Мохито

Багровые облака украшают малиновое небо, создавая различные смешные фигуры. Закатное солнце медленно заходит за горизонт, отдавая последние лучики вечернему городку. Ветер играет с листвой на высоких деревьях, а на крыше одного из домов сидят два парня, мило обнимая друг друга. Рядом стоят пустые бутылки из-под лёгкого алкоголя, на их плечах лежит клетчатый плед. Они говорят о чем-то своем, а мысли их о чем-то неземном. Они плывут по течению времени расслабленно и бездумно, глядя на небо уже с ночными звёздами. Становится прохладно и Ойкава жмется к альфе, чтобы согреться. Тот в свою очередь прижимает его к себе ещё крепче, вдыхая сладкий запах омеги. Их несёт дальше. Блеск месяца отражается в глазах Тоору. Он мечтательно смотрит ввысь, но холод на коже становится невыносим. Поворачиваясь к Иваизуми, он шепчет на ухо слова. Они нечёткие, размытые из-за стука зубов, даже не понятны, но альфа подхватывает на руки замершего юношу и идёт в дом. Внутри тепло и уютно. В жилище омеги нет людей, родственники уехали, оставив его одного. Ну, или почти одного. — Эй, Ойкава, может посмотрим фильм на твой вкус, — Иваизуми говорит это нежно, с мягкой улыбкой, которую он дарит только Тоору. Парень ставит омегу на мягкий ковёр и тот нехотя отрывается от любимого. Ойкава смотрит своими шоколадными глазами прямо в душу Хаджиме. В этих глазах море. Нет! Океан счастья. Не нужно слов, чтобы понять, что он согласен. Альфа улыбается ещё больше, рукой поднимает подбородок парня и невесомо целует в губы, но капитану Аоба Джосай этого мало, и он подаётся вперёд, углубляя их поцелуй. Они целуют друг друга так, как будто бы это их последний поцелуй. Глубокий вдох. Сладкий вкус на губах. Хочется большего, но вечер ещё не закончен. Ойкава утыкается в изгиб шеи альфы и часто дышит, вдыхая немного кислый аромат лайма. Он наслаждается этим запахом, таким головокружительным. Иваизуми гладит капитана по спине, прижимает его к себе и замирает. Они стоят посреди комнаты минуты две не желая отпускать друг друга. — Иди, приготовь всё для фильма, а я схожу за газировкой в магазин, — первым подаёт голос ас. Он нежно целует Тоору в макушку и выпускает из крепких объятий. Тоору поднимается наверх, не торопясь выбирает фильм, укладывает плед. пока Иваизуми нет, он подготовит всё для приятной ночи. Река времени плавно течет. Небольшая рябь проходит по водной глади, будто каждая секунда нарушает покой спокойной воды. Время идёт. Восемьсот сорок раз поверхность реки нарушается. Неожиданно Ойкава чувствует жар, который быстро распространяется по телу. Его трясет, ноги становятся ватными, в тазу неприятно тянет. Течка. Так неожиданно, так рано, ещё полторы недели. Он не готов к такому повороту. Капитан падает на пол, сворачивается в клубок и тихо скулит. Разум теряется в тумане дикого желания. По ногам предательски течет естественная смазка, мелкие слезинки катятся из глаз. Дом наполняется его феромонами. — Ах… Где же ты Ива-ч-чан, — жалобный хрип раздаётся эхом по комнате. Тем временем. Иваизуми идёт в магазин быстрым шагом, смотря только под ноги. Ему не давала покоя мысль, что запах Ойкавы более сильный и более сладкий. Он знает, что течка будет через полторы недели, неужели подводит собственное обоняние или… Многие идеи и теории бродят в его голове, и он не замечает, как доходит до супермаркета. Купив на автомате любимые лаймовые напитки, альфа направляется обратно. Ему хочется побыстрее вернуться. Хоть