мне называть тебя нуной?

- Юнги, переведи третье предложение, - учитель неспешно перевел взгляд на ученика и поправил очки, - Юнги! Мин дернулся от своего имени и опустил глаза в учебник: там все два листа были полностью исписаны карандашом. Он еле как прочитал среди своих каракулей предложение и облегченно вздохнул. Как же хорошо, что поблизости никто не сидит и не видит, что пишет Мин. Все пространство заполненное сердечками и одно слово, обведенное раз тридцать, «Чонгук». Юнги сгорал от нетерпения увидеть своего соулмейта, рядом до сих пор витает запах его одежды и это прекрасное имя, написанное на нижнем белье. Стоп. А если это бренд какой – нибудь? Ага, и так на любителя написан. Ну, а может он живет в общаге, и они, чтобы не спутать, должны подписывать одежду? Блондин до сих пор помнит, как нагнулся за минералочкой в магазине, а с него резко упали незнакомые штаны, и это корявое «Чонгук». Мин не выдерживает, хочет просто-напросто выключить мозг вплоть до того момента, как перед ним не будет стоять его соулмейт. Сколько так продолжается? Сколько уже дней или недель Юнги сходит с ума? Чонгук разочаровался: не просто того, что в соулмейтах девушка, так еще и старше его на полгода. Ему что, теперь называть ее нуной? По телу пробежали мурашки от отвращения. Нет. Чонгук не хочет больше видеть своего соулмейта. Достаточно. Теперь он пойдет против системы, против всего мира, будет следовать только своему сердцу. Все это время в «Красном Драконе» дел совсем нет, мстить никто не приходит, новые банды не создаются, Ким Намджун иногда наведывается с глупыми отговорками. " - Какого хрена он тут делает? - Чонгук поднимает в непонятках бровь, смотря на Чимина, а тот лишь пожимает плечами. - Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе, - улыбается ему в лицо Намджун." Неизменно лишь одно, почти каждый вечер Чон заглядывает в тот малый магазинчик, надеясь, что обретет (а точнее, снова встретит) своего ангела, но вместо него только Тэхен, улыбчивый парень-кассир. - Вот черт, - Хосок взлохматил свои волосы, - забыл забрать форму со стирки, - ну твоюж мать. Он обреченно откинулся на спинку скрипучего стула, смотря в потолок немигающим взглядом, и о чем-то думал: за прогул физкультуры ему точно влетит от тренера. Чон встрепенулся, когда на его парту упал серый пакет, и стоял какой-то странный парень рядом, которого он до этого не замечал в классе. - Можешь взять мою, - Сокджин вытащил один наушник из уха, - только не ной, и постирай. - А как же ты? – Хосок недоуменно смотрел на своего спасителя. - Я не хожу на физ-ру, - сказал и сразу вышел из класса под доносящуюся мелодию из наушников. Тэхен тяжело вздохнул и снял бейджик со своего синего жилета, формы этого магазина. Никто кроме Хосока ему не нужен в этом мире и никого он больше не полюбит так сильно. Чон его опора, его защита, его... его… его смех, его сияющие глаза и такая прекрасная улыбка (самая прекрасная на свете), его неряшливость и невезучесть, его чертовское обаяние. Просто сам парень не дает Тэхену жить спокойно, один день без него, как самое тяжелое испытание в жизни, самый страшный ад на земле. Ким засовывает в пластину новую карточку с надписью «Ли Се Кен». Его соулмейт никогда не найдет Тэхена, потому что он ему не нужен. И Ким не собирается перед ним извиняться, именно потому, что его сердце принадлежит отныне и навсегда только Чон Хосоку. Тэхен ждал с самого утра, и, наконец, его синий жилет исчез и на смену ему пришел красный спортивный костюм. Костюм не Хосока и ни с его запахом. Тэхен грустно улыбнулся: а чего он ожидал? Конечно же, не то, что он окажется в любимом хосоковском цветастом свитере, и не в форме его школы, или хотя бы в спортивной синей форме, в которой тот иногда забегал в магазин после пробежки. Ким сполз по стене на пол и зарылся в ладонях, он сильный и не будет плакать. Нет, он совсем не сильный. Он слабак. Он даже не может рассказать все