Рожденная избранной

сентябрь 2018 г.

   - Поверить не могу, что они мне ничего не сказали! - воскликнула мама, качая головой. - Но, пожалуйста, скажи в последний раз, ты уверена, что это были они?    - Да, - произнесла я, устав повторять одно и то же вот уже с десяток минут. - Я прекрасно помню их лица, и я готова поклясться чем угодно, что та женщина, которую я видела, и эта девушка на фотографиях - один и тот же человек. А если говорить о мужчине, то тут и вовсе нет сомнений: он ни капли не изменился. Каким он был во время съемки любой из этих фотографий, таким и остался. Да и если бы это были обычные прохожие, стали бы они специально останавливаться неподалеку от меня, чтобы просто полюбоваться? Никто за всю мою жизнь так мной не интересовался.    - Ладно-ладно, я поняла, - остановила меня мама, подняв руки. - Просто это все странно. Они даже не предупредили.    - Может, они не хотели, чтобы их ждали, - предположила я, пожав плечами, а потом, задумавшись, добавила: - Хотя как они вообще могли нас предупредить? Они исчезли на несколько лет. Разве это не подразумевает потерю связи с ними?    - Нет, - отрицательно покачала головой мама. - Нет, не подразумевает.    - Ты могла с ними связаться? - спросила я, удивленно вскинув брови.    - Мы ведь в двадцать первом веке живем, - ответила она, улыбаясь. - А твои родители не настолько глупые, чтобы не освоить Интернет.    - Так вы все это время переписывались? - воскликнула я, даже раскрыв рот от этой новости. - Ты ничего не говорила об этом!    - А ты и не спрашивала, - виновато улыбаясь, пожала плечами мама. - Мы обещали, что будем поддерживать связь, когда расстанемся. Им пришлось уехать, но они все еще хотели быть твоими родителями и знать, что с тобой происходит. Ну и, конечно, Валери все же моя сестра, моя самая близкая подруга. Я бы не пережила, если бы пришлось порвать с ней все связи. В общем, мы условились не терять друг друга и поначалу просто общались по телефону. А когда у нас обоих появилась возможность провести Интернет, мы стали общаться там. Это было гораздо удобнее, ведь теперь они могли не только слышать нас, но и видеть.    - Боже, ты отправляла им мои фотографии?    - Да, но, даже если ты очень захочешь их увидеть, ничего не выйдет: я удаляю все сообщения сразу же, когда разговор заканчивается. Ни я, ни Валери, ни Рей не хотели бы, чтобы кто-то, кроме нас троих, мог ее прочесть. В нашей ситуации чье-нибудь любопытство действительно может грозить чем-то серьезным.    - Так, значит, ты рассказывала им все обо мне?    - Может, не все, но многое. Они ведь родители, разве они не имеют права знать, что творится в жизни их ребенка? В последней нашей переписке я сообщила им о том, что вампиры сумели обнаружить тебя. Полагаю, они здорово разволновались, но никто не говорил мне, что они планируют поездку в Джексонвилл, хотя узнать это от них самих было бы куда лучше.    - Возможно, это была секретная поездка, - предположила я. - Что если у них есть дела, о которых никто не должен знать? Или они не хотели нас тревожить? Или, может, они вообще задумали сюрприз, а я сейчас взяла и испортила его?    - И хорошо, что испортила, если это действительно так, - возразила мама, от негодования слегка повысив голос. - Я ненавижу сюрпризы, и они это прекрасно знают.    - Ладно, значит, это не должно было быть сюрпризом, - поспешила я успокоить маму и поставить точку в этом разговоре, который мне уже начинал надоедать. - Были другие причины. Я не пойму только, почему мы должны паниковать по этому поводу? Разве их приезд может еще больше ухудшить ситуацию?    Мама отрицательно покачала головой, сделала глубокий вдох и, откинувшись на спинку дивана, устало закрыла лицо руками.    - Я не паникую, - произнесла она спокойным, мягким голосом, - я просто волнуюсь. Да, этой новости стоило ожидать: они бы весь мир исколесили и приехали в Джексонвилл, если бы тебе угрожала опасность. И все равно я надеялась получить эту новость от них, подготовиться к их приезду, встретить их, как следует... Я так по ним скучаю, а они даже не захотели сказать, что они собираются сюда, в Америку. Разве тебе не было бы обидно, если бы человек, которого ты любишь и ждешь, на какое-то время приехал в твой город и не сказал тебе ничего об этом, не дал шанса увидеть его?    Я вздохнула, сочувственно посмотрев на маму, и, придвинувшись ближе, опустила голову ей на плечо. Вскоре ее голова склонилась к моей, и я почувствовала тепло маминых губ на собственном лбу. Так мы просидели друг около друга еще с десяток минут, пока беседа окончательно не исчерпала себя, оставив нам обоим только жуткую усталость.    - Что ж, мне кажется, наши гости чересчур засиделись на кухне, - с грустной усмешкой произнесла мама, поднимаясь на ноги. - Нужно избавиться от них и той мерзости, которой они запачкали все, что только было.    Я сделала усилие, чтобы улыбнуться ей максимально искренне, и, я думаю, у меня это неплохо получилось. Мама напоследок потрепала меня по плечу и вышла за пределы гостиной. Едва я осталась одна, улыбка мгновенно сплозла с лица, будто ее никогда тут и не было, а внутри сделалось так тяжело, что сердце, не выдержав нагрузки, сорвалось с места и массивным каменным куском полетело вниз, к самым моим ногам, и все падение это выразилось во вылетевшем из груди вздохе, таком глубоком и скорбном, что, казалось, вместе с ним вылетел весь мой дух, и я бессильно упала на диван.    - Господи, да они залили весь пол! - послышался отчаянный крик мамы из кухни. - Я будто убила двух огромных комаров, которые только-только напились чьей-то крови. Нет, серьезно, почему ее так много?    Наслушавшись маминых жалоб (в основном, преувеличенных) о том, что ей придется возиться с уборкой до поздней ночи, я вызвалась помочь и, пока мама носилась с телами двух убитых вампиров, куда-то постоянно их перетаскивая, я стала спасать кухонный пол, тщательно оттирая следы недавнего происшествия шваброй. Когда все вокруг заблестело, как прежде, я, даже не выслушав одну из маминых речей, исполненных благодарности, которые обыкновенно следовали за ситуациями, в которых я значительно облегчаю ей жизнь, выполняя задачи вроде грандиозной уборки в одиночку, отправилась в свою комнату, где закрылась и просидела до самого вечера. Вытащить меня оттуда смогли лишь ужин и нужда воспользоваться туалетом. Но, когда я не была занята этим, я падала на просторную мягкую кровать, складывала руки на животе и, смотря в потолок, размышляла обо всем, что происходит со мной в последнее время.    Мне на ум приходили мысли об Элмере, родителях, этой дурацкой легенде, о безопасности моих близких. В этот вечер мой мозг даже посетили думы о Кевине, о моих чувствах к нему и словах Хилари об этом, но я предпочитала не зацикливаться на подобном, отметая все мысли, касающиеся влюбленности, как ерунду, не стоящую вниманию. И, действительно, мои чувства и отношения с Кевином были самой последней проблемой в списке значимых на данный момент.    Ясно было только одно: нужно прекратить это и чем быстрее, тем лучше. Только вот как сделать это, как разрешить все за один раз? Очевидно, существовало всего два решения этой дилеммы, и первое заключалось в том, чтобы убить Элмера. Однако здесь появляется масса новых вопросов, ведь я даже не думала о том, как его можно было бы убить и можно ли вообще убить вампира с большой армией из ему подобных и тысячелетним опытом за спиной. Поэтому наиболее реальным мне казалось второе решение: чтобы облегчить всем жизнь, я вынуждена пожертвовать одной - собственной.    Было ли это возможно? Да, думаю, только такой вариант и был наиболее вероятен в нашем случае, ведь у нас не было ни плана, ни такого количества людей, которое могло бы сравниться с тем, каким располагает Элмер, и, если бы мы принялись отчаянно сопротивляться ему, мы бы отсрочили торжество противника на какое-то время, но ни за что не смогли бы избежать его полностью. Но гарантировало ли это решение всех проблем? Спорный вопрос. По крайней мере, для меня бы все решилось окончательно, но если в моей крови действительно есть нечто, что сделает из Элмера супер-вампира, то я бы могла только посочувствовать всем, кто не умрет вместе со мной. Мне даже страшно предположить, что стало бы с миром, с человечеством, получи Элмер безграничную власть и воспользуйся он ею. Что стало бы с моими близкими? Черта с два он оставит их в живых, а если и оставит, то в каких условиях пришлось бы им жить? Что стало бы с мамой, с моими биологическими родителями, с Хилари, узнай они, что я мертва? Нет, я определенно не могла этого допустить!    