Swapped story

      Лежа с закрытыми глазами на твердой и холодной поверхности, я чувствую как мое сознание медленно возвращается в тело, как жизненно-необходимые процессы начинают свою работу с новыми силами.       Резко вдыхая воздух и также резко садясь на — чем бы то ни было — я оглядываю комнату. Мое сердце бьется так, как будто я выпила несколько кружек неразбавленного кофе, но оно начинает медленно успокаиваться. Комната —подвал нашей школы, здесь все также сильно ощущается затхлый воздух, только с добавлением какого-то сладкого запаха похожего на освежители воздуха. Отсюда мы и прыгали в восемнадцатый век с Гидеоном…       Гидеон. — Что… — хилым голосом начинаю я, но несколько рук укладывают меня обратно на спину на холодную поверхность большого стола. — Гвендолин, все хорошо, ты в безопасности, — издалека до меня доносится голос дяди Фалька. — Ги… — хочу сказать его имя, но мой голос остался где-то в восемнадцатом веке и выходит только хрип. Я пробую снова, — Гиде… Гидеон? — Он тоже здесь, с ним все хорошо, — успокаивает меня мистер Джордж, как всегда с теплой улыбкой на лице. — Только в шоке и с парой царапин, но в общем, да, он в порядке, — продолжает доктор Уайт, появившийся прямо над моей головой.       Тут в мое поле зрения втискивается кудрявая голова и я вижу бледное и растерянное лицо Гидеона, на котором смешиваются сразу несколько эмоций: — Привет, — мягко говорит он. — Хей, — тихо отвечаю я. И он расплывается в улыбке. Гидеон резким движением руки проводит по всему своему лицу, вытирая дорожки от слез на щеках, а я лишь могу глупо улыбаться ему в ответ. — Гидеон, — строго начинает доктор Уайт, — ты говорил, что Гвендолин смертельно ранена, но вот она — живая. Кстати, — он снова переводит взгляд на меня, — мне надо тебя осмотреть.       Живая.</I>       Я снова сажусь на столе. Сердце успокоилось, голова почти прояснилась. Все, кто есть в комнате, с разными выражениями на лицах смотрят на меня, на то как я медленно спускаюсь со стола, чувствуя небольшую дрожь в коленях, но все же встаю довольно уверенно, закутываясь сильнее в шаль, от которой мало чего осталось, мадам Россини не будет довольна тем, что я опять разрушила прекрасный наряд, который она так долго делала.       <i>Живая.       Я помню, что чувствовала, что я умерла, мою грудь пронзил холодный клинок, след от которого потом так сильно жег, помню как я парила, словно пылинка, где-то под потолком, наблюдая за своим телом, краски с которого медленно утекали и не было шансов на их возвращение. Последнее что я помню — тяжело дышавший Гидеон, склонившийся надо мной. Он что-то бормочет, но я не могу разобрать слова. Я сжимаю его руку, а потом медленно отпускаю… — Что произошло? — со второй попытки выдавливаю я, язык ужасно заплетается, а голосовые связки все еще отказываются нормально работать.       Никто не отвечает. Взрослые переводят взгляд на Гидеона, который все также растерян и, похоже, не может собрать свои мысли в единую цепь: — Потом, — еле выговаривает он, смотря на меня. — Потом. — Кто-нибудь уже дайте мальчику стакан виски, чтобы он успокоился, — пробурчал доктор Уайт, скрещивая руки на груди. — Он никак не может отойти от нервного потрясения. — Пойдем, мой мальчик! — сказал мистер Уитмен, положил руку Гидеону на плечо и провел его к двери. — Наверху, в кабинета директора Гиллза, есть виски. И кушетка, если тебе вдруг захочется прилечь. — он оглянулся. — Фальк, ты нас не проводишь? — Конечно, — ответил дядя, поправляя свой пиджак. — Надеюсь, у старины Гиллза хватит виски на всех нас, — с этими словами все трое вышли из комнаты и дверь за ними звучно захлопнулась.

