Искавший радости — блуждал в печали

Деревянный пол тихонько скрипнул, когда элегантные осенние сапоги, обутые на женскую ногу, ступили на порог деревенского дома. В усадьбе стояла гробовая тишина, лишь часы призывно тикали, подавая знак, что в этом доме время не окончательно остановилось. Ноябрь месяц давал о себе знать холодами, потому по маленьким межкомнатным коридорчикам дома кроме как промерзлого ветра никто больше не гулял. Женщина еще раз подумала, стоит ли ей вообще заходить сюда и простит ли она саму себя за это необдуманное решение, и осторожно прошла внутрь, прикрывая за собой дверь. От сквозняка окно на кухне, по всей видимости, открытое нараспашку, оглушительно захлопнулось, вынуждая незваную гостью вздрогнуть от неожиданности. - В усадьбе графа Щербатова не так тихо, как здесь, право слово, – в пустоту произнесла женщина, решив не разуваться. Перешагивая через несколько пар обуви, небрежно брошенных рядом с входной дверью, гостья тихонько шмыгнула носом, вслушиваясь в пугающую тишину. Здесь действительно было настолько тихо, что казалось этот дом вовсе не жилой. Хотя женщина была уверена в обратном. Не спеша, ступая по скрипучему полу, заглядывая в комнаты, Ковалева уже в сотый раз усомнилась в правильности своего решения поехать в этот дом. Шанс застать здесь мужчину, к которому она так быстро собиралась еще два часа назад, невелик. А ехать в потемках обратно в город не хотелось смерть как. Но и оставаться в чужом доме, не спросив при этом разрешения, ей не позволяло воспитание. Спасибо ему за это большое, конечно же. Хмуро оглядываясь по сторонам, только сейчас замечая, каким резким запахом табака наполнен весь дом, женщина едва ли не вскрикнула, когда в дальней комнате послышались непонятные звуки. - И-иван Степанович, вы здесь? – робко произнесла Ольга, оставляя свою сумку на тумбочке, проходя дальше. Надежда на то, что сват все-таки был дома, не угасала, потому Ковалева, на цыпочках, прошла в самую дальнюю комнату, заглядывая в нее. Но удача в этот раз была не на ее стороне. Женщина вообще забыла, когда последний раз удача играла в ее команде. Проблемы на работе, внуки перестали навещать ее каждое лето, сын так вообще звонит раз в месяц и то, если повезет. Про личную жизнь Ковалева старалась вообще не думать. Последний раз, когда ею была затронута эта больная тема, ей показалось, что Беркович имеет на нее взгляды. Но мечтать пришлось недолго. Буквально до того момента, когда из его машины вышла симпатичная брюнетка, кокетливо бросив взгляд на своего спутника. Тогда Ольга Николаевна потерпела фееричное фиаско. Проходя вглубь комнаты, скептическим взглядом осматривая ее, женщина устало вздохнула. Расправленная кровать, пепельница, переполненная окурками, бутылка водки, практически пустая, и одинокая красная роза, которая доживала свои последние дни в зеленой вазе, кукуя в одиночестве у закрытого окна. Внешний вид комнаты не вызывал никаких положительных эмоций. Это заставило Ковалеву передернуть плечами. - Картина Репина «Приплыли», да, Ольга Николаевна? – мужской голос с нотками хрипотцы послышался за спиной, вынуждая мурашки рассыпаться по спине женщины. - Господи! – воскликнула женщина, подскакивая на месте и резко оборачиваясь. – Иван Степанович! Что вы творите такое?! - Существую, – безапелляционно произнес мужчина, проталкиваясь между дверным косяком и гостьей, возвращаясь к своей кровати. Растеряно моргнув густо накрашенными ресницами и характерным жестом поправляя завитую челку, Ковалева посторонилась, пропуская свата в комнату. Разводя руками и беззвучно открывая рот в попытке сказать что-нибудь, женщина не знала, куда себя деть. - Не сотрясайте воздух, Оля Николаевна. Его здесь и так не много, – в том же тоне произнес Будько, укладываясь на кровать, закуривая. - А что так... что так громко стукнуло? – не находя больше других слов, произнесла женщина, не зная, как начать разговор. Будько вопросительно посмотрел на сватью, будто бы взглядом спрашивая «А вы точно это хотели спросить?». Оставляя этот вопрос без ответа, мужчина выпустил сигаретный дым в потолок, запрокидывая голову и прикрывая глаза. Присутствие гостьи в доме его нисколько не смущало. Его вообще последнее время ничего не смущало, не напрягало и вовсе не