Альфа альфе альфа

Если бы Люциус знал, что все закончится вот этим вот, то в жизни бы не стал пить в компании Снейпа, сколько бы темный лорд ни распинался об этом «талантливом юном гении». К слову, Малфой мнения Воландеморта не разделял и предпочитал думать о Снейпе как о полукровном нищем выскочке, коим тот, без сомнений, и являлся, однако протекция Лорда, собственноручно пригласившего малолетнего зельевара в ближний круг упиванцев, в одночасье превратила последнего в популярнейшего альфу. Самый умный, самый талантливый, самый недоступный, самый таинственный и даже (на этом определении Люциус всегда картинно закатывал глаза) самый сексуальный — вот какими определениями награждали Снейпа многочисленные омеги, гревшиеся в лучах темнейшей лордовой славы. Такая популярность вчерашнего школьника обескураживала Люциуса. Это ведь он был самым-самым, это им должны были восхищаться, это от него обязаны были хотеть детей! Люциус просто-напросто не привык делиться с кем-то своей полученной по праву рождения славой. Ведь он лорд Малфой, в конце-то концов! Богатейший, завиднейший, среброволосейший альфа в Британии! Конечно же, он не собирался уступать свой титул какому-то нищему лордовому протеже и пытался перещеголять Снейпа во всем. В умении играть в покер — после нескольких партий Люциус лишился трёх тысяч галеонов и фамильной булавки для галстука, которую не изменяющий черному сюртуку Снейп наверняка и не собирался носить. В дуэльном искусстве — после позорно короткого поединка Малфой неделю не выходил из дома, пытаясь избавиться от насланного Снейпом проклятья, перекрасившего его волосы в розовый цвет. Поросячий оттенок смылся после пары десятков промывок, а пятно с репутации Люциуса, считавшегося в прошлом лучшим лордовым дуэлянтом, грозило не смыться никогда. В верховой езде — тут сидевший в седле с трёх лет Малфой в прямом и переносном смысле обскакал заносчивого грязнокровку, но и это не пошло ему на пользу. Повинуясь какой-то извращённой логике, омежная публика сочла соревнование нечестным и чуть ли не заклевала Люциуса, обвиняя того в падении «бедного Северуса» с коня. В конце концов Малфой устал от этих бесконечных, обидных и, конечно же, случайных поражений и предложил Снейпу финальное соревнование… Люциус был убежден, что ни за что не проиграет. Во-первых, он был реально талантлив в избранной им области. Во-вторых, он чуть ли не ежедневно тренировался для этого противостояния аж с четырнадцати лет. В-третьих, благодарить за полученные способности он мог только себя — ни деньги, ни происхождение, ни положение в обществе никак не влияли, да и не могли повлиять на Люциусовы навыки. Руководствуясь этими соображениями, на дне рождения Темного Лорда Малфой уговорил Снейпа сыграть в старый добрый «кто кого перепьет». Надо сказать, что Снейп держался вполне сносно — вдвоем они успели уговорить пол-ящика шампанского, привезенную Долоховым из России поллитровку водки и две бутылки огденского. На этом соревнование застопорилось — на столе не осталось алкоголя. Именно тогда — Люциус был готов подтвердить это под веритасерумом — Снейп, словно заправский маггловский фокусник, вынул из складок мантии нечто, названное им экспериментальным самогоном. Малфой уж было подумал, что это очередное мошенничество, призванное отнять у него заслуженную победу, но в итоге Снейп сам себя перехитрил — пригубив первую же стопку мутноватой жидкости, он уронил голову на стол и совершенно нетаинственно захрапел. Люциус возликовал и, забрав из толпы Снейповых омежных обожателей братьев Лейстрендж, отправился праздновать победу. Пробуждение после вечеринки вышло странным. Вопреки логике, у Люциуса болела вовсе не голова, а кое-что пониже копчика. Кроме того, его отчего-то мучила тошнота… Поначалу Малфой не обратил на это внимания — ну подумаешь, перепил и слегка поэкспериментировал с омегами, — однако, когда странные симптомы не прошли ни через день, ни через два, не на шутку перепугался. «Как