Убийца героев

      Связав распростертое передо мною тело магички я затащил его в пещеру и бросил у кострища. Для нормального жертвоприношения нужен храм и алтарь, не зря же у меня в ритуалах есть освящение храма.       Далеко ходить не будем и сделаем храм из этой пещеры. Согласно описания ритуала, нужен жрец, 1 штука - имеется (это я красивый), помещение - в наличии (загаженная пещера), жертва - тоже есть (находящаяся сейчас без сознания злобная самка), госпожа - а вот с этим проблемы. Хожу по пещере и думаю где же мне взять госпожу. У стены тем временем начала приходить в себя лекарь. Гениальная идея, словно молния, вспыхнула у меня в мозгу. Нигде не написано что госпожа должна быть добровольцем (тем более почти во всех ритуалах ее жестоко сношает если не жрец, то паства).       В котле у меня ещё оставалось зелье приручения. Если оно действует на животных, то чем эти жалкие людишки отличаются от зверей - такие-же существа второго сорта годные лишь для удовлетворения похоти и голода истинных господ этой земли - гоблинов.       Для начала мне необходимо больше разобраться в этом мире. А то я тут уже несколько месяцев а ничего толком не знаю. Поэтому необходимо устроить допрос моей пленнице. Я развёл небольшой костёр рядом с ней и положил разогреваться один из ножей в огонь. Развернув ее лицом к себе я развёл ее ноги и привязал за лодыжки к обломку копья валяющемуся рядом. Оглядев дело своих рук я удовлетворенно хмыкнул. Передо мною сидела на грязном полу мрачной пещеры эльфийская девушка(это я заметил только сейчас, увидев в свете костра ее уши). На вид ее было лет 19-20, большая грудь 4 размера явно вырисовывалась под тонким белым балахоном. Длинные ресницы ее изумрудных глазах трепетали пока я по хозяйски осматривал её. Её руки были вытянуты над головой и привязаны к вбитому в стену металлическому кольцу, от чего полная грудь задорно торчала вверх.       Я приблизил свою морду к ее лицу и прокричал брызгая слюной на ее аккуратный носик и полные, чувственные губы, сейчас мелко дрожащие, прикрывающие жемчужные зубки, - Имя, звание, дислокация подразделения! Она попыталась отвернуть лицо и горько заплакала. Я хлёстко ударил ее по щеке, и схватив за подбородок развернул к себе. - Имя, звание, дислокация подразделения! Говори тварь! Отпустив ее подбородок я опять дал ей увесистую пощёчину, отчего ее голова дернулась и на белое платье закапала кровь из разбитой губы. Она ничего не говорила только ещё горше рыдала. - Ну сейчас ты у меня всё расскажешь. Я достал из костра раскалившийся до красна нож и приложил лезвие к ее ноге. Лезвие пшикнуло прожигая кожу и плоть, над ногой взвился дымок, а пленница издала громкий вопль, прозвучавший музыкой в моём сердце. Одного я добился, больше она не рыдала, а смотрела на меня с обреченной решимостью. Я покачал ножом в руке, - Ну как, будешь говорить? - Я ничего не скажу тебе тварь, тебе не сломать меня тёмное отродье. - Когда я по кусочку срежу плоть с твоих ног, ты мне всё расскажешь! - Даже не надейся, в храме меня учили сопротивляться темным тварям. Она поджала губы и с презрением смотрела на меня. Но я видел в глубине ее глазок страх. А так-же заметил быстрый взгляд который она бросила на свою связанную товарку. - Ну что же, я вижу что воля твоя крепка и мне не сломить ее, сказал я отходя на полшага от неё, она ощутимо расслабилась. - Тогда я займусь твоей подругой! - Нет не смей! Мерзкое животное не трогай ее! Она начала извиваться и биться стараясь освободиться. Не обращая внимания на ее крики я подошёл к бесчувственному телу волшебница и за волосы подтащил ее к стене, уложив перед Нирдорой. - Сейчас я как следует отымею ее, а затем набью ее матку змеями и они выгрызут все ее потроха! - Нет ты не посмеешь! - Ещё как посмею, смотри внимательно! Я мгновенно возбудившись достал из под повязки своего кожаного змея и начал пропихивать головку между половых губок ее пухлой пиздёнки. - Остановись! Остановись, не надо! я всё скажу. Отойдя от магички я подошёл к сидящей пленнице и остановился перед ней, так что мой член находился на расстоянии нескольких десятков сантиметров от ее губ. - Ну, я слушаю. Смотря на головку моего богатыря, на которой уже появилась капля смазки она начала говорить. - Меня зовут Нирдора, я герой фарфорового ранга, мы втроём состоим в гильдии авантюристов. это, она кивнула на лежащую рядом с ней магичку, - Стенса, маг огня обсидианового ранга, а