Фотография

Как же опротивел этот гребаный мир! Как опротивели эти люди! Подонки! Мрази! Ублюдки! Надоело их заискивание. Надоело быть богом в их глазах. Надоело. Бесит, что нет таких людей, с кем можно было бы просто поговорить. Даже в Интернете, создав фейковую страничку, есть вероятность того, что меня рассекретят и все вернется на круги своя. Бесит. Достало то, что приходится притворяться, чтобы угодить всему миру, взамен лишь уничтожая себя настоящего, напрочь забывая о том, кто я есть на самом деле. Люди являются наркотиком. Люди стирают память. Достало все это. Даже с теми, с кем я общался чуть ли не с самого рождения, сейчас я не могу быть прежним. Мир изменился. Они изменились. Я изменился. Это едва ли с большой натяжкой можно назвать жизнью. Это не жизнь. В лучшем случае — существование. Как же противно смотреть на этот гребаный город через окна общежития, машины, дома, кафе… Достало посещать эту чертову академию… Как там говорила Прайс? «Адвелл»? А ведь точнее и не скажешь. Действительно Адвелл. Ад. Он везде. Он в каждом из нас. Без исключений. Года текут невыносимо медленно и жутко быстро одновременно. Дни сменяются днями и невозможно понять, где находится разделяющая их граница. Она вообще существует? Эти дни похожи друг на друга так сильно, словно являются чертовыми копиями друг друга! Невыносимо! Что наполняет эти будни? Травка, дорогой алкоголь, хорошие сигареты, громкая музыка и ночные гонки… Только благодаря этому я и не сдох еще в этом дурдоме. Мир дурдом, а мы в нем психи… Да-а, мы все двинутые, абсолютно. Трудно сказать, в какой момент с нами всеми это произошло… Возможно мы такими уже родились… Серостью являются и бесцветные здания, и такие же бесцветные люди. Противно. Каждый залипает в своем мобильнике в попытке спастись от окружающей серости… И… не получается. У меня не получается… Уже не помогает ни бухло, ни трава… Ни-че-го! Ничего, пока в какой-то момент я не нашел блокнот с приклеенными к его страницам фотографиями. Ради прикола заглянув в него, я понял, что краски есть даже в серых буднях. Макс. Макс Колфилд. Это был именно ее блокнот. В котором был я. Улыбающийся, матерящийся, бухой, курящий, размахивающий пистолетом, задумчивый… Только я. Под каждой фотографий она писала несколько строк о том, как ей удалось поймать такой кадр, как ей меня жаль и как она себя ненавидит за то, что чувствует. На некоторых страницах слова было трудно прочесть, так как они расплывались, как будто… Она плакала. Че-ерт! Возникла совершенно безумная, но греющая еще не умершие кусочки моей души, идея. Почему-то я не мог допустить мысль, чтобы вернуть Макс ее вещицу. Логика была проста: раз на каждой странице блокнота я, то и сам блокнот — мой. Точка. Я стал следить за ней, не выпуская при этом из рук объектив фотокамеры. Я снимал ее раздраженную, опечаленную, отчаявшуюся, довольную, смеющуюся, мечтающую… Любую. Я снимал ее. Я словно в миг заболел безумной идеей, которая мне кажется самой нормальной из всех, которые приходили когда-либо в мою голову. Я стал просто одержим созданием своего нового труда. Нового? а разве раньше я что-то делал с подобным энтузиазмом? Нет… Моего первого труда. Я стал собирать по крупицам необходимую мне информацию. Первый раз в жизни я не хотел делать это с помощью связей. Во мне проснулось неизвестное до этого момента желание сделать что-то самому. Без прескоттства, как я мысленно называл свое ложное величие. Я медленно работал над своим трудом, вкладывая в это всю душу, которая у меня осталась. Я хотел, чтобы мою работу оценили. Не тупые препы, которые, как и все остальные, видят в тебе не талант или бездарность, а деньги. Деньги. Деньги. Деньги. Как же все достало! Уже готовый отправить со стола все вещи в свободный полет по комнате, я замечаю свой первый труд, над которым кропотливо работаю уже не первую ночь и далеко не первый день. Страшно. Что, если не оценят? Что, если не заметят того, что я так отчаянно желаю показать? Что, если отвергнут? Макс не такая! Умом… Черт! Я это понимаю и душой, и сердцем, но вдруг она притворялась? Вдруг я ошибаюсь? Но я уже столько всего сделал… Это финишная прямая… Я не могу бросить. Нужно закончить. Я обязан довести это дело до конца. И я довел. Я анонимно отправил свою работу той, которая оживила меня, которая стала моим личным глотком воздуха в этой отвратительной, до блевотины, серости. Я отправил свою работу Макс Колфилд. Я следил за ней. Тенью шел рядом и наблюдал за ее реакцией. Я видел, как она получила сверток, видел ее искреннее удивление. Видел шок, когда она, наконец, развернула и увидела блокнот, точь-в-точь похожий на тот, который она потеряла. Со страхом, робостью и даже смущением наблюдал, как она открыла первую страницу. С замиранием сердца следил по бродившими по ее личику эмоциями: удивление, радость, робость, на-надежда? Ч-что? Сердце пускается вскачь и я начинаю трясти головой, чтобы привести себя в порядок. Когда буря, разыгравшаяся во мне, немножко улеглась, вновь перевожу взгляд на скамейку, где сидела Макс… Куда она делась?! Че-ерт! Я готов был орать во всю мощь легких, разнести академию да и весь город по кирпичику, поубивать всех нахуй, потому что я пропустил ее! Я не видел ее реакцию на свои фотографии, на свои слова… Че-ерт! Совсем рядом раздается тихий щелчок камеры. Резко оборачиваюсь на звук и вижу Макс, которая в одной руке держит мой блокнот, а в другой — свою простенькую камеру. Она сфоткала себя на моем фоне… Не верю. Девушка молча подходит ко мне и протягивает снимок. Трясущимися руками беру его и подношу к лицу, чтобы рассмотреть в мельчайших подробностях. — Настоящие Мы видны лишь в моменты отчаяния. — Хрипло выдыхаю, изучая каждый миллиметр фотографии, на которой улыбающаяся Макс прижимает к своей груди раскрытый блокнот с плодами моих трудов. А сразу сзади нее стоял я. Поникший, словно случилось жуткое несчастье. Опустошенный, словно забрали все, что спасало до этого. Тихий… На этом снимке был настоящий я, без фальши, без прескоттства. Здесь был я. Я даже не заметил, когда Макс успела достать чистый блокнот и подойти ко мне почти вплотную. — Начнем его вместе? — наконец заговорила Макс, освещая мир робкой улыбкой. Взяв эту девушку за руку, я растворился. Не знаю, в чем именно, но растворился. Мне было хорошо, мне было тепло. Я показался себе живым в первый раз с момента рождения. Я почувствовал себя счастливым в первый раз с момента рождения. Мы просто стояли рядом друг с другом, сканируя глазами весь мир, внезапно наполнившийся красками. Мы просто были счастливы. Ведь фотография может сказать гораздо больше слов.