День Святого Валентина, или чертов Монтгомери

В школе Либерти существовала куча традиций, которые Оливия не воспринимала всерьез. Порой они были связаны с конкретными праздниками или так называемыми красными днями в календаре, но зачастую просто являли собой «сдвиги» в головах представителей администрации, как будто круглыми сутками старавшихся выдумать самые изощренные способы для превращения жизни учеников в ад. Правда, искусственно созданная ими — но на деле слишком реалистичная — преисподняя на протяжении последних нескольких дней обильно посыпáлась блестками, обрывками ленточек и лопнувших шариков, а также кусочками цветной бумаги. Однако ситуация от того ни капли не менялась. И, естественно, с торжественным видом, хоть по звучанию голоса из сети радиоприемников определить это было весьма проблематично, директор заявил, что, раз грядет День Святого Валентина, а школа «так беспокоится о приятном времяпровождении своих подопечных», он целиком и полностью разрешает особо активным студентам и учителям начать подготовку к сему «замечательнейшему» празднику. Впрочем, услышав радостную весть, никто почему-то не принялся носиться по коридорам, взволнованно галдеть, бросать в воздух кепки и кричать «ура», а словосочетание «в пределах разумного» прозвучало из уст мистера Болана как затаенная угроза… Тем не менее, один застарелый обычай все-таки решили вытащить из темного чулана, отряхнуть от пыли и вновь воплотить в жизнь. — Долларовые валентинки? Серьезно? — фыркнула Оливия, когда к ней подлетела окрыленная количеством дел Кортни с кипой альбомных листков, выкрашенных в настолько приторно-розовый цвет, что от него тошнило. — Это же самый настоящий бред! Как тест на совместимость по знаку зодиака или… На какие еще глупости разводят наивных дурочек в интернете? — Знаю, — пожала плечами девушка. — Однако мы не можем не предоставить шанс тем, у кого на личной жизни давным-давно стоит жирный крест. Что, если, заполнив анкету и найдя себе кого-то на один день, они изменят свою судьбу? И, да, перечень ведь ни к чему не обязывает… — она лукаво подмигнула. — Сама-то подумай, — Оливия вскинула одну бровь и сложила руки на груди, — а заодно пойми, какую чушь городишь. Если ты человек заведомо робкий, неспособный к отношениям, а то и вовсе изгой в классе, зачем лезть на рожон и участвовать в этом дерь… В мероприятии, короче говоря. Попадешься, например, в число «счастливчиков» Брайса Уокера, и что? А ничего хорошего! Разнесет он на своих необрезанных крылышках, кто любовь себе неземную ищет, и его компашка только подробностей прибавит для красочности. Чего доброго, на следующий день все будут сплетни передавать из уст в уста… Чертовы спортсмены! — последнюю фразу она сказала громче предыдущих, несмотря на испуганный взгляд Кримсен, и несколько парней в форменных куртках с броскими эмблемами школы подняли головы, ища ненормальную, осмелившуюся на столь дерзкие слова. — От них все страдают, неужели нельзя раз и навсегда закрыть этот притон?! Кроме того, что вообще такое их баскетбол, тем более — бейсбол? Фи! Не игры даже, честное слово! — Мы сейчас не про них, пойми, — азиатка старательно пыталась вернуть диалог в мирное русло и не привлечь на свою голову лишнего внимания, будучи, наверное, самой неконфликтной личностью в школе. Однако не вышло ровным счетом ничего. — Это кто здесь у нас грубит, м? — звонкий голос Монтгомери, словно раскат грома, раздался у нее над ухом и заставил ее чуть ли не взвизгнуть от испуга. — Расслабься, мы пока не к тебе, — губы парня растянулись в мерзостно-слащавой улыбочке, когда он смерил взглядом заметно напрягшуюся «противницу». — По всей видимости, к твоей подружке. Что-то имеешь против нас? Ну, так зачем разговоры за спиной? Скажи в лицо, что ли… — Язык марать не хочется, — та стиснула кулаки, мысленно прикидывая свои ничтожные шансы. М-да, перспективка вырисовывалась далеко не радужная. К заводиле постепенно подтягивались дружки, и вскоре его окружали уже четверо накаченных идиотов. — О, какая у нас группа поддержки… — при последних словах интонация подвела, резко сойдя вниз, но, быстро исправившись, Оливия перевела дыхание. Никто не заметил ее минутной слабости. Несомненно, к лучшему. Она хотя бы успеет как следует дать парню в нос или в челюсть, а что будет потом… Решать