Поцелуй с привкусом сигарет.

— Элли, ты не нашла дорогу в изумрудный город? — Воздух разрезает свист и мою спину окрашивает красная полоска. Я с ненавистью смотрю на очередного садиста. Я не кричу, из моих глаз текут слёзы. Мой голос уже давно сорван, а в моих глазах уже нет надежды, лишь пелена ненависти и обречённости. Противный смех и удары кнута по спине, я даже к этому за столько лет привыкла, хотя я ещё плачу. Стискиваю зубы, моя спина похожа на одно кровавое месиво, я знаю, что просыпаться будет гораздо сложнее, чем терпеть эту боль. *** С ужасом в глазах, и с криками я просыпаюсь и встаю с кровати, чувствую его руки на своей талии, он тянет меня обратно, в постель. Я ложусь и смотрю в его разноцветные глаза. Я обожаю эти глаза, я обожаю этого человека, что сейчас лежит рядом. Он заставляет меня жить и даёт возможность выживать. По телу бьёт лёгкая дрожь, я точно знаю, что уже не смогу уснуть. Лениво встаю и беру свою пачку сигарет. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он говорит, что со мной тепло. Немного скрипучий пол, в маленьком домике, противно режет слух, босые ноги, ступающие по нему, сразу погружаются в холод. В этом маленьком домике, нам тепло. Я выхожу на веранду и беру зажигалку. Первая затяжка и я смотрю на то как встаёт солнце. Сегодня безветренно, я не люблю такую погоду, ветер дождь меня оживляют, а хорошая погода настораживает. Я смотрю на первые лучи солнца которые занимают место ночи и вздыхаю, я любила и одновременно ненавидела ночь. Ночь это ужасное и одновременно прекрасное время. Ночью происходят убийства, ограбления, ужасные вещи, но ночью люди любят друг-друга и признаются в любви любимым. Не знаю, что я теперь думаю о ночи, последние месяцы были спокойными, я жила вместе с ним в этом маленьком домике и не знала боли. Наслаждалась им и чувствовала себя защищенной в его объятьях. Он ко мне не чего не чувствует. Я это знаю. Грязная, я грязная. Моё тело покрыто ужасными шрамами, моё пламя может разрушать, но не умеет греть, оно лишь обжигает. Мои глаза стеклянные, я прячу свои эмоции. Я ненавижу себя. Последняя затяжка и я тушу остатки сигареты. Вдыхаю воздух нового дня и иду обратно в постель, снова слыша скрип старых досок и смотря на спящего мужчину. Он ждёт моих кошмаров и только потом, когда я успокаиваюсь, сам засыпает. Его волосы распущены, они очень красивы. Я люблю перебирать их и пропускать между пальцами, они словно показывают время, чем длиннее волосы, тем он старше и тем больше боли в его глазах. Я тону в его глазах, они живые, они не такие как у меня, в них нет того холода, что есть в моём стеклянном взгляде. Он никогда не говорил, какие у него цели и мечты, а если я спрашивала, то лишь целовал меня, не желая отвечать. Я знала, что я для него чужая, но он жил со мной, наверное, он ждёт, когда я ему надоем. Я ложусь рядом и хочу его поцеловать, но не делаю этого. Он никогда не любил мои поцелуи с привкусом сигаретного дыма. *** «Чёрт, чёрт, чёрт». Я беспомощно сижу как животное на цепи, на холодном полу, беспомощно взираю по сторонам, беспомощно плачу и не могу даже крикнуть. По моей крови расходиться наркотик. Я смотрю на ещё несколько таких же как и я несчастных. В глазах наших мучителей похоть и чувство превосходства. На лицах этих садистов блуждает гадкая улыбка. Я понимаю, что будет, но изменить ничего нельзя. Мне всего двенадцать лет. Я смотрю на девочку лет шести, рядом с ней валяется мягкая игрушка, мишка. Чётко осознаю, что мы будет так же выброшены, рано или поздно. Мы словно животные в клетке. Нас пытаются сделать животными, отрицая, что мы люди, отрицая, что мы живые существа. Мы как этот