Stay

      Прошло слишком много времени с тех пор, как он был дома. Так много времени, и что он задумывался, стоит ли возвращаться. Как там звучало? «Вы никогда не сможете вернуться домой снова»? Возможно, это было и правдой. И всё же, он скоро узнает, он узнает...       Он почувствовал, как вес на мотоцикле слегка сместился. Спутница, которая села позади него, удобно устраивалась, сжав мужчину ближе к себе. Он вдруг представил ее медные волосы, летящие позади нее, как флаг на ветру, ее серо-голубые глаза с изюминкой и живым блеском, ее расслабленную улыбку на лице. Конечно, шлем скрывал ее красоту, он совсем ей не подходил, но момент, когда она наконец сняла его, был гораздо более приятным, как, например, открытие подарка на Рождество.       Она убедила его вернуться домой. Она сказала ему, что было бы хорошо, если бы он воссоединился со своей семьей и друзьями, ибо они были той его частью, не испорченной Амбреллой. Может быть, она была права, но он все равно сомневался в этом. Он не мог больше думать о чем-то нормальном. Он не чувствовал себя комфортно с людьми, которые не знали всего, через что он прошел, и было грустно вспоминать о том, что касалось его собственной семьи. Но спорить с ней было бессмысленно.       Никто не спорит с Редфилд.       В этот момент она дважды похлопала его, указывая, чтобы он притормозил для небольшого отдыха. Это было идеальное время - они только что заехали в черту его родного города, найдя пустое место для парковки. Передышка была просто необходима, прежде чем они свернули бы к дому его семьи. Ему нужно было мысленно подготовиться, заставить себя быть тем, кем он был раньше, прежде чем постучать в дверь.       Наконец Леон слез с мотоцикла и снял шлем. Клэр уже успела снять его, и ее красивые волосы прилипли влажными завитками к щекам и шее. Ее неизменный хвост и челка теперь были свободны, и она провела пальцами по своим локонам, чтобы немного их распутать и привести в более приличный вид. Девушка потянулась и устало посмотрела на него. – Сколько еще? – спросила она с зевком. – Такое ощущение, что мы едем вечно. – Еще чуть-чуть. Может быть двадцать минут. Доберемся до наступления темноты, - ответил он. – Мы попадем под дождь, - сказала она, щурясь на заходящее солнце. – В небе ни облака. С чего ты решила? – нахмурился он. – Я чувствую запах. Просто подожди. Минуты три, максимум пять. Вот увидишь.       Леон, ухмыльнувшись, покачал головой. Он сел на байк, когда девушка слегка улыбнулась ему. Она протянула свои ладони к шевелюре мужчины и начала осторожно поправлять его волосы, убирая пряди, висящие перед его лицом. Леон понял, что не может скрыть удовольствия. Это был один из многих заботливых жестов, которые заставили его так сильно полюбить ее. Жаль, что она не знала об этом. Клэр усмехнулась. – О чем ты думаешь? – спросила она. – Ни о чем, – ответил он. – Лжец, – вновь улыбнулась она, однако после выражение ее лица стало серьезным. – Но на самом деле, что с тобой? С тех пор, как мы уехали, ты стал молчаливее, чем обычно.       Он вздохнул и посмотрел ей в глаза. Кеннеди видел, Клэр была очень обеспокоена, но он не мог решить, рассказать ли ей о том, что он чувствует. Должно быть, он слишком долго молчал, потому что она покачала головой. – Неважно, Леон. Тебе не нужно ничего мне говорить.       Леон мысленно выругался. Если бы она только знала... Он хотел рассказать ей обо всем, что происходило в его голове. Как он не уверен в том решении, чтобы снова увидеть свою семью, как он боится, что он не впишется в их жизнь, как сильно он ненавидит Амбреллу за то, что поставила его в такое положение и сделала невыносимой жизнь стольких невинных людей. И конечно, его чувства к ней. Что мешало ему довериться ей? Теперь она была его лучшим другом во всем мире, никто больше. Верная, привлекательная, веселая и чрезвычайно талантливая.       