sweetie.

После первого объявления рейтинга многие были подавлены. Многие плакали, многие закрылись по своим комнатам. Многие, но не Лянь Хуайвэй. Сидеть в топ 9 было не так прекрасно, как то, что сидеть посчастливилось со своим предметом воздыхания. И вот чёрт побрал влюбиться в Чуньяна. С первого пересечения взглядов. Поначалу Хуайвэя все же настораживало то, что паренёк все время молчит. Но со временем он влюбился во всё, включая эту чрезмерную скромность и закрытость. Это завораживало. Но в интровертности Чуньяна была и не очень выгодная сторона. Рыжеволосому никак не удавалось даже со своей неиссякаемой жизненной энергией заставить связать Ху в ответ хоть пару слов, не говоря уже о каком-то большом и конструктивном диалоге. И вот, два кресла рядом, 6 и 5 место. Лянь уже начал строить планы на совместное будущее в группе и не только, и даже успел перекинуться парой предложений со своим миловидным крашем. Даже почти взял за руку. И сейчас Хуайвэя не волнует ни его рейтинговое место, ни его покинувшие шоу приятели. Парень просто сидит на подоконнике в тёмном коридоре, который освещает только луна. В наушниках любимая песня. В голове мысли о… — Хуайвэй? — даже если бы тот сидел без наушников, он вряд ли бы услышал настолько тихий голосок Чуньяна. — Ты почему здесь? Спустя пару секунд младший понял, что парень сидит в наушниках и его попросту не слышит, но похлопать по плечу казалось слишком невежливым, да и можно напугать, поэтому Чуньян просто подошёл чуть поближе, чтобы Лянь увидел его боковым зрением. — Твою ж мать! — Хуайвэй аж подпрыгнул на подоконнике, машинально сорвав с себя наушники. — Ты хоть представляешь, как это крипово выглядит при почти полном мраке и настолько внезапно?! — Прости… Я подумал, что так будет лучше, чем постучать тебе по плечу. На самом деле, парень не знал, от чего он скорее подпрыгнул: от страха или от моментального осознания, что возле него почему-то находится Чуньян. — Что ты тут делаешь? Уже поздно. — Я шёл в душ, и увидел… Увидел, как ты тут сидишь. Подумал, может случилось что. Обычно ты в чьей-то компании или… — Если случилось, то только хорошее. Не волнуйся, Чу. Я как раз тоже в душ собирался, уже хотел идти за полотенцем. — Так, может, сходим вместе? До Чуньяна дошло, насколько двусмысленно тупую фразу он сейчас выдал лишь тогда, когда бровь Хуайвэя от удивления уже полезла не на лоб, а на макушку. — Ты имел в виду, что подождешь меня и мы пойдём вместе, да? — Именно, Хуайвэй. Именно это я имел в виду. Иди, я жду. Как только старший скрылся за поворотом, Чуньян ударился лбом об окно, проклиная своё неумение общаться с людьми. Это надо уметь, говорить по одной фразе в час и делать эту самую фразу самой нелепой в своей жизни. *** — Они снова не положили мыло, — обреченно вздохнул Хуайвэй, заходя в душевую. — Я могу тебе дать своё, а потом передашь мне через стенку, или наоборот. — Спасибо, Чу, — Хуайвэй тыкнул пальцем в щеку Чуньяна и отправился к шкафчикам, чтобы раздеться. Широко улыбаясь сам, он даже не подозревал, что творится в этот момент в голове у малыша Чуньяна. Малыш Чуньян тем временем судорожно пытался вспомнить о том, что он, вообще-то, пришел помыться, а не упорно пытаться смотреть в другую сторону и не косить взгляд на рыжеволосого, который уже успел снять с себя футболку. Хуайвэй, даже не подозревая, что на него продолжают смотреть, спокойно снял с себя штаны и принялся за боксеры, но