он прекрасно понимает, что дома Тоору в безопасности, он все равно волнуется. Тот случай с Шираторизавой оставил плохой отпечаток на душе аса. Теперь он ещё больше защищает свою омегу. Ну, почти свою, пусть он не пометил Ойкаву, но это рано или поздно измениться. Хаджиме открывает входную дверь и резкий запах сладкой мяты ударяет ему в нос. —Тоору, — пакет с бутылками падает на пол, звон стекла раздаётся по коридору. Иваизуми срывается с места, кидая на пол куртку и обувь. Он бежит прямо на запах, который просто сводит с ума. Альфа пролетает по комнатам. Он ведёт себя, как зверь, который сорвался с цепи. Наконец, он добегает до гостиной. Глаза расширяются, мысли теряются. Рядом с диваном, словно комочек, лежит Ойкава. Он тихо поскуливает, слёзы скатываются по румяным щёчкам, домашние шорты промокли и прилипли к стройным ногам. Хаджиме делает несколько быстрых шагов и моментально оказывается у омеги. — Ойкава, — голос парня немного дрожит. Он приседает и проводит рукой по щеке, вытирая солёные слёзы. Горячие руки Иваизуми возвращают Тоору на землю. Он вздрагивает от прикосновений и поднимает туманный взгляд похоти. — Ив-ва — ч-чан… Ива… Ах. — стоны капитана выбили остатки разума альфы. Он подхватывает его и несёт в комнату Ойкавы, где есть большая кровать. Тоору течёт в руках любимого, руки обвивают сильную шею, искусанные губы тянутся к чужим, но таким родным губам. В большой комнате прохладно и темно. Два горячих тела падают на простыни цвета морской воды. Иваизуми покрывает кожу Ойкавы поцелуями, засосами, покусывает и посасывает её в некоторых местах. Завтра всё будет в синяках, но парням всё равно. Сейчас они не люди, а звери, которые жаждут жаркого секса. Стоны омеги ударяются о стены и исчезают где-то в воздухе, но эти стоны сводящие с ума. Иваизуми срывает такую ненужную липкую одежду с горячего тела Тоору. Сейчас ему открыта самая сексуальная, самая невероятная сторона капитана. Он голый, извивается в постели и так сладко просит члена Хаджиме. Именно таким альфа хочет его видеть: раскрепощенным и чертовски соблазнительным. Руки Иваизуми гладят бока, грудь, ноги Ойкавы. Он не может остановиться, оторваться от столь желанного тела. На бледной коже шеи не остаётся и миллиметра, где не побывали бы губы альфы. Он спускается ниже, проходит острую ключицу, прикусывает возбужденный сосок, играет с ним, заставляя Ойкаву громко стонать и прогибаться, подставляясь на ласки. — Ива-а — ч-чан, а-ах… пожал-луйста войди в меня— каждое слово даётся с трудом. Он захлёбывается удовольствием, но хочется почувствовать эту заполненность, почувствовать внутри себя Ива-чана. Хаджиме заводится ещё больше. Тело просит разрядки, хочется грубо войти, вот прямо сейчас. Вытрахать до такой степени, чтобы завтра Ойкава встать не мог, но он не может позволить себе причинить боль этой милой омежке. Наоборот, он хочет растянуть удовольствие. Рука альфы скользнула к тугому колечку мышц. Благодаря смазке первый палец проникает достаточно легко и Иваизуми добавляет второй. Ойкава как всегда горяч не только снаружи, но и внутри. Более явные стоны со стороны омеги доказывают, что он получает долгожданное удовольствие, которое он так жаждет. Его руки блуждают по сильному телу аса, иногда оставляя красные полосы от коротких ногтей. Для него это пытка — ждать, когда Ива-чан наиграется и хорошенько растянет его. Ойкава притягивает альфу к себе и страстно целует долго мокро и пошло. Кровь закипает в их