После операций, связанных с Анжелой Миллер и Эшли Грэм, работа была именно тем, что ему нужно. И дело даже не в том, что он против быть героем, рыцарем в сияющих доспехах для девиц в беде. Просто время от времени приятно иметь возможность вручить женщине пистолет, которая сможет позаботиться о себе. А Клэр снова и снова доказывала, насколько она может быть жесткой. Он помнил, как она в аэропорту Харвардвилля бегала по коридорам с одним только зонтиком, чтобы защитить себя. Леон был впечатлен. Любая другая женщина, которую он знал, за исключением Ады, конечно, сидела бы в углу в ожидании помощи.       Но не Клэр. Только не Клэр. Она не была беспомощной.       Гул грома вырвал Леона из его мыслей. С тех пор, как он погрузился в свои мысли, небо стало грозным из-за серых облаков. Надвигавшаяся буря затмила последние солнечные лучи, которые струились через весь небосвод. – Ты была права, – пробормотал он. – Говорила же, – она кивнула. – И что теперь?       Леон заметил, что аллея, перед которой они стояли, была частично покрыта. Возможно, если перекатить байк туда, они могли бы переждать бурю. Клэр понравилась идея Леона, и они откатили мотоцикл под небольшой выступ. Кеннеди и Редфилд снова сели на байк, но уже лицом друг к другу. От дождя не было нормального укрытия, но и это сойдет.       Клэр обвила свои ноги вокруг его талии, и когда он бросил на нее вопросительный взгляд, она просто хихикнула и пожала плечами. – Девушка должна размять ноги! – она подмигнула.       Недолго думая, Леон обнял ее, положив одну руку ей на спину, а другую легонько опустив на ее колено. Ее губы сжались, а глаза сузились. Смелый шаг с его стороны. Обычно он не был таким с дамами... Но ему так хотелось прикоснуться к ней. Леон почувствовал облегчение, когда она улыбнулась и обхватила его лицо ладонями.       Дождь усиливался. И после того, как туман опустился на землю влажными и тяжелыми простынями, ливень уже стоял сплошной стеной. Однако Леон не обращал внимания на погоду. Всё его внимание было приковано к симпатичной рыжей девушке, которая держала его лицо в своих нежных руках.       Он посмотрел вниз, чтобы избежать ее взгляда, когда ее кончики пальцев коснулись его губ. – Зачем ты это делаешь? – не удержался он: хотя не то чтобы он возражал.       По небу мелькнула вспышка молнии, окрасив пейзаж вокруг себя в багрово-синий. Ее бледная кожа засветилась на ярких всполохах электричества. – Я… я не знаю. Ты выглядишь таким печальным, Леон. И, обычно, если я прикасаюсь к тебе, я вижу твою улыбку. Ты думаешь, что я не замечаю, но это не так. Я беспокоюсь о тебе…       Дождь продолжал лить, и чтобы быть услышанным над громом и потоком небесной воды, Леон должен был либо закричать, либо приблизиться к ней и говорить, почти прикасаясь к ее лицу. Он выбрал последнее. Он наклонился, что было немного трудно для него, ведь она продолжала держать его лицо. Но ему хотелось приблизиться. Приблизиться настолько близко, чтобы она могла услышать. И когда их лбы соприкоснулись, Леон почувствовал какой-то жар внутри себя. – Не волнуйся, Клэр. Я в порядке. – Хорошо.       Они продолжали сидеть, и каждый смотрел в глаза другого, не желая отводить взгляд. Клэр все еще держала его лицо в своих ладонях, и Леон задумался, как долго она собирается продолжать это делать. Теперь было совершенно темно, и, кроме дождя, было абсолютно тихо. Как будто они были последними двумя людьми на земле. –Клэр? – позвал он девушку. – Да, Леон? – Что я делаю?       Она опустила руки, играя с ними на коленях. – Ты говоришь со мной прямо сейчас, пока идет дождь, – она слегка улыбнулась.       Он покачал головой. – Нет, я имею в виду, зачем я приехал навестить свою семью и друзей? Я отсутствовал в течение многих лет. И теперь я едва знаю этих людей. И они едва узнают меня. Дерьмо! Клэр, а я ведь был блондином, когда они меня знали... Теперь вот посмотри! – он специально провел рукой по волосам. – Моя жизнь не такая, какую я хотел бы! Я… Черт, я не должен был быть спец агентом. Я должен был быть полицейским, который бы раздавал штрафы за превышение скорости, разгонял бы наркоторговцев, возвращался бы домой к жене и двум детишкам, возвращался бы домой с белым забором и… – он замолчал, увидев, что ее улыбка медленно угасает.       Она отвернулась и снова повернулась к нему с улыбкой на месте. – Продолжай говорить, Леон. Извини. – Нет… Все в порядке. Я не должен обременять людей своими проблемами. Давай просто посидим здесь, пока не пройдет дождь. – Нет, Леон! – сказала она разочарованно.       