Я не помню тебя

Настал тот час, когда небо преображается. Хаотично синие, зелёные и розовые линии цвета превратились в лучшее произведение искусства. Они вырисовывали замысловатые узоры и затягивали собой всю поверхность неба. Было немного времени полюбоваться такой красотой, но, наверное, это к лучшему, иначе эта картина приелась бы и не вызывала восторга. Люди не залазили бы на крыши, чтобы просто посмотреть на небо и рассказать ему о своих переживаниях. От холода, исходившего от крыши, не спасал даже плед. Томас чувствовал, как мурашки побежали по спине, и поежился. Парень последний раз взглянул на небо и повернул голову в сторону, где, так же рассматривая прекрасную небесную картину, лежал Ньют. - Ты не замерз? – из-за долго молчания голос брюнета немного охрип. Блондин еле заметно повертел головой. Он нашёл ладонью руку Томаса и переплёл пальцы. Никто из парней не сжимал руку сильно, оба знали, что это доставляет боль Ньюту. Эдисон, не отрывая взгляд от парня, невесомо провел пальцем по разбитым костяшкам. Ньют после случившегося обладал несколькими десятками синяков, разбитой скулой и поврежденными руками, Томас пострадал больше. Разбитая губа и скула слева, гематома под глазом справа. Большая рана на лбу от удара об кровать, которая сейчас была перебинтована, и ещё миллион синяков и мелких царапин по всему телу. Ньютон впервые за долгое время встретился с парнем взглядом. Он приподнялся на локтях и приблизился к заветным губам. Ньют подарил Томасу лёгкий поцелуй в целый уголок губ и слабую улыбку, которая быстро пропала, стоило блондину невесомо провести кончиками пальцев по разбитой скуле. - Не переживай на счёт этого, - Том знал, как сильно винит себя блондин. – Зато теперь мы знаем, что у тебя рука тяжёлая. Ньют несколько раз кивнул головой и лёг на прежнее место. - Тереза так расстроилась, когда узнала, что её кровь не подходит для лекарства, - заполнил тишину брюнет. – А вот кровь Минхо и Уинстона подошла. - А что будет с шизами, которые уже перешли черту? - Мы не можем им помочь, - Томас сел и посмотрел на улицы города. – Конечно, поиски усовершенствованного или более сильного лекарства будут продолжаться, но пока мы можем только защищаться. Ньютон тоже сел и подвинулся ближе к парню. От Томаса пахло мятой. Он упёрся подбородком в плечо и сделал глубокий вдох, наполняя легкие приятным ароматом. - Та ночь была самой ужасной в моей жизни, - Том опустил взгляд на их сцепленные пальцы. – Я умер тогда… вместе с тобой. Помню, как не чувствовал твоего дыхания… Ньют осторожно повернул голову Томас в свою сторону, чем заставил замолчать. - Я жив, Томми, - прошептал блондин прямо в губы возлюбленного. – Моё сердце сократило количество ударов до критического, но потом вновь забилось в нормальном ритме. И я безмерно благодарен тебе за это. Ньют закончил свои слова поцелуем. Он осторожно, чтобы не сильно беспокоить рану, касался губами чужих губ, но Томаса это нисколько не беспокоило. Он, растворяясь в ощущениях, провел языком по нижней губе Ньюта и прижал его ближе к себе. Стоило им оторваться друг от друга, Эдисон почувствовал холод на губах, он попытался открыть глаза, но выходило это плохо. Болезненно белый свет слепил глаза. Том попытался спасти глаза рукой, но адская боль не позволила даже немного приподнять её. Сквозь боль и жжение Томас все же открыл глаза. Только сейчас парень обратил внимание на раздражающее пищание какого-то прибора. Около десяти минут Эдисон лежал неподвижно и пытался вспомнить хоть что-то. На голове находилась повязка, а лоб болел и зудел. Где он мог поранить лоб? Воспоминания налетели все разом. Томас вспомнил каждую минуту прошедшего дня. Хотя сейчас мечтал забыть все. В палату кто-то зашёл. Поняв, что Томас пришёл в себя, Тереза тут же подбежала ближе к койке и взяла друга за руку. - Том, - тихо позвала она. – Как я рада, что ты пришёл в себя. Как себя чувствуешь? Эдисон медленно перевёл взгляд на девушку, каждое движение лишь усугубляло положение парня, поэтому он старался лежать неподвижно. - Ньют? – одними губами прошептал он. Тереза сильнее сжала руку Томаса, опустила голову и отрицательно покачала головой. Стены здания пронзил болезненный крик.