Я хочу тебя поцеловать, типа прям п***ец как сильно

Он, когда пьян всегда хочет делать что-то безбашенное или глупое, ну чуть более чем в обычном состоянии. Ларри вообще всегда тянет сделать хуйню, но просто разноразмерную. Например, сейчас он решил, что будет дико романтично потанцевать вальс с Салли. Правда под одну из своих любимых метал групп. Неважно, что в их танце нет и толики такта, главное же романтика. И вот Сал вальсирует по комнате под влиянием Ларри и трёх банок пива. У него в голове все слегка плывет, он уже почти отдавил парню ноги, но тот и вида не подаёт. Вообще сам Джонсон сейчас скорее изображал опьянение, чем был под его воздействием, просто так гораздо легче уговорить Фишера. Сал соглашается практически на все бухие идеи Ларри, все равно он не отстанет и лишь до смерти заебет своей умопомрачительно тупой идеей. Вообще идея с вальсом пришла в голову Джонсона не просто так, за последние несколько недель отношений с Салом он старался максимально проявлять свои чувства, быть романтичным и быть парнем с большой буквы. По сути, он был таковым, в рамках собственного мировоззрения. — Ларри Лошара Джонсон! Вот твое новое полное имя! — джойстик полетел куда-то в сторону от дивана. — Ой, да конечно, а твое Салли Пошел Нахуй Фишер! Я просто поддался вот и все! — нос демонстративно задран, а руки скрещены на груди, щеки розовеют. — Не ври, ты никогда мне не поддавался! Тут Сал присматривается и видит красное лицо парня, его напряженную позу и взгляд в дальний угол комнаты. — Ты серьезно мне поддался?! Он вскакивает со своего места, прижимает руки к месту на маске, где должен быть рот. — Ларри блять Джонсон мне поддался и сегодня даже не рождество! А завтра ты со мной пледом поделишься? Парень на диване еще сильнее напрягается и старается отвернуться, но отвечает: — Да. Фишер придвигается ближе к парню, берет его лицо ладонями и поворачивает к себе. — Ну, ты и неженка у меня, спасибо. Он крепко обнимает Ларри, который казалось уже, не мог покраснеть сильнее. После Сал отправил Эшли кучу сообщений о том насколько его парень сентиментальный романтик, который готов делиться пледом блин, хотя раньше на метр и не подпускал к нему. Эшли ответила, что сколько уже можно сопли по Джонсону распускать и закончила диалог. Именно поэтому в эту секунду он танцует вальс, хотя этого не умеет, наступает парню на ноги, от чего последний по мнению Сала трезвеет на глазах. — Черт, я уже тебе все ноги отдавил! — он останавливается и выключает колонки, с безумно громкой музыкой. — Нет-нет-нет! Это же так романтично и мне совсем не больно! Джонсона совершенно не устраивало такое развитие событий. Ему хотелось побыть романтиком, а весь план пошёл к черту, что бесило. Хотелось выдумать ещё какого-нибудь бреда, но он выпил слишком мало для алкогольных идей, значит оставался лишь экспромт. — Нет, чувак, я серьёзно отдавил тебе все ноги! Давай передохнем хотя бы? — Сал продолжал гнуть свою линию. — Ладно, но тогда ты отпустишь меня покурить. Салли тяжело вздохнул, но кивнул. — Но ты сам знаешь, что это уже десятая за сегодня, на сегодня хватит. — Это же не пачка в день, значит нормально! — Ну да, не как три дня назад, вот умрешь от рака легких, поговорим с тобой в аду. Джонсон закатил глаза, но довольный, что добился своего, продолжил плавно передвигаться по комнате, нащупал в куртке все необходимое, накинул ее на себя, после чего в прекрасном расположении духа про вальсировал к выходу из апартаментов. Сал, нахмурившись, пошёл за ним. На улице было прохладно, хотя уже и был конец марта. Ветер шуршал голыми ветвями деревьев, с набухающими