POV Фэш
Я сижу в кабинете и нетерпеливо отстукиваю ритм пальцами. Когда же мне, наконец, позвонит Ник? Он должен предупредить меня, что Огнева позвонила ему и отправилась смотреть расписание. Спектакль хорошо отрепетирован мной, и будет неожиданностью для всех остальных. Все зрители уже заняли свои места, а актёры дожидаются своего выхода за кулисами. Мы ждём только главного гостя, для которого я и организовал это. Маришка, важная часть моего плана, уже сидит у меня на коленях и выкладывает фотки в Instagram, не подозревая, что случится через несколько минут.
Я специально выбрал сегодняшний день, чтобы на пятом уроке учитель был занят и опоздал на урок, а значит, не сорвал спектакль. Разумеется, без моего участия не обошлось, (я лукаво улыбаюсь и невольно задираю подбородок — я поистине горжусь собой). Но оно того стоило!
Наконец, мой телефон вибрирует. Я тут же хватаю его и провожу по дисплею вверх.
— Фэш, она звонила. Я отправил её к расписанию. Засекай время, в общем.
— Да, спасибо… — я уже готов сбросить вызов, но Ник останавливает меня.
— Бро, ты не поверишь, что я узнал… — я перебиваю его.
— Ник, она вот-вот придёт… — я снова хочу завершить, но Ник чуть ли не умоляет выслушать его.
— Короче, Дианка мне только что сказала, что Огнева — младшая дочь Нортона Огнева.
Я опешил. Может, мне послышалось?
— Ещё раз…
Я готов поклясться, что Лазарев закатывает глаза, но всё равно повторяет вновь. Да так медленно, словно я умалишённый какой-то.
— Как так вышло? — Я хмурю брови. Уму непостижимо. Я замечаю, что Маришка ёрзает на коленях: тоже прислушивается.
— Не знаю. Она сказала только, что Огнева в этом году живёт с отцом, — последние слова звучат как-то отдалённо и непонятно, похоже, Диана его ищет. Ник сдержанно желает удачи и бросает трубку.
Охренеть просто! Так это многое меняет! Логическая цепочка строится в голове. Значит, следующий четвёртый шаг можно сделать совсем по-другому.
Наконец, таймер срабатывает. С минуты на минуту придёт Огнева. Пора начать спектакль, зрители уже заждались. Я подавляю коварную ухмылку, и говорю Маришке:
— Малыш, у меня со связью проблемы. Дай, пожалуйста, свой, мне надо срочно написать Нику.
— Да, конечно, держи.
Маришка отдаёт мне телефон, а сама обвивает руками мою шею и утыкается носом в мои волосы. Её дыхание щекочет мне корни.
Я захожу в диалоги и ищу того парня, Алекса Ворожейкина. Ага, вот ты где, придурок! Я листаю их переписку, пока не нахожу фотографию Маришки. Отлично, именно то, что мне надо. Маришка лежит на мне и ни о чём не подозревает.
— Малыш, — грозно говорю я. Та что-то мычит в ответ, затем поднимает голову и смотрит на дисплей телефона. — Что это всё значит? — Маришка вскрикивает и словно падает с моих колен, попутно выхватив из моих рук свой телефон.
— Милый, это не то, что тебе кажется, — жалобно уверяет она меня. Девушка боязливо отступает назад, выставив свои ладони с длинными накрашенными ногтями. Их бы немного укоротить, тогда бы мне понравилось.
— А что мне должно казаться? — гневно кричу я и устрашающе приближаюсь к ней. Моё лицо кривится от презрения. Её — от сожаления. Где же малышка Огнева? — Моя девушка отправляет фотографию голой себя НЕ своему парню! Скажешь, ошиблась страницей получателя?
Маришка чуть ли не плачет, она кусает свои губы, съедая матовую помаду, и продолжает отступать:
— Да! То есть, нет! — взволнованно кричит она. — Прости меня! Я люблю тебя! — меня передёргивает от её признания. Я буквально мечу в неё молнии, мои губы превратились в тонкую презрительную полоску.
— Простить?! — рычу я. Маришка всхлипывает. Дальше ей отступать некуда. Я победно ухмыляюсь и готов уже схватить её. Девушка шумно сглатывает. Потом она делает просто невообразимое, отчего я на некоторое время теряю контроль над своими эмоциями и удивлённо смотрю на происходящее. Маришка снимает туфли, берёт их в руки, а сама запрыгивает сначала на батарею, а потом на подоконник. Оттуда она отчаянно размахивает своими каблуками в целях защититься:
— Не подходи ко мне! — истерично визжит эта идиотка.
