Лети, Мотылек

Слэш
PG-13
Завершён
68
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
68 Нравится 3 Отзывы 3 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Он узнал бы этот затылок из многих тысяч увиденных ранее. Непослушные соломенные пряди и вихрастая макушка — сколько ночей он изучал каждый волосок и завиток, видел, как они медленно отрастают и становятся тоньше, сколько дней ощущал их слабый незамысловатый аромат. Сейчас же они стали белее и суше, будто их посыпали пеплом. Дега тут же захотел рвануть вперед, несмотря на хромоту, сдуть пыль, смахнуть серый песок, чтобы снова впиться взглядом в золотистую пшеницу прядей.       Подойти незаметно не получилось, да и Луи в тайне надеялся на скорейшее исполнение второго своего желания — снова увидеть ясные глаза Анри и убедиться, что в них до сих пор теплится надежда. Наверное, Мотылек прочел его мысли и поэтому обернулся, а может, просто услышал звук его шагов.       Не зря к нему тянулись остальные заключенные, он был глотком свежего воздуха или каплей заживляющей влаги, своеобразной весточкой с большой земли. Его похудевшее лицо, но поднятый подбородок, чуть заметная улыбка, которую мог разглядеть не всякий, и светлые глаза источали энергию.       Дега замер на полпути. Он думал, что справится, но он не смог. Луи застыл как вкопанный и сжал кулаки. Пять лет. Пять гребанных лет он считал дни и молился, чтобы Мотылек выжил и не сошел с ума в тишине. Пять лет представлял их встречу, а теперь беспомощно жался, еле сдерживая порыв, чтобы не кинуться с объятиями на истощавшего друга. Слова приветствия хаотично порхали в голове, и в сети поймалась весьма странная фраза. Она стала отражением факта из жизни Мотылька, который поразил Луи больше всего.       — И что же сын школьных учителей делает в этой проклятой дыре?       Он заставил себя уйти, как заставлял много раз до этого. Он снова твердил себе, что никому не нужен. Луи Дега не нужен этому миру, не нужен людям, не нужен даже Анри. Даже несмотря на то, что тот за ним вернулся, чувство, что он лишь мешок камней, привязанный к его лодыжке, никогда не исчезало, оно могло лишь притупиться, но всегда шло в ногу с отчаянной нежностью и преданностью.       Если любишь, то отпусти. Позволь ему улететь... ты никогда не приручишь его, он всегда будет грезить о свободе.       Луи ухаживал за Анри каждый день, пока тот вежливо не сообщил, что уже способен позаботиться о себе сам. Каждый день Луи готовил похлебку и отдавал самые большие куски Мотыльку, пряча свою миску, зная, что того снова тронет чувство справедливости, если увидит неравные порции. Ложился только после того, как тот уснет, по той же причине — Луи не хотел, чтобы Анри узнал, что почти вся солома и ветошь служили ему подстилкой. Дега хоть так хотел компенсировать пятилетний сон друга на жестком холодном камне.       Шли дни — спокойные и размеренные, самые лучшие с момента заключения. Каждый вечер они съедали по половинке кокоса на краю обрыва, это стало их ритуалом, безмолвным и очень интимным. В те моменты Луи мог поклясться, что если бы захотел, то мог бы дотронуться кончиками пальцев до оголенной души Мотылька, ощутить ее чистоту и мягкость. Он безумно хотел дотронуться, но считал, что не имеет права. Вместо этого он первый уходил с обрыва, и пока Анри встречал закат, рисовал над своей лежанкой очередного крохотного мотылька, чтобы запомнить, сколько раз был безнадежно близок со своим другом.       А когда наступило утро, которого Луи боялся и ждал, он с удивлением заметил, как сам начал парить от переполнявшего его восторга. В тот день Анри рассказал ему о волнах и течении, и Дега, словно сам отрастил крылья, заразился энтузиазмом, и сердце, наконец, перестало болезненно сжиматься. Скоро, скоро Мотылек будет свободен, а с ним и он сам.       Луи знал, что будет не просто добыть сносную провизию и материалы. Все ценное, что имел, он выменял на скорлупки, продукты и сеть, а то, что самым дорогим была его собственная порция еды после отбытия Анри, Мотыльку знать было не обязательно. Тот лишь радовался, что работа над плотом не стояла на месте, а Дега радовался вместе с ним. Но все равно чувствовал стремительно скачущее время, безжалостно отнимавшее драгоценные минуты проведенные вместе.       