почками и остатками мертвых листьев. Ко всей этой приятной погоде добавлялись сгущающиеся сумерки, которые приятно окрашивали остатки заката в темные оттенки. Погода настолько приятно украшала вечер, что настроение лишь ползло вверх, отчего Джонсон продолжал танцевать на заднем дворе апартаментов, пытаясь утянуть за собой и Салли. Тот неохотно уподоблялся парню. — Дорогой мой, какой прекрасный вечер, какая романтика! — Джонсон, а с каких пор ты такой дохуя романтик, понимаю играть в поддавки, но это? — Не помню такого, а вообще, с тех пор как влюбился в тебя. Фишер сдавленно усмехнулся сквозь протез. Его это неимоверно забавляло. В нем не было и капли сомнения, что это правда, но слышать такие нежные слова, от настолько вечно грубого Ларри было странно. — Как ты можешь смеяться над моими чувствами? Лицо Ларри украсила наигранная гримаса оскорбленного до глубины души человека. — Да как ты вообще можешь сомневаться во мне, — продолжая спектакль сказал он, устремив взгляд в небо и приложив руки к сердцу. Актерские способности Джонсона всегда поражали. Часто они помогали парням выбираться из передряг, а иногда его желание проявить своё нутро настоящего театрала проблемы только притягивало. Хотя, эти двое в любом случае были буквально магнитами для всякого рода глупостей. Сал продолжил сдавленно смеяться под маской. Ларри немного опустил голову и посмотрел на него одним глазом, стараясь вторым также смотреть наверх. — Я тебя тоже люблю, придурок, — Фишер перестал хихикать. — Так бы сразу — он расслабился и широко улыбнулся. Наконец-то Джонсон вспомнил зачем они вышли на улицу и достал пачку сигарет. Одна из них оказалась зажата между губами. — Давай, прикури мне — сказал, протягивая зажигалку — типа мы в мелодраме! Салли принял из рук парня зажигалку с усмешкой. Ларри наклонился ближе, чтобы немного сравняться в росте и приблизить сигарету к огню. Он с наслаждением вдохнул дым, выпрямился и посмотрел на Салла привычно сверху вниз. Протез парня был изучен досконально, каждая щербинка и мелкая трещинка, конечно, больше всего ему нравилось смотреть в глаза, куда Джонсон и сейчас пристально смотрел полный догадок, как выглядит лицо без этого куска пластика, как эти глаза смотрятся на настоящем лице. — Опять пялишься на меня. — Ага, а ты прям, задолбался от этого! — взгляд отводить не стал. Ларри продолжал курить, выпуская дым прямо перед собой, чтобы побесить парня. Зажав сигарету в зубах, он сплел их руки вместе. — Я хочу тебя поцеловать, типа прям пиздец как сильно, вот сейчас, — голос немного подрагивал, и ладони вспотели. Ларри пришлось разомкнуть одну из рук, чтобы выкинуть сигарету на асфальт. — Зачем ты мне это говоришь? Ты можешь делать, что угодно со мной, даже не пизди, что не знаешь этого, — он говорил с усмешкой. — Я, — парень мнется, опускает голову, чтобы разорвать зрительный контакт, — я очень этого хочу, но не хочу показывать тебе свое лицо. Видно, что слова даются ему тяжело. Они близки и даже очень, но очень редко говорили на серьезные темы, хотя сейчас видимо пришло время. Джонсон сжал руки парня крепче. — Ты мой парень и мой лучший друг и я охуеть как люблю тебя, я буду любить твое лицо, обещаю. Ларри постарался сделать как можно более серьезное лицо, чтобы все его по-настоящему взрослые намерения были видны. Но это не сработало. Салли все еще стоял с опущенной головой. — Сал, я хочу поцеловать тебя вот прям сейчас. Фишер отстранился, расцепил их руки, развернулся и зашагал к апартаментам. Джонсон остался стоять в полном шоке, с пониманием, что упустил из виду, как он и его парень не целовались все это время.