Она никогда не сердилась на него, даже когда ей было больно. – Ты можешь говорить о своих проблемах. Ты испытываешь такую же боль, как и все, кто находится в нашем окружении. Я только хочу, чтобы ты понял, что мне иногда трудно слушать это… Потому что я пережила то же самое, что и ты. И трудно не вспомнить все то дерьмо, которое мы когда-то пережили. Мы оба хотели одного и того же, но это было отобрано у нас.       Леон почувствовал, как часть напряжения покинула его тело, и он расслабился. Стало немного легче. – Я просто не думаю, что возвращение домой заставит меня чувствовать себя лучше. – Может быть, – пожав плечами, Клэр обняла его и успокаивающе сжала в объятиях. – Но, честно говоря, Леон, эта встреча больше для них, чем для тебя. Эти люди заботились о тебе. Они наверняка задавались и задаются вопросом, что, черт возьми, случилось с тобой. Я знаю, что за годы, прошедшие после Раккун-сити, я переживала, каким адом для тебя был каждый день. Когда я увидела тебя в Харвардвилле, это было похоже на… глоток свежего воздуха.       Опять он ничего не сказал. Она вздохнула и закрыла глаза. – Леон, это нормально - бояться не вписываться. Я вот не могу вернуться в свою старую студенческую жизнь. Иногда мы не должны вписываться в тот паззл, из которого мы произошли. – Что? – Люди похожи на кусочки паззла… Мы все вырезаны из одной доски, но мы все разные. Мы можем вписаться в одну головоломку на несколько лет, но со временем мы приобретаем другую форму и вписываемся в другую головоломку, и мы больше не можем быть частью оригинального паззла, независимо от того, насколько сильно мы хотим затолкать себя обратно в него.       Он посмеялся над ее странной аналогией, но он понимал, что она была права. Это было немного странно, ее пример, но он понял суть этого. Амбрелла придала ему такую странную форму, которую он не мог связать ни с кем, даже с теми, с кем он действительно хотел быть. Единственной, с кем он чувствовал себя хоть немного комфортно, была… – Послушай, Леон, то, что случилось с нами, было несправедливым. Это было не правильно. У всех нас были мечты. Подумай о Шерри, об Анжеле, об Аде… Посмотри, что Амбрелла сделала с ними тоже. Мне не нужно тебе говорить о Крисе и Джилл. Мы всего лишь несколько из сотен жизней людей, разрушенных Амбреллой. Но мы выжили и должны продолжать жить. Когда мои родители умерли, я думала, что мой мир обрушится, но я знала, что должна продолжать идти, потому что это единственный путь. – Ты права, – он кивнул. – И потом… Теперь мы есть друг друга, да? Мы лучшие друзья и все такое, верно?       Не зная, как на это ответить, он просто кивнул. Он отвернулся и уставился на падающий дождь, удивляясь, как, черт возьми, он оказался в этой ситуации. Прежде чем углубиться в эту мысль еще глубже, он повернулся, чтобы вновь поговорить со своей спутницей. – Клэр?       Она слезла с байка и хотела уже пойти. – Клэр, подожди! – он потянул ее обратно на байк. – Куда, черт возьми, ты идешь? – Похоже, ты хотел побыть один, – просто сказала она.       В одиночестве? Она пошутила? – Это последнее, что я хочу, Клэр, – он положил руки ей на плечи, заставив ее повернуться к нему лицом. – Ну ... Что ты хочешь, Леон? – спросила она, ее голос звучал надломленно.       Ее глаза наполнились слезами, чего он не видел со времен Харвардвилля, когда он утешал ее в палатке. Ее нижняя губа дрожала, и она отчаянно пыталась успокоиться.       Смеет ли он сказать ей, что он хотел? Как он себя чувствовал? Должен ли он сказать ей, что это было большим, чем его возвращение домой? – Скажи мне… Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду, - всхлипнула она.       Он действительно не понимал женщин. Как, черт возьми, она это делала? –Клэр, – он посмотрел ей в глаза. – Пожалуйста, останься. –Я устала, Леон… Мне все равно, идет ли дождь, я пойду в ресторан, позвоню Крису и поеду домой, - горько сказала она. – Ты явно хочешь быть один. Я не понимаю, зачем ты попросил меня приехать с тобой.       