За каждого

Когда статистика указывает на повышение процента погибших от хананаки в этом году, Какаши решает, что в их деревне любовь можно признать официальной болезнью. Но с войны приходят не все, а те, кто вернулся, только и могут, что любить. Но кого любить, если все они, родные, остались лишь именами на мемориальном камне, лишь болезненными воспоминаниями, лишь палисадниками меж ребер, прорастающими в самую глотку. Какаши рад, что его любить никого не научил. Ведь есть и те, кто умирают от любви к живым. Какаши за сорок, он силен и признан Хокаге, он может свернуть горы, но при всем при этом не может спасти заблудших учеников. Он радуется, когда Наруто оборачивается к зимней Хинате и берет ее в жены, радуется, когда Сакура примеряет на сбитую спину мон Учих, радуется, пока не видит, что Сакура, вот она, его единственная ученица, продолжает загибаться. У нее рождается дочь, все самое лучшее от обоих родителей, у нее рождается дитя от любимого мужчины, но она все продолжает, харкая кровью, выплевывать блевотно белую гортензию*, заменяя пышные и яркие хризантемы*. У Какаши скапливается во рту горькая и тягучая слюна, которую ни выплюнуть, ни сглотнуть — только захлебнуться. Сакура, самая упорная, начавшая с нуля, добившаяся всего-всего, не получает в итоге ничего. Какаши не может видеть, как она улыбается, потому что сквозь белизну зубов прорастают белесые лепестки чертовых цветов, которые она сплевывает и прячет по карманам, которые она вырезает скальпелем у себя из грудины. У Сакуры все тело в шрамах, ведь где она не режет кожу лезвием, там прорастают цветы. У Саске, который замаливает грехи в далёких, чужих землях, меж ребер вьется амброзия, ее семена застревают и вызывают насморк, ее мохнатые соцветия щекочут небо, Саске чихает, чихает и давится. У Саске кожа прирастает к кости и идёт волдырями, у Саске срывается голос по несколько вдохов на дню, у Саске лава течет по глотке с каждым убивающим чихом. Хината, меньше всех созданная для боёв и больше всех подходящая для семьи, вырывает из под коротких ноготков незабудки. Химавари с любопытством проводит по нежным лепесткам пальцами, ей неизвестно, что мать больна, Химавари считает это красивым и очаровательным, а у Хинаты все слезы уходят вниз, по пищеводу, удобряя пакостные цветы. У Хинаты самый видный муж на деревне, склонивший к своим ногам весь мир, у Хинаты в руках мужчина, породивший болезнь в миллионах сердцах и Какаши горько, ведь подарившая герою наследие оказывается лишь одной из. Хината не его ученица, за нее гложет душу Куренай, но слов для химэ у Юхи нет, она говорит однажды Какаши, что за Наруто умереть почётно. Хината греет в руках холодные одежды мужа, который так и не приходит, чтобы их надеть, Хината вяжет морозными пальцами алые полотна, которые впитывают кровь, сочащуюся из под тонких вьющихся пальцев. Какаши слышит, как за ее судьбу благоговеют, трепетно вздыхают, и понимает, что как Наруто есть у случайного прохожего, даже так у Хинаты никогда его не будет. А Наруто, словно и нипочем, смеётся хрипло, дышит со свистом и выдергивает с корнями мелкие цветки из горла. У него на языке скапливаются мелкие лепестки анемона, так схожего с маком, но он их упрямо проглатывает, заталкивает обратно в глотку, чтобы потом по ветке выдирать прямо из сердца через горло. Он самый глупый из всех, самый стойкий, он-то уж точно никогда не примет предложение Цунаде лечь на стол. Он будущий правитель, в одиночку сгубивший больше людей, чем Мадара на пару с Кагуей, перед ним штабелями падали самые стойкие и сильные, к его ногам летело столько разноцветных лепестков, у него в руках было столько жизней, выбирай любую. У Наруто меж пальцев струились шелковыми нитками судьбы стольких, что и не счесть, выбирай любого, спасай, делай, как только ты и можешь. Но чем больше Наруто спасал, чем больше боролся, тем больше губил — и нити на пальцах связывались узлами, влажными от чужой крови и слез. Какаши так тошно, что аж смешно, Какаши спотыкается о соцветия каждого из них и рвет себе сердце за всех больней, чем они за единственного. Сакура режет себя много лет, пока наконец не задевает лезвием сердце, когда наконец шрамы перестают зарастать, когда кожа вокруг швов синеет и гноится. Сакура вдруг бросает окровавленные скальпели прочь, сглатывая тошнотворный привкус. Саске не возвращается в деревню, у нее растет дочь, Сакура вдруг решает, что стоит любить здесь и сейчас, а потому отдает сердце единственной Учихе, которая способна ее спасти. У нее вянут в сердце гортензии, ведь дочь души в матери не чает, Какаши так рад за них обеих, но кроме них есть ещё много упрямых, много тех, кто не может позволить себе разрезать сердце и достать оттуда любовь с чувствами навсегда. Хината, мягкая и ломаная, неуместно проявляет свою стойкость именно здесь, ведь только Наруто ей ее дарит, ведь какой она будет матерью, если забудет о чувствах к собственным детям? Саске давится своей гордостью, Наруто своим упрямством и никто из них не приходит к единому. Какаши передает пост главы живому мертвецу, который марает кабинет и бумаги кровавыми цветами, Какаши думает, что скоро снова заступит на должность, но вдруг к шестидесяти, когда Учиха-химэ получает взаимность от наследника Узумаки, расцветая самой безопасной любовью, их отцы выплевывают последний раз мелкие скрюченные листки белого клевера. Какаши смеётся долго и хрипло, словно у самого в груди растет колючая и сухая трава. Какаши смеётся долго и хрипло, ведь в очередной раз оказывается, что его ученики разбираются со всем сами, в одиночку, без его помощи. С войны приходят не все, но те, кто возвращаются, только и умеют, что любить, цепляться, искать спасение и отдушину. Его ученики запоминаются миру не только как герои, но и как душегубы. К их ногам падает больше всего сердец. Какаши клонит в сон. Признать любовь болезнью и запретить ее так и не получается.