Петля

Холодно. В подземельях всегда холодно настолько сильно, что зимой по стенам расползаются тоненькие узоры изморози. А неубранная паутина на потолках почти превращается в кружевную ткань, словно специально развешанную для какой-то ведомой одним морозам красоты. Круглые паучки перестают деловито сновать по своим владениям и только в панике убегают куда-нибудь в тепло. Ученикам же не предоставлялось такой возможности, и в особые холода они могли выдыхать видимые клубы пара, вырывающиеся из груди с каждым выдохом. И все знали, что утром в подземельях лучше сразу надевать обувь, иначе можно было обжечься об ледяной каменный пол. Слизеринцы, конечно, приспосабливались к этому. Несколько несложных заклинаний, — которые знали даже многие первогодки, хотя это далеко не тема их курса, — небрежно брошенных в комнате, и там уже тепло. Ничего сложного. Всё до абсурда просто — ведь ты волшебник. Но то ли сейчас не хотелось ничего делать, то ли просто было некому. Северус перевернулся на довольно мягкой кровати, спрятал руки в складках одеяла и уставился на зелёный полог, от которого так и веяло прохладой. Спать как-то не хотелось. В комнате, впрочем, как и во всех подземельях Слизерина, он был один. Все уехали домой на семейный праздник — на Рождество. Не сказать, что он был против такого стечения обстоятельств, одному было явно комфортнее. Вот только никто: ни разговоры однокурсников, ни их слова, обращённые к Северусу, теперь не могли оторвать его от своих мыслей, которые нагло гуляли в голове, мешая успокоиться и уснуть. Лили — его мысли очень часто концентрировались на одном определённом человеке, так нагло и крепко ворвавшегося в его одинокую жизнь, так легко обосновавшегося в его скупом на чувства сердце. «Лили Эванс» Эта метка появилась сегодня. На следующее утро после его шестнадцатого дня рождения. Надпись на ключице появилась безболезненно и как-то незаметно, принося только лёгкое покалывание, изначально непринятое за что-то важное, поэтому увидел Северус её только вечером, когда был в ванной. Казалось, он на несколько секунд выпал из реальности, так сильно это его оглушило. Уши наполнились непонятным звоном, а руки потяжелели. Аккуратным почерком с едва заметными, словно летящими закорючками, было вытатуировано и так уже давно любимое имя. Северус нырнул рукой за ворот спальной рубашки и снова провёл подушечкой пальца по левой ключице, так же, как вечером сделал это в ванной. Если бы он не знал, что там что-то написано, то ничего бы и не почувствовал. А так, под пальцем он мог ощущать едва заметные, чуть бархатные, буквы. От них словно исходило тепло. Вначале он был почти так же счастлив, как и когда-то впервые на платформе с Хогвартс-Экспрессом. Глаза заволокло пеленой и сердце быстро-быстро забилось в груди. Неужели… неужели Лили его Соулмейт? Судьба наконец-то сжалилась над ним и преподнесла столь неожиданный, но такой желанный подарок? Яркое осознание того, что они могут быть вместе затопило все здравые мысли. Это было такое чувство, словно вернули что-то очень важное, но давно вынутое из груди. На несколько мгновений чувства взяли верх над разумом, стремясь заставить мозг помечтать, уходя за грань реальности. Но уже в свои шестнадцать Северус был реалистом и не верил в бредни собственной души. По крайней мере — он изо всех сил старался это делать. У Лили надпись появится только через двадцать дней, в тот момент, когда ей исполнится шестнадцать. И если всё будет, — Северус презрительно, но как-то грустно хмыкнул, — волшебно-сказочно как у магглов, то, тогда уже можно будет радоваться. А сейчас — юноша всё-таки сел на кровати и, откинув в сторону уже недостаточно