пить дать Снейп отравил, — решил он. — Надо нанести гаду визит». * Жилище «гада» Малфой нашел далеко не с первого раза — он и подумать не мог, что легендарный лордов зельевар обитает в обшарпанном районе замшелого маггловского городишки. Для лорда Малфоя даже стоять на этой грязной мостовой было унизительно, однако закрытый наглухо камин и тотальный игнор Снейпом посылаемых к нему сов не оставлял ему выбора. — Кого еще дементоры принесли?! — откликнулась голосом зельевара хлипкая дверь после того, как Люциус, уставший от аристократичного постукивания, заколотил в нее ногами. — Открывай, Снейп! — Малфой? — Из-за распахнувшейся всего на пару дюймов двери показалось мрачное лицо. — Ну и какого фестрала ты тут забыл? — Поговорить надо. — О чем? — Снейп не спешил впускать Малфоя в дом. — О пойле твоем книззловом! — Рецепта не дам! — Да не нужен мне твой рецепт! — Люциус, растеряв остатки терпения, навалился на дверь плечом. — Впусти меня немедленно, отравитель чертов! — Как скажешь. — Снейп отпустил ручку многострадальной двери, заставляя Малфоя влететь внутрь чуть ли не кубарем. — Что у тебя там случилось? Говори и проваливай! Люциус замер и, пытаясь перевести дух, огляделся. Окружающая обстановка поразила его своей обветшалостью. Внезапно стало понятно, отчего Снейп за все время службы у лорда ни разу не приглашал товарищей в гости и почему для того, чтобы найти его адрес, Малфою пришлось поднять все свои связи в министерстве. Загадочность этого мистера Таинственность внезапно заиграла новыми красками. — Ну так что? — напомнил о себе Снейп, явно недовольный откровенным разглядыванием дома. — Что там с тобой опять случилось? — Это ты мне скажи, что со мной случилось! Чем ты, гадина, меня отравил? — Ничем не травил. — Снейп выглядел искренне удивлённым. — Не верю! — Честно тебе говорю! Я бы и рад, конечно, да лорд запретил. — Врешь! — Люциус отказывался верить Снейпу, хотя аргумент выглядел весьма правдоподобным. — А отчего же мне тогда хреново? — Я-то откуда знаю? Может быть, ты подцепил от одной из своих омег сифилис или африканскую лихорадку. — Но… как… — Люциус припомнил свой последний загул с братьями Лестрейндж и приуныл. — А ты… ну… не мог бы меня… того-этого… на нее проверить? — На кого? — На лихорадку эту… ну или на сифилис. Снейп расхохотался. Это поразило Малфоя даже больше, чем вид его обшарпанного дома или собственная непроходящая тошнота. Снейп смеялся громко и раскатисто. Он хлопал себя ладонями по коленям, захлебывался хохотом и утирал выступившие в уголках глаз слезы. — Проверить, хахахаха, на сифилис, ха! Малфой, ты что, охренел? Шел бы ты с такими просьбами к колдомедикам! — Не могу, — прошептал Люциус смущенно. — Это еще почему? — Нарцисса… Если она узнает… — Развод? — Хуже. Ее отец отсудит у меня три четверти состояния. — Ну ты даешь. — Снейп был заметно поражен Малфоевой глупостью. — Зачем же было жениться на девице с таким брачным контрактом? Неужели любовь? — Долги… — Люци понурил голову и замолк. Ну не станет же он, в самом деле, рассказывать заклятому врагу о реальном, весьма, к сожалению, шатком финансовом положении его древнейшей фамилии. Он и так уже сболтнул лишнего… Малфой боялся, что Снейп опять рассмеется ему в лицо или придумает кое-что похуже, но тот не произносил ни звука. Люциус осторожно поднял глаза и наткнулся на заинтересованный и даже неожиданно участливый взгляд. — Ладно, — прервал затянувшееся молчание Северус, — перечисляй симптомы. По мере повествования выражение лица Снейпа становилось все более и более удивленным. Он несколько раз уточнял ничего не значащие на первый взгляд подробности, внимательно вглядывался в глаза Люциуса и даже один раз прикоснулся к его лбу, чтобы измерить температуру. Под конец рассказа он попросил наполнить кровью небольшой фиал и теперь колдовал над ним, применяя все новые и новые диагностические чары и зелья. — Странно, — бормотал Снейп, — очень, очень странно.  — Что? — Люциус устал ждать ответа. — Это не сифилис? — Нет, но… Малфой, а ты точно не омега? — Чтооо? — Не кипятись. Просто, кажется, ты по всем признакам беременный… Дальнейшее Малфой помнил смутно. Кажется, он кричал. Вроде бы что-то разбил. Возможно, из-за выброса стихийной магии уничтожил несколько ценнейших Снейповых ингредиентов. В конце концов, зельевар оборвал его восхитительную истерику банально эффективным ступефаем. Очнулся Люциус на стареньком маггловском диване среди уже знакомой скромной обстановки. Он приподнялся на локте и завертел головой в поисках Снейпа. Тот обнаружился неподалеку. Водрузив на шаткий письменный стол огромный котел, он помешивал в нем что-то дурнопахнущее и одновременно листал толстенный древний манускрипт. — Снейп, — позвал Люциус слабым голосом, — скажи, что ты пошутил… — Увы, Малфой, я провел дополнительные проверки и лишь убедился в первоначальном диагнозе. — Но, как же так, я же… — Альфа. Знаю. И мои тесты, — Снейп постучал палочкой по стенке котла, — подтверждают это. Я и сам в замешательстве. Вспомни, не происходило ли с тобой в последнее время чего-нибудь омежного? — Ну… — Люциус залился краской. — Честно говоря, кое-что было. — Хорошо, рассказывай. — Снейп раскатал перед собой длинный пергамент и взял в руки перо. — Что это были за симптомы? Боли в сосках? Тяжесть в ногах? Появление смазки на анусе? — Что? Нет! Я просто был снизу! — Хм… — Снейп выглядел разочарованным. — И все? — И все! А ты что подумал? — Странно, очень странно. — Снейп вновь обратился к манускрипту. — Альфы от этого, знаешь ли, не беременеют. Люциус ждал, что Снейп скажет что-нибудь еще, но тот молчал, не отвлекаясь от толстой книги. Постепенно за грязным окном сгустились сумерки, в комнате, освещенной единственной свечой стало темно. Люциус и сам не заметил, как провалился в сон. Интерлюдия I С наступлением ночи Северус отложил недочитанный манускрипт, вынул из ящика стола бутылку экспериментального самогона (ну, а что добру-то пропадать из-за Малфоевских инсинуаций?), сделал пару хороших глотков и направил стопы в сторону спальни. По пути он на пару минут задержался у дивана с мирно посапывающим Малфоем, с наслаждением представляя того в роли омеги. Мысль оказалось на редкость соблазнительной — эта белобрысая зараза просто обязана была хорошо смотреться в развратной коленно-локтевой позе с влажно поблескивающим от смазки анусом. Северус немного поиграл с этой фантазией, пририсовывая Малфою в воображении то порозовевшие от шлепков ягодицы, то капли спермы на презрительно поджатых губах, почувствовал, как его собственный член приподнимается навстречу горячим образам, и поспешил в спальню, чтобы хорошенько на них передернуть. В кровати он добавил грязным мыслям огоньку, заставляя воображаемого Малфоя седлать его бедра, умолять о жёстком трахе и исступлённо шептать: «Северус, ох, боже мой, Северус»… Кончил Снейп бурно, залив семенем не только правую руку, но и собственный вход. В эту ночь он впервые за долгие месяцы уснул легко, быстро и безо всякого снотворного зелья… Люциус проснулся в отвратительном настроении и состоянии. К уже привычной утренней тошноте и болям в сосках прибавились ломота во всем затекшем теле и головокружение. Несколько мучительных секунд Малфой потратил на то, чтобы понять, в какой именно части Мэнора он проснулся, и придумать пару наказаний для эльфов, которые тут отчего-то не убираются, потом заметил стоящий неподалеку котел и осознал, что находится вовсе не дома. Понимание того, что он провел целую ночь в особняке неблагожелательного отравителя, способного за эту самую ночь поставить на нем полсотни негуманных экспериментов, напугало Люциуса настолько, что он ощутил, как тошнота, до сих пор остававшаяся в потенциальном состоянии, вполне реально подкатывает к горлу. Малфой вскочил и побежал на поиски ванной комнаты. Вожделенное помещение обнаружилось на втором этаже этого невероятно старого и захламленного дома, однако, едва Люциус успел склониться над