Хосоку, и он этого никогда не сделает, ведь с сегодняшнего дня у него нет соулмейта. Урок истории прошел совершенно также: бедный учебник красовался надписями «Чонгук». Рука двигалась сама, произвольно очерчивала имя незнакомого, но уже настолько родного человека. Чонгук заполнял не только белоснежные листы бумаги, но также мысли Юнги, его сердце и теперь, возможно, всю его жизнь. - Извините, сонсэнним, можно Юнги-ши пожалуйста, - Хосок влетел в двери класса и попытался отдышаться. Учитель снисходительно посмотрел на него, а потом кивнул головой. А Юнги радовался, что можно проветрить свои мысли и отвлечься от скучной лекции. Чон вывел его из школы и завернул за угол, осматриваясь по сторонам. - Ты чего, Хосок, - Мин уже немного сомневался, не сделал ли его друг чего-то максимально стремного. Чон медленно расстегнул олимпийку и снял ее, повесив на перилах рядом, а Мин ахнул. - Обмен одежды, Юнги, - друг нервно ходил по кругу, сняв бейдж, тыкал им в блондина, - Ли Се Кен, какой-то чертов Ли Се Кен! Мин с сочувствием смотрел на него. - Я сначала, увидев эту форму, обрадовался, как никогда в жизни, а потом заметил на нем имя не Техена, а какого левого чувака! – Чон сел на асфальт и рукой постукивал по нему. - Зачем так жить, зачем, - повторял он, - родите меня обратно, пожалуйста. Юнги присел на корточки рядом и пытался что сказать, но слова совершенно не лезли, и он просто приобнял друга. Тот уткнулся ему в плечо и тихо сидел, пытаясь сложить в своей голове картинку, которой не хотелось верить совершенно. А как теперь он посмотрит в глаза Киму? Как скажет об этом? Нет, он не должен ни о чем знать. Хосок просто пошлет своего соулмейта и будет вечность любить одного-единственного человека с очаровательной квадратной улыбкой и светло-русыми волосами, и плевать, что тот когда-то встретит своего истинного. Мин выжат, как лимон, правое полушарие мозга четко выдавало лишь одно имя, а левое думало о Хосоке. Насколько же сильно ему было жаль друга, настолько, что обливалось сердце кровью и на душе становилось так безумно пусто. Сегодня Хосок просто не смог придти в магазин, поэтому Юнги идет один, сам не желая смотреть на того, из-за кого страдает Чон. Он хочет открыть дверь, но замирает, услышав разговор. - Не хочешь пораньше уйти? – хозяин магазина улыбается парню, - Ведь сегодня же твое день рождения, ты не собираешься его справлять? - Нет, и спасибо, - Тэхен грустно улыбается, слегка кланяясь старшему. - Ну ладно, если хочешь можешь уходить, - прощается. Вынужденная улыбка Кима и атмосфера, пропитанная вселенской грустью и печалью. Мин не дурак, он догадался, но еще не до конца уверен. И он дает себе обязательную заметку, что заставит этих двоих поговорить начистоту. Поздний вечер и освещенная только одним фонарем улица. Юнги уныло тащит рюкзак домой, когда видит бабушку-соседку, которая пытается донести огромный пакет. - Позвольте помочь, - Мин хватает одной рукой пакет и поднимается по лестнице. - Ой, сынок, спасибо тебе, - бабуля улыбается, пытаясь идти следом, - какие же хорошие парни сейчас пошли, не то, что в моей молодости. - Ну, что вы. Вы меня переоцениваете. - Твоей половинке должно быть безумно повезло с тобой. - Я еще не встретил, - глотает Юнги, - и я думаю, что не понравлюсь. - Ой что ты, что ты, - соседка замахала руками и заговорщицки зашептала, - разве не знаешь о том, что предназначенные друг другу люди встречаются до дня рождения. - Разве? - Пфф, я прожила уже семь десятков лет, и все, кого я знаю, встречали своих половинок раньше назначенного дня, а некоторые даже влюблялись. - Тогда я должен знать его? Мое день рождения уже прошло, - Мин озадаченно смотрел, обдумывая. - Я уверена, что ты уже встречал его, - бабуля остановилась возле двери, - а вот и моя остановочка. Дверь захлопнулась и Юнги остался один наедине со своими мыслями в темноте. Кто же ты, кто же, Чонгук. Ни разу не слышал до того дня этого имени.