***

      Спустя долгую и очень неловкую дорогу домой, собрав все пробки вечернего Лондона, дядя Фальк предлагает посмотреть фильм и заказать еду из его любимого ресторана. Он вылавливает свой телефон из кармана и показывает мне, немного потряхивая. — Опять суши? — Ты имеешь что-то против? — я мотаю головой в знак протеста. — Тогда как обычно?       Не найдя причины для возражений и предвкушая вкусный ужин, наконец-то вместе с дядей, я киваю ему и он скрывается в направлении кухни. Переодевшись в домашнюю одежду и закутавшись в плед, я спустилась вниз, а из кухни все также доносился приглушенный, немного раздраженный, голос дяди Фалька, говорящего с кем-то по телефону.       Совсем скоро раздается звонок в дверь. Мы, уже устроившиеся на диване, переглядываемся, не до конца понимая что происходит.       «Для курьера еще слишком рано, тогда кто мог прийти в такое время?» — думаю я по пути к двери и источнику не самого приятного звука. — Привет, — слышу я тихий и мягкий голос, совсем не типичный для Гидеона. Парень робко машет мне. — Привет, — слабо отвечаю я, но потом я собираю все свое мужество в кулак и уверенно говорю, — проходи.       Гидеон все также нерешительно заходит в квартиру. Я хватаю его за руку и тащу к себе в комнату, с каждым шагом чувствуя, что к парню возвращается его прежняя уверенность в себе.       С глухим стуком дверь закрывается, а я начинаю медленно сходить с ума. «Ты не прибралась в комнате!» «У тебя тут просто бардак!» «Ты не можешь приводить парней, которые тебе нравятся, в такую ужасно не прибранную комнату!» — Как ты?.. — Гидеон прерывает поток моих мыслей с простым вопросом, который тем не менее заставляет мои щеки немного покраснеть. Парень стоит напротив меня, оглядывая комнату, возможно, не решаясь встретиться со мной взглядом. Но, похоже, он решил не задавать всех тех вопросов, которые крутятся у меня в голове. — Я в порядке, а ты? Из нас двоих ты больше был похож на умирающего. — Потому что я думал… — ответил Гидеон после небольшой, но томительной паузы, потом он уверенно продолжает, — Слушай, шпага Алестера точно должна была повредить твою артерию, — он растопырил большой и указательный пальцы, — вот настолько лезвие шпаги вошло в твою грудную клетку. Я не говорю, что не рад тому, что ты жива, я просто не понимаю… — он наконец смотрел на меня, прямо в глаза, а я смотрела в его полные тревоги и шока, но такие красивые зеленые глаза. — Все хорошо сейчас, — ответила я, убирая непослушные кудряшки с лица парня, теперь когда моя рука находится на его лице, я никогда не смогу убрать ее от туда. Улыбнувшись я продолжаю, — Все правда хорошо, видимо, тебе показалось.       Он хотел еще что-то возразить, но сдержался. Гидеон нежно провел пальцами по моей ладони, все также лежавшую на его щеке, и перемещая их на запястье, немного надавливая. — Ты что? Проверяешь мой пульс? — спросила я, поднимая бровь. — Да. — И как? Есть? — продолжая дразнить Гидеона, сказала я. — Да, — со смехом ответил он. — Гвенни, я так боялся, что больше не услышу твоих глупых шуток и не увижу твоей улыбки, которая заставляет все во мне перевернуться. — Боже, ну ты и королева драмы, — закатывая глаза, сказала я. — Со всеми бывает.        Он легонько уткнулся своим лбом в мой и продолжал стоять так, держа свою ладонь на моей, лежавшей поверх его щеки. Я положила вторую руку ему на плечо, а он свою мне на талию. Через несколько минут он уткнулся головой мне в плечо и крепко обнял меня. — Настолько все было плохо? — тихим шепотом спросила я. — Я просто… Гвенни, я просто люблю тебя и не могу вот так потерять, — также тихо ответил он, немного усиливая объятие. — Ты так меня задушишь, Гидеон. — Прости, еще несколько минут, хорошо? — спросил он немого ослабляя хватку. — Сколько угодно минут, Гидеон, хоть все до конца. — И это я королева драмы?       