Чудеса на Рождество

Намджун вот уже битый час ищет на этой распродаже что-то стоящее. В маске, шапке, натянутой на глаза, обмотанный шарфом, он надеялся остаться неузнанным публикой. Конечно, Ким Намджун, знаменитый айдол, находящийся в самой гуще народа, столпившегося на распродаже любимых фигурок, комиксов и разных разностей вызвал бы много шума. А этого Намджун совсем не хотел, ибо и на концертах ему хватало криков, толкотни и вспышек камер. Сейчас он просто хотел спокойно провести время, скупая всякую ерунду. Вздохнув, он огляделся и понял: рядом бродивший Юнги внезапно испарился, поэтому Намджун пошёл на его поиски. Хотя, чего его искать, он, скорее всего, сейчас мальчика какого-нибудь нашёл и охмуряет того, Ким уже сочувствовал парнишке, ведь Юнги непостоянный: меняет парней каждую неделю, объясняя это тем, что слишком скучно с одним и тем же жить. Небольшое помещение книжного магазина сейчас было заполнено людьми, галдежом и светом, льющимся из небольших окон. Да, начало декабря – прекрасное время подготовки к Новому Году, а главное – Рождеству, со всеми его ярмарками, весельем, смехом, горящими на каждом окне гирляндами, нарядными ёлочками, запахом какао даже на улицах. А Намджун Рождество не любил. Всё это веселье его раздражало, а главным раздражающим фактором являлись парочки, гуляющие вечерами и катающиеся на катках. После неудачных любовных отношений Намджуну любить перехотелось, как и верить в эту самую любовь, поэтому он полностью окунулся в рэп и написание песен. Прошло около восьми лет, теперь он известный на весь мир рэпер и продюсер, выступающий со своими друзьями – Чон Хосоком и Мин Юнги. Именно они поддержали его идею о создании группы рэперов, они прошли вместе с ним голод, нехватку денег для оплаты аренды, они блуждали с ним по подворотням, став семьёй. Сейчас они на вершине и ни в чём не нуждаются, им не нужно бороться за существование. Вынырнув из воспоминаний, он и не заметил, как оказался перед витринами с, кажется, фарфоровыми куклами. Покупателей было от силы человек пять, да и они отошли от витрин, вздыхая. Намджун подошёл ближе, наклонившись к стеклу и еле заметно охнул: куклы были прекрасного качества, буквально ювелирной работы. Жадно осматривая представленных на витринах кукол, он понимал, что должен купить это произведение искусства, но не мог решить, какую взять. Они все словно звали его, окликая своей красотой, заставляя теряться в мыслях, куклы словно боролись за покупателя, вырывая его из лап конкурентов, будто искали хозяина. Намджун чувствовал себя крайне странно: словно он попал в чью-то ловушку и мечется, пытаясь выбраться. Рядом с ним оказался невысокий старичок, поклонившись и загадочно улыбнувшись, он заговорил: - Желаете что-то? Помочь с выбором? Оторвавшись, наконец от товара, Ким поклонился в ответ - Нет, спасибо, хочу сам выбрать, но они все так прекрасны. Старичок в ответ потёр подбородок, размышляя, а потом начал бормотать что-то, бегая от одной куклы к другой. Намджуна это удивило, и он, говоря, что зайдёт позже, попятился к выходу, но остановился, почувствовав взгляд в спину, словно кто-то пристально смотрел на него. Чуть поёжившись, он повернулся, ожидая увидеть странного продавца, но он всё также разговаривал с куклами, что показалось Киму ещё более странным и даже пугающим. Оглядев всё пространство, он вдруг понял, что ему нужно подойти к той витрине в углу, просто нужно. Подойдя к витрине, он снова склонился над стеклом, замерев. Невероятной красоты кукла, лежавшая на какой-то ткани, поразила его своей красотой. Это был прекрасный молодой человек с бледной кожей, покрытой сетью трещинок, тонких, словно паучья паутинка, алыми пухлыми губами, растянутыми в полуулыбке, большими умными (Разве у кукол могут быть умные глаза? Намджун, прекрати – подумал он) глазами, прекрасным личиком и тёмными, чуть взлохмаченными волосами. - Могу я посмотреть эту? – спросил Намджун, повернувшись к продавцу. Тот оторвался от кукол и подошёл к нему, прихватив ключик. - Конечно! Кстати, прекрасный выбор! – Улыбаясь ещё шире, сказал старичок, открывая стеклянную дверцу и пропуская парня вперёд. Почему-то трясущимися руками Ким осторожно взял куклу поперёк талии и поднёс ближе, осматривая. Одной рукой придерживая голову, а другой держа за талию, он восхищённо смотрел на это произведение искусства, рассматривал ручки, ножки, поправлял одежду, в которую был наряжен парень. Словно погрузившись в прострацию, он не сразу услышал, что сказал продавец, поэтому переспросил: - Чего? - Есть, говорю, легенда, что куклу делали с реального человека, то ли принца, то ли ещё кого. Злым он был, не любил никого, себя восхвалял только, вот и приказал сделать с себя самого куклу, чтобы любоваться собой любимым. - А дальше? – Отчего-то заинтересовавшись, спросил Намджун. Старик вздохнул: - А что дальше, не знает никто. Говорю же – легенда. Ким отвернулся от него и посмотрел на куклу, думая, что не мог он быть плохим. Ну не мог и всё тут! У него безобидный вид, да и уверен он, что эта легенда какая-то неверная, а почему – чёрт знает, Намджун словно чувствовал, что прав он, а не продавец. Его раздумья прервал совершенно внезапно появившийся Юнги, который что-то весело трещал. Ким удивился, ведь понятия «весело» и «трещал» с Юнги не сходились, ведь тот любил поворчать, а говорил редко и по делу, предпочитая отмалчиваться. Всё ещё держа кукольного парня (так его окрестил про себя Намджун, решив, что имя даст позже) в руках, он повернулся к «потеряшке», которому нужно было хорошенько вдарить, ведь тот уже стянул маску, а значит, скоро толпа фанючек навестит их: - Ну и где ты пропадал? Я тебя ищу, а он… - Юнги перебил его: - Вижу, как ты ищешь меня, ну да ладно. Знакомься, это Пак Чимин. Чимин, это мой лучший друг - Ким Намджун. Умник, пошляк, добрейший человек. – Ким закатил глаза на такую характеристику, но всё же улыбнулся пареньку, которого Мин подтолкнул вперёд. Низкого роста, с розовыми волосами, круглыми щёчками, это чудо стояло, уткнув глаза в пол. Да, ему будет больно, когда Юнги расстанется с ним ради нового мимолётного интереса. - Здравствуй, Чимин, не слушай этого придурка, он любит опозорить меня перед новыми знакомыми, – пожав руку уже улыбавшемуся пареньку, он подозвал продавца – я беру эту куклу. Забрав куклу, старичок поклонился и пошёл к витринам, поманив Намджуна. Тот, сказав Юнги, чтобы тот вызвал такси и ждал снаружи, пошёл к кассе, доставая кошелёк. - Правила ухода я положу в пакет… - Ким прервал его: - Не стоит, я понесу его в руках. – Старичок, пожав плечами, передал парня в руки Намджуна. - Всё же не забудьте о правилах, мне так будет спокойнее, - протягивая небольшой картонный прямоугольничек, сказал продавец, одновременно отсчитывая сдачу. Намджун не удивился, ведь за подобными старинными куклами полагался уход, сунул бумажку во внутренний карман, не глядя, ведь он будет заботиться об этой кукле. Уже выходя на улицу, он стянул шарф, укутывая в него куклу, подумав, что тот может замёрзнуть, тут же посмеявшись со своих мыслей (Намджун, он фарфоровый, ему не холодно, да что с тобой такое?). Подойдя к подозрительно счастливому Юнги, он попрощался с ним и Чимином, напоследок получив взгляд, означавший «позже всё объясню» от Мина, садящегося в такси. Намджун вздохнул, сев в своё такси, прижимая к себе куклу. И чёрт знает, чем кукольный парень привлёк его. *Спустя какое-то время* Сегодня Рождество, а у Намджуна нет праздничного настроения, он скорее расстроен, чем счастлив. Поздравив с утра Хосока, что валялся где-то на песчаном пляже и родителей, проводивших Рождество и Новый Год в Париже, он поздравил Юнги, который поразил его. Уже болтая по видеозвонку, он заметил на заднем плане Чимина, который прятался, как мог, но Ким рассекретил его. Юнги вдруг замялся и пробормотал: - Мы с ним всё ещё встречаемся, с нашей встречи в том магазине. – А потом добил и без того шокированного друга: - мне кажется, это любовь. Ещё поболтав и пожелав им с Чимином счастья, Намджун сбросил звонок. Нет, он счастлив за друга, действительно счастлив, только вот он-то один и от этих любовных речей Юнги становилось хуже. Конечно, он тоже мечтал встретить человека, который