***

Сал ворвался в свою комнату, стараясь скорее стряхнуть с себя куртку. Как она его бесила. Как его вообще все бесило. Он хотел содрать с себя кожу. По лицу поползла ухмылка, как иронично, ему хочется содрать с себя кожу, которой уже и так почти нет на его чертовом, изуродованном лице. На его лице нет ничего привлекательного, симпатичного, хоть немного. У него есть только вставной хрусталик и куча шрамов. БЕСКОНЕЧНАЯ куча чертовых шрамов, из-за которых он никогда не сможет чувствовать себя спокойно без протеза, из-за которых он никогда не почувствует себя красивым. Он не знает дома ли отец, поэтому не решается орать во всю мощь хотя ему безумно хочется. Ему хочется издать настолько громкий звук, чтобы его услышали в другом городе. Но Салли лишь широко открывает рот и издает глухой тихий крик. Он падает на колени посреди комнаты чувствует себя совершенно беспомощным, пустым, одиноким, разочарованным, он столько всего чувствует и столько всего хочет сказать. Даже знает кому, но не знает, как и не знает, в какой момент, какие слова подобрать и вообще он не хочет навязываться, черт, он ничего вообще не знает. Хватает себя за волосы до боли, потому что хочет перестать чувствовать всю эту бурю внутри. Глаза наполняются слезами и Фишеру становится еще хуже, ведь он настолько жалкий, что плачет один, хотя мог быть со своим парнем. Он мог быть со своим парнем. О божечки, Ларри же наверняка думает, что Сал полный шизик. Сначала предложил целоваться, потом просто убежал, что это за поведение вообще такое. Бедный Ларри, зачем он так с ним, он его совершенно не заслуживает, хотя так старается. Салли ложится звездочкой на полу, слезы продолжают литься. Он заставляет себя снять протез и смотрит на него. Вот это его настоящее лицо. Оно не выражает эмоций. Это лицо никогда не выдаст его страх или злость, но это лицо ничего не чувствует. Н-и-ч-е-г-о. Почему это лицо не может заменить его? Его «реальное» давно потеряло работоспособность, оно ненужно ему таким. Фишер сильнее сжимает протез, но останавливается, потому что понимает, он не может сломать его. Бросает на кровать и бьет ногами об пол, чувствуя полное бессилие перед своими эмоциями и перед всем чертовым миром. Он хочет выблевать все свои эмоции, выблевать их из себя, вырезать, чтобы их просто не было внутри него. Опять кричит без звука, выпускает только глухое шипение. Сал встает и идет в ванную. Там всегда лежит его особая заначка. Он достает небольшой канцелярский нож и протирает его антисептиком. Смотрит на лезвие. Долго, очень. Не каждый раз в его голове пролетает сомнение. В какие-то дни это резко закатанный рукав, четкие движение, глубокие раны, кровь, еще больше шрамов после. Но сейчас он не уверен, сейчас это неуверенные порезы, практически царапины. Чувствует, что боли недостаточно, что шрамов не будет и начинает резать, глубже, сильнее давя на лезвие, он хочет видеть последствия. Салли ощущает себя все еще жалким, но не настолько полным невыносимого давления внутри себя. Ему легче. Он наспех обрабатывает раны и заматывает все бинтом. Его руки настолько отточили эти движения, что сделать такую повязку, не составило труда. По возвращению в комнату валится на кровать и старается не думать вообще. Если хоть одна мысль придет к нему в голову, она логически наведет его на очередное больное место и Фишер не сможет уснуть.

***

Утро наступило неожиданно, со стуком. — Сынок, тебе в школу пора вставать, разве нет? — голос мистера Фишера шуршал в гостиной. — Да, да! Я уже встаю, спасибо, пап. Входная дверь в квартиру захлопнулась. Салли поймал себя на легком чувстве одиночества. Не то чтобы это утро сильно отличалось от других, и он проспал самый милый семейный завтрак, нет, просто хотел знать, что в квартире есть кто- то еще, пока он собирается. Достал телефон, конечно, обнаружил там множество сообщений от Ларри. Ларри худший парень на свете Джонсон 23:12 Хэй, я не хотел тебя обижать, ты же знаешь, да? 23:13 Я не пойду к тебе, потому что ты меня прогонишь, я знаю, но напишу кучу соо 23:20 Ты лучший парень на светтеее 23:22 Прости, если я сделал не так что-то, окей? 23:29 Завтра принесу тебе маминых печенек, она оказывается их для тебя спрятала! Сал обрадовался, что Джонсон не считает его шизиком. Это было неплохим началом, но как объяснить всю вчерашнюю ситуацию? Как парню объяснить это самому себе? Ему хотелось отложить мысли, поэтому Салли засобирался в школу, решив, что будет вести себя будто ничего не произошло.

