Нет запрета на любовь

Тугой воротник слишком сильно стягивал шею, и как бы молодой человек не пытался его оттянуть, он сохранял прежнее положение. «Парадное» для него синоним к слову «неудобное». Обязательно что-то будет колоть, чесаться там, где нельзя, не обойдется без того, что где-то наряд будет мал и из-за этого движения будут скованы. Мода этого поколения опасна для здоровья и репутации. Мало ли где могут разойтись швы, и тогда прощай честное имя и авторитет. Желание сохранить место в обществе настолько сильно, что мужчины и женщины готовы весь день держать спину прямо, находясь в неудобном положении, прекрасно зная, что если они позволят себе расслабиться, всё падёт крахом. — Это не совсем то, чего я хотел, - сказал Россия, встав в позу креста, таким образом позволяя портным поправлять все неровности и скрывать недочёты. — Зато это то, чего хотел я, - безразлично произнёс Российская империя, наблюдая, как слуги преображают его внука. Зелёный мундир с золотым шитьем, большими пуговицами и расписным воротником - это именно то, что нужно его внуку, чтобы привлечь внимание дамы. Какая именно особа была выбрана для него Федерация не знал, но если его родные утверждают, что это крайне необходимо, то он не смеет противиться. Он в любом случае не имеет права идти против их воли. Эта встреча с дочерью Великобритании была необходима. СССР отказался видеться с этой, как он её называет, "потаскухой" и ничего с ней иметь не желает, держась за свои убеждения, не соглашаясь даже провести сына на встречу его будущей подруги. На месте России должен был быть Союз, но как он сказал: « лучше выйти на эшафот и сказать «стреляйте» направленным на тебя ружьям, чем выйти на английский флот и сказать «Здравствуйте» ». Целовать её руки, он, ясен пень, не собирается, фыркая, что лучше поцелует асфальт. Такое поведение только позорит Империю, а ему этого вовсе не надо. — Стой смирно, пока тебя не укололи иглой, - гаркнул монархист, недовольный тем, что внук сопротивляется работе швеи, пока та пытается подшить излишние складочки, которые хочешь или нет будут собираться в этом месте. — Что ты его как куклу наряжаешь? Встретиться с этой профурсеткой он мог бы и в обычной одежде. Она не заслуживает таких официальностей, - Союз тоже решил дать критику одеянию своего сына. — Я не хочу, чтобы мой внук выглядел как положение твоих земель. Красивый внешний вид привлекает дам и говорит о статусе его хозяина. Так было, так есть и так будет всегда. Тебя я уже не заставляю, ты как был упрямым бараном, так и остался. Общаться с другими странами ты не хочешь, вести вместе с ним торговые отношения тоже, замыкаешься в себе и утверждаешь, что всё сможешь сделать сам. Больно самостоятельный. — И смогу. Если у меня и будут друзья, то нож себе в спину я им вставить не позволю. — У тебя никогда не будет друзей. С такими убеждениями ты останешься одинок до конца своих дней. Ни одна благоразумная страна не протянет тебе руку. — Даже если это так, я не расстроюсь! Они мешают нам жить счастливо, навязывая свой образ жизни. Россия выдохнул. Врагу не пожелаешь таких родственников. Корабль качало, пока они пересекали океан. Российская империя отказался сопровождать внука на встречу дочери англичанина, утверждая, что у России есть отец, который должен заниматься этим. Союз поколебался, но согласился. Все же, не ему руки целовать и вести ванильные беседы. Порт был слишком мал, пришлось пересаживаться на шлюпку и уже на ней добираться до границы Великобритании. По прибытию их встретил высокий мужчина в строгом костюме. Союз никогда не понимал сути монокля, если можно пользоваться полноценными очками. Или зрение портится только на один глаз? Скорее всего, это просто аксессуар, и как подметил СССР, абсолютно бесполезный, хотя должно быть, на родине англичанина это что-то и выражает. — Приветствую вас, СССР, - произнёс мужчина, протягивая советскому гражданину руку. Союз посмотрел на неё, и спустя пять секунд, пожал. — И Вас, молодой человек, - он обратился к России, окидывая его оценивающим