Мы тихо засмеялись, оставаясь в таком положении еще примерно пять минут, а может больше, может меньше, я не знаю. Все что я знаю, так это то, что я не хотела отпускать его от себя, только не сейчас, когда он кажется таким ранимым и чувствительным, когда он озвучил все мои опасения на его счет, что он может точно также пасть во время дуэли, просто потому что его соперник был нечестен. — Останешься на ужин? — все также шепотом спросила я. — Нет, спасибо, я перекусил дома. Рафаэль сделал пасту. — Заботливый брат. — На него иногда находит, — пошутил Гидеон, а я тихо засмеялась.       Прошло еще несколько минут молчания, прежде чем Гидеон снова заговорил: — Я, пожалуй, пойду. А то у Рафаэля начнут появляться вопросы, а мне еще надо заскочить в супермаркет… — Да, хорошо. — ответила я, но потом снова задала вопрос. — Как ты думаешь, почему я не погибла, если ты говоришь, что лезвие должно было задеть артерию? — Я не уверен, но когда ты беседовала с графом, после приема у Бромптонов, я наткнулся на кое-что интересное… Гвен, мы можем обсудить это завтра, я принесу все, что нашел и мы сможем подумать над этим вместе. Я не думаю, что здесь обсуждать это может быть безопасно. — О чем?.. — у меня вырывается тяжелый вздох. — Ладно, хорошо. Во время элапсации мы это обязаны обсудить. — Хорошо, я расскажу тебе, все что знаю. Обещаю. Теперь пошли, проводишь меня до двери.       Я шла на несколько шагов за Гидеоном и пыталась понять, что такого он знает, если он не проходил подготовку к путешествиям во времени. У самой двери мы остановились и пока Гидеон надевал свои ботинки, я решила завязать небольшой разговор: — Что ты говорил сегодня, когда я была ранена? — Гидеон посмотрел на меня исподлобья. — Когда я «умирала» и держала тебя за руку и все дела. — А, это… — он выпрямился и я заметила, что его щеки приобрели более розовый оттенок. — Ну я… это… что люблю тебя, Гвенни.       Что он сказал??! Он любит меня? — Опять? В смысле, ты уже говорил, что любишь меня, но тогда это было вранье, так ведь? — Это никогда не было враньем, Гвен. Я правда люблю тебя. Ты же самая чудесная девушка!       Теперь настала моя очередь краснеть. Боже мой, какая же я тряпка! Особенно когда дело касается Гидеона. А он все стоял напротив меня, изучая мою реакцию. — Гвен, — я посмотрела на него, — можно я тебя поцелую? — Ты раньше не спрашивал разрешения. Что случилось? Боишься, что я развалюсь на мелкие кусочки? — Конечно, ты же такая хрупкая.       Гидеон наклонился и нежно поцеловал меня, что я и вправду почувствовала себя сделанной из самого хрупкого материала в мире. Как бы мне хотелось, чтобы до конца моей жизни он продолжал меня так целовать. — Мне правда пора, — отстранившись прошептал Гидеон. — Тогда до завтра. И Гидеон, — он уже стоял за дверью, немного повернувшись, чтобы видеть меня. — Я тоже тебя люблю, — с улыбкой прошептала я.       Лицо Гидеона вытянулось на несколько мгновений, но потом он тоже широко улыбнулся, подошел поближе и снова поцеловал меня. — До завтра, Гвенни, — сказал он, заправляя мои волосы за ухо и целуя меня в лоб на прощание. — До завтра.       Я закрыла дверь за Гидеоном и окрыленная, в прекраснейшем расположении духа проскакала обратно на диван, обратно к скорому вкусному ужину и просмотру фильма.       Завтра я снова увижу Гидеона, завтра мы с ним будем работать над новой информацией, которая у него уже несколько дней, но это все завтра, а сейчас я жива и неимоверно счастлива.