Ангел

Поцелуй приходится в самое сладкое местечко — за ухом. Элиотт двигается на кровати ближе и теперь прижимает Луку к себе полностью. Они уже раздетые до белья, но только по своей собственной инициативе. Оба продрогли под дождем до стука челюстей, и отказались от одежды, снимая мокрые вещи и забираясь под одеяло. — Лу, крошка, — зовёт он задушенно, чтобы тот поднял голову и наконец нашёл в себе силы встретиться с ним смущенным взглядом, — я у тебя первый? Тот снова стыдливо прячет глаза, утыкаясь носом в его шею. — Понял, — улыбается Элиотт, оглаживая его спину ладонями. — Мило. Ты милый. И я хочу поцеловать тебя снова, а ещё хочу быть единственным. — Я уже все губы сцеловал, — жалуется, кокетничая, Лука и поднимает голову. — Уверен, я могу поцеловать ещё кусочек, — Элиотт тянет его за плечи и перекатывает под себя, опираясь на локти по разные стороны головы. Лука закусывает губу, прикрывая глаза. Их бёдра и животы так близко… Элиотт очень внимательный с ним, наверняка, все замечает, но виду не подаёт, лишь склоняется ниже и мажет губами по подбородку, прежде чем подняться выше. В постели их разница в росте не заметна, по крайней мере, пока что. Элиотт путается ногами в одеяле и от раздражения прикусывает губу Луки, вызывая у того испуганный всхлип. — Я не сильно, — оправдываясь, шепчет Элиотт, зацеловывая укус, — я не сделаю тебе больно. Лука кивает, задыхаясь от близости, и Эллиот осторожно стягивает с них одеяло, следя за нарастающим волнением на лице напротив. Он оголяет по-птичьему хрупкие ключицы мальчишки, его неширокую грудь и узкую талию. Лука спешит оправдаться: — Когда-нибудь я буду мускулистым. — Зачем? — Элиотт отрывает взгляд от резинки его трусов и искренне недоумевает. — Чтобы… ну… быть красивым, — Лука мнётся перед ответом. Элиотт смотрит на него огромными глазами. — Лу? — удивление звучит в его голосе. — Ты с ума сошёл? Луку совсем заливает краска, и он закрывает лицо руками, отворачиваясь. Он не считает себя совсем уж уродом, однако рядом с Элиоттом он похож на воробья. — Лулу, солнышко, — Элиотт оглаживает его торс обеими ладонями, — ты прекрасен. Ты самый замечательный мальчик из всех, кого я видел. Я не видел никого красивее, чем ты, крошка. Губы Луки дёргаются в улыбке от нежного комплимента. — Да? — спрашивает он, желая услышать это снова. — Абсолютно точно, — Элиотт опускается губами к его шее и шепчет в неё жарко, — я никого так сильно не хотел поцеловать, как тебя. Твои волосы, и губы, и шейку. А потом ещё ниже, если позволишь. Я бы хотел прямо сейчас поцеловать тебя в грудь, а затем прямо в животик, может быть, оставить там засос. Можно? — Лука сглатывает. Его дыхание сбивается, а возбуждение тёплым комочком собирается внизу живота. — А затем вот здесь, — Элиотт ведёт пальцем по его торсу вниз, останавливаясь у низкой кромки трусов. — Снять их с тебя и поцеловать внутреннюю сторону бедра, подразнить тебя ещё сильнее, чтобы ты попросил меня сам, сделать с тобой все эти приятные вещи. — Сделай, — выдыхает Лука, пряча глаза от стеснения. Элиотт хищно улыбается, следя за ним. — Тебе не нужно смущаться, — говорит он, — здесь всего лишь я. Никого больше. Лука не отвечает, он дрожит и боится шевельнуться, потому что ему одновременно интересно и боязно перед первым опытом. — Я никогда… То есть, мне раньше не… Я не делал ничего подобного, — наконец выдавливает он. — Конечно, делал, — шепчет ему Элиотт. — Только один. Так ведь? — Ну, да, но это другое, — Лука смотрит на него доверительно, ему нравится откровенничать с Элиоттом. — Почти то же самое, только в два раза приятнее, — Элиотт проводит носом по его груди и облизывает твёрдый сосок. Лука почти пищит, когда он опускает ладонь на его трусы, сжимая заинтересованный в ласке член. — Такой невинный, крошка. Не могу поверить, что ты теперь мой. — Твой? — Лука недоверчиво усмехается. — У тебя есть девушка, и у меня, вроде как, тоже. — Наши отношения в дерьме последний месяц, — признается Элиотт. — Да и близости не было почти два, так что я почти девственник, — губы дергает улыбка. Лука смеётся и говорит иронично гордо: — Не такой, как я! Элиотт закусывает губу и становится серьезным, мягко поглаживая член сквозь ткань трусов. — Это правда, — произносит он, вдыхая запах его кожи у шеи. — Я буду первым, кто разделит с тобой оргазм, — Элиотт сжимает пальцами его талию, снова