Цыпленок

      Тело больно ударяется о холодный кафель. Чимин благодарит всех богов за то, что из комнаты (возможно, в связи с ремонтом) вынесли всю мебель и из углов в ней остались только те, что образовались на стыке стен. Влететь спиной в ножку стола было бы не очень приятно.       Сильная рука сжимается на шее Чимина и его поднимают в воздух. На глазах выступают слезы, а в голове лишь желание вдохнуть. Он дрожащими от напряжения руками пытается разомкнуть чужие пальцы и изо всех сил царапает ладони. Средней длины ноготки впиваются в запястье, причиняя дискомфорт, и парень с раздражением отшвыривает светловолосого на пол.       Горло остро саднит и из легких вырывается лишь кашель с хрипом. Но не успевает Чимин надышаться как следует, как чувствует сильный толчок в ребра. А потом в живот. И в солнечное сплетение. Воздух опять застревает в легких, а глаза кажутся неестественно большими для корейца. Боль. Каждое движение приносит ее.       Кажется, его прижимают к полу и заносят над ним тяжелый ботинок. Он громоздко опускается на бедро Чимина и тот скулит, пытаясь достать сжатыми кем-то пальчиками до чужой ноги и отпихнуть ее. Мольбы прерываются всхлипами. Он не может так больше. Он не выдержит.       Черный сапог все-таки отрывается от бедной ноги, которую Чимин уже почти не чувствует (по крайней мере он не чувствует ее настолько же, насколько ощущает раздирающую тело боль). Но слышится пара шагов, и вот нога падает на шею. Светловолосый пытается увернуться или хоть как-то отстраниться, но резиновая подошва лишь сильнее вгрызается в его шею, а тяжесть все нарастает. Чимин хрипло взвизгивает и не замечает, как в глазах начинает темнеть.       Свет. Очень светло. Чимин хочет машинально заслониться от него, но все тело отвечает ноющей болью. Он в ужасе распахивает глаза, ожидая чего угодно, но не того, что находится в просторной светлой спальне, завернутый в теплое одеяло. Осторожно оглядываясь, он медленно садится, игнорируя нарастающую боль в районе живота и видит на полу пушистые тапочки. Желтые. Это все так не вяжется с тем, что происходило ранее, что взгляд Чимина застывает на них, и он просто сидит в ступоре минут пять. А может, полчаса. Или дольше. Время, в конце концов, понятие относительное.       Из прострации парня выводит тихий голос. Он дергается и тут же ощущает острую боль. Из глаз летят слезы, но Чимин замирает и зажмуривается, чтобы унять боль и немного успокоиться. —Эй… Ты чего? Прости, я не знал, что сделать, чтобы ты не испугался. Ждал, ждал, но ты всё продолжал смотреть в пустоту. —Ах, это… — Чимин осторожно приоткрывает один глаз, чтобы разглядеть собеседника, -Извини. Я, мм… А где я? —Ох, точно. Я направлялся домой из студии и заскочил в ту пристройку покурить. А там, ну, ты, кровь, -незнакомца передернуло, — без сознания, короче. Я хотел вызвать скорую, но понял, что им после пожара не до этого. И вот, я взял тебя в мою квартиру. Точнее, я ее снимаю, но не суть. Если нужно, я вызову тебе такси или провожу до автобусной остановки, деньги потом на телефон скинь. Но думаю, тебе бы сначала в ванну сходить.       Чимин краснеет и отводит взгляд. Бормоча: «Спасибо, » он аккуратно встает, закусывая губу чтобы не застонать, и направляется в сторону, указанную хозяином.       Струя воды обжигает кожу. Светловолосый медленно опускает взгляд вниз, со страхом разглядывая побои. Проводит пальцами по животу, который, несмотря на горячую воду, покрывается мурашками. Синяки темные и болезненные. На бедро страшно смотреть. Он заглядывает в зеркало и тут же отшатывается, ощупывая шею. Она выглядит ужасающе. Из глаз начинают капать слезы и он медленно опускается на дно ванны, сотрясаясь в рыданиях. Все, что случилось, вновь предстает в голове и эмоции выплескиваются неостановимым потоком. За что ему это все? Почему он? Зачем? Всхлипы становятся все громче и горьче.       Дверь тихонько скипит, и хозяин квартиры замирает на пороге со стопкой чистой одежды. Он откладывает вещи в сторону и осторожно, стараясь не промочить рукав толстовки, но очень заботливо, гладит сжавшегося в комочек парня по волосам. Тот только сильнее захлебывается в рыданиях, а старший и не успокаивает, лишь перебирает пряди светлых волос, нежно поглаживая подушечками пальцев. Через некоторое время плач стихает, а потом и вовсе сходит на нет. Тут Чимин понимает, в какой западне он оказался. Сейчас ему придется что-то говорить в свое оправдание и смотреть в смеющиеся над ним глаза. Но старший лишь выдыхает тихое: «Одежда около двери, » и выходит.       Чимин старается разглядеть себя полностью в небольшом зеркале над раковиной. Мягкий желтый свитер и темные пижамные штаны создают надежду на то, что его не выставят на улицу прямо сейчас и даже навевают мысли о великом. Завтраке, например. Попытка выйти из ванной комнаты незаметно оканчивается провалом: дверь предательски скрипит уже второй раз за последние пятнадцать минут. Однако никто его не замечает.       