в тот же момент услышал грохот позади себя. — Что случилось? Ты где? — Я тут, всё нормально, я просто не в очках и ударился об шкафчик. — Ну ладно, не болей, чудак. Я в душ, мыло беру. На самом деле, Чуньян очень боялся своих тайных желаний и скрытых инстинктов. Он никогда не знал, чего хочет его сознание и что может натворить его разум, поэтому, как только он понял, что сейчас боксеры спустятся вниз, то предпочел этого не видеть. Если суждено — увидит и потом. Хотя, это казалось невообразимо смешным. Чуньян же явно не гей, нет. И он никогда не сделает первый шаг, определенно. *** — Хуайвэй, тебе уже не нужно мыло? — Нет, принести? — Нет!!! То есть, оставь на раковине, пожалуйста. Но Лянь Хуайвэй не из тех, кто не доводит дело до конца. Он не позволит своему счастью подскользнуться на воде и получить ушибы от холодной кафельной плитки. — Держи. — Я не повернусь. — Но… Я и не просил поворачиваться. Зачем тебе поворачиваться? Просто забери мыло. А вот Чуньян не любит, когда его слова не принимают как что-то должное. Брюнет резко повернулся к Хуайвэю лицом. — Ты такой красивый, Чу. — Ч-что? — Видимо, у нас двоих сегодня не складывается с формулировками. — Отдай мне мыло, Хуайвэй. Хуайвэю было явно не до мыла. Он разглядывал лицо Ху: его прекрасные глаза, в которые парень влюбился с первого взгляда; его безупречные губы, с которых стекали капельки воды, которые так и хотелось собрать своими губами… — Хуайвэй! Отдай, ради всего святого. — Да что ты заладил со своим мылом. Интереснее ничего не придумал? — Ты серьёзно думаешь, что я не могу попросить о том, чего мне и правда хочется, Лянь Хуайвэй? Старший не знал, как реагировать на подобное. Глаза и так старались не опускаться ниже уровня шеи, а сейчас они бы и не смогли этого сделать, потому что Чуньян буквально приковал его своим взглядом к себе. Это был другой Чуньян. Но таким он, кажется, влюблял в себя ещё больше. — Ну давай, удиви меня, Ху Чуньян. — Либо отдай мне мыло, либо поцелуй меня, — прошептал Чуньян почти в губы Хуайвэю, приблизившись к его лицу. В этом случае Хуайвэю дважды повторять не надо. Желание собрать своими губами капельки с губ младшего исполнилось быстрее, чем он ожидал. Чего он точно не ожидал, так это слишком яркой инициативы от Чуньяна, который спустя мгновение подтолкнул рыжего к стенке, прижимаясь своим телом полностью. Лянь не хотел позволять забирать инициативную роль младшему, поэтому перевернул позиции, и теперь уже Чуньян вжимался в стену и тихонько стонал в поцелуй от блуждающих по его ребрам рук Хуайвэя. Тот резко прервал поцелуй. — Чу. — А? — Ты вообще понимаешь, что мы делаем сейчас? — Абсолютно. — Я тебе нравлюсь? — Более чем. Вообще-то, Лянь не особо услышал последнюю фразу, так как звук воды заглушал тихий голосок Чуньяна, но по его умиротворенной улыбке можно было прочесть всё, что есть светлого в этом мире, поэтому парень принял это как знак двигаться дальше. Оказалось, что «тихим» голосок Ху бывает не всегда. Явно не тогда, когда Хуайвэй проводит языком по набухшим венкам на члене младшего. Струи теплой воды добавляли свой эффект, и Чуньян, судорожно нащупав левой рукой кран, сделал воду ещё горячее. Хуайвэй уже брал в рот чуть ли не полностью, заставляя Чуньяна едва ли не всхлипывать от удовольствия. Спустя еще минуту парень резко поднялся с колен. — Был бы ты таким громким на занятиях по вокалу. Если будешь потише, потому что не дай бог