касалось. Прежний Иван Будько исчез с радаров еще две недели назад, и искать его не было смысла. Но почему-то Ольга Николаевна решила, что попробовать все-таки стоит. Неловко проходя в комнату, отодвигая в сторону вырезки из газет, женщина присела на стул рядом с кроватью, скромно сложив руки на коленях. И все никак не решалась заговорить, изучая взглядом свата, которого по-прежнему ничего не волновало. Беспощадно «убивая» сигарету о дно пепельницы, мужчина открыл глаза, устремляя замученный взгляд на женщину. Ольга Николаевна же выпрямила спину, в ответ уставившись на мужчину и склонив голову в бок. Словно это не она приехала в гости без приглашения и совершенно внезапно. - А шо вы, собственно, уставились, Ольга Николаевна, а? – первый подал голос мужчина, шмыгнув носом. – Пришли выступить в защиту Валентины Петровны? Так адвокаты душевнобольных прямо и налево от хаты, вы не по адресу. - Иван Степанович, право слово, перестаньте паясничать, – фыркнула женщина, махнув на мужчину рукой. Понять, что мужчина был не настроен на разговор, было не сложно. Стоит только услышать, с какой интонацией он произносит каждое слово. Если бы не толика вежливости, что таилась в глубине души этого человека, то Ковалева уже давно шла бы далеко и надолго в заданном направлении. Но женщина была настроена на этот разговор, потому не собиралась сдавать позиции и покидать дом, не достигнув определенной цели. - Иван Степанович, я бы хотела поговорить с вами... - С Валюхой идите разговаривайте, а меня не троньте. Чего вы причепенились ко мне? – не дослушав свою сватью, Будько бросил хмурый взгляд, перекладываясь на бок и отворачиваясь к стене. – На крайний случай есть номера службы поддержки, если поговорить совсем уж не с кем. Опешив от такого ответа, женщина не была готова к такому повороту событий. Нет, она, конечно, понимала, что так просто мужчина на разговор не пойдет, но чтоб так сразу, чуть ли не с порога начнет защищаться, да еще и подобным образом... - Иван Степанович, и все же... Сват быстро обернулся, почувствовав прикосновение женской руки к своей спине. Привстав на кровати, недовольно смотря на свою гостью, мужчина скинул с плеча чужую ладонь. Ковалева чуть отпрянула назад, испуганно смотря на мужчину, словно ожидая очередной колкости или грубости в свой адрес. Но мужчина лишь фыркнул, укладываясь обратно и вновь закуривая. Облегченно выдохнув, женщина прикусила нижнюю губу. И миллион раз успела подумать, прежде чем произнести: - А что если?.. - Да чтоб вас волки в лес утащили, Ольга Николаевна! – прикрикнул мужчина, поднимаясь с кровати, вынуждая Ковалеву отодвинуться в сторону вместе со стулом. – Вам как, по-английски, по-французски еще сказать? Шо вам от меня нужно? Скройтесь с глаз моих! - А что вы, собственно, на меня кричите, а? – фыркнула женщина, поднимаясь следом за мужчиной. Будько, что-то ворча себе под нос, ушел на кухню, нарочно громко хлопая дверцами шкафчика в поисках стакана. Ольга Николаевна зашла в помещение, прижавшись плечом к дверному косяку и внимательно наблюдая за всеми рваными движениями своего свата. Она все прекрасно понимала и чувствовала. Ведь, несмотря на то, что они вечно друг друга задевали, вставляли палки в колеса при первом же удобном случае, они всегда понимали друг друга, как никто другой. Постоянно были рядом в сложные моменты, помогали подняться с колен и просто в нужную минуту могли выслушать. И это никогда не обсуждалось между ними. Просто так было, и никто из них не решался задать самый важный вопрос: «А почему все так?». Проклиная все на свете, в том числе и Валю, которая очень любила убирать нужные Ивану вещи в те места в доме, о которых он даже и не догадывался, Будько в очередной раз захлопнул настенный ящик. Его раздражало практически все. Каждая мелочь. Даже тот факт, что Ольга Николаевна завила свою челку сегодня не так, как она обычно это делает, как-то не по-Ковалевски. И сейчас это выводило из себя больше всего. Тяжело вздохнув, покачав головой из стороны в сторону, Ольга оттолкнулась плечом от косяка и прошла внутрь кухни. И легким движением руки вытащила из соседнего шкафчика стакан, в котором так остро нуждался Иван Степанович в данный момент. - А вы у нас всезнайка, да, я посмотрю? Шо б мы без вас делали-то все, повымирали