twisted

Тодороки медленно размешивает сахар в своём зелёном чае; Изуку мимо него бегает туда-сюда второпях, пытаясь найти второй носок. Шото слабо улыбается, пока делает глоток, и наконец разносится победный вопль Мидории; удивительно, что их ещё никто не рассекретил. — Твой чай остынет. Изуку орёт из глубины квартиры что-то невнятное, с набитым ртом; Изуку быстро бежит на кухню, потому что больше чая он любит только Шото. И Шото, и чай оказываются в одной физической плоскости, так что на кухне ему максимально удобно совместить всё. Он пытается подхватить на ходу пакетик с печеньками и с поворота приземлиться рядом с Тодороки, но лишь врезается в него и рассыпает печеньки по полу. Громко вопя. Тодороки со спокойным лицом берёт ту печеньку, что оказалась у него между ног. — Тебя подождут, куда ты так торопишься? — говорит Шото, наблюдая за Изуку, склонившимся к полу и пытающимся собрать как можно больше печенек, пока микробы не атаковали их. Тодороки добросовестно отсчитывает пять секунд; Изуку с воплем отпинывает все остальные и грустно вздыхает. — Я волнуюсь, — с этими словами он плюхается; на этот раз удачно; к Шото, целует его смазанным движением в щёку и подхватывает шрамироваными пальцами пиалу с напитком. — Если хоть что-то пройдёт не по плану, боюсь, что чай ты не сможешь делать мне очень долго, а я люблю твой чай. Тодороки ведёт рукой по чужим волосам, ерошит их и ворует у Деку из рук печеньку, которую тот только что собирался отправить в рот, под громкое ворчание. — Когда-либо что-то шло не так, как ты хотел? — Шото пускает печеньку в рот, отлично зная, что давит прямо сейчас на больное. Деку очень любит и переживает за еду. Особенно свою. Тодороки тоже входит в эту категорию, его и подзащитных. — Ну, я хотел, чтобы мы поженились ещё после того, как ты выпустился, но мы опоздали лет на пять, — жмёт плечами Изуку, наигранно надувая губы. Шото целует его в щёку, и ему не хочется никуда его пускать. Даже если Изуку Мидория — самый двинутый злодей из всех в истории человечества. Его накрывает жёсткой волной необходимости выразить всю свою нежность к этому человеку, но прямо сейчас, его телефон вибрирует в кармане, им по-хорошему пора бы выдвигаться. Изуку, чувствуя вибрацию, вдруг напрягается, становится серьёзным, и взгляд его леденеет. — Что ты не должен делать сегодня? — холодно, почти без интонаций спрашивает Деку. Тодороки приятно, что о нём заботятся; Тодороки знает правила наизусть. Он не птица в золотой клетке, он птица на воле, с огромными крыльями, которые могут поднять его в воздух. В небе его ждали лишь разочарования; Деку ловил его на земле, раскинув руки в стороны. — Не пытаться подойти сзади, стоять во время атак с левой стороны и не называть тебя "сладким" во время битвы, — Шото льнёт к нему на последних словах, обвивает руками за талию, прямо за узким обеденным столом, и тычется лицом в плечо, пытаясь вжать в своего человека как можно больше себя. Изуку над его макушкой вздыхает и сразу же расслабляется. — В прошлый раз я почти задел тебя, — с тоской в голосе говорит тот. — Не задел. Я могу постоять за себя, — с наигранной обидой шипит в плечо Тодороки; ему так не хочется идти куда-либо. Он хочет остаться в объятиях здесь, навсегда, больше не взмывать в небо; небеса сжигают. — Я знаю, и ты испортил мой костюм своей самозащитой, — он дразнится; Тодороки хочет надеяться на это. Он поднимает голову и смотрит ему прямо в глаза, сразу же примечая бешеные смешинки в тех; если он и в клетке, то прямо сейчас он захлопнул дверцу, выкинув ключ в четвёртое измерение. — Без костюма тебе идёт больше, — с невозмутимым лицом парирует Шото. Изуку хлопает его ладонью по плечу; Изуку целует его в щёку; Изуку так много делает с ним в эту единственную секунду, и он не может выразить всё это словами. — Пожалуйста, будь осторожен, — шепчет Мидория. Тодороки только мгмкает в ответ. На площади раздаётся психопатичный смех; Тодороки пытается отвести взгляд; Тодороки не лезет сзади и не стоит справа во время атак; Тодороки не кричит "сладкий". Сила, которую Деку никогда не прикладывает, чтобы хлопнуть его по плечу или дать подзатыльник, ломает героям кости. Тодороки ломается от любви. На губах всё ещё привкус засахаренного печенья; сутками позже Изуку приносит ему на блюдечке себя и пару упаковок печенья. Шото хватает лишь на то, чтобы не завалить его в прихожей.