взглядом. Федерация поклонился в ответ, положив руку на грудь. — Пройдёмте же. Я познакомлю вас со своей дочерью Америкой, - Великобритания развернулся, ведя гостей в небольшой шатер. — Профурсеткой, - прошептал коммунист, усмехнувшись. — Вы что-то сказали, сэр? - не услышал англичанин, повернувшись к гостям. — Нет, что вы, товарищ. Великобритания пожал плечами, продолжая путь. В шатре их встретила молодая девушка, на вид не больше шестнадцати лет. На её бежевом платье уже распустились крупные бутоны, соединявшиеся между собой тонкой лианой. Юбка её была до пола, и не такая объемная, как Россия привык видеть. Летнее платьице, самое простое, с красивыми кружевами и гладким воротником. На плечах девушки покоился мягкий платок, сделанный из той же ткани, что и платье, волосы аккуратно собраны, а поверх прически одет белый чепчик. Девушка была аристократично бледна и сказочно красива. Голубые глаза казались уж больно яркими и сильно выделялись на фоне её одежды. Молодая особа поклонилась, поприветствовав русских. «Почему отец называет её профурсеткой? Обычная девушка»: подумал Россия. Взяв нежную ручку своей новой подруги, он прикоснулся к ней губами, только сейчас поняв, что на ней совершенно нет перчаток. На его родине среди знати подобная выходка недопустима. Молодая или тем более замужняя женщина должна носить скрывающий элемент одежды, иначе о ней плохо подумают. Даже в жаркие летние дни на ней должны быть перчатки, не важно из какого материала. Но он не дома, так что ничего предъявлять не будет. — Предлагаю оставить наших детей наедине и пообщаться с глазу на глаз. Думаю, нам найдётся, что обсудить, - предложил Великобритания. — Если это настолько необходимо для наших с вами отношений, то я с удовольствием проведу с вами время, - насчёт «с удовольствием» Союз, конечно соврал, но нельзя было портить вполне дружелюбные отношения. Великобритания увёл советского товарища в своих хоромы, позволяя молодежи остаться наедине и пообщаться. — Какая прекрасная нынче погода, неправда ли? На моей родине одни морозы и ветра, я не часто вижу что-то кроме белого одеяла на крышах домов, - начал Россия, присаживаясь напротив подруги. — У вас очень суровый климат. Вы очень вынослив, раз смогли приспособиться к нему. Вы, должно быть, с дороги устали. Позвольте угостить Вас горячим чаем, - Америка поднялась с места, взяв в руки расписной фарфоровый чайник с дымящимся носиком. Через мгновение из этого носика полилась струйка горячего чая с запахом фруктов и ягод. — Угощайтесь выпечкой, не стесняйтесь. - ласково предложила барышня, поставив тарелки ближе к гостю. — Почему Вы так хотите мне угодить, моя леди? Вовсе не обязательно так вести себя, вы ничем не обязаны. — Вы оскорбляете меня, я же от чистого сердца! - возмутилась девушка, сев на место. - понимаете, у меня редко кто бывает. Страны приезжает к моему отцу, но никак не ко мне. Мне одиноко и...совсем не с кем поговорить. Друзей у меня нет - отец запрещает, а моя няня очень стара и уже почти глуха. Я научена этикету, да и хочется мне за Вами поухаживать, а Вы нос воротите. — О моя дорогая, мне искренне жаль Вас. Лишить Вас социума - просто бесчеловечно! Не подумайте ничего дурного, но я не понимаю, как Вы такими темпами ещё с ума не сошли. — Книги - вот моё спасение. Оставаться в здравомыслящем рассудке только они мне и помогают. Я не совсем одинока в плане общения: меня учат игре на пианино, рисованию, иностранным языкам, но это всё не то. Они старше меня, и говорить с ними о чем-то кроме учебы себе дороже. — Сколько Вам лет, моя дорогая? — Шестнадцать, сэр. А Вам, если не секрет? — Двадцать два года, моя дорогая. — Двадцать два года...