В одну из ритуальных "кокосовых" посиделок, как называл их в шутку Анри, Луи отважился подсесть к другу ближе, терять-то точно уже было нечего, со дня на день Мотылек мог решиться на прыжок с обрыва. Законченный плот ютился в углу их каморки, а Анри медлил. Луи надеялся, что причиной тому были их тихие вечера. Он хотел верить, что Анри отчасти испытывает те же эмоции, что и он сам, ведь такую глубокую близость испытать удается не каждому.       И вот, наконец, он решился это проверить и не поверил сам себе и своим чувствам, когда Мотылек с легкостью опустил голову ему на плечо и продолжил рассуждать о плавании. Их колени и плечи касались, они делили один плед на двоих, и этой ночью Луи нарисовал мотылька на обрывке тюремной робы, скрутил и спрятал в одной из приготовленных бутылок.       Дега оказался прав, Анри осмелился, а вот ему самому этой смелости уже не хватало. Оставалось только признаться. Сказать и закончить мучения, он должен был это сделать ради них обоих.       — Я остаюсь.       Как же было больно увидеть растерянный горький взгляд, но Дега верил, что любовь к свободе выиграет все душевные конфликты Мотылька.       — Я должен остаться так же, как ты должен уйти. Мое место здесь, — добавил Луи и совсем не ожидал, что под конец их истории все-таки прорвет платину бурлящих эмоций. Анри кинулся к нему и сжал в объятьях, кольцо рук держало крепко, и Луи позволил себе отпустить свои чувства в последний раз, обнял в ответ и уткнулся губами в изгиб шеи, провел по ней носом и чуть отстранившись, поцеловал татуировку, ту, что он так усердно копировал. Ему казалось, что он прижимался губами к горячей коже непозволительно долго, и вот Анри, уже хватая его за плечи, тут же оттолкнет. Но Мотылек в очередной раз удивил Дега, его лицо не сковывала гримаса отвращения, оно исказилось от боли и горечи, глаза увлажнились и зарделись дымкой.       Луи не мог поверить. Он все-таки это сделал, он смог его приручить, он получил, наконец, то, что хотел, безграничная преданность в любимых глазах и такая же безграничная власть над ним. Заточение, тюремщики, надзиратель, не смогли, а у него получилось.       Он мог бы стать той самой булавкой, что пришпилит мотылька к стене и не позволит больше вспорхнуть. Но он никогда бы этого не сделал, как бы ни полыхало желание, как бы не ликовало естество. А ведь стоило лишь только наклониться, всего миг и коснуться бледных потрескавшихся губ своими, и все было бы решено, теперь Луи был уверен — Анри ответил бы.       — Плыви, я буду свободен вместе с тобой.       Дега отступил и опустил голову. Он не следил за Мотыльком, но слышал, как плот столкнулся с поверхностью воды. Второй всплеск так и не прозвучал, тогда он понял, что друг так и не сдвинулся с места.       Луи поднял голову и встретился с насмешливыми глазами Анри.       — Я не уйду, пока ты мне не улыбнешься, — сказал он приближаясь.       И тогда они улыбнулись друг другу, впервые за столько лет искренне настолько, насколько могли, они торжествовали вместе с надеждой, что победила горечь и боль в их сердцах, и крепко пожали руки.       Анри прыгнул, Луи закрыл глаза снова, он знал, что если тот разобьется, то, не раздумывая, прыгнет следом. Но из бездны раздался счастливый вопль, и он ринулся к обрыву.       Мокрый и смеющийся Мотылек махал ему рукой, обзывал и корил, и Луи засмеялся вместе с ним. Он мог поклясться, что этот день станет лучшим в его жизни.       Он еще долго всматривался в воду, пока светлая точка не исчезла на горизонте, а солнце окончательно не село, но даже тогда Луи казалось, что он видит отдаляющийся плод. Он не думал, что будет завтра, когда отдаст всю еду за те кокосовые скорлупки, или даже этой ночью, когда вернется в их каморку и посмотрит на пустую подстилку у противоположной стены, или когда все-таки уляжется и, в свете тлеющих углей, будет обводить нарисованных мотыльков. Он не думал.       Сейчас он просто сидел на берегу на месте, где последний раз стоял Анри, а трава хранила его тепло. Луи был счастлив, ведь он не соврал, когда говорил, что отдаст все ради спасения любимого человека, как иронично, что им оказалась не жена, а его тюремный телохранитель. Но так распорядилась жизнь.       — Лети, Мотылек, — прошептал Луи, — лети к нашей свободе.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.