унитазом, как запертая за его спиной дверь распахнулась от мощнейшей Алохоморы и в ванную влетел растрёпанный Снейп. — Малфой! — Снейп недобро сверкнул черными глазами. — Съеби отсюда ко всем дементорам! — Что сделать? — не понял застигнутый врасплох Люци. — Уйди! — Сеней заклинанием вытолкал Малфоя за дверь, бормоча что-то о «долбаных аристократах, не знающих уличного английского». Люциус, обескураженный внезапным появлением, даже забыл о собственной тошноте, а вот из запертой ванной начали доноситься весьма недвусмысленные звуки. Малфой пару раз аккуратно постучал в дверь, чтобы поинтересоваться, все ли у Снейпа в порядке, но был громогласно послан и послушно спустился обратно в гостиную. Снейп появился через полчаса. Измученный и напуганный, он взирал на Люциуса покрасневшими глазами и в смущении сминал в пальцах подол мантии. — Малфой, — сказал он наконец внезапно дрожащим голосом, — опиши-ка мне ещё раз во всех подробностях, что ты делал до того, как, ну…забеременел? Пока Люциус рассказывал, лицо Снейпа становилось все мрачнее. В конце концов самообладание покинуло его окончательно, и он без сил упал на диван, закрыв лицо ладонями. — Бляяя, Малфой, кажется, ты прав, фестрал меня еби! — Как прав? В чем? — В том, что ты залетел из-за моего экспериментального алкогольного зелья. — Конечно, я прав, Мордредов ты отравитель! — восторжествовал Люциус. — Стоп, и как ты это узнал? Ответом ему послужил полный страдания взгляд… Может быть, профессор Макгонагалл и директор Дамблдор и считали Малфоя не отличающимся особой сообразительностью, однако в большинстве случаев он делал выводы куда быстрее среднестатистического волшебника. Вот и сейчас аналитические способности не подвели Люциуса. Моментально сложив услышанные утром из ванной звуки, унылое Снейпово лицо и его же признание чужой правоты в единое целое, он тут же почувствовал неладное… — Но с кем? Как? Когда? — Вчера… — Глаза Снейпа стали ещё мрачнее. — Ты трах… — Снейп покачал головой. — Тебя трах… — Снейп отверг и эту версию. — Ты дроч… — Снейп кивнул. — Ха! Дрочил! Но как же ты забеременел? — Судя по всему, моя сперма попала на мой же анус. Услышав это объяснение, Малфой расхохотался. — Фууу, — брезгливо поморщился он, отсмеявшись, — ты дрочил, пока я был в доме! Это отвратительно! — Не более отвратительно, чем просить едва знакомого человека проверить тебя на сифилис! На это Люциус не нашел, что ответить. — Ну и что же мы будем делать? — спросил он, когда пауза стала затягиваться. — Искать способ избавиться от… — Снейп с отвращение хлопнул себя ладонью по животу, — этого!!! Интерлюдия II Через полторы недели жизнь Северуса стала совсем невыносимой. Малфой, решивший, что произошедшее — целиком и полностью вина зельевара, собрал многочисленные чемоданы со шмотками, наплел ревнивой жене с три короба, взял пару эльфов и с этим грузом вранья и аристократического скарба переехал на Снейпов продавленный диван. Зачем он это сделал, Северус так и не понял. Белобрысый хам утверждал, что будет помогать с решением их общей проблемы, но пока лишь путался под ногами и изводил зельевара бесконечными капризами, повадившись в последнее время ещё и рыдать. — Это все ты виноват, — ныл Малфой, глотая слезы, — из-за тебя я толстею и распухаю. Таким я ни одной омеге не нужен. Северус не мог отвечать за вкусы омег, однако сам, вопреки логике, отчего-то стал находить Малфоя привлекательным. Его лицо, заливавшееся от гнева и обиды нежно-розовым румянцем, выглядело наредкость очаровательным, грива волос сверкала серебром, кожа словно светилась изнутри. Северус знал, что это разбушевавшиеся от беременности гормоны добавляют Малфою прелести в его глазах, но ничего не мог с собой поделать — после каждой показательной истерики ему приходилось подолгу дрочить в душе. Блондинистый гад, проводивший под струями воды по полдня, очевидно, маялся от той же проблемы… — Малфой, — начал Северус, появившись в оккупированной Люциусом гостиной однажды