Завоеватель

Великая Китайская стена змеилась вдоль холма, тонула в вечернем тумане. Маленькие фигурки сторожевых сновали туда-сюда, они пытливо вглядывались вдаль, словно чувствуя опасность. Сердце их не подводило – армия гуннов медленно, но верно приближалась. Император был мудрым человеком и прекрасным правителем, но неосмотрительно бросил мне вызов. Китай… Эта чудесная плодородная земля, освещенная ярким солнцем, она так давно манила кочевые племена своим богатством… Теперь я стою на вершине дерева, и до границы рукой подать, я уже вижу темные очертания сёл, огни в тихих домах, шелестящие ветви вишневых деревьев. Пустыни и степи уже позади, мои люди притаились в гущах рододендрона, они только ждут моего приказа, они готовы ворваться в этот райский сад и очернить его, пустив кровь, разорив один город за другим и уничтожив все на своем пути. Они привыкли делать это так – испокон веков гунны жгут, разрушают, грабят. За это нас ненавидят и боятся. Маленьких детей пугают рассказами обо мне, и не зря – молва не лжет, я жесток, словно зверь, и так же беспощаден. Мой народ наградил меня титулом Шаньюй, они надеются устроить кровавый пир в мою честь, и я не могу им отказать. Сотни черных теней карабкаются на стену. Десятки сторожевых в панике зажигают сигнальные огни. В звездное чистое небо взвивается язык пламени, и мальчишка – китаец отступает на шаг, увидев меня. Он так мал, что я могу раздавить его, словно сверчка. Он стиснул зубы и, со свойственной любому китайцу патриотичностью, дерзко выпалил: - Теперь весь Китай знает, что вы здесь! Дрожь в коленях выдает его – я вижу, как капля холодного пота стекает по его виску. Рука неуверенно тянется к мечу, - о нет, мальчик, не делай этого, - и вынимает его из ножен. - Прекрасно, - говорю я и поджигаю флаг китайской империи. *** Мой народ ликует. Сотня деревень уже обратилась в пепел, дым костров развеялся по всей равнине и я знаю, что сам генерал китайской армии уже скачет на белом жеребце мне навстречу. От мысли о том, что я разорву его на куски, закипела кровь в жилах, и я непроизвольно сжал руку в кулак. Череп молодой девушки треснул с глухим хрустом, с глухим ударом ее тело приняла земля. Китайская земля… как же давно я тебя жаждал. Я топчу сапогами ее вот уже две недели, и император в своем дворце сходит с ума. Он должен понимать, что я задумал. Отстроить заново деревни несложно… Но я не сжигаю хлопковые поля и не смешиваю с грязью рисовые посевы. Да… Это то, чего я хочу. Я хочу завладеть Китаем. Наши армии столкнутся через четыре дня под перевалом Тянь – Шао, недалеко от близлежащей деревеньки. О, как они будут страдать! Оскал снова расцветает на моем лице, и верные соратники ухмыляются в ответ. Они глупы, но верны и сильны, пока я не разочарую их. Варвары… Будто свора диких собак: стоит оступиться однажды, и ты из императора превратишься в раба и предмет издевательств. Так было до меня, когда старый Модэ проиграл китайскому генералу пять лет назад. Его затравили, забили камнями и в итоге порубили на мелкие куски, скормив птицам - падальщикам под палящим пустынным солнцем. Но я не оступаюсь. Жалкая кучка выученных солдат на породистых жеребцах. Они наступают сверху, моя же армия притаилась в низине. Они идут сюда, словно голодные крысы в ловушку, я выжидаю. Вот перед шеренгой будущих павших героев – защитников выступает генерал. Его пестрый плащ и комичное фазанье перо на шлеме изрядно меня веселят. Не дожидаясь, пока он настроит своих щенков на битву, я издаю устрашающий вопль, и мое многотысячное войско моментально подхватывает клич. Синхронно и слаженно перепуганные китайцы несутся вперед, и генерал в сияющем доспехе, - о, конечно же, - впереди всех. Их кони начали скользить по склону, и многие уже повалились на бок, с неистовым ржанием забились по земле. Солдаты спешились, мои люди уже наступали. Генерал уже близко. Он смотрит мне в глаза без страха – опытный воин, и я уважаю его за это. Солнце серебрит проседь в его густых волосах, серебром отливает острый меч, занесенный в твердой руке. Я смеюсь и, плотоядно облизнувшись, подгоняю коня. Мы сошлись. Друг против друга ходим кругами, и все сражение осталось словно где-то далеко. Он тяжело дышит, я улыбаюсь. Я не могу сдержаться, ведь уже вижу его ярко-алую кровь на свежем снегу. Неистово рыча, бросаюсь вперед, искривленным клинком рубанув наискось. Генерал падает с лошади, уворачиваясь, и я перерубаю хребет скакуна. Ну что ж, я дам ему время подняться и даже спешусь сам. Мы снова на равных, несмотря на разницу в комплекции. Мечи звонко соприкасаются, и напряжение битвы вводит меня в исступление. Генерал… Такой старый и потрепанный годами воин. Он не выстоит. Следующий удар пришелся по его плечу. Кровь брызнула так рьяно, я поймал губами густые капли и облизнулся. Вот оно… То, чего я ждал. Мой противник уже и меч держать не в силах, и все, что мне остается, сбить его с ног. Рухнув на спину, он пытается встать, но я прижимаю его к земле. Нагрудник прогибается под тяжестью сапога, и он шипит, пытается вырваться… Безуспешно. Склонившись над ним так близко, что его дыхание жаром отдавалось на моей щеке, и прижимаю лезвие меча к его горлу. Генерал не отводит взгляд и сглатывает. Приоткрывает рот и кашляет, кашляет кровью, она струится по подбородку и шее, стекая на снег, струится по моему лицу. - Мой сын… он отомстит за меня… И спасет Китай! – рычит он, уже готовый умереть. Снег под ним насквозь кровавый, вся его жалкая армия разбита, и деревня сожжена дотла. Алое небо словно отражало землю, и все вокруг пропахло кровью и дымом. Помедлив мгновение, я перерезаю ему горло. - Прекрасно. END