бы тут одним махом! – огрызнулся мужчина, забирая из рук женщины стакан. Недобро глянув в ее сторону, Будько прошел обратно в комнату, забирая с подоконника водку и наполняя стакан остатками напитка. Он прекрасно знал, зачем она сюда приехала. Знал, что хочет помочь, поддержать, да просто быть рядом в трудный период его жизни. Ведь именно он в тот роковой день находился с ней, не отпускал ее и не позволял рухнуть в самые низы. Со смерти Юрия Анатольевича прошло практически два года. А она по-прежнему готовит ужин на двоих, стелит постельное белье в общей спальне на двоих, даже щетку зубную убрать не может. Рука не поднимается. А потом сидит темными вечерами, смотрит в окно и плачет. В одиночестве. Иван все это знает и видит. Не раз замечал ее летними ночами, сидящую на кухне, когда семья Будько гостевала у Ковалевой. Один раз даже подошел, приобнял. А она сразу слезы тыльной стороной ладони вытерла, улыбнулась, словно не она сейчас на стену от безысходности лезла, и свою стандартную фразу выдала, мол, «что вы, Иван Степанович, вам показалось, все в порядке». И ничего с этим поделать нельзя. Ольга вернулась в комнату следом, чувствуя себя отвратительно. Женщина не знала, куда себя деть и что сказать дальше, чтобы снова не получить на орехи. В спальне вновь было слишком накурено, виной тому был Иван, стоящий у окна и медленно курящий сигарету, будто бы смакуя ее. - Иван Степанович, я... Я просто хотела поговорить с вами, ведь тут такое дело, что, – пытаясь подобрать правильные слова, осторожно начала Ковалева, покусывая нижнюю губу от переживаний. Ей казалось, что одно неверное слово, и она окажется за дверью. Сват был на грани, то было видно по тяжелому дыханию и вздымающимся плечами. А еще по гробовому молчанию с его стороны. Он замолчал, а это пугало больше всего. - Вся эта ситуация сама по себе, право слово, ну... Тут и Валюша, с одной стороны, а с другой вы... И все так запутано, что я не знаю даже, как бы тут так подступиться, чтобы... - Оля Николаевна, – не оборачиваясь, басом произнес Будько, стряхивая пепел в пепельницу. - Да, да? – словно хватаясь за хвостик надежды, что диалог все-таки удастся, женщина подошла чуть ближе. - У вас веселые старты начались, да? - В каком таком смысле?.. - Стараетесь побить Валюхин рекорд по выеданию мне плеши на скорость или шо?! – прикрикнул Будько, резко разворачиваясь лицом к гостье. – Шо вы ко мне причепенились? Шо вам от меня надо, а? Ступайте себе подобру-поздорову! Я вас вообще не звал, шо вы приехали-то сюда?! - Да прекратите вы! – взвизгнула женщина, вынуждая свата даже вздрогнуть, никак не ожидая такого поворота событий. – Что вы, то же мне, устроили тут... Почему я должна тут скакать перед вами на задних лапках, чтобы помочь вам? Что за неуважение к женщине?! Я... я ведь... а вы... – всхлипнув, Ольга Николаевна обиженно глянула на свата, обнимая саму себя за плечи. – Я ведь помочь хотела, поддержать вас, потому что... потому что вы были рядом, когда Юра умер. Ковалева взглядом загнанного в угол зверька окатила своего свата и скрылась в другой комнате. Будько смотрел женщине вслед, понимая, что вот сейчас палку он все-таки перегнул. Ему не хотелось ее обижать, ведь она действительно хотела просто быть рядом, потому что думала, что ему так будет легче. Ей же тогда стало. Ситуации разные, а люди, по-прежнему, те же самые. Мужчина качнул головой, шумно выдыхая и отворачиваясь обратно к окну. Пить перехотелось, курить тоже. На улице, по всем законам жанра, начался дождь, крупные капли которого разбивались о железные крепления на крыше. Погода нашептывала что-то противным старушечьим голосом, вынуждая Ивана с каждой секундой признавать свое ничтожество в данной ситуации. - Да шо ж это такое-то... – страдальчески протянул Иван Степанович, пряча лицо в своих ладонях. Последние две недели все шло наперекосяк. Он не знал, как жить дальше, как смотреть в глаза детям, внукам. Как в принципе теперь строить свою жизнь? И все его слова, мол, «да зачем нам это нужно на старость лет, ну шо ты?», не смогли изменить ситуацию. Валентина ушла от него две недели назад. Собрала вещи, подала на развод и просто ушла. А он спокойно отпустил ее, потому что знал, что она права и нет больше смысла трепать друг другу нервы.