ночью, — а давай-ка поможем друг другу? — С чем? — Ну, — Снейп сжал ладонь в кулак и совершил пару недвусмысленных, понятных всему мужскому миру простых движений, — с этим… Малфой пару секунд помолчал, бесстыдно окидывая Снейпа оценивающим взглядом, а затем благосклонно кивнул… Секс со Снейпом оказался не так уж и плох. Не обделённый вниманием омег, тот явно имел достаточное количество опыта, а потому справлялся с предварительными ласками на твердую четверку с плюсом (пятерку Люциус готов был поставить только себе). Он глубоко и вдумчиво поцеловал Малфоя в губы, погладил через тонкую ткань рубашки бугорки чувствительных от беременности сосков, зарылся пальцами в густые пряди на его затылке. Люциус решил не отставать. Помучившись с полминуты с идиотской вереницей пуговиц на сюртуке, он обнажил грудь Снейпа и теперь нежно ласкал ее ладонью, одновременно осыпая шею поцелуями. С губ Снейпа сорвался приглушённый стон. Откинув последние крохи смущения, он опрокинул Люциуса на диван, запуская руку в его брюки и сжимая пальцы на твердеющем члене. — О да! — Малфой толкнулся навстречу дарящей наслаждение руке. — Вот так! Не останавливайся… А Снейп и не собирался сбавлять темп. Не прекращая упоенно надрачивать Люциусов ствол, он одним движением волшебной палочки лишил того одежды и навалился сверху. Из-за бушующих гормонов Малфой возбудился настолько, что не только позволил уложить себя на лопатки, но и самостоятельно обвил ногами поясницу Снейпа. Он исступлённо подбрасывал бедра навстречу чужому кулаку, забыв обо всем, кроме долгожданных немыслимо приятных ощущений, и очнулся, лишь когда к его входу прижалась чужая головка. — А ну стоп! — вскрикнул Люциус, отползая от члена Снейпа на безопасное расстояние. — Ты чего это удумал? — Трахнуть тебя. А на что это еще похоже? — Ну уж нет! Так не пойдет! Это я тебя трахну! Люциус попытался выбраться из-под Снейпа и взгромоздиться на него верхом, но на слишком узком диване это оказалось не так-то просто. Короткая и неравная (пока Снейп корпел над книгами и котлами, Малфой проводил дни в кабаках, где понабрался кое-каких умений), битва привела к падению обоих с дивана, однако в итоге Люциус все же оказался сверху. — Ага! — разразился он победным кличем. — Наша взяла! Подставляй задницу, Снейп! — Сжалься, Люци, ты уже был с кем-то снизу, а я-то не был! — Что же, ни разу? — Снейп покачал головой. — Так ты у нас беременный девственник! Настоящая Дева Мария! — Знаешь, Малфой, иди-ка ты с такими шутками в душ дрочить! Снейп нашарил мантию, брошенную на пол в порыве страсти, и завернулся в нее, выглядя при этом крайне обиженным. На его глаза навернулись крупные капли, нижняя губа задрожала. Это зрелище заставило сердце Люциуса сжаться. Возможно, всему были виной пресловутые гормоны, но он просто не мог позволить этому злому и гордому человеку потерять самообладание и позорно расплакаться. Он сам не понимал, что с ним творится, но вид печального Снейпа вызвал в нем желание нежно обнять его, прошептать на ушко что-нибудь приятное и… позволить все, что тот только захочет. — Ну хорошо, — услышал Люциус собственный голос, — так уж и быть, в этот раз ты будешь сверху… * Две недели спустя Люциус открыл глаза в спальне Северуса и обнаружил себя в гордом одиночестве. Это обстоятельство его заметно расстроило. За последнее время Малфой настолько привык просыпаться, сжимая в объятьях худое тело, что уже и вспомнить не мог тех времён, когда его день начинался по-другому. Несмотря на противную беременность, из-за которой они со Снейпом частенько устраивали дуэли за право первым попугать унитаз, ежедневно ссорились по пустякам и чуть ли не каждый вечер рыдали друг другу в плечо, Малфою нравилось жить в тупике Прядильщика. Снейп оказался приятным и умным собеседником, хорошим другом, способным поддержать в трудную минуту, и отменным любовником. Последнее оказалось особенно важным. Когда Снейп наконец решился попробовать нижнюю позицию, Люциус понял, что