И все же, лежа здесь, в своей комнате, в абсолютном одиночестве и глядя задумчиво в белоснежный потолок, я пришла к выводу, что нет для меня иного выхода, как умереть от рук Элмера. Нам не под силу одолеть его, и он не так наивен, не так глуп, чтобы не раскрыть любой наш план и не расставить ловушки нам самим. Так есть ли смысл бегать от него, есть ли смысл пытаться бороться, когда заранее знаешь, что твоя борьбы обречена на провал? Если я отдам ему жизнь в любом случае, так, может, стоило бы согласиться на его условия, поверить его обещаниям (хоть и наверняка лживым) и обеспечить спокойное существование, если не себе, то своим близким? В этот вечер предложение Элмера, каким бы отвратительным и наглым оно ни казалось тогда, на вечеринке, сейчас выглядело не таким уж ужасным, и я всерьез задумалась над тем, чтобы принять его, пока он не отправил еще несколько своих фанатичных приспешников в дома всех, кто мне дорог.    Было уже поздно. Я все лежала, погруженная в собственные мрачные мысли, и даже не заметила, как погасли последние краски заката, как зажглись на черном покрывале неба крохотные серебристые бусинки и как холодная луна своим мягким светом постучалась ко мне в окно. На мне по-прежнему были тонкий бледно-голубой свитер и джинсы, несмотря на то что их уже давно должна была сменить удобная пижама с сонной пандой. Я бросила взгляд на часы, которые сообщили, что не так давно пробило двенадцать ночи и, если я хочу хоть немного выспаться к утру, мне стоит лечь спать прямо сейчас. Потерев ландонями глаза, я приподнялась на локтях и, запрокинув голову, стала глубоко вдыхать свежесть ночного воздуха, проникающую в мою спальню мощной волной через открытое настижь окно. "Что если это последняя ночь, когда я могу лежать вот так и наслаждаться этой чудесной атмосферой?" - вдруг промелькнуло в моей голове, когда в комнате внезапно раздался слабый стук костяшки чьего-то пальца по стене.    Насторожившись, я раскрыла глаза, напрягла тело, приготовившись в любую секунду наброситься на каждого, кто сделает хоть малюсенькое движение в мою сторону, и принялась оглядывать комнату. Долго искать не пришлось: около окна, притаившись в темном уголке, стояла мужская фигура с выставленными вперед ладонями. Заметив, что я смотрю прямо на нее, фигура стала двигаться ближе.    - Эй, это всего лишь я, - послышался знакомый голос, и, выйдя из мрака, передо мной предстал Кевин. Освещенный лунным светом, его силуэт казался таким загадочным и притягательным, что я едва смогла заговорить, оторвавшись от разглядывания его посеребренного лица, сверкающего оттого, что луна отражалась в бледной коже, словно в зеркале.    - Боже мой, что ты тут забыл? - наконец спохватилась я, опомнившись и осознав, что сейчас двенадцать ночи, а Кевин стоит посреди моей спальни.    - Мне нужно было убедиться, что с тобой в порядке, - прошептал он. - Мы с Хилари целый день пытались до тебя дозвониться, и если ты сейчас возьмешь телефон в руки, то увидишь со сотне пропущенных от каждого из нас. Хилари пыталась зайти после школы, но твоя мама не впустила ее, сказала, что ты не в настроении. Так что я решил наведаться сам и узнать, жива ли ты вообще.    - Знаешь, я всегда думала, что входная дверь у нас этажом ниже, - недовольно пробурчала я, скрестив руки на груди.    - Прости. Я не хотел наделать много шума.    - И поэтому решил заявиться посреди ночи через окно моей спальни?    - Да, я знаю, я гениален, - засмеялся Кевин и присел на край кровати.    Лицо его сделалось серьезным. Он смотрел на меня своими серебряными глазами, которые в свете луны глядели так, словно были сотканы из тех сверкающих звезд на небе, из их самых ярких экземпляров, и я любовалась в эту ночь ими еще больше обычного. Что-то внутри меня затрепетало, когда я встретилась взглядом с этими двумя бриллиантами, переливающимися в ночи, и я рефлекторно потянулась к Кевину, когда он занял место неподалеку от меня.    - Что произошло? - тихо спросил он приятным бархатным голосом, пробравшем меня до мурашек своим низким звучанием в эту ночь. - Почему ты ушла из школы?    Я горько вздохнула и, еле слышно застонав, закрыла лицо ладонями. Не успела я даже обрадоваться тому невероятному обстоятельству, что на какое-то время у меня получилось не думать об Элмере, как мне тут же о нем напоминают. Я посмотрела на Кевина тяжелым, отчаявшимся взглядом и рассказала ему всю историю сегодняшнего дня, детально описав все: от нахальной улыбки Элмера и его сообщений до нападения на маму и прибытия в город моих настоящих родителей. Он слушал внимательно, не отрывая ни на секунду от меня взгляда и не проронив ни слова за долгие десять или, может, даже пятнадцать минут моего рассказа. Я же, рассказывая, словно пережила все это вновь, и с первых же слов меня захлестнула волна эмоций, под действием которой я то размахивала руками, то меняла тональность голоса, доходя чуть ли не до писка, то усердно боролась со слезами, которые безжалостно заливали мои горящие от стыда щеки. Закончив, я опустила взгляд, приложила ладонь ко лбу и застыла в таком положении на минуту, пока Кевин молча собирался с мыслями и думал над ответом.    - Он думает сломать тебя, угрожая твоим близким, - раздумывал он вслух. - Это подлый, отвратительный шаг, но мы не можем позволить ему запугать нас этим, ведь так? Мы не можем уступить ему просто потому, что он начал игру с тузов. Мы должны найти способ уничтожить его и как можно скорее.    - Нет, - возразила я, уверенно закачав головой, - мы как раз только и можем, что уступить. Боже, Кевин, да мы никогда в жизни не сможем найти и половину той силы, которой обладает Элмер. Мы и пальца не одолеем, а он сотрет нас всех в порошок, если только захочет. Он уже зашел слишком далеко, когда отправил тех двух ублюдков, чтобы убить мою маму. Я не могу позволить ему продолжать нападать на всех, кто мне дорог.    - Хочешь сказать, что ты решила сдаться? - недоверчиво спросил он, высоко подняв брови от удивления. - Ты, которая больше всех нас должна желать отомстить Элмеру за все, что он когда-либо делал тебе и твоей семье, и которая просто обязана стоять горой за свою жизнь? Андреа, я не хочу в это верить.    - Неважно, хочешь ли ты - тебе придется. Прислушайся к здравому смыслу! Элмер приведет сотню вампиров, если нужно - мы едва наскребем шестерых человек (даже не вампиров, просто человек). Элмер жил на этом свете столько, сколько я и представить не могу, и он точно знает, как разделаться с парой неудачников вроде нас. А что знаем мы? Мы не имеем ни малейшего понятия о том, как завлечь Элмера в ловушку и разрушить все его надежды, у нас нет никакого плана. Разве у нас есть шансы на то, чтобы выиграть в этой игре и обойтись без жертв с нашей стороны?    - Что ж, мы не можем и проиграть без жертв, - заметил Кевин.    - Да, но это будет единственная жертва, и я готова пойти на нее, если это то, что сможет гарантировать сохранность остальных.    - Но ведь ты понимаешь, что даже так ты не сможешь гарантировать эту сохранность на сто процентов? Черт возьми, это же Элмер! Он может навешать тебе лапшу на уши сейчас, но что остановит его от нарушения обещания, когда тебя не станет. Ты думаешь, он сдержит свое слово и обеспечит безопасность твоим близким, даже когда поработит все человечество?    - Знаешь что, я умру в любом случае. Если Элмер не ворвется в мою комнату прямо сейчас и не прогрызет мне глотку, он сделает это завтра, или послезавтра, или через неделю. Так что мне терять? Возможно, он не сдержит слова, но у меня, по крайней мере, будет надежда. У всех вас будет надежда.    - Так, значит, ты хочешь умереть за какую-то лживую надежду? - спросил Кевин, но так, что это прозвучало как утверждение, и усмехнулся. - Ладно, пусть, но разве тебе не кажется, что Элмер просто блефует? Он ведь именно такой реакции и ждет, ждет, что ты прибежишь к нему, едва он припугнет тебя парочкой вампиров на твоей кухне. Может, он знал, что твоя мама с легкостью прикончит их обоих, и устроил это шоу только ради устрашения?    - Окей, ты считаешь это пустой угрозой, - прошептала я  максимально спокойно, боясь случайно повысить тон голоса и заговорить слишком громко. - Может, ты прав. Но что если ты ошибаешься? Да, нам повезло, очень повезло, что мама была вооружена и заранее обучена. Но кто еще из моего окружения может этим похвастаться? Только представь: Хилари сидит себе дома, спокойно читает или рисует у себя в комнате, и тут у нее на пороге появляется вампир. Что будет с ней? У нее нет ни волшебного кольца, ни кола под подушкой, ни опыта в подобных столкновениях. Она испугается, застынет в том положении, в каком была, и не сможет противостоять, попав тем самым в самые руки вампира, а, значит, и Элмера тоже. Я не могу допустить этого, даже если это всего лишь блеф.    Кевин вздохнул и перевел взгляд на окно, в котором виднелся серебряный диск луны, окруженный десятком своих маленьких спутниц-звезд. Его лицо засияло, и я зачарованно наблюдала за ним, отмечая красоту этого загадочного бледного профиля. Он улыбнулся, а мое сердце, словно неугомонная, свободолюбивая птичка в запертой клетке, затрепетало, просясь выпорхнуть прочь из груди.    - Ты ведь недооцениваешь свою подругу, - прошетал Кевин. - Тебе кажется, она слаба, она испугается, но на деле она пойдет твоими стопами только для того, чтобы схватить тебя за руку и потащить обратно, подальше от этой дорожки. Может, Хилари не сравнится с нами в физической силе, но в силе духовной она превосходит нас всех вместе взятых. И если ты не захочешь больше бороться за свою жизнь, она будет сражаться до последнего.    Я слабо улыбнулась, понимая, что он прав. Будь Хилари здесь, она бы разнесла эту комнату в пух и прах, узнав, что я всерьез думаю над предложением Элмера и даже собираюсь принять его. За это я и любила ее. Она всегда была тем человеком, который способен даже в самый тяжелый период жизни, когда все валится из рук и будущее кажется пугающе смутным, придет и даст тебе такого пинка, что все вдруг снова встанет на свои места и встанет даже лучше, чем стояло прежде. Однако, боюсь, в этой ситуации даже Хилари не сможет убедить меня в том, что я совершаю большую ошибку, принимая предложения Элмера и добровольно иду на жертву, потому что она - одна из причин, по которым я это делаю.    Я снова посмотрела на Кевина и вдруг столкнулась с его взглядом. Любуясь игрой лунного света на его щеках, на его крутом лбу, я склонила голову на бок, задумавшись. Мне вдруг захотелось сказать ему все, что я о нем думаю, отметить наземную красоту его лица и просто коснуться этой бледной матовой кожи, ощутить ее бархат на подушечках своих пальцев. Сердце забилось чаще, едва я представила, как медленно провожу кончиками пальцев по серебряной щеке Кевина, касаюсь его губ, подбородка... Одновременно с этим у меня в голове то и дело звучали голоса Дженнис и Хилари. "Ты влюблена в него... Ты любишь его" - твердили они, и я, сама этого не подозревая, в один момент стала с ними соглашаться. "А что, если это так?" - думала я. - "Будет ли безумием признаться себе в этом? Нет, конечно, нет! Будет ли безумием признаться *ему* в этом?.."    И в этот вечер я решила, что вся моя жизнь за последний месяц превратилась в одно большое безумие. Вампиры, пророчества, убийства - на фоне всего этого внезапное признание в любви казалось лишь маленькой каплей в этом океане безумных вещей, которые, как бы странно это ни звучало для меня еще этим летом, уже успели стать неотъемлемой частью моей жизни. В любом случае, что мне было терять? Возможно, это моя последняя ночь, последняя минута, когда я сижу здесь, в своей кровати, наполняю свои легкие ночной прохладой и чувствую, как внутри меня что-то трепещет, что-то, что невозможно унять.    Я медленно растянула губы в улыбке и обвела Кевина взглядом с ног до головы, рассматривая каждый изгиб его тела, каждую малейшую деталь на его лице, таком простом, но невероятно привлекательном.    - Ты романтик, Кевин, - произнесла я, размышляя вслух. - Ты считаешь, что можешь со всем справиться, ты искренне веришь, что нет в мире ничего невозможного. А я так не могу. Даже если очень сильно хочу - не могу. Мы так непохожи.    - Ты считаешь? - усмехнулся он, отчего-то смутившись.    - Да, - уверенно кивнула я. - Что у нас есть общего? Ничего.    - Но что нас различает? - спросил он. - Кроме того, о чем ты только что сказала?    Я опустила взгляд и, задумавшись, замолчала.    - Видишь, ты не можешь ответить, - обрадовался Кевин. - Знаешь почему? Потому что еще слишком рано делать такие выводы. Мы ведь толком не знакомы.    - Не знакомы? - переспросила я, осознавая, однако, что он действительно прав. - Черт, а ведь мы уже почти месяц общаемся. Мы постоянно рядом, проводим время вместе, но при этом ничего не знаем друг о друге. Как мы могли это допустить?    - Нам было не до этого, - пожал плечами Кевин. - Как тут познакомиться ближе, когда все, о чем мы разговариваем - это Элмер? Неудивительно, что мы его знаем больше, чем друг друга.    Я нервно рассмеялась, надеясь, что прозвучало это гораздо тише того, что я услышала. "Мы и правда не знаем друг друга, - думала я. - Вот теперь признаться в любви было бы действительно безумием."    - Знаешь, а ты ведь мне не понравился, когда я только увидела тебя в школе, - прошептала я, глядя куда-то перед собой.    - О, поверь, это было заметно, - так же шепотом усмехнулся Кевин, растянув бледные, блестящие от луны губы в улыбку.    - Ты был всеобщим любимчиком, - продолжала я, будто не слыша его слов. - Да ты и до сих пор им остаешься. Тебя любят ученики, тебя обожают учителя. О тебе говорят, тебя ставят в пример. Это бесит. Наверное, это просто глупое предубеждение, рефлекс, действие реверсивной психологии - я не знаю, но как только все вокруг начинают восхищаться кем-то, я начинаю чувствовать к этому человеку жуткую неприязнь. К тому же ты постоянно смотрел на меня, вызывая дикий дискомфорт, а потом выяснилось, что ты вампир... Как видишь, столько причин, чтобы невзлюбить тебя.    Я посмотрела на него. Он склонил голову и стал рассматривать сложенные в замок кисти рук. Кусая губы, я в раздумье остановила свой взгляд на его профиле. Решаясь на три слова, которые казались мне сейчас такими странными и сложными, и слушая тихий шелест листьев за окном, я все крепче сжимала в руках одеяло и лишь надеялась, что стук моего взволнованного сердца слышен лишь мне. Впрочем, надеяться было не на что: едва ли мой собеседник, обладающий нечеловечески тонким слухом, с которым была знакома и я, мог упустить этот бешеный ритм, напоминающий энергичную игру на барабане.    - Когда мы впервые встретились, - говорила я, - я бы ни за что не поверила, что пройдет несколько недель и мы будем сидеть посреди ночи в моей спальне и просто разговаривать. Может, это странно, но я даже не чувствую напряжения. Наоборот, мне так легко сидеть рядом с тобой и говорить все это. Я будто знаю тебя целую вечность.    Замолчав на секунду, я приставила ладонь ко лбу и потерла виски, а затем закрыла руками лицо и неспешно покачала головой.    - Боже мой, - зашептала я максимально тихо, зная, однако, что он все равно услышит, - неужели я пойду по стопам матери?    - По стопам матери? - повторил он, усмехнувшись. - Что ж, если ты тоже планируешь взять на воспитание ребенка-полувампира и обустроить дом так, чтобы в каждом углу было по колу...    - Я о другой матери, - перебила его я.    - О, только не говори, что ты тоже беременна от вампира.    Я едва улыбнулась, не отрывая беспокойных глаз от Кевина, и почувствовала, как кровь обильным жарким потоком приливает к моим щекам.    - Моя мама влюбилась в вампира, будучи человеком, - произнесла я, от волнения едва проговаривая слова вслух, - и это принесло им обоим немало проблем. А я... Я ведь тоже люблю вампира, Кевин.    Он резко поднял голову и посмотрел на меня, раскрыв рот. Достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять наверняка: он знает, о чем я говорю. Первые две секунды его лицо выражало удивление, но вдруг его серебряные глаза зажглись, как два ярких пламени в ночи, сделавшись такими светлыми, что никакая луна больше не могла с ними сравниться. Мое сердце замерло в ожидании, а взгляд нетерпеливо бегал по его лицу, стремясь разглядеть в нем то, что никак не могли произнести губы.    Молчание затягивалось: без ответа осталась первая половина минуты. Я уже начала жалеть о сказанном и мечтала взять свои слова обратно. Лицо Кевина, скрытое под маской загадочности, не выражало ничего однозначного, но - впрочем, возможно, мне лишь показалось - в его глазах будто бы блеснули искорки восторга, радости, счастья. Но его губы, то раскрывающиеся, то вновь сжимающиеся воедино, по-прежнему не проронили ни слова, которое могло бы подтвердить или опровергнуть мои догадки. Наконец, он, придвинувшись ближе, улыбнулся и накрыл ладонью мою ослабшую руку, заставив меня слегка вздрогнуть.    - Но ты не твоя мама, - произнес он. - У тебя нет проблем в семье, ты не стремишься пойти против природы, чтобы завести ребенка, и, к тому же, ты не совсем человек. Так почему же ты думаешь, что будешь несчастна, если позволишь себе полюбить вампира?    - Потому что если вампир не испытывает ко мне того же, - прошептала я, смущенно опустив глаза, - я буду несчастна всю свою недолгую жизнь. А если он разделяет мои чувства, то он будет несчастен, когда придет мой час.    Я робко подняла взгляд, просмотрев на Кевина, сидевшего настолько близко, что, потянись я немного вперед, мы бы непременно столкнулись носами, и прошептала дрожащим от волнения голосом:    - Наши отношения обречены на трагический конец. Неважно, насколько сильны наши чувства - они умрут в любом случае. Они умрут вместе со мной.    Он крепче сжал мою ладонь, и не успела я опомниться, как наши пальцы сплелись воедино, а сам Кевин будто стал еще ближе, окончательно разрушив остатки моего личного пространства: его серебристые глаза сияли в нескольких сантиметрах от меня и я могла коснуться его лица, едва протянув руку.    - Ты не умрешь, - пообещал он, обращаясь ко мне вполне серьезно и давая своим взглядом понять, что я делаю ему больно, когда говорю об этом. - Я готов собственноручно вырвать Элмеру сердце, сжечь его и развеять пепел где-нибудь далеко отсюда. Я пока не знаю, как я это сделаю, но я сделаю, и я сделаю все, лишь бы... - Он остановился и загадочно улыбнулся. - Лишь бы ваши отношения с тем вампиром сложились как нельзя лучше.    Я ухмыльнулась, робко подняла глаза и, поймав его взгляд, прошептала свое короткое "спасибо". Кевин лишь на мгновение сильнее сжал своими пальцами мою руку и мило улыбнулся, как бы отвечая: "Не стоит благодарности." С этим наша беседа прекратилась, никто не проронил больше ни слова. Мы смотрели друг на друга так, словно прежде никогда не виделись: внимательно рассматривали наши лица, подолгу глядели прямо в глаза, изучали губы. Я глядела на его черты, такие знакомые и привычные, и понимала, что до сегодняшнего дня не знала того Кевина, который сидел сейчас передо мной. То ли это луна так удачно осветила его фигуру, то ли его взгляд, наполненный нежностью и внутренним трепетом, преобразил его лицо, а, может, это я от усталости впала в состояние полусна и сама придумала этот загадочно-прекрасный образ, но чем дольше я смотрела на Кевина, тем меньше видела в нем Кевина-друга и больше ту, другую его сторону, окруженную ореолом тайны и тщательно сокрытую от взора простых смертных, но открывшуюся мне.    В воздухе повисло напряжение, ощущение неловкости, с которым ни один из нас не решался расправиться. Что должно было последовать за этим признанием? Должны ли мы были разойтись, оставив друг друга в одиночестве, или преодолеть эти несчастные несколько сантиметров и соприкоснуться губами, слиться в поцелуе, которого так жаждало все мое нутро в эту ночь? Не было ли это слишком рано, слишком странно - целоваться сейчас, когда мы выяснили, что ничего не знаем друг о друге? Не было бы это ошибкой?    Но пока я, сомневаясь, размышляла о разумности любых дальнейших действий, Кевин решил действовать. Он взял меня за руки, поглаживая большими пальцами тыльные стороны моих ладоней, и потянулся ко мне. Трепеща от ожидания, я закрыла глаза и попыталась расслабиться.    Я уже чувствовала его дыхание на своих губах, как вдруг дверь в мою спальню раскрылась настижь и, озаренные светом, мы отскочили друг от друга на разные концы кровати. На пороге стояла мама с круглыми глазами и держалась за дверную ручку. Возможно, виной всему освещение, но она выглядела до невозможности бледной, шокированной и даже испуганной.    - Андреа, - воскликнула она, врываясь внутрь, но внезапно замерла на месте, увидев постороннего в доме, раскрыла рот и стала недоумевающе переводить взгляд с меня на гостя в противоположном углу кровати. - Господи, Кевин?! Какого черта..? А, впрочем, разберемся позже. Андреа, - она в упор посмотрела на меня серьезным, встревоженным взглядом, - Андреа, они здесь. Они заявились посреди ночи и хотят поговорить прямо сейчас.    - О ком ты говоришь? - спросила я, насторожившись.    - Твои родители, - только и сказала она, а затем тут же убежала обратно.    Ни секунды не мешкая, я ринулась за ней.    - Наверное, тебе пора идти, - в спешке кричала я Кевину. - Поговорим завтра.    Но Кевин и не думал уходить, и вместо этого он побежал за мной. Как я ни пыталась уговорить его вернуться к себе домой, как ни старалась уверить, что его присутствие будет лишним, все бестолку: он упорно не слышал моих слов и даже обгонял меня, словно его это событие касалось в гораздо большей степени. Спустя несколько секунд мы оказались внизу и, вбегая в гостиную, где то и дело мелькала мамина спина, мы оба застыли у входа. Мне хотелось отдышаться, но вдруг у меня перехватило дыхание, и я не смогла позволить себе и короткого вдоха.    Едва я оказалась в пределах гостиной, глаза всех присутствующих мгновенно обратились ко мне, а я, в свою очередь, безмолвно, с раскрытым ртом бегло переводила взгляд с одного человека на другого. Передо мной, помимо мамы, которая с моим появлением отошла в сторону, находились два незнакомых мне ранее лица. Вернее, конечно, я узнавала их, ведь я видела их на многих фотографиях, я встречала их, возвращаясь с вечеринки Дженнис, но до сегодняшнего момента они казались мне нереальными, чуть ли не легендарными, мифическими, а потому обнаружить их здесь, в собственной гостиной, живых и вполне настоящих было невероятно. Это словно столкнуться с Гарри Поттером или любым другим книжным персонажем: ты знаешь о нем многое, ты видела сотню иллюстраций с ним, и он уже успел в какой-то степени стать частью твоей жизни, но при этом ты думаешь о нем лишь как о сказочном герое, которого невозможно встретить в жизни, а когда в один прекрасный день ты случайно встречаешь его у себя на кухне, то не можешь так просто поверить в его реальное существование.    Итак, двое расположились на диване. Это, как уже говорилось, были мужчина и женщина, при этом первый выглядел точь-в-точь, как на фотографиях, а последняя - заметно старше его. С виду ей было около сорока лет, и она выглядела потрясающе. Время лишило ее гладкой, ровной кожи и осыпало ее лицо маленькими морщинками, но не забрало ее привлекательности, сиявшей ярким, живым огнем в ее больших карих глазах. Юность покинула ее каштановые волосы, в которых, если присмотреться, уже можно было отыскать первые седые волосинки, но не оставила ее сердце. И хоть она выглядела взрослой, серьезной женщиной, перевидавшей многое и испытавшей достаточно трудностей на своем жизненном пути, энергия била в ней ключем. Возраст предписывал ей сидеть в офисе в сторогом костюме и перебирать какие-нибудь важные бумаги, страдая от вечной головной боли, а горящие молодостью глаза, говорящие, что где-то внутри этого тела еще живет та самая решительная мечтательница-бунтарка, наоборот, говорили ей сейчас же сорваться с места и отправиться в кругосветное путешествие, или покорить Эверест, или сбежать на край света с каким-нибудь едва знакомым красавчиком - сделать что-нибудь безумное, рискованное, смелое. Она тихо сидела в углу дивана, закинув ногу на ногу и сложив руки на колене, и осматривала меня с лицом, полным восторга, а я, в свою очередь, не могла отвести от нее взгляда, потому что никак не могла наглядеться на эту очаровательную женщину, этот контраст между морщинками в уголках глаз и внутренней энергией, выступающей сквозь кожу и заставляющей ее лицо светиться, как лампочка. Я никогда не видела ее в юности вживую, но ни одна девушка на фотографиях, хранящихся сотнями в маминых альбомах, не могла сравниться с той, что сейчас сидела передо мной, несмотря на то что она была на двадцать лет старше или, возможно, даже благодаря этому.    