Разговор превращался в крушение поезда, и Леон не знал, как это остановить. Последнее, что он хотел, это быть в руках злого Криса Редфилд. Хотя у него не было проблем со старшим братом Клэр, Леон не горел желанием общаться с ним лишний раз. – Пожалуйста, останься со мной, Клэр, - взмолился он. – Пожалуйста.       Он хотел, чтобы она осталась по многим причинам. Она была хорошей компанией, она была его подругой, которая заставляла его улыбаться. Она была той, которую он любил. – Хорошо, – прошептала она. – Я останусь. – Спасибо.       Их лица теперь были на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и Леон внезапно захотел поцеловать ее. Прежде чем он успел одуматься, Кеннеди прижался к ее губам, и он был приятно удивлен тем, насколько теплыми и мягкими они были. Он чувствовал запах розового масла на ее коже, запах, которого он не ожидал от такой девушки, как Клэр Редфилд. Это было опьяняюще. Теперь ему было все равно, что этот поцелуй может показаться очень плохой идеей, ибо сейчас он наслаждался моментом. Клэр же несколько секунд не предпринимала никаких действий, но затем сдалась ему и поцеловала в ответ, крепко обнимая его и прижимаясь всем своим телом.       Каждый нерв, заканчивающийся в теле Леона, чувствовал, как будто он был в огне. Его разум полыхал изображениями тела Клэр, свободной от ее одежды, где она лежала бы на кровати, и ничто не скрывало бы девушку от его взгляда. Ее волосы были бы распущены, глаза закрыты, она бы извивалась под ним и…       Он отстранился, тут же разорвав эти мысли. Что, черт возьми, с ним не так? Почему он был полон жалости к себе в одно мгновение и хотел растерзать Клэр Редфилд в следующем? Это был не лучший день. И сейчас его обычно спокойные эмоции выходили из-под контроля слишком быстро.       Клэр тяжело дышала, ее глаза были широко раскрыты. – Что ... Что это было?       Леон вздохнул, прежде чем начать говорить. – Многие вещи в моей жизни не имеют особого смысла. С Раккуна все было не так. Именно с этого момента моя жизнь была адом. И ты права… Амбрелла не просто разрушила мою жизнь. Они погубили много людей . Я думал, что закончилось то, что они сделали со мной… но возвращение домой доказало, что я был не прав. Я не знаю, как справиться с этим. Но… – Но? – повторила она. – Но это не может быть слишком ужасно, ведь я встретил тебя. Я знаю, что смогу пройти через все это, потому что ты со мной, потому что ты мой друг или ... что-то еще. – О, остановись, – она покраснела. – Это так. – Ты понял все это за последние полчаса? – дразнилась Клэр. – Нет, – он усмехнулся. – Я знал это с самого начала… Просто я впервые признаю это сейчас, – он коснулся губами ее лба. – Должна признаться, Леон, что я чувствую, что ... Это... Это правильно. Я бы солгала, если бы не сказала, что пришла к тому же выводу, что и ты.       Наконец дождь прекратился. В переулке зажегся свет, и кто-то открыл дверь, чтобы выбросить мусор. Увидев пару, человек покачал головой и поспешно захлопнул дверь, пробормотав: «Чертовы дети, найдите комнату, ради Бога». – Дети? – Леон не мог сдержать ухмылку.       Его не называли ребенком уже вечность. – Ты слышал это? Он велел нам снять комнату, – хихикнула Клэр.       Он прочистил горло. – Так ... ты хочешь?       Клэр перестала смеяться и села ему на колени, положив руку ему на плечо. Она убрала часть волос, которые закрывали его серые глаза, и улыбнулась. – Мистер Кеннеди, у нас еще не было трех свиданий. – А ты можешь сделать исключение для кого-то, кто спас тебе жизнь, не один, а два раза? – он крепко обнял ее. – Хм, я не знаю, – протянула она. – Ну, мисс Редфилд, я полагаю, вы не оставили мне выбора. Мне придется вас арестовать. – О? И за что, специальный агент Кеннеди?" – За то, что ты так совершенна, а это незаконно.       Она засмеялась, забавляясь его хромой попыткой пикапа. – Давай, Леон. Надо навестить твою семью. А это мы обсудим после. – Хорошо, – согласился он, протягивая ей шлем.       Тот, кто скажет, что ты никогда не сможешь вернуться домой, ошибется. Так размышлял Леон. Ты можешь пойти куда угодно, в том числе и домой, если с тобой был кто-то, кто любил тебя на всем протяжении пути.