все побывавшие в его постели многочисленные омеги и сравниться не могут с этим вредным альфой. Северус был восхитительно жарким, тесным, отзывчивым и нежным. Совращать его на непривычные действия было невероятно пикантно, сознавать, что именно его, Люциуса, он впустил в себя первым, — невероятно приятно, а никогда не знать, окажешься ли ты сегодня сверху или будешь стонать под чужим разгоряченным телом, — невероятно волнующе. Малфой все чаще ловил себя на мысли, что даже рад этой идиотской незапланированной беременности, ведь благодаря ей он внезапно нашел человека, который, вопреки предписаниям природы, ему полностью подходил… Подождав Северуса несколько минут и поняв, что тот не собирается возвращаться, Люциус попытался по привычке расплакаться, но понял, что отчего-то не может этого сделать. Он пару мгновений полежал, стараясь выдавить из глаз слезы, а затем плюнул на эту ставшую непосильной задачу и отправился на поиски Снейпа. По пути он с удивлением отметил, что в первый раз за месяц не чувствует утренней тошноты, головокружения и тяжести в ногах, да и в целом ощущает себя на редкость неплохо. Решив, что ломать голову над этим вопросом полагается не ему, а Северусу, Люциус вступил в освещённую тусклым утренним светом гостиную. Снейп обнаружился там же. Грустно понурив голову, он сидел за столом, обложившись толстенными книгами, и бросал гневные взгляды на бутыль злосчастного самогона. — Доброе утро, Северус, — поприветствовал Люц и чмокнул его в макушку. — Ты чего сегодня так рано проснулся? Все хорошо? — Да, — отозвался Снейп печальным голосом. — Даже слишком. Люци, ты в последнее время не чувствовал себя необычно? — Чувствовал и как раз хотел тебе об этом рассказать. Понимаешь ли, сегодня меня… — Не тошнило? — Ага! — И рыдать не тянуло? — Точно! — А соски? — А что соски? — Малфой потрогал внезапно потерявшие чувствительность бугорки. — Ой, они не болят… — Ясно. Ну что ж, Мистер Малфой, поздравляю, вы больше не беременны, а точнее, никогда беременны и не были. Как выяснилось, мой экспериментальный самогон обладает очень странными побочными эффектами — при соблюдении определенных обстоятельств на следующий день после его приема у человека появляются симптомы, схожие с симптоматикой беременности, которые сохраняются около месяца, а затем пропадают бесследно. Приношу свои извинения за доставленные неудобства. Можете собирать вещи и отправляться обратно в свою богатую, полную на все готовых омег жизнь… Северус умолк. Его слова потрясли Люциуса настолько, что он упал на ставший свидетелем стольких драматических перепитий диван и уронил лицо в ладони. В его сознании крутились тысячи мыслей. Там была и радость по поводу неожиданно счастливого поворота событий, и неуместное разочарование от того, что целый месяц страданий из-за беременности не привел к какому-либо видимому результату. Но главной эмоцией Люциуса была неодолимая тоска. Он сознавал, что избавление от мнимого «положения» делает его дальнейшее пребывание в доме Снейп абсолютно бессмысленным, и был готов на стену лезть от неминуемости расставания. И вместе с тем, что-то в поведении Северуса зарождало в Люциусе надежду. Постепенно в светлой (и по цвету, и по сути) голове Малфоя появилась одна безумная идея… — Послушай-ка, Снейп, а ты мог бы усовершенствовать свое проклятое зелье так, чтобы оно и правда заставляло людей беременеть? — Не знаю, — отозвался Северус безжизненным голосом. — Наверное, мог бы, вот только зачем? — Как зачем? В мире наверняка найдутся альфы, желающие залететь. Для них твой самогон станет настоящим спасением, а для нас золотой жилой! Ты только представь: тысячи и тысячи галеонов, твой новый дом, мой, — Малфой сделал многозначительную паузу, — развод с Нарциссой… — А ведь и правда… — Северус поднял на Люциуса заметно повеселевший взгляд, сделал хороший глоток из стоящей на столе бутылки и протянул ее Люциусу. — Тогда нам нужно срочно начинать работать над прототипом нового зелья…