тёплое одеяло, поёжился от холода — нужно быть рациональным и спокойным. Иначе потом будет слишком плохо и больно. А он не хотел позволять себе эти проявления слабости. Не хотел, но, увы, это не всегда получалось. Насколько Северус знал, — ну, он позволял себе немного надеяться, — метки чаще всего являются взаимными. Иначе, какой же в них смысл? Разве эти знаки принадлежности не созданы чтобы быть парными? Чтобы находить людей как можно лучше подходящих друг другу? Северус содрогнулся от холода, который уже вовсю гулял под тонкой тканью хлопковой рубашки. Выхватив так привычно лежащую под подушкой волшебную палочку, он пробормотал согревающие чары и быстро нырнул обратно под одеяло. Скоро он согреться. Ему нужно было поговорить с Эванс. Почти жизненно необходимо было с ней увидеться и, желательно, чтобы всё было как раньше. Их честные разговоры, как в детстве, когда у обоих не было как таковых тайн. Когда они оба тянулись друг к другу, словно одинокие цветы в таком холодном и жестоком мире… Когда он мог бесконечно смотреть в эти ярко-зелёные как свежескошенная трава глаза и наслаждаться ими. А сейчас нужно будет заранее договориться с Лили о встрече, а то не очень-то хотелось каким-либо образом пересечься с Поттером, последнее время вечно таскающегося за Эванс. Это, конечно, было достаточно подозрительно, но изменить ничего было нельзя, а Лили молчала. Её всё устраивало, а Северусу от этого хотелось рвать и метать. На этих не самых весёлых мыслях приятное тепло незаметно всё же сморило юношу, и он уснул, падая в бархатную темноту. Игра с самим собой началась, и Северус, сам того не замечая, закинул петлю себе на шею. *** Но Северус так и не смог поговорить с Лили. Ни на следующий день, ни через два и даже ни через неделю. Она не избегала его — нет. Вот только этот Поттер или Блэк ошивались рядом. Ходили, разговаривали, смеялись рядом с ней. А как только слизеринец подходил ближе, эти двое, как сторожевые псы, каким-либо способом старались не дать им встретиться — уводили Лили, кидали злобные взгляды на Северуса или огрызались, когда он пытался заговорить. И вот, почти через две недели после конца каникул, когда Хогвартс уже давно наполнился громкими звуками постоянно куда-то спешащих и вечно что-то говорящих учеников, в одном из коридоров на шестом этаже школы задумчивый Северус был застигнут врасплох Джеймсом Поттером. Тот выглядел как всегда уверенным в себе с высокомерно вздёрнутой головой.  — Нюниус, какая встреча! Рад тебя видеть! — фальшиво-улыбчиво проговорил ненавистный гриффиндорец, легко спрыгивая с подоконника и медленно двигаясь навстречу. Как же хотелось кинуть ему в лицо какое-нибудь изощрённое заклятие. Сириус Блэк ухмыльнулся на реплику друга, но продолжил стоять около подоконника с интересом наблюдая за разворачивающийся перед ним сценой. Жалкий приспешник!  — Это явно не взаимно, Поттер, — привычно огрызнулся Северус и быстро оглянулся по сторонам. Как назло коридор был пуст, если не считать этих двоих гриффиндорцев и его самого. Не то, чтобы он их боялся, абсолютно нет, но их стычки никогда не проходили спокойно и очень редко заканчивались без последствий. А страдала всегда Лили, переживая за всех. Слизеринец продолжил идти вперёд, всё ещё надеясь, что к нему не пристанут. Но этого, конечно, не случилось. Упрямый Поттер шагнул вбок, перекрывая Северусу дорогу и нагло, так нагло ухмыляясь, что хотелось стереть, сорвать это выражение лица.  — Пропусти, — прошипел Снейп и вскинул свою волшебную палочку между ними, он был готов спустить на него любое из придуманных собственноручно заклинаний. Пока лидировала Сектумсемпра, но Северус изо всех сил сдерживал поднимающийся изнутри гнев, — прокляну.  — Попробуй, — усмехнулся Поттер и вдруг резко кинулся вперёд, по маггловски выбивая оружие из рук Северуса и толкая его в стену, придавливая к твёрдому камню. Затылок стрельнуло болью и слизеринец медленно открыл по инерции зажмуренные глаза. От беззаботного выражения лица Поттера ничего не осталось. Теперь его светло-карие глаза пылали нескрываемым гневом и он почти прорычал, — отстань от Эванс, Нюниус. Лили моя. Северуса передёрнуло от этих слов. С какой это стати «его»? Он не может просто так сделать её своей!  — Она что, отдалась к тебе в собственность, раз ты так о ней говоришь? — прошипел Северус и дёрнул руками, проклиная своё хрупкое телосложение, но ничего не изменилось, так что он мог лишь продолжать плеваться ядом, — или ты так о ней заботишься, делая своей вещью, а, Поттер? — что-то мелькнуло во взгляде недруга и это заставило Северуса продолжать. — Ты лишаешь её выбора или боишься что он будет не в твою пользу?  — Всё намного проще, — как-то слишком самоуверенно и спокойно ответил Поттер, так, что у Снейпа всё перевернулось от неприятного ощущения в груди. Его слова просто не могли не подействовать, — тебе недавно исполнилось шестнадцать…  — Польщён, что ты знаешь, но я обойдусь без твоих поздравлений, — перебил его Северус, почему-то он был уверен, что не хочет слышать то, что ему скажут дальше. Он ещё раз, но уже намного сильнее дёрнул руками, которые были в цепкой хватке гриффиндорца.  — Так вот, Нюниус, — ничуть не остановился Поттер и проигнорировал выпад слизеринца. Где-то на заднем плане раздался смешок Блэка, — твоя повышенная активность после этого дня мне не понравилась и я хотел бы поубавить твой пыл. Когда Поттер успел перехватить его запястья одной рукой, Северус не заметил, но зато, он очень хорошо заметил, как Поттер нарочито медленно отодвинул воротник белой рубашки и оголил ключицу. И этого… этого просто не могло быть… Его внутренний хрупкий мирок развалился.  — Видишь? — Северус не ответил и Поттер спросил снова, сдавливая тонкие запястья в руках. Останутся синяки, — видишь?!  — И что? — хрипло переспросил Снейп, с ощутимой болью где-то в груди разглядывая надпись вытатуированную Судьбой на коже гриффиндорца. «Лили Эванс» Хотелось содрать это вместе с кожей, но вместо этого Северус мог лишь снова и снова перечитывать короткую надпись. Написано было немного по другому, не так, как у него самого, а более летяще и изящно. Более нежно…  — А то, что я ей подхожу больше, — почти прошептал гриффиндорец напоследок, уверенный в своём превосходстве, и сделал шаг назад. Как только Поттер его отпустил, Северус сразу же отскочил от него и гневно сверкнул чёрными глазами, пряча за ними всю свою боль. Он быстро подобрал палочку с пола и посмотрев на недруга, борясь с гневом и унижением, выплюнул.  — Тешь себя этой надеждой, Поттер. И Северус стремительно скрылся за поворотом, даже забыв на какой урок он шёл. Мысли выветрились из головы на какое-то время — всё было словно в морозном, холодном и таком, как оказалось, нужном оцепенении. Северус забрёл в какой-то коридор и обессиленно привалился к стене. С чего, спрашивается, он решил, что всё так просто? Что всё будет нормально и без всяких эксцессов? Слишком уж он невезучий, чтобы всё было так хорошо, как бы ему хотелось. Но он так хотел, наконец, почувствовать себя… нормальным и нужным. Северус старался убеждать себя в глупости этих мыслей, но понимал, что это бесполезное занятие. Пусть у Лили ещё нет метки и расстраиваться рано, но… но это уже его подкосило. Это уже сломало его. Северус прикрыл глаза и сжал руки в кулаки, кусая в кровь бледные губы. Петля на