жилах, в глазах темнеет, но они не хотят разрывать поцелуй. Снова и снова их языки встречаются. Хаджиме добавляет третий палец, от чего Тоору стонет прямо в губы. Иваизуми массирует, не торопясь растягивает, но его терпение на пределе. Хватит разминаться. Резким движением он вынимает все пальцы, закидывает ноги Ойкавы себе на плечи, слизывать капельку пота с виска омеги, привкус остаётся волшебный: немного солёный, немного мятный. Иваизуми делится этим вкусом с Ойкавой, вовлекая его в новый головокружительный поцелуй и входя в омегу во всю длину. Тесно. Ойкава неприлично узкий, и это возбуждает ещё больше. А как он сжимает член Хаджиме в себе — до боли невозможно. —Ш-ш-ш… Расслабься, сейчас будет хорошо, — шепот Иваизуми обжигает, он проводит кончиком языка по уху, а после облизывает сухие губы. На глазах омеги наворачиваются маленькие слезинки, они аккуратно скатываются по вискам, исчезая в мягких подушках. Такая резкая заполненность, вызывает звёзды в глазах. Медленные толчки дают привыкнуть к новым ощущениям. Иваизуми ускоряет темп, когда Ойкава сам насаживается, подаваясь бёдрами вперёд. Комната наполняется почти неслышным скрипом кровати, стонами, жаром их тел. Неприлично пошлые, мокрые шлепки бёдер, мокрые тела, волосы, поцелуи. Они сходят с ума вместе. Бешеный темп заставляет каждый раз прогибаться, извиваться под Иваизуми. Ноги Ойкавы скрещены у альфы на пояснице, с каждым толчком, он поддаётся ещё ближе. Глубже, ещё, ещё. Тоору хочет его всего. Каждой клеткой. Он страстно желает его. —Ива-а-ча-ан, я хочу всего ах… теб-бя, до последней кап-п-ли, — их туманные взгляды встречаются, новые поцелуи, засосы, стоны. — Мой, мой мой., — голос Иваизуми охрипший, он бредит, повторяя одно и тоже слово десяток раз. — Твой, только т-твой — пошлые постанывания Тоору, так заводят. И Ойкава хочет ещё. Ему мало. Даже слишком мало. Он хочет чувствовать Ива-чана внутри себя постоянно. Разрядка уже совсем скоро. Хаджиме берет в руку член Ойкавы и начинает дрочить в темп с мощными толчками. От предвкушения оргазма у Тоору кружится голова. Он сжимает простынь до побеления костяшек. С протяжным стоном, Ойкава кончает. Липкое семя плеснуло ему на живот. Мышцы расслабляются. Ему хорошо, до невозможности хорошо. Иваизуми делает несколько грубых резких толчков в податливое тело и с последним кусает Ойкаву в шею, тот прогибается до хруста в пояснице. Из горла вырывается немой крик. Вязкое тепло заполняет его изнутри. Хаджиме бережно слизывает выступившие капельки крови с шеи омеги, вдыхая новый запах. Теперь уже лайма и сладкой мяты. Этот аромат сносит голову, такой необыкновенный. Родной. Альфа падает рядом с Тоору, прижимая любимого к себе. Сейчас идёт сцепка, так что остаётся только лежать и довольствоваться моментом удовлетворения. Накинув на их тела покрывало, Иваизуми слышит спокойный стук сердца Ойкавы, его спокойное дыхание. Он прекрасно видит аккуратные черты лица, пухлые губы, густые ресницы. — Ива-чан, я люблю тебя, — сонное бормотание омеги, задевает самые глубокие струны в душе альфы. На сердце тепло, а в животе летают эти надоедливые бабочки. — И я тебя, мой Дуройкава, —голос Иваизуми тихий и успокаивающий. В крепких руках любимого, Ойкаве нечего бояться. Он под надёжной защитой своего альфы. Своего Ива-чана. Плавно они погружаются в царство Морфея. Их несёт течением времени. Держась за руки, они смотрят куда-то ввысь. Звёзды отражаются в их глазах, а вокруг витает запах мохито.