***

Ларри поджидал его у выхода из апартаментов. Как и обещал, в руке держал помятый от волнения бумажный пакет с печеньем. Фишер на максимальной скорости вылетел на улицу, но парня все же заметил. — А, ой, я проспал, прости! — он пытался говорить очень расслабленным тоном, — у тебя почему такие мешки под глазами? Туда хоть все мои вещи сложи еще место останется! Джонсон замешкался, неловко начал убирать волосы от лица. — Да, все окей, спал немного плохо. Тут неловко стало уже Салу, парень плохо спал из-за него. — Прости, давай просто забудем, но правда прости. — Да, если ты хочешь так, конечно! — он протянул пакет — вот печенье от мамы, я обещал. И все правда вроде продолжило течь своим чередом. Черед был странный, но привычный для этой парочки. Постоянные ночные посиделки, куча вредной еды, списывание домашки прямо на уроке, хождение за руку, пошлые шуточки с обеих сторон. — Ты совсем, конечно, долбоеб, это очевидно! — Да, как ты вообще смеешь, я парень тебе или кто? Очевидно, что Человек-паук Эндрю Гарфилда лучше! — Тоби был первым, этот фильм изменил мнение о кинокомиксах! — Ты ужасен! И да, извечные споры о чем угодно. Эта идиллия могла продолжаться долго, но она всегда разрушалась. Иногда, они ругались по глупости, иногда Салли срывался в яму истерик, иногда Ларри вел себя слишком грубо. Иногда, было как сейчас, когда складывалось всего понемногу. Сал устал от учебы за последние пару недель, он знал, что скоро будет разрушительная истерика. В ближайшее воскресенье Джонсон разозлился, что Салли делает при нем домашнее задание и недостаточно вовлечен в разговор. В понедельник Эшли нашла древнюю картинку с платьем, которое все видят в разном цвете, из-за чего парни поспорили. — Оно черно-синее! Ты дальтоник! — Нет, это все светотень! На самом деле оно желто-белое! — Ты мне про теорию цвета собрался рассказывать? И вот они идут в полной тишине домой со школы. — Злишься? — Нет, — сказал будто выплюнул Фишер. Ларри не был мастер разговоров, обычно они переживали эту бурю порознь, а возвращались друг к другу же в хорошем расположении духа. Он подумал, что сейчас стоит поступить также и они разошлись по квартирам в молчании. В этот раз Сал хотел было поговорить о том, что в нем накопилось, о своих комплексах, о боли внутри, о шрамах новых и старых, но снова нужные слова не нашлись, Джонсон уже ушел, он тоже уже топтался рядом со своей дверью. Салли чувствовал себя глупым. Опять. Ничтожным. Опять. Бесполезным. Опять. Одиноким в своем страдании. Опять. Бесконечно отвергнутым. Опять. В квартире было пусто. Фишер заорал во все горло и осел на пол. Ему было плевать на картонные стены апартаментов, плевать на все. Главное это избавиться от давившего чувства внутри себя. Руки сжали голову до боли, от крика горло начало болеть. Как он все это ненавидел, все эти чертовы истерики, без которых не мог существовать. Просто в один день Сал переставал выдерживать этот мир, он казался слишком тяжелым, все что происходило казалось катастрофой, а любая маленькая проблема ядерным взрывом. Чувство ничтожности не отпускало парня. Он встал и начал ходить кругами, затихнув наконец. Чертовы шрамы, чертов протез, чертова его неуверенность в себе. Хотя, кого он обманывал, ненависть к себе. Фишер хотел стать смелее, гораздо смелее, хотел поцеловать своего парня. Слезы начали течь по щекам. Как много он бы сделал с нормальным лицом. Снова крик. Внутри опять ком, хочется избавится от этого мерзейшего чувства. От такой жизни Сал тоже хочет избавиться. Смотрит на дверь ванной. Нет, хватит, сколько можно уже, на нем нет живого места. Хватает себя за предплечья, слезы обжигают лицо. Он же должен быть смелым, так? Салли скидывает куртку, хлопает дверью, спускается на самый нижний этаж, если Фишер хочет поцеловать своего парня, значит сделает это. Стучать его учили, но он пропускает вежливости. Ларри, естественно, в своей комнате рисует. — Воу, чел, а