Я зажигаю свечу ради нашей любви, В любви наши проблемы исчезают. © Paul McCartney – Pipes of peace
***
Для каждого возрастного периода предназначены свои проблемы: дети плачут от того, что у них отобрали конфету, подростки хотят броситься в петлю из-за неразделённой любви, ну а взрослые… взрослых тяготит ненавистная работа, ради которой приходится вставать в 6 утра с сердцем, полным ненависти ко всему окружающему, толкаться в забитом общественном транспорте и убиваться в душном офисе только ради того, чтобы заработать себе на жизнь. Увы, далеко не каждому выпадает счастливая возможность заниматься любимым делом – чтобы получать не только прибыль, но и удовольствие. Большинство из нас ступает на неверный путь, заведомо понимая, что он ошибочный, но в силу тех или иных обстоятельств мы продолжаем по нему шагать с отравляющей горечью внутри, и ведь всегда в глубинах души теплится огонёк надежды. Вдруг рано или поздно всё изменится к лучшему? Даже если шанс один из миллиона, он всё-таки есть. Кан Соджин не попала в список счастливчиков, которым удалось занять тёплое местечко в той сфере, где работа приносила сплошное удовольствие. Она добросовестно трудилась исключительно ради заработной платы, чтобы самостоятельно себя обеспечивать, и хоть у неё и был молодой человек, настаивающий на том, что у него есть все возможности для содержания не только себя, но и возлюбленной, Кан была непреклонна. Она считала, что не имела права сидеть на шее своего парня, хотя порой ей очень хотелось плюнуть на все свои принципы и позволить себе расслабиться… Но даже в такие минуты слабины Соджин ругала себя и быстро возвращалась в прежнее состояние стойкости духа. В очередное пятничное утро, когда будильник Кан Соджин прозвенел ровно в 6:30, вырванная из сладкого мира отдыха и сновидений девушка, явно недовольная наступлением нового рабочего дня, открыла заспанные глаза, потянулась к телефону, отключила ненавистную трель и снова откинулась к подушке, зная, что будильник снова разбудит её через 10 минут. Знакомые и родные мужские руки крепко обвили хрупкое женское тело со спины. Чон Чонгук бережно прижал к себе Соджин, носом зарываясь в её шелковистые волосы цвета каштана, которые так красиво блестели в лучах утреннего солнца. — Давай я убью твою начальницу, и тебе не придётся вылезать из постели… — хрипло промычал молодой мужчина. — Мне в любом случае придётся вылезти, потому что надо готовить завтрак, — ответила Соджин, нежась в тёплых объятиях. — Что ты будешь? — Тебя. В подтверждение своих слов Чонгук приподнялся, подмял под себя Соджин, пользуясь тем, что она всё ещё одной ногой находится в царстве Морфея, и стал осыпать поцелуями её лицо, стараясь прикоснуться губами к каждому миллиметру. Он поцеловал девушку в лоб, быстро добираясь до висков, чмокнул в кончик носа, оставил горячий след на румяной щеке и подбородке, в итоге оказавшись возле мягких губ, и их не оставив без внимания. Ему нравилось наблюдать, как Соджин расплывается в счастливой улыбке, а ей, в свою очередь, безмерно нравилось нежиться с возлюбленным по утрам в их большой и уютной постели. Они дарили друг другу искреннюю любовь и обменивались хорошим настроением, которое, к великому сожалению, менялось на плохое, стоило Соджин подумать о работе и заставить себя вылезти из кровати. — Мне, правда, нужно вставать, — сказала Кан, и в это мгновение прозвенел второй будильник, словно подтверждая слова девушки. Устало вздохнув, Чонгук кивнул головой и позволил девушке высвободиться из его объятий, и когда она, потягиваясь, направилась в сторону ванной, он не лишил себя удовольствия поглядеть на её стройную фигурку, облачённую в короткую ночнушку тёмно-фиолетового цвета с чёрными кружевами – классика, которая всегда будет его возбуждать. — Я буду кофе, но хотел бы тебя! — крикнул Чон, разваливаясь по-барски на просторной кровати, в которой ему так хотелось заняться любовью с нагло сбежавшей от него девушкой. Соджин услышала комментарий Чонгука, но оставила его без ответа – смущённо улыбнувшись самой себе, она включила воду, чтобы умыться и привести своё лицо в порядок после крепкого сна. В половине 8 утра, когда простой, но вкусный завтрак, состоявший из яичницы, овощей, кофе и чая, стоял на столе, Чонгук внимательно слушал новости, вещаемые с общественного телеканала Южной Кореи, а Соджин застёгивала блузку в чёрно-белую полоску. Они жили вместе уже третий год, и Кан порой казалось, что они незаметным образом перешли черту, разделяющую пару возлюбленных от супружеской пары. Они давно перестали стесняться друг друга, ибо были максимально близки, они вместе ездили по магазинам, чтобы по-новому оформить квартиру Чонгука, в которой проживали, их родители отлично ладили между собой и дружили… Соджин спокойно могла развалиться рядом с Чонгуком в его футболке и растянутых спортивных штанах, а Чонгук, в свою очередь, не стеснялся… честно говоря, он давно перестал чего-либо стесняться и вёл себя в присутствии своей девушки абсолютно естественно, но это не отталкивало, а наоборот лишь сближало двух возлюбленных, ведь им было комфортно в обществе друг друга, как с самими собой. Но по утрам, собираясь на работу, они сохраняли серьёзный и деловой вид, настраиваясь к труду и обороне. — Как представлю, что снова целый день нужно общаться с людьми, хочется повеситься… — закатила глаза Кан, усаживаясь на стул рядом с Чонгуком, который с характерным хлюпом отпил из чашки горячий кофе. — Увольняйся, — вздохнул парень, накрыл своей рукой руку девушки и посмотрел на неё. — Я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечивать нас обоих. Зачем тебе каждый раз мучиться и убиваться на этой дурацкой работе? — Мы уже говорили об этом, Чонгук. Я не хочу сесть тебе на шею и свесить ножки. Тем более, я и так живу у тебя… — более тихо добавила в конце Соджин, ковыряя палочками для еды аппетитно пахнущие овощи. — А ты что, чужой мне человек? — вспылил Чон, но тут же взял себя в руки и успокоился. — Ты именно та, о которой я хочу заботиться и жизнь которой я хочу делать лучше. Я мужчина, Соджин, не забывай об этом, и моя первостепенная задача состоит в том, чтобы… — Вот женишься на мне, тогда и поговорим, мужчина, а пока я всё же хочу сохранить хоть какую-то самостоятельность. Соджин не любила все эти разговоры, поэтому решила прервать неприятную для нее дискуссию как можно скорее: поцеловав Чонгука в губы, она подхватила палочками брокколи и положила зелёный овощ ему в рот, с улыбкой наблюдая за тем, как её мужчина жуёт и хмурится одновременно. Они не умели по-настоящему злиться друг на друга.***
В переполненном вагоне метро Соджин старалась не обращать внимания на людей вокруг себя. Слушая музыку в наушниках и читая книгу в электронном формате со своего смартфона, она абстрагировалась от всех ужасов утреннего общественного транспорта и витала глубоко в собственных мыслях, пока не поняла, что приехала на нужную станцию. Пора выходить и направляться по хорошо знакомому маршруту… Единственное, что радовало, так это то, что бизнес-центр, в котором работала Кан, находился прямо через дорогу от метро, но порой хотелось специально идти как можно медленнее, чтобы было ещё немножко свободного времени, которое вскоре сожрёт ненавистная работёнка. Оказавшись на улице, девушка вздохнула, огляделась по сторонам и, поправив сумочку, двинулась вперёд по пешеходному переходу, когда загорелся зелёный. Навстречу ей и рядом с ней шли такие же рабы системы, как и она. В одежде офисного стиля мужчины и женщины разговаривали по телефону, пили кофе на ходу, быстро строчили сообщения или же просто смотрели себе под ноги. Такие разные, с неповторяющимися судьбами, но всех связывало одно – работа, на которую приходилось ходить, чтобы зарабатывать. Интересно, среди всех этих толп были ли те, кому посчастливилось найти работу своей мечты? Современное многоэтажное здание в стиле хай-тек привлекало снаружи своими масштабами и красотой, но отталкивало изнутри изнурительной работой. Соджин знала, что это лишь пафосная обёртка, внутри которой серая бытовая обыденность. Зайдя внутрь бизнес-центра, Кан приложила пропуск, прошла через турникет и вместе с другими работниками оказалась в лифте, чтобы подняться на тринадцатый этаж, где располагался офис её компании. Соджин любила приходить на работу пораньше, чтобы было время прийти в себя после дороги, попить кофе и просто посмотреть в окно с целью расслабления и наслаждения, ведь открывающийся вид на Сеул невольно приковывал взор своей красотой. Именно в эти минуты перед началом рабочего дня Кан была чуточку счастливее обычного. — Ненавижу автолюбителей! Козлы и уроды! Коллега Соджин по имени Чхве Юна разъярённо бросила сумку на стол и повернулась к девушке, демонстрируя испачканное платье – на светло-голубой ткани ярко виднелись коричневые пятна грязи, отстирать которые в офисном туалете вряд ли получится. Оторвавшись от любования родным городом, Кан сделала глоток кофе, развернулась на стуле к Юне и едва не поперхнулась от увиденного. — Ого! Однако… — Соджин покачала головой, разглядывая грязное платье. — Неприятная ситуация, сочувствую тебе, Юна. — И что мне теперь делать? Как я буду на люди показываться в таком виде? — обречённая Юна плюхнулась в кресло и с самым страдальческим видом сгорбилась, демонстрируя все масштабы своей вселенской печали. — Ладно, ещё тут мы сидим и общаемся с клиентами по телефону, они нас не видят, но у меня вечером свидание, и времени заехать переодеться у меня нет. Соджин искренне сочувствовала своей коллеге, которой вечно не везло, и не знала, как ей помочь. До начала работы оставалось всего десять минут, за которые Юна вряд ли успеет вернуться домой, сменить наряд и приехать обратно. — Перенеси свидание или предупреди, что задержишься, — предложила Кан. — Не могу, Соджин, я ждала решительных действий от этого мужчины несколько месяцев! Если я его упущу, то не прощу себе, — Юна отрицательно замотала головой, кусая ногти, как маленький ребёнок. — Что же делать… — Езжай домой и переодевайся, а я тебя прикрою, — предложила Соджин, нагибаясь вниз, чтобы включить свой компьютер. — Серьёзно?! — восторженно крикнула Юна, вскакивая с кресла и хлопая в ладоши. — Ты правда мне поможешь?! — Да, только молчи громче, — сдержанно улыбнулась Соджин и стерпела пылкие объятия девушки, которая вся светилась от счастья. — Спасибо, дорогая, я мигом! Если что – на связи. Юна суетливо собрала вещи, которые успела выложить из сумочки, схватила саму сумку и, чмокнув Соджин в щёку, упорхнула из офиса на выход, успев ещё раз помахать рукой своей спасительнице. Кан тяжело вздохнула. Она знала, что подобная помощь ничем хорошим не заканчивается, а уж тем более таким девушкам, как Чхве Юна, но душевная доброта, которую Соджин так упорно в себе прятала, порой всё-таки вылезала наружу и портила выработанный годами имидж холодной и равнодушной девушки. Часы пробили 9 утра, компьютеры всех сотрудников были включены, и начался забег бесконечных звонков от людей, у которых скопились целые кучи вопросов, проблем и спорных ситуаций, и помочь им разобраться со всем ворохом первостепенно могли лишь сотрудники отдела по работе с клиентами, сидящие на телефонах с утра до вечера без перерыва. Кан Соджин была одной из этих сотрудников, только сегодня ей придётся какое-то время поработать за двоих, ведь она обещала коллеге…***
До обеда всё шло достаточно неплохо. Соджин успевала отвечать как на свои звонки, так и на звонки, направленные на телефон Юны, и искренне удивлялась тому, как ей удается проводить работу за двоих, ведь понедельники и пятницы обычно считаются самыми загруженными днями, однако сегодня, видимо, она попала на исключение, чему даже радовалась. Когда у Соджин выпала свободная минутка, она набрала номер Юны с целью спросить, где та пропадает, ведь прошло уже почти 4 часа, а её всё не было на рабочем месте, но девушка не отвечала. Тогда Кан отправила ей гневное сообщение, в котором написала, что не собирается вечно прикрывать её и выполнять чужую работу. — Кан Соджин! — раздался громкий голос начальницы, которая появилась за спиной девушки, как гром среди ясного неба. Соджин отбросила