С любопытством осматривая все, что попадается ему на пути (что довольно сложно, если шея при каждом повороте головы отзывается болью), светловолосый находит-таки кухню и, вместе с ней, своего спасителя. Тот сидит за столом, положив голову на руки, и дремлет. Чимин наконец-то получает возможность рассмотреть его получше. Бледная кожа, темные легкие волосы, приплюснутый носик… Он, краснея, отводит взгляд и в душе пищит от того, как парень мило выглядит во сне. Тихо отодвигая стул, он садится напротив, и, стараясь сильно не пялиться, ждет. Чего? Непонятно. В принципе, можно просто разбудить старшего, но что-то его останавливает. Возможно то, насколько умиротворенно и спокойно тот выглядит. Так, стоп, не пялиться.       Но так или иначе, хозяин квартиры поворачивает голову и сонно открывает глаза. В этот момент он очень похож на котика и Чимин издает еще один мысленный визг умиления. А старший вдруг широко распахивает глаза, непонимающе разглядывая Чимина на протяжении пары секунд, и тут же успокаивается. «Ну да, сложно не испугаться, если после пробуждения увидеть мое лицо, » — проскальзывает в голове у Чимина. А парень зевает, произносит: «Меня Юнги зовут, » — и встает из-за стола. Пока Чимин переваривает полученную информацию, перед ним опускается чашка с чаем. —Будешь глазунью? У тебя нет аллергии или чего-то типа того? —Ты, ты… вау! Ты шепелявишь! Это так… — Чимин краснеет и отводит взгляд. —Извини, — старший мрачнеет и прикрывает рот ладонью. — Обычно я слежу за речью, но в этом случае я не мог ничем заменить. Ответь насчёт глазуньи. —Нет, послушай… хен? Это же так мило! Зачем тебе скрывать твой голос, он просто невероятный! И нет, у меня нет аллергии, и если ты действительно накормишь меня, то я буду твоим должником навеки. —Боже мой, если ты настолько принципиальный, просто верни мне потом эти три яйца, это не займет так много времени. Но я с тебя ничего не требую. А насчет моей речи, я и сам знаю, как мне лучше говорить.       Какое-то время Чимин сидит в тишине, а потом перед ним ставится тарелка. Юнги садится напротив и тоже начинает есть. Он ничего не спрашивает, но из Чимина сама собой льется информация. О том, что он оказался здесь, пока пытался сбежать от избивших его впоследствии парней. О том, что в полицию он обратиться не может, так как если его отец узнает о том, что он связался с плохой компанией, то ему не жить. О том, что они постоянно преследуют его из-за одного ублюдка, который решил, что именно Чимин стащил его дорогущий ноутбук и вообще испытывает к Чимину какую-то пугающую его неприязнь. —Как можно испытывать неприязнь к такому как ты? —Что ты имеешь ввиду? —Ну, ты такой… Цыпленок? Как можно тебя не любить? —Ц-цыпленок? — светловолосый готов сквозь землю провалиться от этих слов, но может лишь прикрыть красные щеки руками. —У тебя такие маленькие пальчики, — Юнги протягивает руки к лицу младшего и улыбается. Его руки завораживают. Они бледные, тонкие, и все вены и фаланги отчетливо видны. И что главное, они гораздо длиннее коротких Чиминовых пальцев. Тот вспыхивает еще больше и отдергивает руки, пряча их под стол между коленями и смущенно улыбаясь. А Юнги встает, спокойным шагом обходит стол и опускает ладони на плечи младшего. На могиле Чимина обязательно нужна надпись: «Умер не от побоев, а от смущения».       Мин немного опускается и обнимает Чимина со спины. И заодно со спинки стула. Он мягко шепчет: «Цыпленок, ты так и не назвал свое имя, » и опаляет шею Чимина своим дыханием. —Чимин, — сдавленным голосом выдавливает он и с облегчением вздыхает, когда нос старшего отодвигается от шеи. Правда он тут же перемешается к его щеке, которая покраснела бы еще больше, если бы это было возможно. —Какое прекрасное имя для моего цыпленка. Ш-ш-ш, повернись ко мне.       Завороженный этим голосом и невероятно милыми шипением, он, не задумываясь, выполняет просьбу. И не успевает он опомниться, как его пухлые яркие губы встречаются с чужими, тонкими и теплыми. Юнги мягко надавливает, заставляя младшего приоткрыть рот, и проталкивает язычок внутрь. Он немного прикусывает губу младшего, оттягивая ее, и сразу же зализывает место укуса. Вдоволь наигравшись, он начинает дразнить чужой язык, переплетая их вместе и вновь скрываясь, и наконец-то чувствует отдачу. На подбородке Чимина слюна и ее ниточка повисает между ними, когда Юнги отстраняется. Он просто в восторге от того, какой младший податливый и просто… неописуемый. Губы Чимина раскраснелись и стали еще заманчивей, так что Мин не может удержаться от соблазна целовать их вновь и вновь, много-много времени…       Чимин счастливо вбивает в память телефона последнюю цифру номера и вводит: «Юнги🐈». Прощаясь, он по тысяче раз проверяет, не напутал ли он цифры и в итоге получает пинок под зад со словами: «Хватит тут топтаться, машина ждет». Уже после того, как он садится в такси, светловолосый понимает, что Юнги сказал «машина», а не «такси». Специально, для него, Чимина? Он боится даже надеяться на это и морщит носик в нерешительности. Но после того, как Мин отправляет контакту «Чимчим🐥» первое сердечко, Чимин уже плевать хотел на нерешительность. Потому что: «Ваа~, хен! Это так мило, люблю тебя💗».