Любовь, с никотином

      - Да? Угу, да, мам, хорошо, НЕЕЕТ, пожалуйста, мам, ещё сорок минут, да, ага, я с Анабель, угу, хорошо, засекай время, спасибо, целую, пока!, - выдыхая сигаретный дым из рта, я быстро скинула звонок и убрала телефон в карман джинсовки. - Ава, дай жвачку, пожалуйста, а то мне через двадцать минут надо быть дома, - быстро проговаривала рыжеволосая, попутно выкидывая окурок в мусорку. - Нахрена я сейчас отпрашивалась у матери, ещё погулять, если ты уходишь через двадцать минут? Би, ты же обещала больше со мной гулять, а то ты и так всё лето провела за компьютером, - я недовольно на неё посмотрела, но всё же вытащила из карманов джинсовых шорт мятную жвачку. - Золотце моё, прости меня, пожалуйста, просто моя мама сказала быть дома во время, а если я не приду домой через восемнадцать минут, она меня накажет до конца лета, ты же знаешь. А лето кончится через неделю, и я не хочу просидеть её дома. Завтра, хоть с самого утра приходи ко мне, и мы досмотрим наконец-то этих злоебучих Беглецов*, - сделав милую мордашку и потрепав меня по тёмным волосам, проговорила голубоглазая. - - Ооох, Би, как ты мне дорога. Я приду к тебе ближе к обеду, потому что мы с мамой едем за учебниками. И только попробуй сожрать весь попкорн сегодня вечером, - сделав серьёзное лицо, сказала я. Через несколько секунд мы обе засмеялись в голос. Ну, как засмеялись. Это больше было похоже на что-то среднее между воплем умирающей касатки и хрюканьем свиньи. На это весёлой ноте, я пошла провожать Анабель до дома, и пройдя 129 метров(я пересчитывала это расстояние от дома Би до моего около шести раз), я оказалась возле своей калитки, и выплюнув жвачку на участок соседей, я зашла в дом.        В коридоре не горел свет, что очень странно. Обычно, он горит везде, потому что папа включает его с самого утра, а выключает только перед сном, из-за чего часто получает от мамы подзатыльники. Я прошла на кухню, открыла холодильник, но не увидев МОИХ бутербродов, специально сделанных на вечер, я огорчилась и направилась в комнату сестры, потому что она сожрала МОИ бутерброды, я уверена на 100 процентов. Зайдя в светло-розовую комнату сестры, увешанную плакатами BTS, я не обнаружила её на месте. "Странно, ведь Джесс должна уже быть дома",- подумала я, и развернувшись на 180 градусов, зашагала в свою комнату. Проходя мимо комнаты родителей, я невольно услышала фразу, которая заставила меня остановиться. - Бен, что нам делать? Они не должны были их найти. Элизабет же поставила защиту на наш дом. Чёрт, что же нам делать? - взволнованно тараторила моя мама. Про кого они говорят? Причём тут моя бабушка? Какая ещё нахер защита? Я подошла на цыпочках к двери, и стала внимательно вслушиваться в каждое слово, сказанное родителями. - Сэм, успокойся, пожалуйста. Видимо, она допустила ошибку в заклинании или не очень хорошо посадила цветы вокруг дома. Вариантов множество. Может быть этот прокол даже не из-за неё, - спокойно говорил мой папа, по звукам что-то печатая в ноутбуке. - Милый, как ты можешь так спокойно говорить о таких вещах? Они же могут убить Джессику и Аву!, - вскрикивая сказала моя мама. Какое ещё нахрен заклинание? Какие ещё нахрен цветы? Кто может нас убить? Что вообще происходит в этом чёртов доме?! - Сэм, ещё раз повторяю, успокойся,- более грубым голосом сказал папа, и мама в этот же момент замолчала, - мы просто отправим детей в Бейкон-Хиллс под защиту моей матери, и они будут в безопасности. Что простите? Папа хочет отправить нас с Джесс в БЕЙКОН-ХИЛЛС?! О нет, только не это! - Но Бен! Мы не можем так поступить! У Джесс только-только всё началось получаться в рисовании, а ты хочешь всё угробить за один момент? Ава наконец-то подружилась хоть с кем-то после смерти сам знаешь кого... Нельзя так взять и отправить их туда!, - переходя на крик говорила моя мама. Моё сердце пропустило удар. Я почувствовала, как в уголках глаз начали появляться слёзы. Они говорят о Тодде, как будто он Волан-де-Морт. Ава, соберись. Не думай о нём. По крайней мере не сейчас. - У тебя есть варианты получше? Если есть, то предлагай прямо сейчас, потому что у нас катастрофически мало времени, - быстро проговорил мой отец, по звукам став со стула. Моя мама не произносит ни слова. О нет, мамулечка, скажи ему хоть что-нибудь. - Позвони Элизабет и скажи, что её любимые внучки приедут к ней через три дня. А пока, я позвоню в школу и спрошу, когда можно будет забрать документы, - всхлипывая проговорила моя мать. Нет, нет, нет! Я должна уговорить отца не ехать к бабушке. Или иначе это будет катастрофа. Я быстро врываюсь в комнату к родителям, и со слезами на глазах спрашиваю: - Мам, пап, что происходит? Светло-карие глаза моей мамы и голубо-серые глаза моего отца будто прожигали во мне дыру. - Маааам, паааап, я дома, - послышалось в коридоре, - простите пожалуйста что так долго, в городе пробки. А я говорила, что надо искать художественный кружок рядом с домом... - говорила моя сестра. Папа крикнул Джесс подойти к ним в комнату, тем самым перебив её монолог. Через несколько секунд дверь открылась и на проходе показалась светловолосая девочка-подросток лет тринадцати, в бежевой футболке и на тон темнее джинсовой юбке. - Что-то