телефон на стол, развернулась к женщине и, вскочив со стула, поклонилась. — Ты почему за чужим рабочим столом? Где Юна? — Ей стало нехорошо, она вышла в туалет. — Меня не волнует, что с ней, — металлическим голосом ответила начальница, — меня волнует лишь то, что из-за халтурной работы моих подчинённых подрывается репутация нашего отдела. — Юна… — Я говорю сейчас не о ней, а о тебе, Соджин, — девушку резко перебили, из-за чего она дрогнула и удивлённо посмотрела на стоящую перед собой женщину. — У тебя пять пропущенных звонков. Это недопустимое нарушение! Ахнув, Соджин подлетела к своему рабочему месту и посмотрела на монитор, где была открыта программа, в которой отображались все процессы, совершенные как сотрудниками отдела, так и клиентами. И действительно: пока Кан занималась работой Юны, у неё прошло без ответа пять звонков. Шокированная, Соджин села, не отрывая взгляда от горящих красным номеров телефона. Ей вдруг стало нехорошо: холодок, пробежавший по спине, сменился на жар, который пульсациями растекался по груди. Она знала, что они могут получить словесный выговор за один пропущенный звонок, письменный – за два, а три письменных выговора в личном деле равнялись увольнению. Прикинув в уме схему, Соджин закрыла лицо руками и покачала головой. — В первую очередь, ты должна думать о своём участке, а не заниматься благотворительностью, — недовольно процедила начальница. — Через пять минут жду у себя в кабинете! Когда начальница скрылась, свернув за угол, ровно через несколько секунд в помещение вбежала максимально довольная Юна в новом и чистом платье. Она подскочила к Соджин, обняла её за шею и слегка покачалась вместе с ней, но заметив, что что-то не так, улыбка исчезла с лица Чхве, а её пыл сошёл на нет. — Соджин-а, что случилось? — по-доброму спросила Юна. — Где ты была? Почему так долго? — Соджин, которая не считала себя эмоциональной, повысила голос, что редко себе позволяла, и, вырвавшись из объятий нерадивой коллеги, поднялась на ноги. — Из-за тебя я пропустила пять своих звонков. Пять! — Соджин… прости… я не хотела тебя подставлять… — виновато промямлила Юна, опустив голову. — Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? — Всё, что могла, ты уже сделала, спасибо, — Кан схватила со стола свой блокнот, ручку и собралась пойти в кабинет начальницы, но ей преградила путь Юна с видом провинившейся собачонки, только этот трюк на Соджин уже не подействовал. — Дай пройти. — Пойдём вместе, я всё объясню госпоже Ким! — Я сказала – уйди. После сказанных Соджин слов Юна более не смела перечить и лезть к девушке и послушно освободила ей дорогу. Кан мигом пролетела мимо неё и, громко стуча каблуками, направилась в сторону, где располагался кабинет руководительницы отдела по работе с персоналом. Сказать, что Соджин нервничала – ничего не сказать. Её сердце колотилось на манер отбойного молотка и грозилось прорваться наружу сквозь грудную клетку. Может, оно было бы и к лучшему? Больше не надо было бы мучиться на, как сказал Чонгук, дурацкой работе… Хмыкнув себе под нос от подобных мыслей, Кан помотала головой и, достигнув дверей кабинета начальницы, глубоко вздохнула, выпрямилась и, постучавшись, зашла внутрь. Госпожа Ким сидела за большим стеклянным столом перед белым монитором Apple в кожаном кресле с высокой спинкой. За её спиной открывался ещё более прекрасный вид на город, чем из окон отдела, где сидели основные сотрудники. Именно туда и стала смотреть Соджин, чтобы хоть как-то успокоиться и отвлечься от отягощающих голову и сознание мыслей. Созерцание бескрайнего голубого неба, высотных зданий, улиц и дорог всегда успокаивало её, но не в этот раз: стоило девушке лишь слегка ослабить нервное напряжение, как начальница вернула его в прежнее состояние. — Кан Соджин… — медленно протянула госпожа Ким, откидываясь к спинке кресла. Она внимательно смотрела на девушку, будто размышляя, как её унизить наиболее скверным образом. — Сколько ты у меня уже работаешь? — В сентябре будет четыре года, госпожа, — Кан слегка поклонилась. — Почти