- Ты шо, Иван, думаешь, шо я от это от усе не замечаю, да? - А шо?.. - А шо глаза у тебя светятся ярче, чем фонарь у Митяя в сарае. Любви усе возрасты покорны, да, Иван? Да жаль, шо не нашей.

И потом она просто ушла. Без криков и скандалов. Только Ольге Николаевне позвонила, попросила перекочевать у нее неопределенное количество времени, чтобы уж совсем от тоски на стену не лезть. Ну а Ковалева любезно приняла свою сватью с чемоданами, так толком и не разобравшись, что случилось в семье Будько. Валя пыталась объясниться, плакала вечерами за рюмочкой чего-либо горячительного, но ничего толкового так и не сказала. Так и прошли эти две мучительные недели. В конце концов, Ольге Николаевне все это надоело, и она решила взять ситуацию в свои руки и выяснить хотя бы, что случилось. Кажется, ее старания снова потерпели фиаско. В который раз, к слову. Находя женщину в гостиной комнате, Иван осторожно зашел внутрь, останавливаясь буквально в нескольких шагах от сватьи. Ольга стояла у окна, крепко обнимая саму себя за плечи, и наблюдала за каплями дождя, которые плавно стекали по стеклу. Женщина сразу же услышала шаги позади себя, но оборачиваться не решалась. И, впервые, не стала прятать предательские слезы, которые самовольно стекали по щекам, опускаясь на ворот рубашки. - Еще и филин не кричал в густом пролесочке, – тихонько запела женщина, глубоко вздыхая и устремляя взгляд вдаль. – А я задернула все занавесочки. - Перебрала постель, отдвинула засов, – в тон ей пропел Иван Степанович, не спеша, подходя к женщине со спины. – Ну что ж ты не идешь, моя любовь?.. Цепляясь пальцами за заколку на затылке Ольги Николаевны, сват распустил темно-рыжие волосы, которые гармонично разместились на плечах женщины. Ковалева едва заметно вздрогнула, но осталась стоять в таком же положении. И лишь медленно опустила ресницы, прислушиваясь к собственным ощущениям. Чуть помедлив, мужчина обнял ее со спины за шею, вынуждая прижаться к нему спиной и откинуть голову на плечо. Резко выдыхая, напрягаясь в мужских руках, Ольга Николаевна прикусила нижнюю губу, почувствовав, как вниз по щеке скатилась слезинка, смахнуть которую она не успела. Чуть наклонив голову в сторону, уткнувшись носом чуть ниже женского уха, Будько шумно выдохнул, крепче обнимая сватью. - Перебрала постель, отдвинула засов, – продолжил Иван, прикрывая глаза, прислушиваясь к чужому сердцебиению. - Ну что ж ты не идешь, моя любовь?.. – в унисон пропела Ковалева, кончиками пальцев правой руки несмело касаясь мужских рук.