мишка, куклы, мягкие, но лишены души и не имеем право быть живыми. *** С криками я просыпаюсь, вскакиваю и чувствую родные руки на своей талии, снова ложусь спать, чувствуя тепло его тела. Я ложусь и смотрю в его разноцветные глаза, я тону в них. Я в один момент поймала себя на мысли, что я влюбилась в эти разноцветные глаза. Влюбилась в то, что он считал своим проклятьем. Я знаю, что не когда не скажу, ему, что влюблена в его глаза, он не поймёт, он не примет этого, я буду молчать. По телу бьёт лёгкая дрожь, я точно знаю, что уже не смогу уснуть. Лениво встаю и беру свою пачку сигарет. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он никогда не возражал против сигарет. Немного скрипучий пол, в маленьком домике, противно режет слух, босые ноги, ступающие по нему, сразу погружаются в холод. В этом маленьком домике, нам тепло. Я выхожу на веранду и беру зажигалку. На улице сегодня ветрено, я проснулась раньше. Ещё даже солнце не начало вставать. Ветер не даёт зажечь огонёк зажигалки, но вскоре, он позволяет, всё же, зажечься слабому огоньку. Я делаю первую затяжку. По телу проходит дрожь, холод пронизывает моё тело. У мены выпирают рёбра и ключицы, это тело покалечено наркотиками. Это тело знает, что такое передозировка, знает, что такое ломка и помнит, каково это просыпаться после передозировки осознавая, что «жизнь» продолжается. Вдох — выдох, и я хочу забыть о прошлом. Забыть о боли, о наркотиках, о этом ужасе. Хочу изменить прошлое, чтобы умереть в нём. Я точно знаю, что должна была умереть, но мне не дали. Словно кто-то там, наверху потешается надо мной и заставляет каждый раз просыпаться, не позволяя умереть. Я хочу умереть, чтобы не бежать от своих чувств. Я влюблена не только в его глаза. Я влюблена в него. Он ко мне не чего не чувствует. Я это знаю. Тушу сигарету не выкурив её и на половину. Живот сводит судорогой, я вспоминаю, что давно нормально не ела. Вздыхаю и прежде чем зайти в комнату, достаю из холодильника на кухне молоко и шоколад. Выпиваю, стакан молока и съедаю несколько кусочков сладости, складываю всё это обратно. Ложусь рядом с тем, кого люблю и прикасаюсь своими губами к его губам. Он любит шоколад. Он никогда не полюбит меня, я слишком грязная и жалкая. Я люблю его, а он любит шоколад и иногда, ему нужно моё тело. *** Я падаю на стекло, на моём лице порезы, но я встаю и иду, подгоняемая толчками в спину и кнутом. Мне не нужно это пламя, но меня не кто об этом не спросит. Медленно ступая по битому стеклу, я плачу, на моих ногах ужасно много крови, мои ладони тоже пропитаны кровью. Сколько я себя помню, отчётливо, я, навсегда, запомнила этот красный цвет и вкус желала. Запомнила боль от удара кнутом и это битое стекло, которое въелось в моё тело и стало частью моих глаз которые стали стеклянными. Кукольные глаза, тело со шрамами и вечный вкус железа. *** С криками я просыпаюсь, вскакиваю и чувствую родные руки на своей талии, снова ложусь спать, чувствуя тепло его тела. Я ложусь и смотрю в его разноцветные глаза, я тону в них. Я чувствую, что эти глаза как наркотик, распространяются по крови и отравляют меня. По телу бьёт лёгкая дрожь, я точно знаю, что уже не смогу уснуть. Лениво встаю и беру свою пачку сигарет. