Как раньше уже не будет...

Глен тоскливо смотрел на потёки, расползавшиеся по окошку кареты, когда заметил у одного из магазинчиков, под навесом, знакомую блондинистую голову. