Ты понимаешь, как любишь человека, когда теряешь

Недели проходили, а она безжизненно лежала в больничной постели с аккуратно забинтованной рукой. Врачи не давали никакой гарантии, что Ника выйдет из комы и вернётся к жизни, а если и проснётся, то с глубокой депрессией. Токонатцу не верил, что его сестра настолько глупа, чтобы взять нож и поднести к венам. Но и также не понимал, как долго она страдает? Сколько ещё попыток самоубийства она совершила? Почему он был с ней так груб? — Знаешь...без тебя мне в жизни как-то пусто. Пусть моё сердце и пренадледит другой, пусть ты и надоедала, но ты часть меня. Не покидай.., - Токонатцу стал чаще навещать сестру, говорить с ней, ведь люди в коме слышат всё. Казалось, мир остановился, всё вокруг было серым и мёртвым, бледным и холодным, словно в Припяти. Брата уже ничего не радовало: ни его возлюбленная, ни старший брат, ни дети, с которыми он часто нянчился, помогая соседям. Синевласый всерьёз задумался: кому всё таки он нужнее? Кто его любит по-настоящему, а кого он? Комната Аой была такой же тусклой, как и её нынешняя жизнь. На столе разбросаны листы бумаги вместе с карандашами, но лишь старые книги аккуратно лежали невысокой стопкой. Взяв одну и убрав тонкий шар пыли с обложки, он с трудом прочитал название «Ромео и Джульетта». — Тебя не было тут почти месяц, а лёгкий и сладкий запах твоих волос остался. Прости меня, если сможешь...прости, - в пустой комнате было слышно эхо от его слов. – Сейчас ты в больнице...не дома...не лежишь тут, не читаешь... Аою хотелось умереть тут от своей же глупости. Ведь из-за него Ника пошла на такое страшное и жуткое решение. Как же не хватало её солнечной и милой улыбки, агатовых глаз, которые напоминали ему сосновый лес, розовых, как сладкая вата волос и заботы. Всё это время он не замечал таких мелочей, в которых теперь нуждается. «Её солнечная улыбка...он вновь её видит, вновь её глаза светятся, вновь розовые волосы небрежно разлетаются под потоками ветра. Счастливое лицо Ники было как успокоительное для души Токонатцу, ему удалось прикоснуться к её тёплой щеке, удалось обнять её. Но странное чувство тревоги...он заметил это в глазах сестры, пока не услышал глухой выстрел и почувствовал сильную боль. — Прости, я не уберегла тебя, - мякие губы в последний раз прикоснулись к его щеке, после чего тело сестры медленно упало на холодную землю. Пуля прошла сквозь тела близнецов, они уже чувствовали как руки Смерти жадно обнимает их души...» — Ника!, - это был лишь сон...кошмар, который наснился Токонатцу. Ужас, в перемешку со страхом, сковал подростка. Синеволосый не на шутку испугался за сестру, особенно когда сейчас она одна и далеко от него. Ничего не сказав родителям, Токонатцу решил, что должен быть рядом с Никой и не бросать её одну. — Привет..., - безнадёжно. Она не ответит. С руки уже сняли бинт, как же больно ему было видеть порез. Сколько боли она пережила, Аой и представить не мог. — За это время я понял многое. Переосмыслил. И понял, кому я нужнее, кто любит меня по-настоящему, а кого я. Просыпайся, Никусь...прошу, я схожу с ума без тебя... А в ответ он услышал тихий смех, который становился громче, зловестнее...наполненный болью, обидой и ненавистью. Токонатцу опять испугался, но уже через мгновение прижимал к себе и успокаивал Нику. Она уже не смеялась...а громко плакала от отчаяния. От боли.. — Отпусти...оставь. Я лишь надоедаю тебе и мешаю. Лучше бы меня не спасали, - а он не отпускал...