Мужчина, расположившийся недалеко от нее, сидел, откинувшись на спинку дивана, но, когда я появилась на пороге, он резко поднялся, выпрямил спину и уставился на меня глазами, будто не верящими в происходящее. Как я уже сказала, внешне он едва ли отличался от того парня, каким был двадцать лет назад, разве что его загадочные черные глаза, вобрав в себя еще немного жизненного опыта, стали глубже и немного печальнее, хотя, возможно, они были такими и раньше, а фотографии просто не смогли передать всех их удивительных качеств. У мужчины была болезненно-бледная кожа, выглядевшая еще белее в сочетании с черными волосами, спадающими ему на лоб длинными прядями и элегантно обрамляющими его лицо. Сам он тоже был одет во все черное: брюки, рубашка, пиджак, туфли - все, на что падал мой взгляд, было одного цвета, и я напрасно пыталась отыскать хоть что-то не черное. Наверное, даже если бы я не знала этого мужчину вовсе, я бы так или иначе предположила, что он вампир, основываясь лишь на его внешнем виде, повторяющем образ таинственно-соблазнительного вампира из любого сериала или фильма. Впрочем, надо отдать ему должное: он действительно был невероятно привлекательным, возможно, самым шикарным мужчиной, которого я только могла представить, с этими острыми скулами, пухлыми розоватыми губами, прямым носом и выразительным взглядом, который одновременно покрывал все, к чему прикоснется, коркой льда и тут же топил ее теплом безграничной нежности. Переводя взгляд с женщины на мужчину и наоборот, я вновь засомневалась в нашем родстве. Мне вдруг захотелось поставить нас троих перед большим зеркалом и выявить, что конкретно от них обоих воплотилось во мне.    Меня встретили с восторженными лицами, чуть ли не со слезами, хоть я сама испытывала неоднозначные чувства от этой встречи. Я не знала радоваться мне, злиться или оставаться спокойной, поэтому большую часть этого семейного воссоединения я невольно провела с озадаченным, растерянным выражением лица. Однако обстановка немного изменилась, когда Кевин, до этого стоявший далеко позади меня, вне зоны видимости людей в гостиной, сделал несколько шагов вперед и остановился прямо за моей спиной. Расстояние между нами сократилось до миллиметров, и я, чувствуя себя особенно взволнованно, вздрагивала, едва наши тела соприкасались, что случалось не так уж редко. Все присутствующие, включая маму, вдруг напряглись. Особенно обеспокоенным и что-то подозревающим выглядел мужчина, который, должно быть, почувствовал в нем вампира и переглянулся с женой, стараясь взглядом передать ей свои догадки. Ее лицо вдруг зажглось огоньками паники, а глаза беспорядочно метались от Кевина ко мне, от моей мамы к мужу. Конечно, увидеть постороннего в доме, к тому же вампира, было неожиданно, странно, и я, даже не глядя на пару, поняла, что они видят в нем угрозу, шпиона Элмера или потенциального убийцу, преследующего собственную выгоду. Я лишь устало вздохнула, уже жалея, что не заставила Кевина уйти домой.    Первой нарушить неловкое молчание взялась мама. Кашлянув, она тут же оживилась и принялась представлять нас друг другу, стараясь развеять напряжение как можно скорее.    - Андреа, - обратилась она ко мне и указала рукой на диван, - это Рей и Валери Адамс. Ты уже знаешь, что они...    - Я знаю, - произнесла я тихим, хриплым голосом и медленно кивнула, сглотнув ком в горле.    Мне вдруг захотелось развернуться и убежать в свою спальню. Я никогда не представляла себе этот момент раньше, и я все еще не могла свыкнуться с мыслью, что моя мама вовсе не та женщина, что воспитала меня и была рядом все шестнадцать лет, а та, что сейчас сидит в углу дивана и не сводит с меня большие блестящие глаза. Казалось, до меня только сейчас дошло, что у меня есть еще одни родители, биологические родители, которых я никогда не видела. Все во мне разрывалось на части и в панике металось из стороны в сторону. Внутри меня сновно поселился маленький капризный ребенок, который рассерженно топал ножками и требовал вернуть все, как было прежде.    В глубине души я надеялась, что эти мои родители никогда не появятся в моей жизни. Конечно, порой мне становилось любопытно, но все же я никогда не желала увидеть их вживую. У меня есть мама, которую я знаю и люблю с пеленок, и я не нуждаюсь в другой. Сейчас же, когда объявились другие мои родители, настоящие, я чувствовала смятение. Что я должна сказать? Что я должна чувствовать? Как я должна к ним относиться? Нужно ли мне принять их с распростертыми объятиями или оттолкнуть, обижаясь на то, что они однажды меня бросили? Неловкость этой встречи сжигала меня изнутри, и я буквально молилась, чтобы прямо сейчас упасть в обморок и не очнуться до тех пор, пока они не покинут, по крайней мере, наш дом.    Мамин взгляд остановился на Кевине, стоящем в дверном проеме и молчаливо ожидающем, когда его тоже представят. Она вздохнула.    - Это Кевин, - произнесла мама, отвечая на немой вопрос, застывший в глазах пары.    - Ты вампир, - утвердительно произнес мужчина, и его голос с хрипотцой, такой приятный на слух, вызвал мурашки, покрывшие на мгновение обе мои руки от запястья до плеча.    - Да, - уверенно кивнул Кевин, выступая вперед, - но я друг. У нас с вами одна миссия.    Рей окинул его подозрительным взглядом и, не меняя выражения лица, посмотрел на маму, а затем на меня, и я растерялась, не выдержав на себе этих испытывающих черных глаз.    - Он правда мой друг, - быстро пролепетала я, будто оправдываясь за что-то, и внезапно для себя схватила Кевина за руку. Вскоре, однако, я пожалела об этом, и, покраснев, постепенно отпустила его кисть. Я едва взглянула на него, но чувствовала, что он смущен не меньше моего, но отчаянно старается не подавать виду.    Наблюдая эту довольно неловкую сцену, мужчина и женщина переглянулись, и, может, мне только показалось, но в их глазах, помимо недоверия и тревоги, яркой вспышкой пронеслось что-то другое, какое-то удивление растерянность и беспокойство, но не то, с каким они смотрели раньше, волнуясь за мою безопасность - нет, это было что-то другое. От их странного подозрения я смутилась еще больше и стала осматривать предметы вокруг себя, тщательно избегая зрительного контакта с кем бы то ни было.    - Так что случилось? - откашлявшись, спросила мама, обращаясь к паре. - Вы сказали, это важно.    - Да, - оживившись, произнесла Валери и повернула к ней голову. - Это касается Элмера.    - Разве это не могло подождать до утра? - подумала я и вдруг поняла, что пробурчала эти слова вслух.    - Когда дело касается Элмера, любая секунда важна, - возразил Рей. - Мы можем ждать, Элмер - не будет.    - Вы знаете о его планах? - сухим, серьезным тоном спросила мама, присаживаясь на край дивана.    - Мы были в городе все выходные, - ответила Валери, - и мы искренне надеялись, что сумеем прокрасться в мирок Элмера незамеченными, чтобы достать всевозможную информацию о его планах. Частично у нас это получилось: мы узнали, что он собирается делать, но есть вероятность, что нас за этим застукали.    - Мы использовали его наивных приспешников и, притворяясь, что мы с ними заодно, вытаскивали из них все их знания, - пояснил Рей, все еще оглядывавший Кевина с подозрением в холодных глазах. - И нам верили. По крайней мере, нам так казалось. Но одна из них явно стала что-то подозревать. Возможно, она видела нас раньше и знала о нас, поэтому вела себя предельно осторожно и постоянно уклонялась от любого контакта. Скорее всего, она нас выдаст.    - Поэтому мы должны были оказаться здесь прямо в эту секунду, - подхватила Валери, подняв восторженный взгляд на меня. - Если Элмер узнает, что мы в городе, он может увидеть в нас угрозу и осуществить свои планы гораздо раньше задуманного. Он может заявиться в следующее мгновение, и мы ничего не сможем с этим сделать.    - С чего Элмеру бояться вас? - заинтересованно спросила я, прищурив глаза. - Разве вы можете помешать ему?    Валери и Рей переглянулись, а затем оба в нерешительности посмотрели на меня.    - Мы знаем все подробности легенды, - сглотнув, тихо сказала Валери. - Элмер не уверен, знаешь ли ее ты, Андреа (когда она произнесла мое имя, я отчего-то вздрогнула), но он очень надеется, что нет. И он знает, что если мы раскроем ее тебе, он рискует проиграть в этой игре.    - Значит, мы все-таки можем утереть нос Элмеру! - воскликнул Кевин, все это время молча стоявший около входа, откуда никто из нас не решался двинуться. - Мы должны знать эту легенду. Что в ней такого, что способно уничтожить Элмера?    - Эй, не так быстро, - остановил его Рей, несколько раздраженный его пылом. - Мы все объясним, но это очень долгая история, которую нужно рассказывать с самого начала.    Мама подняла глаза, и наши взгляды встретились. Она будто спрашивала меня, хочу ли остаться и послушать. Я ответила лишь усталым, сдающимся выражением глаз и тяжелым вздохом, понимая, что, неважно, хочу ли я сейчас вернуться в постель или нет, я вынуждена буду остаться.    - Откуда вы знаете всю легенду? - спросила я, скрестив руки на груди и прислоняясь спиной к стене.    Валери и Рей в очередной раз обменялись робкими взглядами, и, повернувшись ко мне лицом, мужчина начал:    - Давно, очень давно, мы с Элмером были довольно тесно связаны. Я попал в число тех несчастных новообращенных, не знающих, что делать со своей жизнью, которых любит подбирать Элмер, делая их вечно обязанными, готовыми на все из благодарности. Я был в тяжелом положении, а он вытащил меня с самого дна отчаяния, поставил на ноги и токнул в новый мир, полный красоты, богатства и безграничной власти. Конечно, я был ему благодарен, и, когда Элмер в этом убедился, он стал посвящать меня в свои планы.    Однажды он привел меня к себе домой, в маленькую мрачную комнату на самом верхнем этаже, наверняка тайную и скрытую ото всех, и положил передо мной толстую древнюю книгу. Ее желтые страницы едва сохраняли форму. Казалось, они могут рассыпаться в пыль от малейшего дуновения ветерка, но на деле они прекрасно держались и могли пережить еще не одно поклонение. Однако ни я, ни Элмер не решались обращаться с ней, как с любой другой книгой. Пройдя через столетия в целости и сохранности, она выглядела истинным сокровищем в моих глазах, и это было еще до того, как я узнал ее содержание. Элмер, которому оно было известно, и вовсе обращался с книгой так трепетно, так осторожно, словно она была слеплена из слабо соединенных меж собой песчинок и действительно могла превратиться в гостку праха от любого неверного движения.    В этой книге, как ты уже, наверное, догадалась, были собраны все легенды, так или иначе связанные с вампирами. Элмер кратко рассказывал мне о каждой из них, бегло листая хрупкие страницы, пока не остановился на той, что занимала все его существо вот уже целую вечность. Это была легенда о чудо-ребенке, ребенке, который родился от вампира и человека, что невозможно при обычных условиях. Элмер рассказал мне все в мельчайших деталях, и я сам позже смог прочитать эти записи.    Они гласили, что однажды на свет появится существо, в котором будет течь смешанная кровь - кровь вампира и человека. И, конечно, как все сверхъестественное, оно будет обладать множеством особенностей, способными как сделать его жизнь лучше, так и навредить. Такой ребенок, оставаясь внешне человеком и ведя человеческую жизнь, также наделен и вампирскими чертами, которые так или иначе будут давать о себе знать. Дампир силен и быстр, он почти ни в чем не уступает обычному вампиру, а в чем-то даже выигрывает, ведь, несмотря на все свои сверхъестественные способности, он по-прежнему сохраняет свою человечность и не мучается жаждой крови.    Однако воспользоваться преимуществами этой двойной сущности может не только ее обладатель, но и любой вампир, который попадется ему на пути. Легенда гласит, что сила, таящаяся в крови дампира, способна перейти к тому, кто выпьет ее всю, до последней капли, тем самым убив дампира. Тогда вампир будет обладать неограниченной физической силой и вечным бессмертием, а вместе с тем и властью над миром, которую он сможет с легкостью захватить, воспользовавшись приобретенными преимуществами.    Об этом мечтают многие вампиры, но мало кто осмелится противостоять Элмеру. Если есть вампиры древнее и могущественнее на этом свете, то они наверняка где-то скрываются и не планируют вмешиваться, и это дает Элмеру все шансы обрести безграничные возможности, выявив и уничтожив дампира. Но вместе с тем он не решается внезапно и быстро атаковать свою жертву, потому что он боится самому стать жертвой. Это причина, по которой Элмер преследует тебя, Андреа, наверняка упрашивает добровольно сдаться и прибегает к шантажу. Он хочет, чтобы ты сама пришла к нему, согласилась отдать ему жизнь, так как он не уверен в твоем могуществе, твоих способностях и не хочет лишний раз рисковать.    - То есть, - прервала его я, - если я припугну его тем, что могу прибить его одной левой, он сдастся сам?    - О нет, - грустно усмехнулась Валери. - Это же Элмер. Даже если ты на самом деле в разы сильнее его, он, скорее, умрет от твоих рук, чем откажется от каких-либо претензий на тебя.    - Тогда он будет преследовать меня вечно?    - Будет, если это даст ему шанс выиграть, - ответил Рей. - Но он так долго ждал исполнения этого пророчества, что вряд ли станет гоняться за тобой целую вечность. У него есть план, и он в любом случае атакует.    - План? - встревоженно произнес Кевин, выпрямившись и сделав несколько маленьких шагов вперед. - О каком плане идет речь?    Рей бросил на него устало-раздраженный взгляд, а затем медленно перевел смягчившие глаза на меня и, опустив голову, тяжело вздохнул. Обнаружив, что ее мужу трудно продолжать, Валери незаметно ободряюще сжала его ладонь и, тоже борясь с нежеланием сообщать очевидно плохие вести, тем не менее, стала рассказывать обо всем вместо него.    - Дело в том, - говорила она, - что Элмер будет обходить тебя стороной и бояться напасть лишь до определенного времени. Разумеется, сперва он должен был сделать тебе предложение. Ты, конечно, отказалась. Теперь он переходит к следующему шагу - шантажу. При помощи похищения близких тебе людей, которые он планирует организовать (если уже не попытался) с целью вытянуть из тебя согласие. У него есть список: не такой большой, но, по-видимому, включающий в себя всех, кто тебе дорог. Нам точно неизвестно, что он хочет сделать с этими людьми, но, вероятнее всего, он просто будет держать их при себе до поры до времени. Станет ли он причинять им боль... - Валери зажмурилась, покачав головой. - Мы надеемся, что до этого не дойдет, но... это же Элмер, Андреа. Когда его что-нибудь останавливало?    В гостиной на несколько секунд воцарилось молчание. Я чувствовала себя хуже и хуже с каждой секундой. Меня переполняли эмоции: слишком много информации, слишком много событий за один день. Я твердо стояла на ногах, но ощущала в них невероятную слабость и все время думала, что вот-вот свалюсь на пол. Я все время незаметно оглядывалась на лестницу позади: желание броситься по ней к себе в спальню и запереться там, чтобы никого не видеть, не покидало меня. Мне не хотелось знать ни о планах Элмера, ни о родителях, ни о собственной судьбе - решительно ничего из всего того, что мне так настойчиво пытаются рассказать все вокруг.    - Так вот, - продолжала Валери, вздохнув, - Элмер будет шантажировать тебя жизнями близких людей до тех пор, пока ты не дашь ему свое добровольно-принудительное согласие. Но даже если ты выдержишь его испытания, спокойно перенесешь угрозы и продолжишь упорно отказываться, это тебя не спасет. У Элмера есть планы и на этот случай: в такой ситуации он будет нападать. Расправившись со всем, что тебе дорого, и не вызвав у тебя ни малейшего отклика, он пойдет на риск, и тогда к процессу в полной мере подключится вся его армия, которая, на минуточку, не просто маленькая компашка преданных Элмеру вампиров - это сумасшедшие фанатики, бесчувственные машины, готовые рвать и метать по взмаху руки своего предводителя. И если все планы провалятся, Элмер будет готов спустить их на тебя. Две сотни не знающих жалости вампиров окружат тебя, парализовав по всем фронтам, так что Элмеру останется только подойти и взять то, в чем он нуждается.     - Но если у него такая огромная армия, что мешает ему пропустить все эти шаги с шантажом и убить меня здесь и сейчас? - спрашивала я, стараясь сохранять серьезное выражение лица и хладнокровность голоса, но ноги предательски подкашивались, а тело дрожало, словно при лихорадке, и не в моих силах было это прекратить. - Разве не очевидно, что я ни в жизнь не смогу справиться с таким количеством вампиров?    - Нет, не очевидно, - возразила Валери. - Особенно это не очевидно для Элмера. Он зациклен на этой легенде, и, как бы он ни вел себя перед тобой, в его мыслях ты - богиня, способная убить одним взглядом. Никто раньше не имел дело с дампирами, и никто не знает точно, на что они способны, что скрывается под определением могущества и невероятной силы, которым разбрасывается автор легенды. Да, возможно, ты и вправду не сумеешь справиться с двумястами разъяренными кровососами-убийцами. Но что если сумеешь? Ты - исключение из правил, и все твои способности - это сплошной кот Шредингера: они могут представлять собой что угодно. Мы можем строить тысячи теорий, но одно ясно точно - мир не узнает, на что ты способна, пока ты сама не покажешь ему это.    