А за окном стеною лес, ночь нелюдимая Надела платьице твое любимое. Накрыла стол горой, нарисовала бровь, Ну что ж ты не идешь, моя любовь? Забыл как стежку протоптал ногами босыми, Как губы целовал, игрался с косами... Или разлучница заворожила кровь, Ну что ж ты не идешь, моя любовь? Моя любовь... Моя любовь...*

- Что у вас случилось, Иван Степанович? Как все это... ну как? – едва слышно произнесла женщина, по-прежнему тесно прижимаясь спиной к мужчине, не давая ему возможности отстраниться. Это все казалось каким-то неправильным, словно они делают что-то запретное. И, пускай, со стороны это не выглядело чем-то из ряда вон выходящим, но каждый из них понимал, что это не просто так. Все здесь и сейчас не просто так. Зарываясь носом в чужие волосы, которые отчего-то пахли сейчас лесной малиной, Будько шумно выдохнул. Отвечать на этот вопрос ему жутко не хотелось, потому что он не знал, к чему может привести разговор. Казаться слабым в глазах сватьи он не любил, жаловаться на жизнь тем более, ведь в том, что случилось, виноват он сам. Ольга едва ощутимо коснулась кончиками пальцев небритой щеки мужчины, вынуждая того крепче сжать ее в своих объятьях. Она чувствовала горячее чужое дыхание, от которого вниз по позвоночнику разбежались мурашки, и Ковалева очень надеялась, что мужчина этого не заметит. - Встречный тогда вопрос, Ольга Николаевна, – вдруг подал голос мужчина, подавшись щекой к женским ласкам, ощущая легкие прикосновения холодных пальцев. – А шо вы здесь делаете? - Не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе, – как-то странно отозвалась женщина, тяжело вздыхая и совершая попытки выбраться из чужих объятий. - Это в каком смысле? Обрубив на корню попытку освободиться, Иван Степанович перехватил женскую ладонь, неуверенно переплетая свои и чужие пальцы. Открывая глаза, взглянув на крепко скрепленные ладони, женщина тепло, но до жути устало улыбнулась. И все-таки выбралась из плена мужских рук, разворачиваясь и вставая к свату лицом. Тот озадаченно смотрел, будто бы все еще ожидая ответа на свой вопрос. А Ковалева лишь слабо улыбалась, все еще смотря на сплетенные руки, пытаясь понять, что же происходит. - В смысле, что вам помощь нужна. Собственно, вот почему я здесь, – на выдохе произнесла сватья, пожимая плечами и поднимая взгляд, заглядывая мужчине в глаза. – Что у вас случилось с Валюшей? Она мне говорила про какие-то глаза блестящие, я уж ненароком подумала, что вы опять в международный запой ушли, – усмехнулась она, стараясь разрядить обстановку. - Ну, остроумия вам не занимать, да, – ухмыльнулся Иван Степанович. Отступая на несколько шагов назад, Будько присел за стол, укладывая локти на поверхность. Дождь беспощадно барабанил по крыше, кажется, совершенно не собираясь останавливаться. За окном темнело, деревня плавно погружалась в сумрак, а на душе скреблись черные кошки. Ольга Николаевна осторожно подошла к столу, присаживаясь напротив и внимательным взглядом изучая своего свата. И только сейчас к ней пришло осознание, настолько они важны друг для друга. Нет, она знала это и раньше, просто сейчас она поняла, что никто ее не знает так, как знает Иван. И этому нет никакого объяснения. Она, как сейчас, помнит, как случайно, по глупости, попалась в «ловушку» Ивана Степановича, когда они приехали погостить к своим детям. Состояние тогда было ужасное, прошло всего ничего со смерти Юры, а плохо было настолько, что спасти мог только алкоголь. Вот она и пошла ночью, но кто ж знал?.. Они тогда сидели втроем, поминали Юрия Анатольевича, Будько, как всегда, пытался развеять обстановку, вспоминал самые нелепые моменты из их жизни, Валюха плакала и смеялась одновременно. А Ковалевой хотелось выть. Уткнуться в мужское плечо, крепко-накрепко сжать пальцы на вороте чужой рубашки и долго плакать, постепенно отпуская и начиная новую жизнь. Но она старалась изо всех сил улыбаться, тонула в омуте мужских глаз, которые с такой болью смотрели на нее. А потом, когда они разошлись, а Валюша успела даже заснуть, Ольга вновь спустилась на кухню, но уже за водой. - Иван