значит, Вы не в силах меня понять. Ах, как жаль. — Отнюдь, моя дорогая. Я живу по таким же правилам как и Вы, несмотря на то, что уже не мальчик. Хоть я часто вижусь с другими странами, удовольствия от общения с ними я не получаю. По крайней мере, такого как с Вами. Значит, много читаете. Какой жанр литературы предпочитаете, милая леди? — Как и все девушки, сэр, я обожаю романы. Именно из-за них я выучила французский. Это позволило мне без переводчика читать сие чудные произведения. Ведь вся романтика там, во Франции. В стране, которую я не могу навестить. Мне кажется, это из-за того, что я женщина. Будь я как Вы, юношей, передо мной открылось бы больше дорог, чем сейчас. — Скажите, а Вы единственный ребенок в семье? Или есть кто-то ещё? — У меня есть старший брат, Канада. Он старше меня на десять лет, но в том же положении, что и я. Ещё и далеко от дома, на службе. Честно говоря, я очень сочувствую ему. До поступления он всегда заботился обо мне, ведь тогда я была ещё совсем маленькой. А Вы, Россия? У Вас есть кто-то ещё? — У меня? Да, пожалуй. Две младшие сестры. Одной восемнадцать, а другой тринадцать. Они далеко от меня, но живут не зная бед. Отец отправил их в женское училище, где их научат всему, что положено. — Разве они не обучаются на дому? Сейчас популярно нанимать преподавателя на дом. Меня обучали именно так. — Возможно, Вы правы. На самом деле, я бы не назвал то здание "училищем". Высшие науки не для женщин. Официальных гимназий или прогимназий, а также вузов и университетов для дам у нас нет, но обучать женщину грамоте не запрещено. К сожалению, представительница низшего сословия не может позволить себе такой роскоши. Крепостные в принципе много чего не могут без дозволения хозяина. — Какая Вы жестокая страна! - воскликнула девушка, кутаясь в свою накидку. - Не давать женщинам учиться и простым людям жить! — Миледи! Это не я решаю, и даже не моя родня. Я лишь страна, не более! Думаете, я хочу быть таким? Ничуть! Мне самому тошно смотреть на это, но что я могу сделать? Всё решают люди, которые меня населяют и выбирают себе правителя. Реформы, законы, смена власти, ссылки, казни...Вы думаете, мне приятно смотреть на это? Мои соотечественники гибнут, ни в чем не провинившись, а мне нельзя и слово молвить...много крови пролито, много войн пройдено. - девушка печально опустила голову. Не было лжи в словах её собеседника, лукавить ему незачем. Не один Россия делал то, чего ему было не по душе. Заметив печаль на лице своей подруге, Россия взял её нежную ручку в свою, сжав как можно крепче. — Не печальтесь, моя дорогая. Это было и будет всегда. Когда придет наше время, подобное мы не должны допустить. — Но тогда уже будет другая эра... — Наша с Вами, - белоснежные пальцы в перчатках ласково погладили ладонь Америки, от чего девушка вздрогнула. Наверное, ей было щекотно. - Вы красива, моя леди. От услышанного комплимента девушка смутилась, отведя взгляд. Опираясь на эту реакцию, Федерация понял, что США не так уж и часто говорят приятные слова. А может, она восприняла их как лесть. — Я Вас чем-то обидел? - спросил юноша, рисуя узоры на тыльной стороне ладони. — Никак нет, сэр. Нечасто меня называют «красивой». Отец говорит, похвала только вредит девушкам. Они от этого перестают быть скромными, а скромность - это как раз то, что нас украшает. — Ваш отец ошибается. Похвала мотивирует нас достигать большего. Это как оценка нашим стараниям, миледи. — Может, Вы и правы. Я никогда не считала себя красивой, ведь есть девушки намного лучше меня. — О, не будьте так самокритичны по отношению к себе, - улыбнулся Россия, отпустив руку девушки. Улыбаясь, Америка взволнованно отводила глаза от гостя. Их чудная беседа могла бы длиться вечно, они бы обсудили все изданные книги, произведения искусства, архитектуру и много другое, чтобы заполнить своими разговорами тишину. Устав сидеть, юноша предложил леди прогуляться и заодно побольше рассказать о себе. Пока они шли, Америка не охотно шла на контакт. О себе молодая особа говорила мало, отвечала кратко и больше интересовалась жизнью России. Федерация, поняв, что девушка не очень хочет рассказывать о былом, впрочем, как и он сам, решил сменить тему. Про семью или чего более личного он умалчивал, спрашивая лишь о том, что не стесняло США. Гуляя по пустому берегу, они прекратили диалог, засмотревшись на стоящий вдалеке корабль. Девушка поинтересовалась, почему же они не