Вновь повисло молчание. Я опустила глаза и больше не вмешивалась в разговоры, пытаясь, в первую очередь, разобраться с собственными чувствами.    - И что вы предлагаете делать? - спросила мама, потирая левое плечо, как она обычно делала, когда сильно переживала. - Мы ведь не можем допустить всего этого. Элмер не может победить ни при каких обстоятельствах.    - Именно поэтому мы здесь, - оживился Рей. - Нельзя позволить Элмеру и пальцем прикоснуться к Андреа. Нам нужно опередить его. Нам нужно загнать его в ловушку. Нам нужен наш собственный план.    - И какие предложения? - спросила мама, с надеждой оглядывая всех собравшихся, ожидая потока гениальных идей, но долгое время никто не отвечал. Рей и Валери нерешительно переглядывались, будто сомневаясь, стоит ли говорить нам что-то. Кевин, скрестив руки на груди, отвел задумчивый взгляд в сторону: он тоже много думал над этим вопросом и то ли пытался придумать план прямо сейчас, то ли уже придумал и решал, как лучше его преподнести. Только мы с мамой переводили рассеянные, тревожные глаза в надежде услышать хоть что-то, но сами ничего предложить не могли. Я не могла даже думать. Мне и не хотелось думать: о каких серьезных мыслях можно говорить после двенадцати ночи, когда часть тебя уже спит, а вторая, загибаясь от усталости, требует уложить в кровать и ее тоже?    - Одно ясно наверняка, - произнес Кевин, немного выступая из своего угла на всеобщее обозрение, - нам нужно заставить Элмера явиться к нам в одиночестве. Нам нужно заманить его куда-то, использовать приманку, ввести в заблуждение и напасть тогда, когда он меньше всего будет ожидать этого.    - Да, но Элмер не настолько глуп, чтобы идти куда-то без парочки своих ребят, - возразила Валери. - Особенно если дело касается исполнения пророчества. Придется быть готовыми к тому, что помимо Элмера на встречу явятся его телохранители.    - Тогда нам нужно больше оружия, - задумчиво кивнул Кевин, соглашаясь.    - Больше оружия и ловкости, - добавил Рей. - Одним оружием не отделаешься, когда предстоит сражаться с мастерами своего дела.    - Да ладно, разве его армия настолько страшна? - скептически приподнял бровь Кевин. - Если Меган смогла прикончить двоих в считанные секунды, не будучи даже серьезно подготовленной, можно ли верить, что Элмер всерьез занимается их подготовкой?    - На тебя напали? - удивленно воскликнула Валери, всем телом ринувшись в сторону мамы. - И ты молчишь?    - Не сейчас, Валери, - устало покачала головой мама, прикрывая глаза. - Позже расскажу.    - Я бы на твоем месте не стал судить о сотне человек по двум не особо отличившимся, - возразил Рей. - Быть может, Элмер знал, чем это обернется. Может, он просто хотел запугать и послал самых неопытных. В любом случае, у него есть профессионалы, которые всю жизнь посвятили убийствам. Он ими дорожит и не показывает всем подряд, но, поверь мне, когда настанет час нам попытать счастья, он притащит свои лучшие силы с собой.    Кевин вновь скрестили руки на груди, сделал шаг назад, чтобы прислониться к стене, и отвел глаза куда-то влево.    - Но ведь вы сами были в команде Элмера, - произнес он вскоре, остановив взгляд на Рее. - Значит, вы сами готовились сражаться на его стороне и наверняка знаете его секреты, ведь правда?    Рей, немного задумавшись, колеблясь, молча кивнул, и Кевин продолжил:    - Тогда вы знаете и их слабости. Вы знаете, как они будут действовать, знаете, к чему они будут готовы, а к чему нет. Должны же быть какие-то слабости, верно? Не может быть, чтобы они предусмотрели все.    Рей нахмурил лоб и прищурил глаза, видимо, возмущенный тем, что на него посыпалось столько вопросов от совершенно незнакомого и к тому же уже чем-то раздражавшего его человека. Он быстрым движением глаз осмотрел лица всех собравшихся, однако не встретил ни одного, кто выражал бы те же чувства к Кевину, и, сдавшись, вздохнул, стараясь сохранять трезвость рассудка при обсуждении столь важного вопроса.    - Нам нужен отвлекающий маневр, - произнес он, глядя при этом на маму и тем самым давая понять, что он обращается к ней, а не к Кевину. - Мы должны убедить их в том, что их план якобы сработал, что они на самом деле получат все, за чем гнались долгие годы. И в момент, когда внимание армии будет сосредоточено на мгновении исполнения пророчества, когда они будут ожидать меньше всего, мы внезапно нападем. Кто-то один проберется к спине Элмера, которому придется выбирать: либо жизнь, но без вселенского могущества, либо смерть, полная и окончательная. Могу поспорить, он не осмелится выбрать первое, находясь на волоске от обращения во всесильного вампира.    Каждый погрузился в собственные мысли, не то обдумывая этот план, не то придумывая альтернативы, пока я, даже не пытаясь хотя бы сделать вид, что я тоже забочусь о плане спасения, швыряла на всех по очереди измученно-любопытный взгляд, нехотя напевая про себя какую-то старую детскую колыбельную и прикрывая частные зевки ладонью.    - Предположим, что у нас получится уложить армию, а заодно и Элмера, - кивнул, наконец, Кевин. - Но что за отвлекающий маневр вы предлагаете?    Рей неуверенно посмотрел на меня, и я, уже понимая, к чему он клонит, застыла на месте, сглотнув вставший в горле ком. Последние остатки мыслей вылетели из головы; я могла четко слышать свое сердцебиение в висках, и оно значительно приглушало все звуки вокруг.    - Нужно, чтобы Андреа согласилась на предложение Элмера, - раздался голос Рея. - Нужно, чтобы она загнала его в эту ловушку.    Все взгляды, как по щелчку пальцев, направились на меня, и именно в этот момент я поняла, что с меня довольно. Слишком многое случилось за этот день, слишком многое произошло ночью, и мне нужно было хорошенько отоспаться и переваривать все это на трезвую голову, чтобы принять хоть какое-нибудь решение. Поэтому, переводя по-глупому вылупленные глаза с одного взволнованно-ожидающего лица на другое, я вдруг замотала головой и закрыла лицо ладонями.    - Уже поздно, - только и пролепетала я, медленно пятясь назад. - Мне завтра в школу. Мне нужно поспать. Я не могу.    С этими словами я кинулась к себе в комнату, спотыкаясь о каждую ступеньку, и, как только оказалась в одиночестве, упала лицом в подушку, крепко обхватив ее руками. Следом никто не объявился, и остаток ночи я провела наедине с собой.    Я пробовала уснуть, переворачивалась с одного бока на другой, упорно зажмуривала глаза, но все было бестолку. Даже если мое тело спало, душа маленьким упругим мячиком металась с одного места на другое, со звоном ударялась о грудь и отлетала к спине, шныряла из стороны в сторону, не останавливаясь ни на мгновение. К трем часам ночи я оставила всякие попытки уснуть: это в любом случае бесполезное занятие, так почему бы не найти какое-либо более интересное дело?    Только вот интересного ничего не нашлось. События последних недель яркими вспышками появлялись у меня перед глазами: я видела глаза Кевина и Элмера, слышала голоса родителей, вздрагивала, вспоминая ночь шпионства в парке и залитый кровью кухонный пол. Все это приносилось так стремительно, что на минуту мне показалось, будто я просто смотрю фильм, а эти кадры - ненастоящие, выдуманные, далекие от реальности. Все вокруг казалось далеким, неестественным. Думая об этом, я словно отделялась от тела и взлетала над землей, становясь лишь зрительницей этого странного, запутанного, сложного спектакля, в который превратилась моя жизнь. И я бы отдала все, только бы проснуться сейчас в собственной кровати, вскочить, обливаясь холодным потом, тяжело дыша, но при этом вздыхая с облегчением оттого, что все испытанное мной было всего лишь кошмарным сном.    Безуспешно пытаясь ухватиться за какую-нибудь определенную мысль и удержать ее надолго, я вдруг пришла к выводу, что, как бы я ни пыталась мириться со своей участью, которую так настойчиво предлагает мне Элмер, я все еще хочу жить. Я не готова остаться с ним один на один, не готова ощутить его клыки на моей шее, не готова умирать в его объятиях. Это битва, в которой невозможно обойтись без жертв, и, скорее всего, именно я должна буду стать этой жертвой во благо всем моим близким, но в глубине души я понимала, что не хочу становиться на жертвенный алтарь, по крайней мере, не поборовшись за место получше. Рискнуть и потерять дорогих мне людей безумно страшно, но не менее страшно умереть самой, тем более зная, какую огромную выгоду получит убийца.    