не оставлял и лишь перечил её слова. Токонатцу хотелось забрать эту маленькую беду домой и защитить от всех и себя. Как врачи и предполагали, после попытки суицида у Ники была депрессия, из которой мог вылечить лишь Токонатцу. От него теперь зависит жизнь девушки. — Пойдём домой, - приобняв сестру, он пытался начать разговор. — Зачем ты продолжаешь издеваться?, - отдалившись как можно дальше от брата Ника кинула на него холодный взгляд. — Или тебе нравится видеть, как я страдаю?, - последнюю фразу она молвила хриплым и тихим голосом. Нике казалось, что прижавшись к стене, Токонатцу её не тронет и уйдёт. Ожидала от него сухое «да» и злобную ухмылку. — Прошу, прости и поверь мне...я многое понял, - он лишь крепко обнял розоволосою, вытирая прохладной рукой её горячие слёзы, целуя в лоб. Впервые за долгое время Ника расслабилась и смогла видеть мир немного ярче. И лишь пройдя сквозь эти муки, девушка увидела милую улыбку брата, которая согревает душу не смотря ни на что. Домой Токонатцу принёс уже спящую сестру, оправдавшись перед родителями, мол так будет лучше. Пол тёмной и жуткой ночи он провёл рядом с кроватью сестры. Слёзы предательски падали на пол с глухим ударом, когда тот прикоснулся к бледной щеке розоволосой. — Сколько же я мелочей в тебе не замечал...ведь ты, хоть и моя любимая сестра, намного лучше других. Может с этого что-то и получится?, - он поцеловал в ту самую щёку, если бы телефон громко не завибрировал. Экран начал светится, от чего проснулась Ника. Токонатцу тихо с кем-то говорил за дверью, под которой стояла и Ника, пытаясь услышать хотя-бы что-то. — Прости, что не пришёл. На это есть причина. Нет, я вряд ли приду вообще. Прости, но нет. Я понял кое-что. Пока., - это всё, что сумела услышать Аой. Мало что было понятно со слов брата, ведь голос с телефона она так и не услышала. От раздумий Нику отвлёк нежный голос брата. — Почему ты не спишь? Идём, поздно уже, - нежность брата сильно настораживала. Ещё месяц назад он упрекал, как сильно она ему надоела, а сейчас обращался с ней бережно и с сильной заботой. Лишь положив голову на мягкую подушку глаза Аой сразу же закрылись. Розовые волосы аккуратно лежали на плече девушки, которые Токонатцу убрал, после чего прикоснулся губами к плечу Ники. — Откуда такая нежность? Или ты пьян?, - она села возле него в позе лотоса, ожидая ответа. Агатоглазая проснулась вновь от действий брата. Щёки покрылись лёгким румянцем, он к счастью в комнате темно и этого не было видно. — Правду говорят: ты понимаешь, как любишь человека лишь тогда, когда теряешь.., - эту пословицу вспомнила и Ника, но не до конца понимала, что близнец имел в виду. Розовласой хватило смелости взглянуть в эти прекрасные зелёные, с оттенком голубого глаза Токонатцу. — Я больше не хочу обманывать себя и других..ты ведь любишь меня ещё..? В ответ Аой получил одобрительный кивок и знак, что он ещё не всё потерял и может вернуть. Лишь прикосновением пальцев к щеке, он чувствовал, как напряжение покидает тело сестры. Токонатцу продолжал, обнимая и вновь прикасаясь к такой нежной и родной щеке Ники. В его руках она чувствовала себя спокойно и в безопасности. Самой этого не понимая, она прикрывала глаза, а после и вовсе закрыла. На своих губах она чувствовала губы брата, которые казались ей такими недоступными. Такого нежного и тёплого поцелуя розовласая и представить себе не могла, тем более - со своим братом, в которого влюбилась, и жалела об этом, из-за которого она чуть ли не умерла, но получила то, о чём мечтала ночами и скрывала днём. — Ты веришь мне?, - сквозь поцелуй он спрашивал и получал краткое «да», не мог отстранится от желаемых губ сестры, да и не хотел. — Я люблю тебя, - через пару минут поцелуя добавил, — и никого больше Теперь же Токонатцу видел в Нике больше, чем просто сестру. Не боялся сказать всем о чувствах к сестре. Любые ссоры и ревность заканчивались поцелуями и счастливой улыбкой розоволосой.