От этого я злюсь ещё больше, уже готов броситься в атаку, как вдруг между нами появляется Марк.
—Уйди! — рычу. Марк отрицательно качает головой, не сомневаясь ни минуты в своих действиях. Ни одна эмоция не отразилась на его лице. Одно сухое благоразумие. Он призывает нас успокоиться. Я продолжаю ломать комедию, — Я всё равно достану её! — я оборачиваюсь и осматриваю класс. Вижу в углу швабру с длинной деревянной ручкой. — Эй, ты, — парень возле швабры хмурится, оглядывается, потом тычет пальцем себе в грудь. — Да, ты! Швабру мне кинь!
Парень хмурится, с опаской поглядывает сначала на меня, потом на Марка. А когда дело доходит до Маришки, он презрительно фыркает и бросает мне швабру. Как только я получаю её, то сразу отправляю в бой: тыкаю ею, как шпагой, в Маришку.
В этот момент появляется Огнева. Да! Наконец-то! Она очень удивлена, переводит взгляд с меня, сражающегося со шваброй, на Маришку, защищающуюся туфлями, и обратно. Стоит на месте и хмурится. Я спешу ей всё объяснить.
— Я достану тебя, тварь! — Кричу громко, чтобы Огнева услышала. Затем продолжаю дальше, чтобы она поняла, что случилось и за что я пытаюсь убить шваброй эту занозу. — Будешь знать, как изменять мне с другим!
— Эй, бро, хватит! — Марк хватает мою швабру и выхватывает её из моих рук, а затем отбрасывает её и велит не давать мне обратно.
— А ну, верни мне метлу! Я хочу выколоть глаза этой дуре! В следующий раз будет хотя бы настоящая отговорка, если вдруг снова решит переспать с другим! — швабру у меня отобрали, поэтому я начинаю размахивать кулаками.
— Я не спала с другим! — визжит Маришка позади Марка. Она до сих пор пытается защищаться массивными каблуками своих туфель медного цвета, под стать её сумке.
— А кто тогда? Я, что ли, спал с другой? — я делаю сильный и, как оказалось, последний рывок. Но Марк останавливает меня и одним резким ударом бьёт в солнечное сплетение. Ах ты ж подонок! Из лёгких будто выбили весь воздух. Я сворачиваюсь в три погибели и не могу выпрямиться. Ладно хоть именно сюда: синяков не будет!
Одновременно раздаются крики всех девушек, но я улавливаю только визгливый Маришкин и обеспокоенный рыженькой. Огнева бежит ко мне и пытается помочь подняться. Надо же, Марк, я премного благодарен тебе. Когда ещё о тебе будет волноваться та, ради которой и устроен весь этот спектакль? Затем кричит Маришка:
— Идиот! Ты что творишь?
— Тебя спасаю, дура! — огрызается Марк.
— Милый, с тобой всё в порядке? — спрашивает Маришка и пытается слезть с подоконника.
Я бросаю на неё презрительный взгляд и быстро выхожу из класса. Потом срываюсь на бег. Где же ты, малышка? Почему я не слышу твоих торопливых шагов?
Я выбегаю из школы, надеясь, что рыженькая всё-таки следует за мной. Я останавливаюсь в пришкольном парке и сажусь на скамейку, усердно тру виски пальцами. Через некоторое время рядом со мной оказывается малышка Огнева.
Я скрюченный придерживаю голову руками, а локти поставил на колени. Я не вижу её лица, но безошибочно могу понять, что она чувствует, по её голосу.
— Жаль, что всё так вышло, — говорит она и замолкает. Я тоже молчу. Как только малышка понимает, что ни слова не дождётся от меня, продолжает дальше. — Я видела вас в столовой. Вы… вроде бы счастливы.
Я не сдерживаюсь и громко фыркаю. Полный бред! Она была счастлива со мной только потому, что на неё все обращали внимания, она была популярна рядом со мной. Ну, возможно считала меня заботливым и благородным романтиком. Но меня ей всё равно не хватало. Я нашёл того Алекса, наверное, полгода назад. Но мне было как-то фиолетово, есть у неё кто-то ещё или нет. Я решил сберечь это знание и таким образом держал козырь в рукаве. И вот, как хорошо он мне пригодился.
Я поднимаю на неё взгляд, рыженькая смотрит на меня с недоумением, её глаза прищурены, а рот немного приоткрыт. Я быстро соображаю, что сказать в своё оправдание:
— Я тоже так думал, но оказалось, что счастлив был только я.