ты что тут, мы же поругались — в голосе читалось удивление. — Я хочу тебя поцеловать, прямо сейчас и это указание к действию, — Сал пытался звучать уверенно, но чувствовалось, что он плакал совсем недавно. — Эй, ты уверен, что сейчас этого хочешь? Фишер тянется к застежкам на протезе и щелкает ими. Смотрит прямо на Джонсона. Последний смотрит в ответ взглядом полным непонимания и шока. — Я очень серьезен. Его живой глаз заплаканный и красный. Его лицо конечно все еще в шрамах. Ларри первый раз по-настоящему видит изуродованное лицо. И ему не мерзко, да, непривычно, странно, но он не испытывает отвращения, потому что любит. Возможно, это как-то отразилось на Джонсоне, но Сал берет его в охапку, целует, неумело и грубо. — Хэй, может просто поговорим, я же первый раз вижу тебя без протеза, — он, отрывается от парня. — Нет, я не хочу никаких разговоров. Снова резкий поцелуй. Ларри не понимает, нравится ли ему это или нет, пытается отвечать. Ощущения у обоих были странные. Салли напирал, его руки пытались блуждать по телу парня, но движения были отрывистые, слишком много было эмоций и много гнева внутри. Джонсон потянул их на диван. — Хэй-хэй-хэй, погоди, нам правда стоит поговорить, — он держал Фишера за предплечья. — Я устал от постоянных разговоров, мы только разговариваем и держимся за руки! Мы не делаем ничего, что делает нормальная блять пара! — Сал начал снова плакать, хотя это выглядело странно, из-за лишь одного здорового глаза. — Чел, но я ж люблю тебя, это же главное! — Да, я урод, как ты можешь меня любить, ты же видишь это чертово лицо! — голос сорвался на крик. Парень собрался встать и уйти, но Ларри не дал. — Я не умею нормально вести все эти слащавые разговоры о чувствах, но видимо надо, не уходи. По лицу Салли продолжали литься слезы, но они стали другого рода. Он испытал новое чувство. Он не одинок, ему предложили помощь. Предложили остаться, хотя видели его уродское лицо. А это приятно. — Хорошо, но это долгий разговор.

***

Они опять оказались на диване. Ларри медлил, не хотел спугнуть, не хотел навредить. Хотел сделать максимально комфортную обстановку, чтобы Салли смог наконец по-настоящему расслабиться. Джонсон аккуратно погладил парня по волосам, смотря в глаза. — Ты всегда можешь сказать стоп, окей? Салли активно кивнул, что он все понял. Ларри щёлкнул защелками на протезе и аккуратно снял его. Смотреть сразу в лицо он постеснялся, хоть это и не был первый раз, поэтому решил сначала убрать протез подальше. Но после посмотреть пришлось. Напряжение нарастало. Джонсон решил, что пора предпринять хоть что-то. Аккуратным движением он убрал за уши распущенные волосы Сала. И наконец поцеловал его. Снова. В этот раз они оба чувствовали себя комфортнее и намного более уверенно, поэтому поцелуй был менее скомканный. Каждый хотел проявить нежность после всего произошедшего. Дыхание сбилось, сердце начало учащенно биться. Вот зачем люди так много целуются, это оказывается очень приятно. Салли оторвался от парня, чтобы отдышаться, полный шока от настолько чувственного поцелуя. Ларри натянул глупую ухмылку. Он почувствовал прилив уверенности, а возможно прилив ещё чего-то, поэтому его руки переместились на тело парня. Фишер хотел было напрячься, но лёгкие и осторожные движения не вызвали тревогу. Ему удалось немного расслабиться. В этот момент Джонсон втянул его во второй поцелуй, более напористый, чем предыдущий. Неопытные руки продвигались ниже, к краю кофты Сала. Последний не стал протестовать и помог избавиться от части одежды. Ларри сразу подумал, что у его парня идеальное тело и даже израненные руки не портили его, только заставляли грустить. От разглядывания он перешёл к более активным действиям и стал выцеловывать витиеватые загогулины, останавливаясь на сосках. Салли не хотел отставать и начал стягивать футболку с Джонсона, на что он быстро справился с этим сам и потянулся к губам парня. — Все