Purple sheets

*'Cause this is all we know This feeling's all we know

      Последнее время Акутагава Рюноске вообще не чувствовал себя живым человеком. А ведь даже и человеком его порой было сложно назвать. Чудовище? Животное? Вполне возможно. Безграничная жестокость жила во всех уголках его души, бесконечная боль обитала там же.       Убийца портовой мафии угрюмо бродил по аллеям городского парка. Весенний дождь капельками стекал по одеждам юнца, играл межи прядей волос, щекотал изящное лицо. Усталый взгляд время от времени останавливался на нежных кустах сирени. Такой мягкий, сводящий с ума аромат, такой приятный, не раздражающий цвет.       «Цвет простынь из квартиры номер двадцать один»       Уголки его губ дернулись в едва уловимой улыбке. Каждый день он убивает, злиться, ненавидит, унижает и оказывается униженным сам, но есть и то, благодаря чему иногда хочется дышать по утрам.       Изредка Акутагава чувствует себя наркоманом, живущим от дозы к дозе.       Изнурённые глаза устремились в небо. Серые тучи лениво двигались, словно полусонные дети неба. Чёрные волосы прилипали к лицу, капельки дождя терялись меж трещинок губ. Рюноске закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий воздух. В ту же секунду его одолел жгучий приступ кашля. Гнусная болезнь ломала рёбра изнутри, адское пламя будто-бы убивало. В такие моменты совсем не хочется жить, впрочем, этот мир уже не в первый раз ломается, как и эти рёбра от хронического кашля.       Интересно, когда капли дождя разбиваются об асфальт — им больно?       В нескольких шагах от Рюноске, на лавочке, сидела девушка. Белая рубашка промокла насквозь, волосы пшеничного цвета прилипали к лицу и шее, взгляд совсем пуст, совсем, как у него.       Хигучи сидела здесь уже пол часа, не страшась холодного дождя, не боясь вымокнуть и простудиться. Она просто сидела, закинув ногу на ногу, смотря в никуда, не думая ни о чём.       По сути, её существование не так уж и важно в этом мире. Очередная пешка Портовой мафии, маленький винтик большого механизма, который с лёгкостью можно заменить в любое время. Неужели существование человека настолько ничтожно? Где-то вдали раздался смех влюблённой пары. Нет, ничтожна её жизнь. Ранения от пуль, порезы от ножей, и самое интересное — она никогда не могла предвидеть, какой из дней окажется последним.       Акутагава сел рядом, откинувшись на спинку лавочки. Аромат сирени переплетался с запахом мокрой земли. От лилового рябило в глазах, как рябит редкими ночами, в квартире номер двадцать один.       Телохранитель и убийца не смотрели друг на друга. Здесь — они чужие, в Портовой мафии — коллеги, на лиловых простынях — искры, пробуждающие друг в друге желание жить.       Днём — он мог её ударить, не заметить, она же — возненавидеть сто раз за час, извиниться в два раза больше, изредка проигнорировать. Ночью — Акутагава касался её нежно, бережно водил длинными пальцами по телу, Хичучи же — мстила за каждый удар, в тумане страсти, оставляя багровые полосы на спине. Сердца обоих без грамма жалости испепелял огонь, губы, которые забывали спросить о разрешении, гуляли там, где не следовало бы, от прикосновений бросало в дрожь. Он любил, как она изгибается под ним, а она, как он оставляет на животе дорожку мокрых поцелуев. И каждый раз, словно последний, ведь этот мир — не сказка.       Они травились друг другом, как самым запретным веществом, которое приносило мимолётное счастье.       Неуклюжая телохранительница и жестокий убийца — кому они нужны в этом сером животном мире? Умереть в одиночке — всегда успеют, умереть в огне друг друга — оба всегда бояться упустить момент.       Именно поэтому, каждую ночь, изящные пальцы сплетаются в неистовом желании, в пустых глазах сверкают звёзды, а потрескавшиеся губы шепчут странные слова — слова в которых так нуждаются отчаявшиеся сердца.       Ичиё и Рюноске поднимаются с лавочки, уходя в разные стороны. Дождь и дурманящая сирень сопровождают таких непохожих сломанных людей. Если небо всё ещё благосклонно к ним, то следующей ночью они вновь ощутят свирепое желание жить.