Вставая утром с кровати, я твердо решила продолжать играть, к чему бы это меня ни привело. "У меня есть поддержка, - думала я, спускаясь к завтраку и смущенно улыбаясь маме, как бы принося извинения за вчерашнее свое поведение. - Ведь нас не так мало, и мы можем хотя бы попытаться отсрочить неизбежное. Что если у нас действительно есть выход?" Однако едва я вошла в школу, весь мой оптимизм и вся уверенность испарились, словно их и не было вовсе. Не успела я и порог кабинета переступить, как в коридоре меня остановила Дженнис. Ее голос звенел колокольчиком, а глаза переливались всеми цветами счастья, так что я, ожидая от нее хороших вестей, остановилась, ласково улыбнулась и отдала ей все свое внимание.    - Ни за что не угадаешь, что вчера случилось, - выпалила Дженнис, схватив меня за руку.    - И что же? - спросила я, вежливо освобождаясь из ее хватки.    - Меня позвали на свидание! - воскликнула она, чуть ли не прыгая от восторга.    - Вау, здорово, - произнесла я, стараясь держаться доброжелательно и ни в коем случае не смеяться над детской восторженностью подруги, зная, что это может ее обидеть. - И кто же этот счастливчик?    - Отгадай, - предложила Дженнис, хотя и взрывалась от нетерпения.    - Хм, - прикусила я нижнюю губу, делая вид, что задумываюсь. - Без понятия, Джен. Кто?    - Ну, не-ет, - протянула она, цокнув и на секунду закатив глаза. - Ты должна отгадать. Ну, пожалуйста, давай! Я хочу, чтобы ты отгадала. С трех попыток, ну?    - Ладно-ладно, - согласилась я, поднимая руки. - Пытаюсь отгадать.    Я оглянулась кругом и стала называть имена первых попавшихся парней, лишь бы отделаться от нее.    - Пит? - предположила я, глядя на тоненького мальчишку с вьющимися каштановыми волосами, очень похожего на эльфа. - Который с испанского?    - Нет, - покачала головой Дженнис с широкой нетерпеливой улыбкой.    - Кайл? - снова попробовала я, встретившись взглядом с короткостриженный блондином в синем бомбере.    - Не-а. Последняя попытка.    - Хм... Рон?    - Кто такой Рон?    - Тот, в наушниках, - я кивнула головой в сторону парня.    - Эм, нет, не он, - с долей какого-то отвращения произнесла Дженнис, а затем взволнованно уставилась на меня. - Я же говорила, ты ни за что не отгадаешь!    - У меня с этим плохо, - пожала я плечами. - Ну? Кто он?    Дженнис оглянулась, будто собиралась сказать что-то очень секретное, а затем повернулась ко мне и приглашенным, но не менее радостным голосом объявила:    - Это Элмер.    Мои глаза раскрылись настолько широко, что, казалось, вот-вот вылетят наружу. Внутри меня что-то вдребезги разбилось, и я снова ощутила то странное чувство отдаленности от реальности.    - Погоди... кто? - не веря, тихо спрашивала я. - Элмер?    Дженнис кивнула, подпрыгивая на месте от распирающего ее восторга.  - Мы случайно столкнулись вчера в магазине и разговорились, а потом он сказал, что торопится, и пригласил на свидание, чтобы нам лучше узнать друг друга. Он такая прелесть, просто настоящий джентльмен: обходительный, вежливый, помог донести пакеты по машины и столько комплиментов сделал! Я думала, такие вымерли еще два века назад. В общем, сегодня вечером мы встречаемся в парке. Я попыталась выведать, чем мы будем заниматься, но он отказался говорить - такой интригант!    Я слушала ее с разинутым ртом и пыталась вставить отрезвляющее слово, но она все говорила и говорила, а мои попытки хоть звук произнести пресекались новым потоком восхвалений Элмера.    - Дженнис, стой! - крикнула, наконец, я. - Прости, но ты ведь говоришь об Элмере, а он самый...    - Самый потрясающий парень в этой школе! - воскликнула Дженнис, не дав мне закончить.    Как назло, тут же прозвенел звонок, и подруга сорвалась с места.    - Прости, потом поговорим, - бросила она, нырнув в кабинет. - Ты же знаешь мистера Дженкинса. Нельзя задерживаться.    - Дженнис! - отчаянно крикнула я, бросаясь за ней, но, перешагнув порог, лишь отчаянно вздохнула и медленно прошла к своей парте, не сводя глаз с новой "сладкой парочки" - Дженнис и Элмера. Пройдя мимо парты последнего, девушка кокетливо улыбнулась и подмигнула ему, а затем, легкой, пружинистой походкой влюбленной дурочки направилась прямиком на свое место, откуда весь урок неустанно глядела на своего возлюбленного.    Элмер, встретив ее взгляд, скривил губы в подобие нежной улыбки, которая ярко контрастировала с его пустыми, холодными глазами. Ничего в его лице не говорило ни о влюбленности, ни о каких-либо теплых чувствах к Дженнис. Наоборот, оно горело хитростью и жестокостью. Он пригласил ее не из интереса к ней, а из желания пополнить коллекцию своих жертв. Дженнис стала частью его плана. "Неужели она этого не видит? - думала я, с неподдельной тревогой и жалостью смотря на наивную подругу. - Нет, она влюблена. Она видит только то, что хочет видеть. Розовые очки берегут ее глаза от жестокой реальности. Боже, сколько же в ней отчаяния, если она способна полюбить первого, кто позовет ее на свидание и скажет пару приятных (пусть даже и лживых) слов!"    Элмер перевел свои бесчувственные глаза на меня и, застав меня за попыткой разорвать его на части взглядом, довольно ухмыльнулся. Весь урок я не отрывалась от этих двоих, следила за каждым движением и не могла дождаться конца урока, чтобы выложить Элмеру все, что я о нем думаю. Ерзая на стуле от нетерпения, я прожигала взглядом его самодовольное лицо, которое, хоть и не было в данный момент обращено на меня, но точно знало обо всех моих чувствах и желаниях.    Наконец, прозвенел звонок, и я, тут же сорвавшись с места, собрав все вещи, понеслась вслед за Элмером, в это время уже покидавшим кабинет. Едва мы оба оказались за порогом, я резко схватила его за руку и дернула на себя, чуть не вывихнув себе при этом запястье. Он остановился, и, хоть он стоял ко мне спиной, я видела, как его губы изгибались в усмешке.    - Что ты задумал? - прошипела я, когда он повернулся на 180 градусов.    - О чем это ты? - спросил он, улыбаясь еще шире и прищуривая глаза.    - Ты знаешь, о чем я, - разъяренно, чуть ли не крича, произнесла я. - Ты же знаешь, что Дженнис слишком доверчива. Насколько бессердечным надо быть, чтобы использовать ее наивность в своих гнусных целях?    - А ты во мне сомневалась? - засмеялся Элмер. - Ох, Андреа!.. Ну и что ты мне сделаешь? Позовешь свою тетю, чтобы она уложила еще парочку моих ребят?    - Да хоть бы и тетю, - ответила я, но тут же исправилась: - маму. Она мне мать и больше никто.    - О нет, она не твоя мать. Твоя мать...    - Заткнись и не переводи тему, - закричала я и закричала так громко, что несколько стоящих кругом человек еще с минуту пялились на меня, крутя пальцем у виска. - Оставь Дженнис в покое. Она и так несчастна. Она намучается и без тебя в этой жизни.    - Мне плевать на ее мучения, - произнес Элмер, сохраняя невозмутимое спокойствие и даже выражая удовлетворение оттого, что ему удалось вывести меня из себя. - Моя цель не ее страдания, а твои. И пока чувства Дженнис для тебя важны, я буду делать все, чтобы их ранить, а заодно ранить и тебя тоже.    Сделав глубокий вдох, плотно сжав зубы до скрипа и боли в челюстях, я постаралась совладать с гневом и чуть спокойно процедила:    - Чего ты добиваешься, Элмер?    Он искренне засмеялся, будто я сказала какую-то нелепую глупость.    - Ты серьезно продолжаешь спрашивать об этом? - сказал он. - Ты прекрасно знаешь, чего я добиваюсь.    И в этот момент, в порыве ярости, отчаяния, тревоги за близкого человека, я выдала то, что еще утром решила никогда не произносить до самой безвыходной секунды.    - Если ты этого добьешься, ты оставишь в покое всех, кто мне дорог? - произнесла я внезапно дрогнувшим голосом, раньше разума осознавшим, что я иду на чересчур опасные меры.    Элмер вдруг сделался серьезным. То ли мои слова, то ли интонация, с которой они были сказаны - что-то показалось ему неожиданным. Поначалу он вскинул светлые брови, но через мгновение они уже вернулись в свое первоначальное положение, а его лицо выражало больше интерес, чем удивление.    - Разумеется, - ответил он совершенно спокойно и стал выжидающе смотреть прямо мне в лицо.    - Тогда прекрати обманывать Дженнис, - практически прошептала я, сглатывая ком в горле.    Элмер заинтересованно вытянул шею, приблившись еще на сантиметр ближе.    - Это значит..?    - Я принимаю твое предложение, - уверенно произнесла я, наблюдая, как растягиваются губы на его лице в ликующей улыбке.