воспользовались имеющимся у них портом для больших суден, на что молодой человек ответил, что это было бы слишком долго, и пересадки с брички на бричку ему с отцом не желательны. Расслабившись, Россия сложил сзади руки, вдыхая полной грудью воздуха, после чего он слегка вздрогнул, почувствовав мягкие женские волосы на своём плече и тёплое дыхание. Америка обняла его руку, положив на погоны голову. Ещё ни с кем ей не было так хорошо и так спокойно. Он понимал её с первых слов, потому как для него всё не ново. Было приятно найти человека, похожего на тебя, пусть он и живёт на расстоянии в несколько тысяч километров. — Думаю, нам стоит прощаться, - сказал Россия, глядя, как отец возвращается вместе с Великобританией. — Я увижу Вас снова? - взволнованно спросила Америка, прижав руки к груди. — Безусловно. Я буду ждать нашей встречи, - улыбнулся Федерация, приобняв девушку за плечи, оставляя на холодной щеке лёгкий поцелуй. Девушка обняла его в ответ, готовая расплакаться. — Не стоит, я не стою ваших слёз, моя леди. Обещаю, мы ещё встретимся, а вы пообещайте мне, что не будете плакать из-за меня. — Да как же? Вы так скоро покидаете меня, я не могу не печалиться этому. — Думайте о нашей будущей встрече. Я постараюсь прибыть как можно раньше, но и Вы меня поймите. Я не могу бросить всё, хотя Вы того стоите. — Понимаю. Что ж, удачного пути. Желаю поскорее добраться домой. — Я благодарю Вас за приём и столь приятное знакомство, - сказал РФ, напоследок поцеловав руку барышни.

***

Вот уже второй месяц Россия не даёт о себе знать. Не пишет писем и не появляется. Америка ожидала чего-то подобного, ведь прислать сюда весточку - непозволительная роскошь, учитывая, что их разделяет просторное море. Добраться сюда не так просто, мало ли как измениться погода - природа довольно прихотлива. Америка знает это от русского, ведь тот поведал ей, какой климат на его земле. Врагу не пожелаешь жить там. Но люди живут, а если выражаться правильно «выживают», поскольку располагаются они там не по своей воле. Ссылают их туда на принудительные труды, называя это «каторгой». Зато, несмотря на невыносимый холод, люди просто обожают такое время года как "зима". Всё засыпает снегом высотой с обычную деревенскую церковь, холодно, голодно, так ещё не сложно подцепить что-то недоброе. В Великобритании такое тоже встречается, но жертв значительно меньше. От чего только люди не погибают, страшно даже представить. Казалось, что ждать уже безнадёжно, он не придет, потому как не через улицу они живут. Обвинять русского не в чем, он так же как и она зависит от слова даже не отца, а своего деда. К слову, РИ не просто так не присутствовал на их встрече, у него, по его словам «дела государственной важности» и на такие мелочи он тратить время не собирается, да и видеть Великобританию не хочет, от его манер и акцента Империю просто тошнит. Самое время отчаяться, потому как август подходит к концу, становится все холоднее и выходить на берег отец уже не позволяет. Сидя в своей комнате за очередным сладким романом, девушка глубоко вздыхала. Её ежедневную идиллию прервало оповещение о прибытии России к ней лично. Взволнованная этой мыслью, девушка отложила книгу, спускаясь вниз, только и успевая придерживать свою длинную юбку. Действительно он...в своём зелёном золотошитом мундире. Заметив её, он улыбнулся, слегка поклонившись. Америка замерла, совершенно забыв о манерах. Лишь только рука отлегла от груди, и она поклонилась в ответ. — Я рада снова видеть Вас здесь, Россия, - сказала девушка, снова чувствуя губы юноши на своих руках. — Я не мог не сдержать своё слово. Извиняюсь за задержку, я... — Ой, не стоит. Я понимаю, не нужно слов. — На это я и рассчитывал. Что ж, пойдемте. Покажите мне свои апартаменты? — Вот так сразу? - кокетливо сказала девушка. — А коли я того не достоин, моя леди? Вы могли бы принять меня в гостиной, но не кажется ли Вам, что для личной беседы тут слишком много лишних ушей? — Ах, право, не подумала. Хорошо, идёмте. Комната девушки напоминала картинку из сборника