Малышка Огнева с сочувствием смотрит на меня:
— Фэш, — обращается она ко мне. При звуках моего имени, произнесённых её голосом, у меня по спине пробегает сладкая дрожь. — Она не единственная девушка на свете. Я уверена, ты встретишь лучше.
Уже встретил. Я благодарно улыбаюсь ей с такой искренностью, на которую только способен. Третий шаг давно выполнен, пора переходить к четвёртому. Но для начала надо подготовиться.
— Не хочешь пообедать со мной? — спрашиваю я с нотками надежды.
Я вижу, как она колеблется, закусывает губу, водит желваками. Я смотрю на неё с усиленной мольбой в глазах.
— Хорошо, только недолго, — сдаётся она и поднимается со скамейки. Я улыбаюсь ей ещё шире. Она что, морж, что ли? Никак не могу дождаться, когда она, наконец, поёжится или хотя бы вздрогнет. У меня будет хотя бы причина предложить ей свою кофту. Я знал, что убегу из школы, знал, что она побежит за мной и знал, что в раздевалку нас не пустят, чтобы взять тёплые вещи, поэтому надел сначала футболку с воротником, а потом кофту.
— Ты замёрзла? — спрашиваю я. Малышка Огнева инстинктивно хватается за локти и пару раз трёт себя, чтобы согреться.
— Нет, всё в порядке.
Уф, гордая девушка передо мной. Я всё равно снимаю кофту и отдаю её рыженькой. Та с радостью надевает её поверх лёгкой белой маечки. Она дарит мне свою улыбку и сильнее закутывается в кофте, будто хочет утонуть в ней. Я салютую в мыслях: утром я хорошенько побрызгал одеколоном, а потом проветрил лишнее. По дороге мы разговариваем на абсолютно разные темы. Сначала о музыке, потом о путешествиях. Малышка Огнева, оказывается, ещё не летала на самолёте.
Когда мы приходим домой, я ставлю чайник и приготавливаю сковороду, чтобы что-нибудь приготовить. Вдруг мне звонит сестра. О, чёрт!
— Я сейчас… — торопливо бросаю и бегу в свою комнату. Там закрываю дверь и беру трубку. — Ты не вовремя.
— У меня важная информация! — перебивает меня она. Мол, мне плевать как сильно ты занят, потому что я решила тебе позвонить. Я только успеваю закатить глаза. — Записывай, что любит Огнева… — я тут же забываю обо всём на свете и хватаю ручку и листочек. — Так, любимое блюдо: хрустящий картофель с тушёными белыми грибами. Любимый десерт: сливочное мороженое, политое шоколадным сиропом, с двумя вишенками. И любимый напиток: лимонад. Любимых цветов нет. Твой шанс, братик! Можешь втюхать ей ландыши.
Её самодовольный голос просто обезоруживает. Я, конечно, сильно люблю её, но чтобы вытерпеть такую даму, самообладания надо много. Ну, или иметь столько же самовлюблённости. Например, с Мааром она счастлива.
— Почему сразу втюхать?! — возмущаюсь я.
— Ну да, конечно, не ты же виноват, что весь ваш сад усыпан ими. Я, как вчера, помню тот день. Ты тогда такой довольный был. Подарил маме ландыши и влюбился, похоже, в них навсегда. А потом, чтобы ты мог дарить их своей маме каждый год взял и высыпал целую корзину семян сразу на все грядки.
Готов поклясться, что она ухмыляется, ехидно так. Я быстро прощаюсь с ней и возвращаюсь на кухню. Обед удался на славу, как, в общем, и десерт. Малышка Огнева была в восторге. Сказала, что я очень вкусно готовлю, да вдобавок призналась, что это её любимые блюда. Я искренне удивился и сказал, что это мои любимые так же. Отчасти, это правда: с сегодняшнего дня, я обожаю хрустящий картофель с тушёными белыми грибами и сливочное мороженое, политое шоколадным сиропом, с двумя вишенками.
***
Вечером приезжают родители. Мы весь вечер проводим вместе. Наконец, они сообщают мне важную новость:
— Двадцать восьмого сентября мы летим в Италию на пять дней, — радостно сообщает мама. Её глаза искрятся, а улыбка не покидает лица. Смотря на неё, я не могу не улыбаться в ответ. Затем она облизывает губы и с волнением в голосе продолжает дальше. — Я надеюсь, ты не против, если с нами поедет Нортон Огнев?
Мама смотрит на меня исподтишка. Папа с умоляющей улыбкой. А я в шоке. Вот это Чудо! Ничего себе судьба преподносит мне подарок! Это значительно облегчает мой четвёртый шаг!