четыре года… — кивнула женщина. — И за всё это время, насколько я помню, у тебя не было ни одного замечания. Приходишь вовремя, задерживаешься, если клиент того требует, добросовестно выполняешь свою работу. Мне даже уволить тебя не за что! Но сегодняшний поступок… Пять пропущенных звонков! — Я очень сожалею, госпожа Ким. — Сожалеть ты должна о другом, дорогая моя. Госпожа Ким встала со своего кресла, подошла к окну и, сложив руки за спиной, внимательно посмотрела на открывающийся вид. Женщина даже позволила себе улыбнуться и глубоко вздохнуть, будто радуясь чему-то. Соджин была уверена: эта стерва наверняка счастлива, потому что ей подвернулся удачный повод втоптать в грязь и уволить одну из своих сотрудниц, которую она явно недолюбливала. — Посмотри, как прекрасен этот мир, Соджин. Он бескрайний и полный возможностей… Сколько интересного вокруг, — неожиданно для Кан заговорила философски её пока что начальница. — Для молодых, умных и перспективных открыто множество дорог, но они почему-то выбирают самые неправильные пути. — О чём Вы говорите? Женщина повернула голову в сторону девушки и мягко ей улыбнулась. Будто скинув с себя образ властной мегеры, которую волнуют лишь карьерный рост, финансы и престиж, она превратилась в мудрую руководительницу, заботящуюся, в первую очередь, о своих подчинённых, как о детях. Соджин даже растерялась и не знала, как реагировать на подобные перемены. Что лучше сказать? Какую эмоцию лучше изобразить? И чего вообще добивается эта госпожа Ким? — Я говорю снова о тебе, Соджин, — вздохнув, ответила женщина и, вернувшись к своему столу, села за него, сложила руки перед собой в замочек и посмотрела на Кан. — Ты явно не на своём месте. Моего жизненного опыта хватает, чтобы определить, кому в удовольствие работа, а для кого она превратилась в бесконечную пытку. — Госпожа Ким! Начальница резко махнула рукой в воздухе, заставив девушку тем самым замолчать, и та действительно замолкла. — Скажи, чем ты хочешь заниматься? Что тебе нравится? — Ну… К-хм… — прочистив горло, Соджин, нервничая, провела рукой по своей шее и взволнованно улыбнулась. — Мне больше нравится работать с документацией, нежели чем с людьми. Я люблю спокойную работу, чтобы принадлежать самой себе и трястись от звонка до звонка. — Вот, — улыбнулась женщина, — правду говорить легко и приятно. Ты думаешь, я не видела, каким мучением тебе представляется работа в нашем колл-центре? У тебя хорошо получается прятать эмоции и чувства, но потухший взгляд говорит сам за себя. Ты сереешь, когда приходишь сюда, а это плохо. Работа не должна становиться адом в твоей жизни. Это неправильно – тратить своё драгоценное время, которого у нас и так мало, на то, что вызывает у тебя отторжение. Найди своё призвание, своё место – работу, на которую тебе, как минимум, будет приятно возвращаться. — Вы меня увольняете? — дрогнувшим голосом спросила девушка. — Я предоставляю тебе выбор, — руководительница мотнула головой. — Ты можешь хоть сейчас написать заявление по собственному, и я отпущу тебя без отработок, чтобы ты пустилась в свободные поиски, а можешь… дальше просиживать здесь свою жизнь, убивая её на нелюбимое дело. Соджин дала себе несколько секунд, чтобы переварить услышанное, внимательно посмотрела на госпожу Ким и улыбнулась ей.***
Маленькая стрелка часов сравнялась с цифрой девять, когда Чонгук вернулся домой. Набрав достаточно сложную комбинацию из шести цифр, он открыл пискнувшую дверь, вошёл в коридор и, скинув ботинки и поставив портфель с документами на обувную полку, ослабил узел галстука, всматриваясь в гостиную, где, к его удивлению, вместо привычного света ламп горели повсюду расставленные свечи, а на фоне играла красивая музыка. Этот факт заставил его довольно улыбнуться и заликовать внутри – ночь грядущая обещала быть интересной. Любящий подобные сюрпризы, Чонгук медленно прошёл в квартиру, оглядываясь по сторонам в поисках любимой девушки, но попытки не увенчались успехом. Тогда он сел на диван, стараясь не задеть свечи, которые стояли на журнальном