ньют был доволен. Непреклонно строгий взгляд Ньютона заставил Черчилля досадно выдохнуть. - Помнишь, что делают с людьми, у которых вирус вошел в активную фазу? – спросила Тереза, глядя на надувшегося Уинстона. Почему нельзя просто ответить на его вопросы, а потом задавать свои? Ему нужно удостовериться, правильно ли он все сделал, а Ньют включает «Ньюта» и не будет говорить, пока сам во всем не разберется. - Это черта твоего характера иногда сводит с ума, - беззлобно прошипел врач. - Его тоже можно понять, Уинс, - заступился за парня Томас. Ньютон обратил внимание на брюнета, стоявшего дальше всех, и нахмурил брови. Он вновь изучал давно известные черты лица, которые ему пришлось забыть. - Ньют, - отвлекла его Тереза, понимая, что такое поведение к добру не приведёт, - так ты помнишь? - Да, - Ньют нехотя перевёл взгляд от Тома к девушке и положительно кивнул. – Им ставят барьер, который память стирает. - Верно, - Тереза улыбнулась. – Тебе тоже стерли память. Брови блондина поползли вверх и он посмотрел на Уинса, по сути единственного знакомого человека в этой комнате, врач кивнул. Ньют знал, что не имел иммунитет, поэтому это был лишь вопрос времени, когда вирус даст о себе знать. - И много мне стерли? - Два года, - ответил Черчилль. Ньютон был готов ко многому, но явно не к тому, что последние два года пронеслись за секунду. Это больше походило на фильм, где главный герой засыпает ребёнком, а просыпается подростком. - Два года? – не верят собственным ушам, переспросил Ньют. - Да, мы пока не понимаем, как не замечали прогрессирующий вирус два года, но обязательно это выясним, - бодро сообщила Агнес. - То есть, я вчера был на плантации, затем встретился с Фраем и Минхо. Мы гуляли по городу, были на главной вышке, наблюдали за шизами и вы говорите, что это было два года назад? – спросил Ньют, переводя взгляд между Уинстоном и девушкой. Черчилль победно улыбнулся и облегченно выдохнул. Этот вопрос блондина был ответом на его собственный. И сейчас Уинстон убедился в положительном результате операции. - Именно так, - кажется Ньют и не заметил ещё одну женщину в помещении. – Здравствуй, Исаак. Я – Ава Пейдж. Глава компании ПОРОК. - Здравствуйте, да, я знаю кто вы. - Твой случай уникальный, Исаак, - Ава сделала шаг в направлении парня. – Мы никогда не ставили барьер на столь длительный срок, да и два года без проявлений болезни для нас в новинку. Не будешь ли ты против пары дополнительных анализов? Возможно, это поможет нам приблизиться к нахождению лекарства. Эдисон, молча наблюдавший за парнем, сжал края белого халата. Он не позволит проводить на Ньюте эксперименты. И брюнет обязательно сообщил бы об этом всем в этой комнате, но ситуация не позволяла. Сейчас, да и в ближайшее время, любое контактирование с Ньютом нежелательно или даже запрещено. Хотя отрицать то, что Томас уже начал скучать по этой горячей коже под пальцами невозможно. Как хотелось подойти к возлюбленному, заключить в объятия и успокоить. Защитить от всех людей вокруг, от вируса и умирающего мира. Но Эдисон был бессилен и единственно, что он мог, это стоять поодаль и наблюдать за сменой эмоций на лице блондина. - Да, конечно, - через минуту раздумий согласился пациент. - Это все потом, сначала немного освоишься, - Черчилль ближе подошёл к другу, как бы отодвигая Пейдж на второй план. – Жить будешь здесь в нашем диспансере. Это, кстати, Тереза Агнес твой лечащий врач. Лучший специалист в данной области. - Значит, я везунчик. Эдисон усмехнулся. Сегодня он это уже слышал. Ньютон посмотрел на брюнета, ожидая, когда представят его, но голос Терезы заставил парня отвести взгляд. Даже имя Томаса могло напомнить очень многое и повредить барьер, поэтому все не голословно договорились брюнета не представлять. - Сейчас лучше отправиться отдыхать, достаточно информации, - говорила Тереза. – На все твои вопросы я отвечу позже. Головная боль и тошнота, о которых Ньют забыл во время разговора, моментально вернулись. Черчилль и Агнес помогли блондину добраться до комнаты и устроиться в ней. Сон стремительно вступил в свои права и Ньютон заснул. Ава и Томас остались в кабинете одни. Эдисон недовольно обвел женщину взглядом, пока та не поинтересовалась в чем дело. - Ньют не подопытная крыса, никак экспериментов и дополнительных исследований с его участием не будет, - резко проговорил парень. – Мне все равно, почему вирус ждал два года. - Томас, любовь закрывает твой здравый разум, - махнула рукой Ава. - Может именно это поможет тебе найти лекарство? - Тот, кто способен мне помочь, только что меня забыл. Эдисон развернулся на месте и покинул помещение. Оставив очки и халат в своём кабинете, брюнет отправился домой. По дороге к выходу из здания навстречу ему шла Тереза, которая сообщила о том, что Ньют в порядке и спокойно спит в своей комнате. Некоторые люди любят быть одни. Томас тоже был в их числе. Ему нравилось жить и работать в одиночестве, так было спокойнее, никто не беспокоит и не отвлекает. Но потом в один прекрасный момент в его жизни появился Ньют. И все круто изменилось. Работать стало намного приятнее, когда он сидел рядом, домой Эдисон шёл намного быстрее, потому что там его ждал Ньют. Сейчас же Томас как будто вновь вернулся в тот одинокий мир. По спине пробежали мурашки. Первый раз барьер поставили три года назад, тот человек, Калеб кажется, сейчас уже давно живет со своей семьёй. Первые полгода он жил в диспансере, а потом необходимость его пребывания там отпала. Но Калебу стерли только неделю. Неделя ничто по сравнению с двумя годами. Чтобы надоедливые мысли не разорвали голову, Том быстро забрался под одеяло и закрыл глаза. Однако сон показал ему большой средний палец. Думать о чём-то кроме Ньюта не получалось. Что если барьер не поможет и вирус продолжит лишать возлюбленного рассудка? Что если лекарства нет и Ньют никогда не выздоровеет? Вдруг барьер повредил его память и блондин никогда больше не вспомнить Томаса? Что если два года назад Ньютон был влюблён в кого-то другого? Как бы Эдисон не пытался разогнать вопросы, они продолжали рождаться в голове. Мало того, что Ньют начал превращаться в шиза, а лекарство и близко не придумали, так ещё и дурацкая ревность подливала масло в огонь. К утру Эдисону все же удалось поймать сон за хвост и, пусть недолго, но поспать.