поднимаясь к лицу и ловя приветливо раскрытые губы. Лука трясётся от робости перед ним, его уже забытые подростковые комплексы снова находят себе место и заполняют голову. — Я боюсь, — признается Лука перед тем, как все начинается. — То есть, я понимаю, что ты не сделаешь ничего плохого мне, и это будет обычный петтинг, но я все равно… я… — Почему? — Элиотт внимательно смотрит в его лицо. — Не знаю. Что-то может пойти не так, я могу как-нибудь облажаться, что угодно может произойти. К тому же у меня не самое классное тело, так что… — Глупости в твоей голове, — рычит от несправедливости Элиотт, — полный бред. Забудь об этом. Я так хочу обласкать тебя ртом, — он сползает вниз и припадает жадными губами к чувственному животу, оглаживая его языком. Лука не сдерживает всхлип, когда Элиотт неожиданно целует его сквозь ткань трусов прямо в абрикосовую головку. Тонкий слой быстро промокает от слюны, и губы обхватывают плотнее, Лука впервые перед ним выгибается на постели и жалобно хнычет, желая большего. Взгляд Элиотта загорается от такой реакции, он спрашивает разрешение, прежде чем стянуть ненужное белье и оставить Луку совершенно нагим перед его взглядом. Он гладит пальцем курчавые тёмные волоски в паху, играется с ними, а затем ведёт языком по всей длине крепкого члена его милого мальчика. — Ох, — Элиотт сам не сдерживает стона, такая желанная кожа перед ним. Лука с испугом вскидывает голову, не поняв странного звука снизу. — Что? — шальными глазами он рассматривает лицо Элиотта. Тот решает совсем сбить его с толку, поднимается к уху, а пальцами прикасаясь к голубым венкам. — Ответишь мне честно? — Элиотт игриво прикусывает кончик мочки и дожидается послушного кивка. — Ты ласкаешь попку? Играешь с собой пальцами? Лука вздрагивает и резко отстраняется, закрывая лицо руками. — Замолчи, — шепчет он напуганно. — Лука, эй, — Элиотт целует его закрытое лицо в пальцы, — я хочу все знать о тебе. Ты можешь мне рассказать, ты можешь быть очень откровенным со мной. Я этого хочу, крошка. — Я не стану отвечать, — Лука сжимает лицо. Стыд подчиняет его себе, заставляет чувствовать себя отвратительно. Элиотт читает его, как открытую книгу, поэтому, конечно, понимает все по ответу. — Это приятно, правда? — как ни в чем не бывало снова возбуждающе шепчет Элиотт. — Все такое нежное внутри и пальцы сжимает крепко, — он стискивает головку члена Луки в доказательство своих слов. — Посмотри на меня. Лука пугливо убирает от лица руки, лишь на секунду подняв глаза. — Ты такой застенчивый, ангел, — Элиотт целует его щеки и губы, — что будет, когда я стану вылизывать тебя прямо там? Или сделаю что-то ещё более приятное? — Элиотт… — Лука обвинительно и смущённо одновременно молит его не говорить таких вещей. Тот внимает ему и наконец принимается за поцелуи тела снова, спускаясь все ниже и ниже, и дразня нетерпеливого, подрагивающего Луку. Он поджимает пальцы, когда язык касается чувствительного органа, и хнычет, больше не скрываясь. — Элиотт… В ответ тот хлюпает губами и накрывает его полностью, погружая в жаркое нутро своего греховного рта. Луку выкручивает от удовольствия, он не знает, куда деть руки, влепляясь в подушку, и думает о том, что о нем скажет Элиотт, когда он не сдержится и кончит слишком быстро. Элиотт доводит его за считанные секунды, Лука стыдится этого, но не может подавить свои сухие рыдания. Он скручивается в эмбрион и прячет лицо в подушку, боясь реакции. Это было слишком быстро, и он, наверняка, не оправдал никаких ожиданий. — Прости, — шепчет он, когда Элиотт ложится рядом и нежно касается его лица. — За что? — голос Элиотта звучит удивленно. Так, будто он не понимает, в чем дело. — Я просто… я очень быстро… но я… Элиотт встряхивает его за плечо, заставляя отнять руки от лица, и целует нежно, словно хочет показать, что Лука для него значит. — В этом нет ничего плохого, — Элиотт обнимает его за спину, прижимая к себе, — все в порядке, крошка. Что за глупости в твоей голове. Лука подаётся вперёд и снова прячется у него на плече, обласканный с кончиков пальцев до пяток. — Могу я надеяться, что ты останешься? — Мы вроде… — Элиотт запинается. — Мы же договорились, что я останусь. Лука пожимает плечами. — Что-то могло измениться. Злясь на него, Элиотт сжимает Луку в объятиях до хруста, целуя всюду, куда может дотянуться. — Я не оставлю тебя больше.