столике напротив, откинулся к спинке и, чуть съехав вниз, расставил ноги шире, принимая расслабленную позу. — Детка? Я дома! — громко сказал Чонгук, вытягивая шею, чтобы посмотреть в сторону спальни, откуда, как он предполагал, должна выйти его Соджин. — Ты где? Терпение молодого мужчины было на исходе. Его подогреваемый интерес разрастался всё активнее, достигая размеров и мощи урагана. Ароматические свечи и музыка создавали интимную обстановку, которая заставляла фантазию кипеть и бурлить. Чонгук пустился в сладкие грёзы, в которых представлял, как перед ним предстанет Кан Соджин и как будет радовать его всю ночь напролёт. Кружевное бельё? Ролевые игры? Или простой, но такой прекрасный секс в квартире, наполненной романтикой? Тихо зарычав себе под нос, Чонгук снял с себя надоедливый галстук, расстегнул пару верхних пуговиц на белоснежной рубашке и, освободив себя от пиджака, кинул его куда-то в сторону – туда же, куда и полетел несчастный галстук. Немного неряшливо, но ничего, об уборке они подумают позже, когда полноценно насладятся друг другом. Ему не терпелось скорее расслабиться после тяжелого рабочего дня и отметить завершение очередной трудовой недели погружением в глубокие пучины самой страстной, самой желанной любви. Когда послышалось, как дверь, ведущая в спальню, отворилась, Чонгук резко повернулся на звук и, кусая нижнюю губу и проводя по ней языком с внутренней стороны, замер в ожидании. Соджин медленно и грациозно вышла к любимому мужчине, представ перед ним во всей красе: чёрное кружевное белье идеально подчёркивало женские аппетитные формы, завязанный в виде бантика на шее чокер добавлял образу некого кокетства, а чулки с поясом завершали облик, о который можно было обжечься. Сглотнув скопившуюся во рту слюну, Чонгук встал с дивана и сделал пару шагов навстречу Соджин, которая мило и практически невинно улыбалась ему, держа в руках какую-то бумажку. — У меня для тебя сюрприз, — сказала она, делая ответные шаги вперёд. — Я вижу, — кивнул Чонгук. — Нет, я не об этом, — Соджин засмеялась, а когда оказалась в пылких объятиях Чонгука, который так и норовил поцеловать возлюбленную и затащить обратно в спальню, остановила возбуждённого любовника и аккуратно отодвинула его от себя, выставляя вперёд ту самую бумажку, которая оказалась копией приказа об увольнении Кан Соджин. — Вот… Мужчина сначала растерялся, а потом, взяв в руки документ, не удержался и широко улыбнулся, бегая взглядом по напечатанным строкам. Ему не верилось, что происходящее – правда, ведь он так давно мечтал о том, чтобы Соджин ушла с нелюбимой работы и позволила ему на всех правах мужчины полноценно обеспечивать их союз. — Это правда? Ты серьёзно ушла? — спросил на всякий случай Чонгук, глядя то на улыбающуюся Соджин, то на копию приказа. — Как видишь, — пожала плечами девушка. Кан забрала бумагу из рук своего парня, отложила её на рядом стоящую полку и, прильнув к Чонгуку, обвила руками его шею. — Мы сегодня поговорили с госпожой Ким. Знаешь, она оказалась мудрой женщиной. Я даже удивилась, каким хорошим человеком она может быть. Она ясно дала мне понять, что эта работа – не для меня, и… отпустила меня. — А когда я тебе об этом говорил, до тебя не доходило, да? — нахмурившись, Чонгук сдвинул брови и игриво шлёпнул девушку по ягодице, тут же сжимая её в ладони. — Когда тебе в лицо говорит такие вещи начальница, воспринимается совсем иначе, — вздохнув, Соджин потёрлась кончиком носа о нос Чонгука. — Но я продолжу искать своё призвание, без работы сидеть я не намерена. — Твоё призвание – быть рядом со мной, понятно? Подхватив девушку под ягодицы, Чонгук резко поднял её, закружил в воздухе и, пройдя в спальню, вместе с ней рухнул на постель, которая промялась под весом двух жаждущих друг друга тел. — Я и так рядом с тобой, Чонгук, — начала протестовать Кан, стараясь не расслабляться под столь сладкими поцелуями парня, которыми он осыпал её лицо, шею и плечи. — Чонгук? Постой… Я хочу сказать… я должна найти своё место в этом мире, чтобы получать удовольствие от