Степанович, право слово, ну нельзя же так людей-то пугать! – воскликнула женщина, когда в полумраке кухни увидела свата, стоящего у окна с сигаретой в руках. - А вы меньше ночными прогулками занимайтесь, тогда вас никто пугать и не будет, – спокойно ответил Будько, разворачиваясь к Ольге лицом. – Идите сюда. - Что?.. Я... – сватья растерялась, не сразу поняла, что ей сейчас нужно делать и как себя вести, ведь такого никогда не было. - Иди сюда, Оля Николаевна, – повторяя чуть громче, мужчина подался вперед, ухватившись за запястье женщины и потянув ее на себя. Ковалева совершенно безропотно поддалась чужим рукам, тут же очутившись в крепких мужских объятьях. И не сразу поняла, не успела проконтролировать очередной поток слез, которые ринулись вниз по горячим щекам, вынуждая женщину нервно всхлипывать. Сжав в пальцах ткань рубашки на спине мужчины, Ольга уткнулась в плечо, давая волю эмоциям, рыдая практически взахлеб и позволяя Ивану помочь ей. Никто и никогда не видел ее слабой, ведь она – Ольга Ковалева! Она сильная и независимая женщина, готовая всегда прийти на помощь. Только вот помощь теперь нужна ей. И она чувствует, как крепкие мужские руки прижимают ее ближе к себе, позволяя расслабиться, практически обмякнуть в объятьях. - Я... Мне так... – всхлипывая, не в силах сейчас держать себя в руках, женщина теснее прижалась, будто бы прячась от всего мира, укрываясь, чувствуя себя настолько защищенной, что все страхи постепенно стали отступать. – Я так устала... Мне тяжело бывает, я... - Тс, – перебил ее Будько, вынуждая чуть отстраниться и ловя ее лицо в свои ладони. – Все хорошо будет, слышишь меня? Я обещаю.** Тихо кашлянув в кулак, тем самым, вытаскивая женщину из собственных мыслей, Иван Степанович поднял голову, встречаясь взглядом с Ковалевой, которая с таким беспокойством смотрела на него. Будько растеряно пожал плечами и усмехнулся, не зная, что именно ей сейчас сказать. Врать не хотелось, а правда была настолько неправильной, что могла испортить все, что они так тщательно строили все эти годы тесного общения. - Не люблю я врать, Ольга Николаевна, – тихо начал Будько с печальной улыбкой на лице. – И Валюха очень хорошо меня знает, шоб сразу меня раскусить. Ну а шо поделать? Раз так вышло, то шо теперь? А я ведь это... Обижать-то ее тоже не хочу, все-таки столько лет вместе прожили, а тут бац и все. И не то, шобы совсем прям неожиданный бац случился, просто как-то осознание шо ли пришло внезапно. И деваться от него некуда было, вот... - Я, честно говоря, плохо понимаю, о чем вы, – улыбнулась женщина, забирая за ухо упавшую на глаза прядь волос. – Какое «бац» и как оно получилось? - Красивое такое, – Иван расплылся в довольной улыбке, смотря на сватью. – Глаза карие, с огоньком озорным. Иногда кажется, будто в них черти пляшут. Улыбка добрая такая, шо аж глаз радуется, стоит только посмотреть. Смех такой задорный, чуднОй порой, заливистый. И волосы летом пахнут, малиной моей любимой. А взгляд такой серьезный, целеустремленный... - Иван Степанович... – Ковалева опустила взгляд вниз, тяжело вздыхая, прекрасно понимая, о чем, а точнее – о ком, идет речь. – Это ведь не повод, чтобы... - А шо это, по-вашему, а, Ольга Николаевна? Я Валю уважаю, врать ей не хочу, а коль она сама все поняла, то зачем тогда строить из себя кого-то? - Но ведь столько лет... Это же неправильно, никто нас не поймет, зачем это? – сватья понимающе посмотрела на Будько, протягивая руку и вновь сцепляясь своими пальцами с его. - А зачем тогда вообще все?.. Погода за окном оставляла желать лучшего. Шумный ветер стучался в окно, будто бы пытаясь помешать им, нагнать тревогу. День плавно двигался к своему логическому завершению, а в доме становилось все темнее и темнее. Что делать дальше, никто не знал. Оба понимали, что все разрушено, а дальше делать вид, что все хорошо, что все еще можно изменить, было просто глупо. Набраться смелости и отступить, заставить мужчину пойти на примирение, было выше ее сил. Других вариантов у них пока что не было.

А на окне доживала свои последние дни одинокая красная роза.