нас услышат, то я скажу тебе 2 вещи. Идёт? Чуньян не мог ответить ничего. Ввиду шока от всего происходящего, тому удалось лишь кивнуть 3 раза подряд и продолжить хлопать глазами. — Первое: мне кажется, я тебя все-таки, блять, люблю. Второе: надеюсь, гель для душа не будет щипать тебе твою нежную попку. Хуайвэй аккуратно развернул Чуньяна лицом к стене и немного надавил на поясницу, заставив того прогнуться в спине. Казалось, что в его руках пластилин, потому что Чуньян был в такой эйфории от происходящего, что был просто ватным. — Сейчас будет чуточку больно, но это нормально, ладно? Потом будет хорошо, я обещаю. — Я тебя тоже. — Что? Солнышко, говори погромче. — Я тебя тоже люблю. И я в курсе, что это больно, Хуайвэй, мне не 14, даже если я так и выгляжу. Трахни меня уже, в конце концов. То, насколько спокойным и мужественным тоном это было сказано, при этом даже не меняя своего положения у стены, завело Хуайвэя ещё больше. Он все еще не мог понять, как человек может быть одновременно и чертовски милым, и чертовски дерзким, и чертовски сексуальным, и… Просто идеальным. Два пальца с гелем для душа на них проникли в Чуньяна почти без трудностей и дискомфорта для младшего, что не могло не радовать Хуайвэя, ведь тогда он доставит любимому человеку меньше неизбежного дискомфорта. — Хуайвэй. — Да, Чу? — Поцелуй меня в шею, пожалуйста. Я очень этого хочу. Я думаю, мне очень понравится, если ты сейчас поцелуешь меня в шею. Лянь был готов пищать от того, насколько ему нравится эта привычка Чуньяна разжевывать каждое предложение и просьбу подробно, и раскладывать всё по полочкам. Во время покрывания шеи брюнета поцелуями, пальцы сменились на член Хуайвэя, и тот стал плавно входить в утонченное тело Ху. — Боже, это так необычно, но мне уже нравится… Ах! — Еще один громкий стон, и позицию мы поменяем. Видимо, для Чуньяна это не стало угрозой, потому что второй стон был ещё громче, и Хуайвэю пришлось выйти из парня и развернуть его лицом к себе. Лянь подхватил его под задницу и шепотом попросил обвить его талию ногами. — И как же меня должна заткнуть эта поза? — Я буду тебя целовать, пока ты не кончишь. Через пару минут и эта тактика не сработала, потому что Хуайвэй, который уже входил в парня на всю длину, так хорошо попал по простате, что тот закричал от удовольствия, казалось бы, на весь корпус. — Господи, ну ты и дурак, если услышат это же позор на всю жизнь. А если кто-то еще сейчас мыться зашёл? — Насрать. Да похуй. Вообще. Просто не останавливайся, Хуайвэй. Прошу. Не. Останавливайся. Самый сложный выбор в жизни Хуайвэя оказался в том, что он не мог выбрать — целовать Чуньяна, чтобы тот не стонал, или наблюдать за его безумно красивым лицом во время секса. Пришлось выбрать первое, ибо звонкий голосок Ху разносился по всему этажу. Спустя несколько минут Чуньян с очередным криком излился себе и Хуайвэю на живот, тот в свою очередь кончил в брюнета, не выдержав его судорожного оргазма и сжимающегося колечка мышц вокруг собственного члена. Лянь опустил младшего на пол и посмотрел в это самое милое личико в мире, наполненное блаженством. Оба парня стояли и просто смотрели друг другу в глаза, широко улыбаясь. — Чу, тебе уже не нужно мыло? — Полагаю, что нужно, ведь я шёл именно в душ, но как-то вот повезло найти такое чудо. — Если ты будешь встречаться со мной, я подарю тебе сотню тысяч ящиков мыла и миллиард доказательств своей любви, Ху Чуньян.