работы. — Хорошо, если ты не поняла, объясню доходчивей, — Чонгук остановился и посмотрел Соджин прямо в глаза. Он нежно провел тыльной стороной ладони по её щеке, мягко поцеловал в губы и, боднувшись своей головой в её подбородок, взял за руку, сплетая пальцы. — Твоё место в этом мире – рядом со мной, своим мужем. Соджин замерла. От удивления широко распахнув свои глаза, которыми она смотрела на Чонгука, девушка забыла, как дышать и как разговаривать. Она боялась пошевелиться и бездвижно лежала под своим мужчиной, который только что завуалированно сделал ей предложение. Не выдержав, Чонгук прыснул от смеха и беззлобно ухмыльнулся, качнув головой. — В таких случаях женщины обычно отвечают, согласны они или нет. Конечно, у меня с собой нет кольца и я не стою на одном колене перед тобой, но обещаю, всё это будет. Мы соблюдём все формальности, только если ты дашь мне ответ… — теперь уже нервничал Чонгук: хоть он старался выглядеть непринуждённым и улыбающимся, его глаза нетерпеливо блестели, а сердце визжало где-то в области пяток. С надеждой он смотрел на любимую девушку и ждал, что она ответит «да», ибо если она откажется, его жизнь вмиг окажется разрушена. — Ну так что, Соджин? Ты согласна стать моей женой?.. За один день у человека может кардинально поменяться вся его жизнь. Утром у Соджин была работа, которую она терпеть не могла, и уже вечером она по собственной воле избавилась от столь тяжкого груза. Утром Соджин была незамужней девушкой, и уже вечером ей сделали предложение, отказаться от которого она попросту не смогла. — Да, — голос Кан дрогнул, и она, прокашлявшись, сказала ещё раз, но уже более уверенно и твёрдо. — Да, Чонгук, я согласна стать твоей женой. — Безработной женой, — Чон указал пальцем на Соджин и, посмеиваясь, радостно утянул её в глубокий французский поцелуй. В эту ночь Соджин целовалась не со своим парнем, а со своим женихом, который медленно избавлял её от нижнего белья и прочих атрибутов, которые мешали ему насладиться телом уже не его девушки, а самой настоящей невесты. Вся кружевная красота оказалась отброшена на пол, ведь обнажённая Соджин со своей естественной привлекательностью возбуждала Чонгука больше всего. Он оставлял горячие и мокрые следы от поцелуев на её бархатной коже, стараясь уделить внимание каждому участку хрупкого женского тела. Губы Чонгука побывали, кажется, везде, куда смогли добраться, и изнывающая от желания соединиться со своим любимым Соджин притянула его к себе, чтобы шёпотом заявить о том, чего она хотела в эти минуты больше всего на свете. Продолжая ласкать девушку между ног пальцами, Чонгук впился в её губы, осторожно их покусывая и посасывая, провел рукой по округлому бедру, плоскому животу, упругой груди и, обхватив пальцами тонкую шею, плавным толчком ворвался в тело Кан. Они одновременно застонали друг другу в губы и стали двигаться в унисон, как единое целое, чем и являлись на самом деле. — Позволь мне сделать тебя счастливой, Соджин, — прошептал Чонгук, наслаждаясь возлюбленной. Он постепенно ускорял движения, волнообразно двигая бёдрами, упивался женскими стонами и, прижавшись губами к виску Кан, зажмурился. — Я так тебя люблю, детка. — Я тоже люблю тебя… — с придыханием ответила Соджин, впиваясь пальцами в крепкую спину Чонгука, оставляя после себя на коже красные следы. Чонгук сдавленно зашипел, чувствуя, как ногти Соджин царапают его спину, и улыбнулся, не прекращая движений. — Уже включаешь режим суровой жёнушки? — весело спросил он, шумно выдыхая девушке на ухо. — Я его и не выключала, — парировала Соджин и, опрокинув Чонгука на спину, умело забралась на него сверху, схватилась за его запястья и прижала мужские руки к подушке, резко нагнувшись вниз к парню. — Надеюсь, ты не собираешься включать режим сурового муженька? — Я его и не выключал, — Чонгук подался вперёд, крепко-крепко прижал к себе Соджин и, обнимая её со смехом, захотел перевернуть её на спину, но не рассчитал, и они оба с грохотом свалились на пол. — Сейчас кто-то точно получит от суровой жёнушки! — крикнула Соджин.