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он говорит, что никотин меня губит. Немного скрипучий пол, в маленьком домике, противно режет слух, босые ноги, ступающие по нему, сразу погружаются в холод. В этом маленьком домике, нам тепло. Я выхожу на веранду и беру зажигалку. На улице моросит. Прикрывая руками огонёк, я поджигаю сигарету. Я думаю о его словах. Никотин был способен меня оживить, «люди» меня убивали столько лет, что, мне пришлось искать вещь которая была способна меня оживить. Мукуро ел шоколад, а я курила. Его поцелуи всегда с привкусом сладости, а мои с привкусом дыма. Таких как я обычно не целуют, но он меня целует, делает одолжение, когда я прошу. Моё тело уродливо, он говорит, что мы похожи. У него на теле тоже много шрамов, он позволяет мне на них смотреть, а я прикрываю свои от него, я знаю, что на моём теле они выглядят слишком уродливо. На моём теле слишком много шрамов, чтобы их могла скрыть одежда. Они вызывают лишь чувство омерзения, я помню, как получила каждый из них. Никотин закупоривал мою боль, давал возможность дышать и спокойно спать несколько часов. Я всегда сплю мало, за столько лет я привыкла, что сон слишком большая роскошь. Я люблю просыпаться в его объятьях, он не когда не смотрел на меня с презрением. Он никогда не любил меня и не сможет, любит. Меня невозможно любить, я слишком грязная и неправильная даже для «этого мира». Жажда заставляет меня идти на кухню и наливать себе чай. Большая и горячая кружка чая, это то что мне нужно. Я вдыхаю запах мокрой земли, выходя снова на веранду. В моей руке кружка с горячим напитком, я делаю один большой глоток. Горло обжигает, а на языке остаётся горький привкус. Я не люблю сладкое, я привыкла к вечной горечи. Это сродни мазохизму, возможно, я и на самом деле мазохизм, рас остаюсь здесь, зная, что за нами двоими рано или поздно могут прийти. Хотя, я остаюсь здесь из-за него. Он позволил мне здесь остаться, а я лишь жду когда он уйдёт. Жду, когда это место станет таким же холодным, как и эти мелкие капли, что капали на мою протянутую вперёд руку. Я захожу в комнату и ложусь рядом с ним. Он не любит горькие поцелуи, они напоминают ему о прошлом и настоящем, которое переплетается с прошлым. Я люблю его, а он не любит мою горечь. *** — Элли, будь хорошей девочкой. — Я не могу сдвинуться с места. По телу растекается боль, а я смотрю с ненавистью в глаза этого существа. Мне мерзко, чувствовать чужие руки на себе и не иметь возможности отгородиться от этих липких и гадких прикосновений. С каждым днём мои глаза всё больше становились кукольными, а моё тело всё больше походило на тряпичную куклу. Всё меньше гремела цепями, всё меньше плакала и всё меньше хотела жить. Я же даже не выживала, а просто была существом с ненавистью в глазах и стеклом в сердце, а мои слёзы, всё больше походили на хрусталики через которое, утекало моё желание жить. *** С криками я просыпаюсь, вскакиваю и чувствую родные руки на своей талии, снова ложусь спать, чувствуя тепло его тела. Я ложусь и смотрю в его разноцветные глаза, я тону в них. Понимаю, что моё тело нашла новый наркотик. Пережив ломку, перетерпев несколько месяцев, оно нашло себе новый наркотик и впустила его к себе в кровь, привязывая меня к Мукуро, привязывая меня к его глазам, его телу и к его шрамам. По телу бьёт лёгкая дрожь, я точно знаю, что уже не смогу уснуть. Лениво встаю и беру свою пачку сигарет. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Я не могу отказаться от своих наркотиков. Хотя и знаю, что он рано или поздно уйдёт, понимаю, что Вендиче его найдут, знаю, что сюда рано или поздно, заявиться, кто-то из семьи Эстранео. Немного скрипучий пол, в маленьком домике, противно режет слух, босые ноги, ступающие по нему, сразу погружаются в холод. В этом маленьком домике, нам тепло. Я выхожу на веранду и беру зажигалку. На улице идёт дождь, я чиркаю зажигалкой, прикрывая от ветра и капель огонёк, поджигаю сигарету. Мне вспомнилось, как я разносила одну из лабораторий, где меня держали. За столько лет моё пламя выходило из-под контроля, множество раз, но