Трудности, с которыми мы сталкиваемся.

Алекс был уставшим. В тот момент было еще миллион неправильных вещей - у него болела голова, и он чувствовал, что его ноги опухли в два раза больше, его одежда была насквозь промокшей, но все, о чем он мог думать, это о том, как сильно он устал. Он быстро моргнул, пытаясь очистить глаза от тумана, но он не рассеивался. Улица, на которой он был, была переполнена и он знал это. Мимо него проходили люди с зонтами и в плащах, ребенок на велосипеде, проезжавший прямо через лужу. Зонты? Плащи? Алекс посмотрел на туманное небо (Это были облака или его глаза были такими? Он почувствовал, как холодные капли падали ему на лицо. Ах. Шел дождь. Это объясняет мокрую одежду) Алекс вздрогнул и плотнее обхватил мокрую куртку. Его рюкзак с каждой минутой становился все тяжелее. На Невисе никогда не было так холодно. Ему никогда в жизни не было так холодно. Но и тепло там тоже не было, раз на то пошло. Пот, казалось, стекал с его лба. Алекс расстегнул куртку, чтобы проветрить холодным воздухом свое перегревающееся тело, прежде чем он снова задрожал и обратно застегнул куртку. Он зацепился за трещину в асфальте и Алекс споткнулся. Мир перевернулся и расплывчатый туман потемнел, и он едва мог видеть. Он протянул руку и ухватился за забор, держась за него слабой хваткой и с колотящимся сердцем, пока его зрение не прояснилось настолько, что он смог встать. Хорошо. Ему нужно было остановиться. Где? Алекс посмотрел в сторону. Ах, это были здания. Дома, подумал он. Не замечал этого раньше. Дверь была закрыта. Там нет дождя. Если нет дождя, значит, будет меньше холода (или жары) Хорошо, это была дверь. Алекс медленно поднялся по лестнице. Там было три лестницы? Или триста? Он сел на пол, вздохнув, когда его ноги расслабились впервые за много лет. Прижавшись к двери, он натянул капюшон, и на этом все.

xxx

У Джорджа Вашингтона был день не лучше. Его младший сенатор, Чарльз Ли, только что был записан, когда тот выплескивал весь яд, говоря о том, что Джордж был не пригоден для того, чтобы быть "Представителем хороших людей Вирджинии", также, его сын, Лафайет, вчера вечером пришел домой пьяный, говоря только по-французски с пьяным хихиканьем, и на улице шел дождь. Джордж ненавидел, когда шел дождь. И когда его сын приходит пьяным в три часа ночи. И когда кто-то должен быть, по крайней мере, терпеливее с тем, кто ведет себя как непослушный ребенок, устраивающий истерику. В такие моменты Джордж бы хотел, чтобы он никогда не становился сенатором и переезжал в Вашингтон. Он натянул пальто и пробормотал что-то мятежное о погоде в округе Колумбии. — Увидимся вечером, Марта, - крикнул он в коридоре, — Скажи своему сыну, чтобы он позвонил мне, когда проснется. Ему нужно кое-что мне объяснить. — Ты не можешь свалить эту ответственность на меня, милый, - сказала Марта, вытирая руки полотенцем, когда встретила мужа у двери, — Это ты хотел усыновить его. — Ах, но ты же сама хотела усыновить детей, так что, на самом деле, это все твоя вина, - Джордж наклонился и поцеловал ее в лоб. — Увидимся ночью? - Спросил он, завязывая шарф. — Ммм, у меня встреча. Буду дома поздно, - ответила Марта. — Хорошо. Хорошего дня, дорогая. — Тебе тоже. Джордж приготовился к холоду, а затем распахнул дверь, напомнив себе, что он сталкивался с гораздо худшими ситуация, чем зимы в Вашингтоне. Но он встретил нечто более шокирующее, чем дождь. В дверном проеме свернулся ребенок, промокший до костей. Он был слаб, его голова повернулась, когда дверь открылась, и глаза были закрыты. Его щеки были ярко-красными и он, казалось, дрожал. Ладно, это было не совсем то, что планировал Джордж, но.. — МАРТА! Джордж опустился на колени, уронив зонтик, и сразу почувствовал пульс на шее мальчика. Медленный, но есть. Его шея горела, у него определенно был жар, и, кажется, очень сильный. — Что? Что такое? - Марта выбежала в коридор, — Боже мой, кто это? - она опустилась на колени рядом с Джорджем. — Я просто открыл дверь и нашел его здесь. У него сильная лихорадка, - сказал Джордж. — Занеси его внутрь, - ответила Марта, потянувшись за телефоном, — Я позвоню в полицию. — Нет, пока не надо. Может быть он просто еще один пьяный подросток. Давай сначала поищем паспорт, бумажник. — Хорошо. Только поспеши, здесь холодно. Джордж сунул руку под колени ребенка и на спину. Он был обманчиво легким. Джордж чувствовал, как каждый бугорок его позвоночника впивается в него. Он отнес его в гостиную и положил на диван. Марта последовала за ним со стопкой одеял, которые были выше ее роста. Она положила их и уставилась на бедное создание, лежавшее на их диване. — Ох, Джордж, он весь промок. Мы должны снять что-то из этого. — Верно, - сказал он, — Обувь, куртка, рюкзак. Марта наклонилась и сняла потрепанную обувь. На нем не было носков, а ноги были покрыты черными и фиолетовыми синяками. Она подняла ботинки и указала на его ноги. — Все еще думаешь, что он пьяный студент? Джордж стащил рюкзак с костлявых плеч ребенка, затем поношенную куртку и стал изучать ее. На бирке внутри было пять или шесть имен, вычеркнутых и переписанных, а сбоку - бирка благотворительного магазина. — Нет, определенно нет. Здесь что-то не так. Марта вздохнула и укрыла ребенка несколькими одеялами. Она потрогала его лоб и покачала головой. — Нет, что-то не так.