— Д-да, конечно, — всё ещё шокированный говорю я. — Но… вы можете попросить его взять с собой его младшую дочь? Василису Огневу?
Я чуть ли не щенячьими глазами смотрю на них и папа обещает поговорить на эту тему с Огневым.
***
Нортон Огнев согласился взять с собой на эти пять дней свою дочь. Я невероятно счастлив этой новости. Судьба делает мне подарок, и я просто не имею права не принять его. Итак, пришло время действовать дальше.
Шаг четвёртый: заставить её привязаться к тебе. Она должна нуждаться в моём обществе. И именно так всё и будет. Ну, здравствуй, Италия, я надеюсь на твою помощь.
Эти пять дней мы провели вместе. Родители ходили с представителями других организаций, с которыми заключали договоры, в разные места. Начали они с неформального ужина, затем различные театры и оперы, напоследок нас сводили в музеи. И все это время я с рыженькой, как хвостики, ходили за ними. Если бы не малышка Огнева, я бы умер со скуки. А так, мы были всюду вместе, часто шутили, рассказывали интересные истории, делились самыми невероятными фактами по поводу места, где мы находились. В общем, я поистине жил эти пять дней вместе с ней.
Сегодня последний день. Завтра рано утром у нас самолёт. Мы с взрослыми сидим в ресторане на берегу моря. На улице уже давно стемнело. Я даже не могу предположить, сколько сейчас времени, но спать все равно не хочется. Возможно, потому, что здесь играет достаточно энергичная мелодия.
Малышка Огнева кладёт вилку на тарелку и спрашивает разрешения выйти из-за стола. Как только её папа разрешает ей, рыженькая тихо отодвигает стул и уходит, напоследок кинув на меня заинтересованный взгляд. Что это? Приглашение?
Я также отпрашиваюсь и выхожу из летнего ресторана на улицу. Малышка Огнева уже успела спуститься на песчаный берег. Я следую за ней. Она коротко оборачивается на меня: проверяет, иду ли я — и идёт в самый конец пирса. Через несколько мгновения я присоединяюсь к ней. Поразительно, но музыка слышна даже здесь.
— Как тебе поездка? — осторожно спрашиваю. Я нахожу небольшой камушек, плоский, как блин, и запускаю его по воде. — Пять блинчиков! — радостно кричу я и салютую. Малышка Огнева искренне весело смеётся. Внутри меня что-то делает сальто. Я невольно улыбаюсь ей так же искренне.
— Мне понравилось. Если честно, я никогда не была на море, — несмело признаётся она.
— Правда? — мои брови высоко взлетели, а в глазах нетрудно прочитать удивление. — Неожиданно. Так, может, нырнём, — загадочно шепчу я и вижу, как заманчиво ей кажется моё предложение. Она закусывает губу, борясь с желанием, и отрицательно мотает головой. — А как тебе самолёт?
— О, страшная вещь, — твёрдо заявляет она. Я в ответ громко и заливисто смеюсь. Через мгновение рыженькая улыбается, а затем и смеётся вместе со мной.
— Евгений Онегин также отзывался по поводу женщин и их обманчивой красоты, — как бы между прочим говорю я и для пущей уверенности поднимаю указательный палец вверх.
— Знаешь, много, кто что-то говорит. Бери пример с меня: никому не верю.
— Правда? А любимая книга хоть есть?
Малышка Огнева находит ещё один камень, сосредотачивается и запускает его. А далее восторженно кричит:
— Ха! Шесть! Я побила твой рекорд, — самодовольно торжествует она. Я обиженно фыркаю и иду на поиски нового камешка. Огнева шлёт мне на удачу воздушный поцелуй. Моей обиды и след простыл. — Да, конечно, моё любимое произведение это «Ромео и Джульетта» Шекспира.
— «Но не было судьбы грустней на свете,
Чем выпала Ромео и Джульетте», — цитирую я. После её взгляда согласного со мной, мне остаётся только хмыкнуть.
— Да, именно поэтому. Она моя любимая, потому что такая ужасная, я никогда в жизни не читала до такой степени несправедливую книгу. — Я выгибаю бровь, она принимается подробнее объяснить мне. — Самая большая несправедливость, когда люди любят друг друга больше жизни, но не могут быть вместе. И из-за чего? — честно удивляется Огнева, — из-за гордости своих родителей! — девушка презрительно фыркает.
— Зато они умерли в один день, — пытаюсь подшутить я.