сказок. Всё у неё, как у принцессы. Не очень ярко и со вкусом, что говорит о том, что интерьер она выбирала сама. Россия отодвинул стул к подоконнику, присев на него. Девушка расположилась на подоконнике, окруженная подушками. Рядом с ней лежала недочитанная книга, кинутая в спешке куда попало. Повисла тишина. Никто не решался первым начать диалог. Единственное, что сейчас было в голове юноши - это образ его подруги. Она не наряжается в роскошные одежды и не носит эти убийственные корсеты, чтобы быть красивой. А макияж и драгоценности ей ни к чему. Эта простота так и манила к себе, ведь она аристократка, а одевается чуть ли не как простая служанка. Россия чувствовал, как эта женщина заманивает его в свой омут, из которого он не может и не хочет выбираться. Сердце ноет и словно балласт опускается вниз. — Россия, - начала Америка, прижав к себе подушку в форме цветка. - А вы заключили со мной...брак? Как...люди. — Из тысячи женщин я бы выбрал только Вас. Но такого понятия как «брак» среди стран не существует. Мы можем заключать союзы, но это совсем не то. Я бы взял Вас в жёны не раздумывая, если бы только это было возможно. Уж простите меня, леди, то не моя прихоть. — Разве есть закон, запрещающий странам любить? — Не думаю. Это уже личное дело каждого. И мне кажется, Вы это не просто так спросили. — Да, не просто так. Если я не люблю вас, то как ещё объяснить всё то, что я к вам чувствую? — А что Вы ко мне чувствуете? — Тепло. — Моя дорогая, могу поклясться Вам, что я чувствую подобное, но мы по прежнему не можем быть вместе. — Вам мешает мой возраст? — Нет, что Вы, моя леди. У любви нет возрастов. Впрочем, Вы сами хотите дать мне свободу над Вами, так почему я должен отказываться? - Россия встал, подойдя к девушке. Обняв её за талию, юноша прикоснулся к персиковым губам, не чувствуя никакого сопротивления со стороны своей дамы. Поняв, что Америка готова к подобному, он рывком снял её с подоконника, перемещая на кровать. Из женских уст донесся стон. Такой тихий по сравнению с посторонними звуками, но Федерации казалось, что он слышит только его. Нервное бормотание и дрожь бледного тела. Руки Америки покрылись гусиной кожей, она ощущала необъяснимый холод. Её тонкая шея покрылась поцелуями, которые цепочкой шли вниз, пока руки молодого человека медленно тянули маленький бегунок её платья вниз. Гладкая ткань сползала с её плеч, оголяя ключицы и красивую грудь. Вся нижняя часть была спущена к месту, куда пришивалась юбка, и только когда девушка была практически топлес, Россия занялся собой, снимая этот до боли неудобный мундир. Когда они наконец избавились от всего лишнего, проявлениям молодой страсти уже ничего не мешало. Девушка перестала робеть, чувствуя себя увереннее, целуя Федерацию. Возлюбленный предупредил её, что сейчас она ощутит ранее незнакомые чувства, и не ошибся. Когда налитый кровью член проходил внутрь, она немного вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли. Россия сказал, что простыни придётся менять. Не страшно, это стоит того. Чтобы Америка не чувствовала сильного дискомфорта, юноша отвлекал её поцелуями. От взгляда русского не укрылись два наливных яблока, которые качались в стороны, завораживая его. Не удержавшись, он прикоснулся к ним руками, видя по реакции девушки, насколько эта часть тела была чувствительной. Но ей явно нравилось, тут уж не прогадаешь. В первый раз Америка не ощущала какого-либо сносящего голову наслаждения, но возможно, если им удастся заняться этим снова, чувства будут другие. Сейчас они сравнимы для неё с иголкой, прошедшей через кожу. Не завершив дело, Федерация вышел из неё, и только тогда он смог кончить. Лежа в кровати, Америка понимала, что такие моменты, увы, не будут частыми. Он оденется и молча уйдет, пообещав вернуться. Он так же холоден, как и зима в его краях, но есть в нем то, за что его любят. За что она его любит. Пока он рядом, она будет спокойна. Может, русский и холоден, но он никогда не станет врать ей. Америка никогда не пожалеет, что отдала ему свой первый раз.