произошло? Ава, почему ты вся в слезах?, - обеспокоенно взглянула на меня Джессика своими большими голубыми глазами. - Джесс, вы уезжаете жить вместе с Авой к бабушке в Бейкон-Хиллс. И это не обсуждается,- строгим голосом проговорила наша мама. Светловолосая тут же поникла и спросила дрожащим голосом: - Что? Мам, если это шутка, то она очень смешная. Ха-ха-ха... Её перебил папа: - Нет, солнышко моё, это не шутка. Вы действительно уезжаете из этого города. Надеюсь не навсегда. Джесс развернулась и быстро зашагала в сторону своей комнаты. - Джессика, стой! Сию секунду вернись обратно!, - кричала моей сестре мама. Но в ответом ей послужил громкий хлопок дверью. - Я не поеду жить в это захолустье, пожалуйста, я не хочу!, - почти крича, я умоляла родителей не везти меня жить к бабушке в Бейкон-Хиллс. - Ава Эбигейл Янг, не смей разговаривать с родителями в таком тоне, - повышая голос говорила моя мать, поправляя, выбившуюся из идеального пучка, чёрную прядь. - Это для вашего же блага, ты это поймёшь, но не сейчас, - болле спокойно проговаривал мой отец, попутно печатая что-то в своём ноутбуке. После десятиминутных уговоров, я поняла, что это бессмысленно. Направившись в свою комнату, я написала Анабель, что уезжаю жить к бабушке в Бейкон-Хиллс через три дня, и что я завтра приду и всё обязательно ей расскажу. Я села на кровать, и откинулась на спину, рассматривая белый потолок. Я не знаю, сколько времени прошло, но у меня начали закрываться глаза. Я приподнялась на локти и начала рассматривать комнату, которую мне придётся скоро покинуть. Светло-жёлтые обои, на которых красуются три грамоты с медалями, оставшиеся с плавания. Они уже не кажутся такими родными, как раньше. За светлым столом стоял ноутбук. На него я наклеивала всякие разные наклейки ещё с детства. Они больше не кажутся такими яркими и красочными, как раньше. На этом же столе стоят две фотографии в разноцветных рамках. На первой фотографии запечатлён парень. На вид ему лет пятнадцать, больше не дашь. Его голубые глаза - как море. В них хочется нырнуть и никогда не выныривать. Его притягательная улыбка, в которую влюблялись многие девчонки, в том числе и я. Этого парня зовут Тодд Филлипс. На фотографии он запечатлён весёлым и жизнерадостным. Таким он всем и запомнился. Он был моим молодым человеком. С ним у меня был первый секс, как бы это странно не звучало. С ним я первый раз сбегала из дома. С ним я попробовала сигареты первый раз. Я даже помню вкус этих сигарет - лесные ягоды. До сих пор я курю сигареты с таким вкусом. Вы спросите, когда я начала курить? Я отвечу. Когда Тодда насмерть сбила машина. Он умер за месяц до своего шестнадцатилетия. Сколько слёз я выплакала, сколько сигарет мною было выкурено, но тогда я запомнила одно: чтобы так сильно не страдать - нужно так сильно не влюбляться. С тех пор это мой девиз по жизни. На второй фотографии запечатлены две девушки. Одна рыжеволосая, а другая с чёрными волосами. Как вы уже наверно догадались - это я со своей лучше подругой Анабель Паркер. С ней я познакомилась при странных обстоятельствах. Я только-только переехала со своей семьёй в Сан-Диего. Во второй день моего прибытия, я пошла гулять на школьный двор. На этом самом школьном дворе стоял колодец. Конечно, он был не настоящий, без воды внизу, а просто так - для красоты. В это самое время, когда я пришла во двор, мои сверстники начали играть в войнушку. Палки - это пистолеты и всякие разные винтовки. Камни - гранаты, бомбы и прочие взрывоопасные устройства. Листья подорожника - бинты, на случай, если кто-то упадёт и поранится. Так вот. В меня начали бросаться камнями. Уроды. Я быстро побежала к этому колодцу, слыша сзади в свой адрес: "Белая крыса, ха-ха-ха". Спросите, Ава, почему белая крыса? Потому что, мой естественный цвет волос - светло-русый. А ещё я была маленькая по росту и у меня были кривые зубы. Так вот. Я запрыгнула в это колодец, чтобы меня не попадали камни. Они продолжали смеяться и кидаться камнями. И вдруг, я заплакала. Ну а что? А чо мне было делать в той ситуации? Вдруг я услышала, как кто-то крикнул: "А ну, ушли все отсюда! Сейчас я ваших родителей позову!". Вы подумаете, что кто-то наконец-то из взрослых пришёл мне на помощь, чтобы разогнать всех этих ублюдков? Хуй-то там. Эта была рыжеволосая девчушка, лет восьми. Она села ко мне в колодец и спросила меня, всё ли со мной в порядке. Я ответила, что более-менее. Мы познакомились, разговорились. Потом ещё у нас оказывается были одинаковые кнопочные телефоны. Только у неё был хороший, как новенький, а у меня без половины кнопок. Нуу, я с самого детства раздолбайка. Когда нам было по пятнадцать, я научила её курить. Я не хотела, правда. Кроме меня об этом никто не знает. А что? Она до сих пор отличница, хорошо одета, не толстая, и не худая. У неё строгие родители. Точнее родитель. У Би папа умер когда ей было 4 года. Она почти его не помнит. Она в него с рыжими волосами. Мы не говорим на эту тему, потому что я знаю, как это - терять родного человека. За большими окнами с горчичными занавесками открывался прекрасный вид на парк. Но этот вид уже больше не радует своей притягательностью и красотой, как раньше. Как раньше, уже ничего не будет.