Часть 1
17 февраля 2019 г. в 05:00
— 23 век, а элементарно за пару минут лечить пустяковую простуду так и не научились, — хрипло выдыхает Бобби, переворачиваясь с одного бока на другой. Такой пустяк выбил его из сил и приковал к кровати, лишая возможности продолжать свою работу.
— Хватит жаловаться, — Ханбин кладет ладонь Чживону на лоб и морщится, — горячий…
Ничего лучше Ханбин не придумал, кроме как смочить платок в ледяной воде. Как-то в сети он находил статью о том, что раньше так сбивали температуру. Ханбин, конечно, сомневался, что холодный влажный платок сможет хоть как-то сбить температуру, но идей лучше в голову так и не приходило.
Кое-какие лекарства Бин смог найти в домашней аптечке. Они были не особо эффективные, но хотя бы были. Идти в больницу Бобби категорически отказывался, поэтому другие лекарства и не светили. По началу Ханбин пытался вытащить друга насильно, но тот начинал драться… насколько ему позволяло его состояние. Но ясно было одно — живым он не дастся, поэтому более Бин попыток не предпринимал.
— Ханбин, — хрипло Бобби зовет и тянет руку, чтобы Бин ее взял. Чтобы убедиться, что он все еще рядом. Пока глаза были закрыты платком и слегка лихорадило, Бобби не хотел оставаться один на один со своей болезнью. Да, он сейчас слаб. Да, ему стыдно выглядеть таким в чьих-то глазах. Но только перед Ханбином он может расслабиться.
— Да, Чживон-а…?
— Ханбин… Я люблю тебя… — еле слышно хрипит Бобби и начинает беззвучно плакать от захлестнувших его эмоций. Любовь — светлое чувство. Бобби же не чувствует ничего, кроме разъедающей его сердце и душу боли. Она проникает глубоко снедая изнутри.
Провод за проводом, Бобби соединяет их между собой и паяет. Все его дроиды полностью ручной работы, поэтому спрос на его «игрушки» только растет, а конкуренции как не было, так и в ближайшее время не будет. Нынешний мир заполнен роботами, которые создаются роботами. Массовое производство, не более. Его же «детки» только для индивидуального покупателя, который есть всегда. Мощные боевые единицы, идеальные собеседники, сексуальные партнеры, домохозяйки… перечислять можно до бесконечности различные виды дроидов, но всех их объединяет одно — его дроиды обладают собственной волей. Словно живые, имеющие свое мнение. Такое возможно только в его лаборатории. Он единственный, кто унаследовал от своего учителя этот навык.
На столе Чживона лежал молодой человек, которому на вид было не больше 19 лет. Красивый, можно даже сказать, что примерно той же национальности, что и Бобби, но в 23 веке понятие «национальность» весьма относительное. После войны осталось не так уж и много городов. Разве что Чживон знает, что его имя когда-то считалось корейским, при том, что Кореи уже больше века как не существует.
Себя Бобби всегда считал обычным, но не мог сказать такого же о парне с торчащими из груди проводами. Если смотреть только на лицо, на закрытые глаза и чуть приоткрытые пухлые губы, то казалось, что он просто спит. Полностью приближенный к человеческой внешности, после активации он будет автоматически имитировать дыхание, пульс и прочие физиологические процессы. Словно живой человек, который никогда не постареет.
Это было впервые, когда Чживон не выполнял очередной заказ, а создавал дроида для себя. Отчаялся от одиночества настолько, что больше месяца корпел над одними только чертежами дабы его друг был идеальным. Он словно безумец, был одержим этим проектом. Не допускал не единого изъяна. Порой казалось, что он сходит с ума… но только ли кажется? Если призадуматься, то хороший психолог ему необходим. Или психиатр. В связи с тем, во что превращается его жизнь, Бобби понимает, что ему нужна помощь, но надеется, что сможет выкарабкаться сам.
Оставалось соединить последние провода, чтобы его дроид наконец «ожил». Столько времени ушло, но под конец Чживон начал медлить. Слишком много сомнений о правильности того, что он делает. «Это ошибка. Думаешь, тебе станет легче?».
— Не ошибка! — сам себя убеждал Бобби. «Не ошибка!».
Последняя проверка данных с сервера. Проверяет каждый символ, прежде чем активировать дроида. В его практике это был наисложнейший проект, в который он вложил всего себя. Пути назад уже нет. Его дроид будет активирован.
«Запуск»
По телу дроида проходит импульс. Указательный палец подал сигнал первым. «Успешно». Он открывает глаза и рассеяно смотрит на Бобби. Этот взгляд, эти темные глаза… Чживона на миг выбивает из колеи. «Возьми себя в руки, Ким Чживон».
— С пробуждением, Ханбин.
— Я знаю… — с нетипичной для дроида грустью отвечает Ханбин, но руку не отпускает. Переплетает пальцы и крепче сжимает.
Сердце Бобби не выдерживает, и он уже не сдерживает слез и болезненно стонет. Лихорадка лишь обостряет сильнее его чувства. Они ранят. Они убивают. Каждый день словно пытка. Он держался. Честно держался. Но о каком самоконтроле может быть речь, когда все тело горит и содрогается от холода? Чживону все хуже и хуже. Чживону не хватает сил держать все в себе.
— Чживон-а, я знаю, — вновь повторяет Ханбин, — прости, что я не он. Прости, что так и не смог заменить его. Прости.
Дроид — это не просто машина. Ханбин — это не просто дроид. Единственный, имеющий душу. Дроид моргает, а по его щеке из глаза скатывается капля машинного масла. Ему тоже больно. Больно от того, что ему говорят те слова, которые должен был услышать не он, но так хотел, чтобы они были для него. Ханбин любит Чживона, потому что он для него — это весь мир. Чживон любит лишь того, на кого дроид похож, как две капли воды. Тот человек, чья урна хранится в одном из многочисленных колумбариев города, куда так часто ходит Чживон, но где Бин был лишь раз. В тот раз на него с портрета смотрел мальчишка — живой и полный амбиций. Мальчишка, чье лицо и часть души стали его.
Ханбин умер в прошлом году. Так глупо. Его сбила машина, когда он, как обычно, шел к Бобби в лабораторию. В тот день Бобби собирался признаться Ханбину. В тот день Бобби лишился единственного шанса признаться тому, кого любил больше жизни.