бы любил его, понимал, заботился, ведь он тот ещё рукожоп, который ломает, разбивает, разливает и даже поджигает всё хрупкое. Как ещё фарфоровый парень уцелел, интересно? Кстати, о нём. Пару раз Ким действительно чуть не расколошматил его вдребезги, взяв полюбоваться и вытереть пыль с полки. С самой покупки парня Намджун чувствовал себя странно, а уж потом, когда он поставил его в своей комнате на полку, он заполонил его мысли, стал музой. Первое время он просто любовался им, разглядывал дольше обычного, а потом стал ловить себя на мысли «а что, если бы он был реальным человеком?», ему казалось это неправильным. Потом, сидя в комнате и ломая голову над текстом, он чувствовал на себе чей-то взгляд, но списал всё на паранойю из-за приставучих фанатов, преследующих где угодно. Как дошло до того, что он стал чувствовать что-то, напоминающее нежность при каждом взгляде на фарфорового парня, он не знает, но знает, что сейчас он чувствует не только нежность, а что-то другое, что-то большее и всепоглощающее. Совсем недавно он пришёл уставший после ничего не давших одиннадцати часов в студии, бросив сумку у порога, прошёл в комнату, чтобы убедиться в том, что с парнем всё хорошо, да так и залип, любуясь и в который раз чувствуя неясный порыв. Просидев так до глубокой ночи, Намджун вдруг кинулся к черновикам, что-то дописывая и поправляя. Так родилась новая песня, которая взорвала все чарты и выиграла уже несколько наград. Фанаты, конечно, отметили несвойственный для RM`а стиль – убаюкивающая мелодия, положенная под текст о любви, а не агрессивный рэп. Сейчас на просторах Интернета даже гуляет слух о том, что у него есть девушка, которой и посвящена эта песня, но как же все они ошибались! Ведь он и сам не знает, что с ним творится, откуда взялись все эти строки о любви, которой он и не видел никогда, откуда эта нежность, пронизывающая песню, ведь он её никогда не чувствовал и не знает о ней? Что-то идёт не так, и у Намджуна такое чувство, что сегодня всё разрешится. Буквально через десять минут полночь, наступит Рождество, а это значит, что он загадает своё желание, как дико бы оно не звучало. В гостиной мигала огоньками ёлка, по телевизору крутили новогодние песни, а Ким сидел в кресле с бутылкой виски и ящиком пива рядом, уже отмечая. В комнате он не остался: слишком невыносимо было сидеть там и буквально чувствовать взгляд фарфорового парня на себе, а взгляд его словно обвиняющий, будто он что-то ему наобещал и не выполнил, мол, объяснись Ким Намджун, что это ты удумал? А Намджуну сказать было нечего, и он трусливо сбежал хлестать виски, сам от себя сбежал, чтобы забыться в алкогольном угаре, забыть об этих разрывающих голову мыслях хоть на пару часов. «Опять ты о нём думаешь, успокойся, придурок», - приказал себе Ким, мысленно влепив себе же пощёчину. На экране уже отсчитывали секунды до полуночи, бутылка пуста, Намджун чуть раздражённо откидывает её на рядом стоящий диван, откупоривая новую, и, загадав желание, делает большой глоток, зажмурившись. Из телевизора и с улиц доносится звук фейерверков, крики людей и музыка, словно сейчас всё ещё день, а не полночь. «Не сбылось, а как ты думал, идиот», - расстроенно думает Намджун, собираясь выпить ещё, но его останавливает громкий грохот из его комнаты. Сначала он просто пожимает плечами, а потом в голове, словно выстрел, проносится мысль: "Мой парень!" и он вскакивает с кресла, врезаясь в косяки и запинаясь о мебель, бежит в свою комнату. "Конечно, парень не мой", - запоздало думает он, - "просто я пьян и…". А дальше Намджун замирает на пороге комнаты с открытым ртом глядя в темноту на силуэт вроде как парня, который встаёт с пола, поднимая что-то. Только сейчас Ким замечает, что полка, на которой стояла кукла, отсутствует, а на стене видны лишь пара крепежей, на которых она висела. Наконец, он смотрит на незнакомца, что не переставая бормочет извинения и собирает с пола, как оказалось, фигурки и остальную ерунду, что была на полке. Намджун тоже кидается к хламу на полу, пытаясь в темноте найти куклу, даже говорит что-то незнакомцу, на что тот