— Да, — вздыхает малышка Огнева, — В один день, но, к сожалению, не тот. Они могли прожить ещё пять-шесть десятков лет. Счастливо. Вместе. — между нами нависает неприятное молчание. Я не знаю, что сказать. Но, слава Богу, этого и не требуется, девушка продолжает дальше. — Мои родители тоже не вместе из-за того, что Дейла и Норт не приняли нас. Ради них папа оставил меня с мамой. Они ненавидят нас.
Я горько вздыхаю вместе с ней. И не могу ничего сделать. Впервые. Внезапно я замечаю, что стало слишком тихо, я оборачиваюсь, ресторан до сих пор работает, но музыка не играет. Вдруг полилась плавная мелодия. Такая красивая. Сумасшедшая мысль приходит мне на ум, и я, не успев её толком проанализировать, произношу вслух:
— Может, потанцуем… — Я оборачиваюсь к ней. Она с лёгким удивлением смотрит на меня. Я чувствую, как мои щёки начинают пылать. Со стыда я готов провалиться сквозь землю, досадуя, что мой язык без костей. Чёрт! Хорошо, что сейчас темно и Огнева ничего не заметит.
— Давай, — она мягко улыбается мне. Подходит ближе, обвивает мою шею своими тонкими ручками и кладёт голову мне на грудь. Я обнимаю её за талию и вдыхаю её аромат. Пока длится песня, мир вокруг нас совершенен, как ему и положено быть. Я на седьмом небе от счастья. Как странно, вместо того, чтобы считывать чужие эмоции и чувства, я больше обращаю внимания на свои. Невероятно, но, кажется, в эту минуту мы с Василисой меняемся ролями. Я всегда считал малышку Огневу жертвой, но сейчас она мой охотник. И моё спасение одновременно.
Я нежно, но крепко держу её. Сегодня на ней великолепное лёгкое, словно шёлк, глубокое тёмно-синее платье без рукавов. На волосах красуется заколка с камнями такого же цвета. На этом фоне её глаза кажутся ещё обворожительней, а волосы будто пылают и вот-вот сожгут тебя.
А впереди море, такое безграничное. Стоишь на берегу, смотришь вдаль и видишь лишь бескрайние просторы. Оно великолепно. Даже воздух пахнет морем. Волны с монотонным звуком бьются о пирс.
Луна такая огромная, словно это не луна, а солнце, только ночное. Звёзды нестерпимо яркие и крупные. Кажется, протяни руку, и тогда дотронешься до холодных острых лучей. Лунная сверкающая дорожка проходит прямо до пирса. Вот-вот я не сдержусь, поверю ей и пройдусь. Вперёд. Вдаль.
Наш танец и танцем-то нельзя назвать: мы просто топчемся на месте, обняв друг друга болезненно нежно и крепко, словно хотим потонуть в друг друге, раствориться, соединиться и больше никогда не расставаться. Я с уверенностью заявляю, что наш «танец» самый лучший в моей жизни. Мне даже во снах не снилось такого. Мы ещё не отстранились, но я уже скучаю по этим волшебным мгновениям. Сердце заполняется каким-то сладким сиропом, я жадно поглощаю его, не в силах ни описать, что это, ни остановиться, опасаясь за защиту.
Мелодия ещё не закончилась, но Василиса поднимает голову. Я чувствую в себе борьбу облегчения и разочарования. Она пристально смотрит на меня. У меня чешутся губы и язык, я стискиваю челюсть так, что скоро зубы начнут крошиться. Я мысленно ругаю своё тело за неповиновение. Но моя рука всё равно невольно поднимается вверх и касается пряди её огненно-рыжих волос. Я накручиваю их на палец и убираю за ухо. По пути случайно касаюсь её щеки. Василиса блаженно закрывает глаза, и я буквально чувствую её разочарование на своей коже, когда убираю свою ладонь.
Милая, я так хочу тебя поцеловать…
Мелодия заканчивается. Либо сейчас, либо… Я шумно сглатываю, страшась, что, действительно, второе либо не будет никогда. Моё сердце бешено бьётся о рёбра. Я боюсь, что оно разорвётся само или разорвёт кожу и кости на груди. Я слышу её частое биение. Она стоит на носочках. Глаза в глаза, рука в руке, губы напротив губ. У меня кружится голова. В горле всё пересохло.
— Думай не долго
У тебя мало времени
На то, чтобы тонуть
И нельзя никак захлёбываться
Мы — это море
Мы — солёная вода
Льды — это истории
Льются вниз по волосам.
Милая, я посвящу свою новую песню тебе… Нам…