я не разу не смогла заставить его остановиться, не по тому, что не могла, а от того, что не хотела. Каждый раз лелея надежду сбежать, я убегала, а по итогу попадала обратно. «Малышка Элли не успела найти свой изумрудный город и башмачки» Меня всегда сравнивали с этой девочкой которая искала город, чтобы отправиться домой. Они издевались, говоря это, напоминали, что у меня нет дома и что изумрудный город лишь сказка. Они ошибались, я нашла свой изумрудный город и нашла короля, но король рано или поздно уйдёт, а город потускнеет. Они были правы, у меня не было дома и мне некуда было идти, я лишь жила здесь и ждала когда мой наркотик уйдёт. Дождь неприятно бил по крыше дома. Я привыкла к холоду, я всегда его ощущала, сколько себя помню. До этих глаз, я не знала, что такое тепло. ДО этих глаз, я не знала, что после такого можно улыбаться и не иметь кукольные глаза. Фарфоровая кукла рано или поздно может разбиться. Тушу остатки сигареты и иду обратно. Ложась рядом с ним, я всё чаще ловлю себя на мысли, что он гораздо чище меня, а моя грязь оставляет на его теле ненужные и липкие прикосновения. Я не целую его, он ненавидит поцелуи с привкусом сигаретного дыма. Он никогда не сможет полюбить грязную девочку, которая оказалась никому не нужна. По моей щеке стекает одинокая слеза, я прижимаюсь ближе к нему, вдыхая его запах и гладя его шёлковые волосы. Мне нет места рядом с ним. *** Я не заметила как мои глаза стали окончательно кукольными, и я перестала даже ненавидеть. Разучившись плакать, перестав греметь цепями. В один момент мне казалось, что я стала безвольной куклой, но моё пламя ещё не теряло надежды, бушевало внутри меня, набирало силу, готовилось вырваться. «Маленькая Элли решила убежать и найти изумрудный город» Так я подумала, когда моё пламя просто стало разрушать всё, что видела. Я отпустила контроль, дала ему свободу. Я не чувствовала ненависти с этим «людям», я не хотела помогать другим обрести свободу. Я шла за призрачным желанием найти того, Кто хотя бы раз, протянет мне руку помощи. Ступала по осколкам, что были мечтами, других заключённых, я получала свою свободу. Убила я не многих, но и никого, не спасла. Когда-то я хотела спасти остальных, но по итогу перестала видеть в этом смысл. Да мне было их жалко, но я не хотела рисковать своей свободой, вытаскивая их. Они плакали и опирались друг на друга, жалели друг-друга. Они меня презирали, я не помогала, просто смотрела. Они часто, сравнивали меня с этими «людьми», а я напоминала, что свободы они не увидят. Они цеплялись за эту жизнь, они плакали ночами и звали своих родителей. У меня никогда не было семьи. Те кого я считала родителями, отдали меня сюда и вычеркнули из своей жизни. Я не ждала чуда, я позволяла своему пламеню выбирать для меня жизнь. Я не желала помогать другим, я не умела помогать, только использовать. *** Снова просыпаясь и вскрикивая, я поняла, что пора. Привычно чувствую его руки на своей талии, привычно ложусь и привычно смотрю в его глаза. Возможно, он знает, что я собралась, отсюда уйти, а возможно и нет. Мне казалось, он доверял мне, он не любил меня, но доверял мне. Он рассказывал мне о своей жизни, избегая многих вопросов, говорил о том, что он видел, показывал иллюзиями цветы и по моей просьбе даже показал мне снег, который я не разу, в жизни не видела. Он готовил вкусные блюда и учил меня, как правильно есть палочками. ОН многое мне показал, но стал наркотиком. Я не хотела ждать, когда он уйдёт, понимая, что я бы тогда просто спятила и не смогла бы удержать своё пламя. Я решила в один момент, что я уйду раньше, чем он, уйду навсегда, скитаться по миру. Я не хотела чувствовать