по-утиному смеётся и заявляет, что это он его фарфоровый парень. Вот тут-то мозг Кима отключается и он, проваливаясь в темноту, успевает удивиться тому, где же мироздание дало сбой. Просыпается он утром, в гостиной, лежащим на диване. Под головой подушка, укутан валявшимся тут уже давно серым пледом. Кое-как приняв вертикальное положение, он хватается за голову и стонет, убавляя телевизор и мимолётом замечая сидящего перед камином на полу парня, читающего что-то, рядом с ним лежат ещё несколько книг. Видимо, услышав, что звук телевизора стал тише, он повернулся: - О, проснулся, соня. Как себя чувствуешь? – Совершенно обезоруживающе улыбается незнакомец на бормотание Намджуна о том, что только голова побаливает, а так всё нормально (не считая его внезапно ожившей куклы, да). – Прости, что я тут хозяйничаю, я хотел бы извиниться за погром в той комнате, только не знаю, что для тебя сделать. Вообще, я обязан тебе не только уборкой комнаты, - тихо закончил он. - Я обещаю подумать, но сейчас жутко хочу есть, так что пойдём позавтракаем. – Забавно взлохматив волосы на затылке, сказал он, попутно слезая с дивана. Чуть позже, когда Ким достал тарелки и они принялись за еду, во время приготовления которой он порезался дважды, он решил спросить о том, что его мучает уже долгое время: - Так ты действительно… Кукла? – Неуверенно начал он, глядя на парня, сидящего напротив, который сразу отложил приборы и посмотрел на Намджуна своими бездонными чёрными глазами. - Да, так и есть. Вообще, это моя вина, ну, что я стал куклой. – Погрустнел он, опустив взгляд в тарелку. – Не стоило грубить той ведьме. - В-ведьме? – Заикнувшись, переспросил Ким, чуть было не подавившись, на что незнакомец кивнул: - С виду обычная женщина, а как оказалось… Впрочем, обо всём по порядку: не знаю, какой сейчас год, но судя по всем этим… штукам в твоей квартире, прошло уже около тысячи лет, тогда я был принцем Ким Сокджином, и, надо сказать, довольно отвратительным. Самовлюблённый до ужаса, весь и без того маленький бюджет наш тратил на золотые статуи, восхвалявшие мою красоту, строил храмы в мою честь, о народе совсем не заботился, чем и поплатился. Не выдержали люди и обратились к ведьме, старой и могущественной, уж не знаю, как они нашли и уговорили её, чтобы та вразумила меня и покарала за все беды, что доставил я народу. – Грустно улыбнулся он, - И однажды пришла она в замок под видом обычной бедной женщины, пыталась вразумить меня, глупца, да я не послушал её грязных речей в мой адрес и приказал выкинуть вон. Не успели слуги подбежать к ней, как всё вдруг потемнело, лишь она своими глазами светила на всю залу, ведьма прокляла меня, сказав, что буду я томиться за мою самовлюблённость в теле прекраснейшей куклы, пока кто-нибудь от всего сердца и чистой любви не пожелает меня освободить. С тех самых пор я и оставался куклой, столько всего видел и пережил, к счастью, её проклятье не прошло даром: я поменялся полностью, научившись на своих ошибках. Немного помолчав, он вдруг поднял свои оленьи глаза на Намджуна, что тоже крепко задумался обо всей истории, и взял его руки в свои, тихо бормоча: - Если бы не ты, я бы так и стоял в какой-нибудь лавке на пыльной полке… Спасибо за твою заботу, спасибо что оберегал меня, спасибо за то, что пожелал меня освободить от этой тюрьмы. Всё это время я наблюдал за тобой, подмечая твои привычки, твою неуклюжесть, твою любовь к музыке, и я… Влюблялся? - Совсем неуверенно сказал Сокджин, снова пронзая взглядом своих тёмных глаз растерявшегося парня, что глядел на свои ладони, которые Сокджин нежно держал, поглаживая большим пальцем тыльную сторону. - То есть… И я люблю тебя? Ну, раз я пожелал на Рождество, чтобы ты был реален, чтобы ты был рядом и сейчас ты со мной, это что-то, да значит? – Намджун всё же поднял взгляд на принца, который словно светился, улыбаясь ему. - Конечно, ведь проклятие разрушается, если ты всем сердцем полюбишь и пожелаешь меня освободить, - глядя на него, Намджун вдруг понял, что хочет видеть его улыбку всю свою жизнь, и никакая ведьма не отберёт у него этого принца. Конец.