шее затянулась сильнее, плотно прилегая к тонкой коже… *** Тридцатое января. Холодный воздух гулял по Астрономической башне, медленно, но упорно забираясь даже под тёплую, плотно застёгнутую на все пуговицы, мантию. Хотя, что самое интересное, ветра не было. Северус наколдовал Темпус. Скоро отбой. Может приличная гриффиндорская ученица не захочет ставить под угрозу свою репутацию и нарушение правил для неё будет сравнимо преступлению? Или это будет одной из причин, почему она не пришла. Ей сегодня в конце концов уже шестнадцать. Северус за эти дни, когда неделя слилась в одно длинное, мутное пятно, успел перечитать, казалось тонны литературы про Соулмейтов с похожим случаем, когда у двух человек появляется одно имя. Результаты его «исследования» не очень радовали. Этот случай являлся настолько редким, что встречался в литературе в ещё несколько раз реже. И не зря. Никто не хотел распространяться о таком своём незавидном положении. Любовь была наказанием. Сзади раздались робкие шаги. Северус обернулся и его взгляд потеплел. В башню вошла девушка и зябко поёжилась. Её хрупкая фигурка так неорганично смотрелась здесь… Её рыжие волосы были стянуты в хвост и только несколько ярко-рыжих прядок обрамляли аккуратное лицо. Лили остановилась и, — пусть этого было не видно в полумраке, но Северус знал, — с лёгким возмущением в зелёных глазах посмотрела на слизеринца.  — Север, — только она и мать могли называть его так, немного странно сокращая его имя, — зачем тебе понадобилось в такую холодину сюда забираться для разговора? Чувствовалось, что она пытается разрядить обстановку, пытаясь говорить насмешливо, но не то, чтобы у неё получалось. Она старалась, но она никогда не умела врать. А Северус и сам не знал зачем. Если честно, выбор места оказался спонтанным решением. Просто хотелось чего-то… запретного. Хоть здесь каждую неделю и проходил урок Астрономии, эта башня казалась такой далёкой и одинокой. Как раз для таких разговоров.  — Сев? — снова переспросила Лили, и теперь в её нежном голосе более явно слышалось беспокойство. Как хотелось прижать её к себе и успокоить, но от чего-то делал он совсем ни это.  — Скажи, если я спрошу, ты ответишь? — тихо спросил слизеринец, рассматривая хрупкую девичью фигурку перед собой. Она была такой маленькой, такой желанной и… родной.  — Конечно, что за глупые вопросы…  — Твой ответ будет честным что бы я не спросил? — немного грубее, чем хотел, перебил её Северус. Он слишком сильно нервничал. Казалось, противное беспокойство бежало вместе с кровью по венам, разнося его по всему телу, заставляя содрагаться крупной дрожью, но явно не от холода.  — Да, — услышал он ответ Лили, которая даже не задумалась перед тем, как ответить. Северус медленно подошёл к ней и встал в шаге напротив. Вопрос, что он хотел задать, значил слишком многое в данный момент, и при любом ответе, Северус хотел быть ближе. Он неуверенно поднял дрожащую ладонь и заправил огненную прядь девушке за ухо, а затем нежно, едва ощутимо провёл по её щеке костяшками пальцев и резко опустил руку. Её зелёные глаза переполнились волнением.  — Лили, — он на секунду прикусил язык, смотря на обеспокоенное лицо девушки, но заставил себя продолжать, — если бы у тебя был выбор, кто станет твоей Родственной Душой, — голос предательски дрогнул, — кого бы ты выбрала: меня или Джеймса Поттера? Воцарилось вяское и тягучее словно смола молчание. Для Северуса, казалось, замерло всё. Время. Чувства. Дыхание. Сердце. Девушка не отвечала, её губы чуть приоткрылись в удивлении и словно в нерешительности замерли. Конечно, она знала, что это не гипотетический вопрос. Она знала, что Северус не будет спрашивать что-то просто так. Она слишком хорошо его знала и поэтому, именно поэтому, боялась ответить. Но слизеринец уже понял, хоть и не мог принять это так быстро. Он продолжал ждать ответа. Ему просто нужен ответ.  — Север… - сорвалось с её губ, как немая мольба.  — Лили, — сглотнул, — пожалуйста, — он заглянул, кажется, последний раз в её столь любимые зелёные глаза, всегда светящиеся теплом, — честно. Лили замерла словно в нерешительности, а затем, вдруг подалась вперёд и на мгновение мягко прикоснулась своими тёплыми и мягкими губами к холодным губам Северуса. Сердце быстро забилось в груди. Но Лили уже отскочила, словно ошпаренная. Северус молчал и только слушал бешеную скачку собственного сердца, стук которого громко отдавался в ушах. Он даже не успел моргнуть. Её вкус всё ещё ощущался на губах. Должен быть подвох…  — Прости… прости, — залепетала она, старательно отводя взгляд, — но я бы… я бы выбрала Джеймса. Извини, — тихо произнесла она и сорвалась с места, убегая. От неё остался только нежный аромат её цветочных духов. Но Северус услышал и запомнил. Запомнил. Каждое. Слово. "Я бы… я бы выбрала Джеймса" Это словно было выжжено перед глазами. Он знал, что навсегда. Её мягкий голос не хотел ассоциироваться со столь болезненной фразой. Внутри всё разбилось словно хрустальная ваза, разбрасывая тонкие и острые осколки, которые тут же впивались в израненную душу. Измученное сердце почти остановилось. Было почти спокойно. И было до ужаса, до сумасшествия больно. Грубая верёвка на шее затянулась так сильно, что, кажется, заставила задохнуться. Позволенная самому себе несколько дней назад робкая надежда — умерла без права на жизнь и возвращение. Резкий порыв ветра заставил содрогнуться от холода. Северус медленно подошёл к краю Астрономической башни. Теперь он будет ненавидеть это место. Вдруг разыгравшийся злой ветер, лупил со всей силы, и частички снега и льда царапали кожу, а отросшие волосы путались и лезли в лицо. Юноша посмотрел вниз, но глаза затянуло чем-то прозрачным. Слёзы. Снейп убеждал себя, что от ветра. Белый снег кружил в бешеном танце, подхватываемый потоками воздуха. Небо, на удивление, было чистым, и почти полная луна освещала всё вокруг. Красиво… но так холодно. Мёртво. Как и его душа с воображаемой верёвкой на шее.  — Ты же не будешь из-за этого прыгать? Она того разве стоит? — тихо раздалось из-за спины. Северус сморгнул влагу с ресниц и даже не обернулся чтобы узнать этот голос. Возможно, высокомерности в этот раз в нём было чуть меньше, чем обычно, но этот вкрадчивый тембр невозможно было спутать ни с кем другим.  — Она стоит всего, Люциус, — отозвался Снейп, продолжая вглядываться перед собой. Он не знал, почему говорит о ней этому чистокровке. Малфой, может и общался с ним, но не так близко, чтобы стать слушателем душевных переживаний. Да он бы и не понял…  — Стоит твоей жизни? — Северус почти видел светлую надломленную в молчаливом презрении бровь. Снейп резко обернулся на пятках и чуть покачнулся, едва удержав равновесие, чтобы подтвердить свои мысли. Но на лице Малфоя не было ничего подобного, там было только чистое удивление, плохо скрываемый интерес и сочувствие. Кажется, Северусу даже показалось, что старшекурсник на секунду дёрнулся вперёд, видимо испугавшись, что Снейп решит спрыгнуть вниз. Это заставило его говорить.  — Ты знаешь, что случается с отвергнутым Соулмейтом? — хрипло поинтересовался Северус. Ему надо было, просто необходимо было кому-нибудь рассказать об этом сейчас. Потом, пусть даже через час, он сдержался бы. Но не сейчас… сейчас было невыносимо держать это в себе. Боль хотела вырваться наружу.  — То же что и с тем, у кого умерла пара, — медленно пожал плечами блондин, не понимая для чего задан вопрос, но продолжая говорить, — появится новая метка. Северус грустно усмехнулся и еле сдержался от того, что бы не рассмеяться — тихо и истерично.  — Было бы всё так просто… — выдохнул Северус с всё той же горькой усмешкой на губах, — тот у кого невзаимная метка, не сможет поменять её каким-либо способом. Она на всю жизнь. И даже смерть здесь не поможет.  — То есть… — Люциус, на памяти Северуса, ещё никогда не выглядел таким озадаченным. Наоборот, обычно он всегда всё знал и всегда был прав.  — Я не смогу установить магическую связь с кем-либо… Да и не нужен мне больше никто, — Северус посмотрел куда-то сквозь Малфоя. Всё было так не важно, так пусто сейчас…  — Ты так любишь её? — удивился Люциус даже слишком оживлённым голосом, за которым пытался спрятать, Снейп уловил это совершенно точно, сопереживание.  — Всегда буду, — ответил Северус и на мгновение оглянулся за спину. Ветер всё так же яростно гонял белый снег, вскидывая его как можно выше. Лететь, казалось, было так легко, ведь все проблемы остаются за плечами.  — Знаешь что, — начал Люциус, делая медленные шаги вперёд, — ей явно будет лучше, если ты будешь любить её живым, пусть и издалека. Снейп почти ощущал с каким трудом эти слова даются аристократу. Но он говорил. Неужели, Северус так жалко выглядит, что сам Люциус Малфой, всегда бесчувственный и высокомерный человек с холодными глазами, жалеет его и пытается поддержать? Ужас. Докатился. Северус медленно натянул на лицо любимую усмешку, пряча за ней все эмоции. Нужно. Просто нужно.  — А знаешь что самое интересное в этой ситуации? — уже другим и полным насмешливости тоном спросил Северус. Оказывается это так легко.  — Что же? — участливо поинтересовался блондин, всё ещё готовый в любой момент сделать шаг вперёд, и с подозрением рассматривал его.  — Я не собирался прыгать, — ответил Северус и хмыкнул, наблюдая за реакцией старшекурсника. Серые глаза напротив сузились.  — Но заставил тебя отговаривать. Паршивец! — возмущённо воскликнул Люциус, но его плечи облегчённо расслабились. Он принял игру. И пусть, что это была игра. Разгадать её смог бы не каждый, а Северус хороший актёр.  — Увидеть волнующегося Малфоя… — Северус почти смаковал каждое слово на кончике языка, он показывал, что с ним уже всё в порядке, — если кто узнает…  — Не поверит, — фыркнул блондин, гордо вскидывая голову, отвечая, что понял, — а сейчас — в подземелья. Я ещё староста, в конце концов, а ты разгуливаешь после отбоя! Снейп хмыкнул и нарочито неспешно оправил чёрную мантию. Последний жест.  — Как скажите, мистер Префект, — протянул он и направился к выходу, как вдруг Люциус положил ему руку на плечо, чуть сдавливая его и останавливая брюнета.  — И Северус, ты же помнишь о моём предложении? Я, Мальсибер и Эйвери — будем не против, если ты вступишь в наши ряды. А позже, — в его глазах появился лёгкий блеск благоговеяния, — мы представим тебя Ему.  — Хорошо, — тихо, почти бездумно вырвалось из побледневших губ. Ему было уже нечего терять. Всё, а точнее Вся, ради которой он мог бы бороться, уже ушла. А по слухам Тёмный Лорд одаривает своих приспешников.  — Вот и славно, — Люциус улыбнулся чуть добрее, чем обычно. Он ещё раз поддерживающе сжал плечо Северуса и подтолкнул вперёд, — идём. И Северус пошёл за Малфоем, позволяя вести себя вперёд, оставляя на Астрономической башне своё одно из последних проявлений слабости. И пусть, что внутри ещё было больно и горло сжималось от спазмов. Плевать. А петля на шее всё так же висела и была готова в любой момент снова затянуться, вот только теперь было не страшно. Было поздно.