ломку, но уничтожать всё своим пламенем я тоже не хотела. Я выбирала самое меньшее из зол. С Мукуро, я стала мазохистом. Убивая сама себя, отказываясь от наркотика. По телу бьёт лёгкая дрожь, я точно знаю, что уже не смогу уснуть. Лениво встаю и беру свою пачку сигарет. Я оборачиваюсь и смотрю на него. «Элли решила умереть одна» Немного скрипучий пол, в маленьком домике, противно режет слух, босые ноги, ступающие по нему, сразу погружаются в холод. В этом маленьком домике, нам тепло. Я выхожу на веранду и беру зажигалку. Забираю сумку оставленную здесь. Складывая каждый день по одной вещи, я ждала этого сна. Я должна была вспомнить, что я не когда не умела протягивать руку помощи. Не когда не умела создавать, я лишь разрушала. Сегодня я проснулась до рассвета, небо затянуто тучами, эта погода мне подходит. Я знаю, что скоро пойдёт дождь, он смоет мои следы, смоет воспоминания, о том что я жила в этом доме и каждую ночь стояла на веранде, курила и думала. Остывшая кровать быстро забудет мои кошмары и Мукуро больше не придётся ждать, пока мне приснятся кошмары, прежде чем самому уснуть. Я уверенна его самого мучили кошмары, но он ничего не говорил, тихо иногда ворочался. Это я слаба и мне был нужен он, а ему без меня было бы только лучше. Возможно, он ждал когда я сама уйду поняв, что мне нет места, в его жизни. Он никогда меня не любил и не полюбит, грязь любить нельзя. Скорее всего, он знал, что я скоро уйду, но молчал. Я ему не нужна, я это знала и не жила местами. Я не когда не тешила себя глупыми иллюзиями. Я была для него лишь девочкой которой он помог. Девочкой, у которой похожая судьба. Я знала, у него есть те кто могут быть рядом, а я… мне лучше быть одной, умереть от ломки или скитаться по миру ища пристанище, убивая людей и теряя остатки человеческих эмоций. Тишина, окружавшая это место, только сейчас стала на меня давить, только сейчас напомнила, о том, что я навсегда останусь одинокой и не буду не кому нужной. Только тишина знала мои мысли и чувства. Я посмотрела на маленький столик за которым он любил читать и вспомнила его глаза которые очаровали меня. Тяжёлый вздох, я положила на стол блок сигарет, невскрытую пачку молочного шоколада и сверху записку, на которой было всего несколько слов. Мои руки дрожали, моё тело била дрожь, но не от холода. Я плакала. Я не плакала уже два года, но сейчас, когда уходила от сюда я лила слёзы. «Маленькая, глупая Элли, любила своего волшебного короля, но убегала от него» Сумка на плече, кольца на руках, коробочки за пояс, утирая руками слёзы, я делала медленные шаги, о дома где прожила лучшие месяцы своей жизни. Тихо ступая по мокрой траве, я сжимала кулаки, чувствуя ломку, но не позволяла себе даже обернуться. Моё тело в грязи, на моём языке вечный привкус горечи и железа, на моих руках кровь, а в душе имя того человека который влюбил меня в себя. Он меня не когда не любил, меня нельзя полюбить. Запрещая себе оглядываться, я шла, куда глядели мои глаза. Я шла по свету и чувствовала, как сердце сжимается, а тело начинает ныть, требуя дозу. Я убивала сама себя, этой любовью. Я мазохист и я убегаю от своих чувств, чтобы, не разрушить изумрудный город. *** Девушка не оглядывалась, шла вперёд. Иллюзионист спал в кровати, не зная, что от него ушла Эли. Только утром он прочтёт её записку, оставленную на столике, только утром он возненавидит сладкий шоколад. « Я любила тебя. Элли, пошла искать свои башмачки и свой дом» Мукуро в первый раз в жизни понимал, что терял важную вещь, гораздо важнее, чем свобода. Закрывая свои глаза руками, он скрывал горькие слёзы которые капали на плитку шоколада, который он уже не мог любить.