хорошо? Активный кивок, снова. Напористый поцелуй, снова. Две пары рук исследуют тела, в поисках самых чувствительных мест. Сал находит первый — за ушами. Тянется ближе и томно дышит. Проводит пальцами, потом языком, от чего чувствует, как по Джонсону пробегает табун мурашек. — Блять, — тихое, на выдохе от восторга, вырывается у обоих. Ларри хочет сравнять счёт и начинает проводить языком от ключиц дальше по шее парня от чего дрожь покрывает Фишера. Вот и один один. Руки сцепляются в замок, снова поцелуй. Много ласки, очень много. Джонсону кажется, что Салли достаточно расслабился и начинает аккуратные движение в сторону джинс, потому что как же черт возьми ему не терпится. А последний только за, встаёт, смотрит сверху вниз, расстёгивает ремень. Этот взгляд. Ларри никогда бы не подумал, что его Сал может смотреть так. Штаны слетают с него вместе с нижним бельём. Фишер тут же стушевался, не ожидал сам от себя такого, сел обратно и втянул Ларри в поцелуй. — Подожди, подожди, я хотел посмотреть! — он оторвался от парня. Салли краснеет. — Зачем тебе смотреть, придурок, надо трогать. — О, я понял! Джонсон быстро снял с себя оставшуюся одежду, чтобы остаться настолько же нагим. — На меня можно и смотреть, если хочешь — очередная сальная улыбочка расплылась на лице. Сал смотрит исподлобья, смущённый. Не размером, это был обычный член, а тем, что это был его парень голый прямо перед ним, ровно, как и он. Ларри возвращается на диван и целует в губы. Руками гладить по волосам, переходит на плечи и ведёт дальше задерживается на талии мнёт бока, которые едва ли были, медленно кончиками пальцев начинает вести по бёдрам. Салли кладёт руки на плечи парня и смотрит ему в глаза. Старается наполнить их уверенностью. Джонсон отрывается от губ, чтобы уловить этот взгляд и его руки двинулись к внутренней стороне бёдер. — Черт, прикоснись уже к моему члену! — Понял! И Ларри наконец берет его в руку, уже налившийся кровью от всех их ласк. Совершенное новое чувство держать чьё-то чужое достоинство, но не сказать, что парню оно не понравилось. О смазке никто из подростков никто не подумал заранее, поэтому осталось довольствоваться тем, что Джонсон оторвался и плюнул себе на руку. После этого он начал медленные движения. — Охуеть, я не думал, что это так отличается, когда это кто-то другой делает. Ларри продолжал более уверенно и быстро. Сал притянул парня для очередного поцелуя. В этом поцелуе было просто все о том, как ему было приятно. Продержался он недолго. Рука Джонсона прикрылась спермой, а на лице Салли отразилось наслаждение от его первого оргазма во время секса. — Ну, ты и скорострел, чел, — Ларри вытирал руку о футболку, которая валялась на полу. — Сейчас проверим тебя, дорогуша, — Фишер открыл глаза и ухватил лицо парня двумя руками. Поцелуй был нежным и глубоким, когда они оторвались друг от друга, Салл посмотрел в глаза Джонсона, но тут же покраснел, хотя не отвел взгляда. Кончики пальцев Салли аккуратно двигались по чужому телу, вызывая мурашки. Дальше подключились губы, Ларри прикрыл глаза и наслаждено ухмыльнулся. Фишер продолжил двигаться все ниже, медленно, аккуратно, нежно. Он чувствовал трепет тела под ним, но быстрее от этого не становился. Руками парень поддерживал талию и сжимал ее, когда наконец дошел до бедер, то невесомо провел руками по внутренней стороне бедер. Сдержанности уже нахватало, поэтому Сал набрал побольше слюны и приблизился к члену парня. Оказалось, что взять в рот это одновременно и не так сложно, как думал Фишер, потому что делать настолько приятно своему партнеру круто, (а было видно, что последнему дико приятно), но физически это все еще было не так просто, пришлось немного помогать рукой. Хорошо, что Ларри не понадобилось много времени, чтобы рот парня заполнился и он закашлялся. — Вау, чувак, я такого не ожидал, блять совсем! Сал протер рот, немного скривившись. — Ну, я человек-неожиданность.