Этро, тут она захлюпала носом, - которого ты убил, был мечником тоже обсидианового ранга. - Мы просто хотели проверить пещеру. - Врёшь! Я подскочил к ней и схватив за волосы заглянул в глаза. - Я слышал вы хотели сдать мою голову в гильдию. Она снова заплакала. Я отпустил ее и немного отошёл - В гильдии нужны доказательства выполненной работы, мы лишь хотели поднять уровни. Шмыгнув носом она зло посмотрела на меня, - Тебе воздастся за твои грехи, невинно замученные будут заставлять твою душу страдать. Она закашлялась и я подобрав с пола черепок какого то сосуда зачерпнул варева из котла и поднёс к ее губам, - пей. Она с подозрением посмотрела на меня, - что это? - Не переживай это гоблинский чай. Успокоил я ее. Не сводя с меня подозрительного взгляда она отхлебнула, и неожиданно для себя выпила всё без остатка. - Расскажи про гильдию. Набирая новую порцию зелья, попросил ее я. Облизнув внезапно высохшие губы, она продолжила. - Гильдии состоят авантюристы начиная от фарфорового и заканчивая платинового ранга, но в нашем отделении я не видела никого выше изумрудного. Она опять начала кашлять и я споил ей ещё одну порцию зелья. Расспрашивая, где находится гильдия, окрестные деревни с городами и их жителей я споил ей почти десять порций зелья. Под конец язык у неё стал заплетаться и она замолчала глядя на меня осоловелым взором. Похоже зелье начало действовать. Я присел рядом с ней на корточки и начал поглаживать ее ноги приговаривая: - Разве тебе не жарко? Пламя костра горит так сильно, что ты вся вспотела, твоё тело горит. Ты пылаешь.       Она тяжело дыша смотрела на меня затуманенным взором. Пока я говоря всякие глупости проникновенным голосом наглаживал ее ноги поднимаясь от лодыжек всё выше и выше. Проникнув под подол ее задравшегося платья, я аккуратно не переставая глядеть ей в глаза и бормотать чепуху вкрадчивым голосом, разрезал ее балахон от подола до пояса, распахнув его и обнажив ее бедра затянутые в плотные рейтузы. Когда я добрался до ее промежности и начал массировать лобок она вздрогнула, но я не переставая успокаивающе говорить поднёс к ее губам очередную порцию зелья. Не отводя от меня взгляда она всё выпила до последней капли и жарко задышала. Продолжая одной рукой массировать ее вульву скрытую под тканью, другую руку я просунул под остатки ее балахона и сжал пальцы на мягкой груди. Проведя пальцем по стоящему словно виноградина соску я начал мять грудь, одновременно приблизив своё лицо к ней, провёл языком по ее трепещущим губам. Она со стоном приоткрыла рот и подалась вперёд пытаясь поймать мои губы. Я не стал отстраняться и впился в ее рот грубым поцелуем. Вращая языком у неё во рту я в одном ритме мял ее грудь и массировал киску, вскоре я почувствовал как ткань ее нижнего белья в районе промежности начала промокать, а ее саму бьёт крупная дрожь, я прервал поцелуй и встал перед ней. Мой член был всего в нескольких сантиметрах перед ее опухшими от поцелуев губами, я даже чувствовал головкой тепло ее дыхания. Смотря расфокусированным взглядом на раскачивающуюся перед самыми губами головку исполинского члена, она сама не понимая зачем высунула язык и лизнула тёмно зелёное навершие посоха страсти. Почувствовав языком горячую плоть гоблинского члена, последние ограничения и моральные устои в ее голове треснули и рассыпались в мелкое крошево подобно хрупкой стеклянной вазе. Нестерпимое желание угодить своему господину затопило ее рассудок одновременно с вспыхнувшим словно пожар желанием в чреслах. Она с чмоканьем заглотила головку и стала облизывать порхающим языком словно карамельного петушка на палочке, которых по большим праздникам раздавали лучшим воспитанникам приюта при монастыре. А она была лучшей, всегда она старалась быть лучше всех, чтобы ее заметили, похвалили. Ей так не хватало ласки в монастырском приюте, и она всю себя посвятила служению. И сейчас в ее мозгу билась мысль “Служить! Служить! Служить!”, а вкрадчивый голосок откуда-то извне каждый раз добавлял “Хозяину...”. Желание члена (подстёгнутое эликсиром приручения, сработавшем как сильнейший возбудитель) начисто стёрло из ее сознания все ранее внушённые мысли о светлом Боге.       Стоя перед урчащей от страсти, потерявшей человеческий облик, бывшей монахини, с упоением сосущей мой член, я мерзко улыбался. Мой план подобно камешку катящемуся по заснеженному склону горы, набирал обороты чтобы стать сносящей всё на своём пути лавиной.