судьбе. Или, как альтернативный вариант, кому-то извне, заинтересованному в водворении порядка, мира и равновесия в учебном заведении на прежнее место. — Чего напрягся-то? Вряд ли стоит обижаться на правду. В воздухе застыла неприятная тишина. Поигрывая мышцами, на которые любили пялиться его фанатки, Де Ла Круз ухмыльнулся. Похоже, среди перечивших ему, коих было не в пример мало, не попадались ранее подобные ей выскочки. Сей факт тоже вполне можно перенести в копилку с табличкой «на удачу». Правда, его реакцию не удавалось предугадать, однако банальной она явно не обещала оказаться. Хант даже заинтересовала ее собственная участь, и, перебирая различные вариации будущего, она вышла из задумчивости только после тихого-тихого писка Кортни, стоявшей в тени высоких фигур и отчаянно прижимавшей к себе те самый разнесчастные бумажки, будто они пребывали в состоянии спасти ее от возможной кары за компанию с дерзословкой. Искренне, конечно, не хотелось втягивать ее в эту заварушку, наваливать на плечи личные проблемы, но ведь она первая прибежала к ней с чертовым Днем Святого Валентина, будь он трижды неладен! Зачем только католики его выдумали?! Не жилось спокойно, что ли?! Разгребать теперь последствия их дурацкой ошибки… — Главное, чтобы ты потом сама на правду не обижалась, — с пугающим хладнокровием произнес спортсмен. Он сбросил рюкзак с плеча, обернулся, поглядел по сторонам и замер, скорее всего, мысленно взвешивая ситуацию и способы ее разрешения. Пока они разговаривали, зрителей прибавилось втрое, а избивать девчонку посреди толпы, в которой стопроцентно была парочка негодяев, не упустивших бы соблазнительную возможность настучать учителям… Требовалось ли ему это? Тем более камера висела здесь же, возле крайнего шкафчика. Кажется, полиция тоже имела доступ ко всем видеозаписям. Выбор представлялся трудный. Будь на месте Оливии пацан, Монтгомери не задумался бы ни на секунду — нанес бы заветный удар, с удовольствием услышал бы звук оседающего на пол тела, приглушенные всхлипы, с жестоким равнодушием наблюдал бы за тем, как некто поверженный закрывает лицо, чтобы его и повреждений, оставленных на его лице «железным» кулаком, не видели, корчится и старается избежать позора. Однако сейчас напротив него стояла представительница прекрасного пола. Где-то глубоко в душе, еще не до конца истлевшей и прогнившей, теплились принципы, о которых говорила ему мама после его первых проступков в школе — дескать, бить девочек нельзя ни в коем случае, что на них поднимает руку только самый черствый и аморальный подонок. И как же быть? Уйти, не преподав выскочке урока? Нет! Он уже ввязался, в связи с чем фиаско на глазах у нескольких десятков любопытных будет слишком постыдным и глупым. — По какому поводу сборище? — неожиданно раздался неподалеку оклик, и толпа в мгновение ока расступилась, будто воды бурного моря перед пророком Моисеем, пропуская вперед широкоплечую фигуру Зака Демпси. Он по обыкновению широко улыбался во все свои тридцать два белоснежных зуба, не понимая и не разделяя царившего в коридоре и на лицах напряженного ожидания. Завидев друга, приблизился, поймал умоляющий взгляд Кортни и быстро понял, что к чему. — Монти? — Почему сразу я?! — огрызнулся Де Ла Круз как-то очень по-детски и, обернувшись в сторону Хант, зло выговорил, почти что плюнул ей в лицо слова: — Ладно, живи… — потом одним широким шагом пересек расстояние, отделявшее его от Кримсен, резко вырвал из ее трясущихся рук верхний лист, с презрением оглядел вопросы для анкеты по поиску своей второй половинки. — День Святого Валентина, какое убожество! — Превратившись в смятый розовый комочек, бумага полетела на пол. — Неужели вам не противно заниматься этой фигней?! — Я тебе дам — фигня! — в душе торжествуя, а потому осмелев и, можно сказать, оборзев до крайности, девушка ринулась на помощь подруге, достаточно сильно толкнула парня руками в плечи. — Весьма достойный праздник! Очень жаль, что твой маленький мозг не способен на его осознание… — воодушевление с грохотом разрушило оставшиеся, едва сдерживавшие громадную лавину ветхие границы здравого смысла, и, демонстративно повернувшись к азиатке, Оливия приняла решение, о котором, возможно, ей еще предстоит пожалеть. — Ты что-то говорила про подготовку, верно? Ну, тогда я с тобой!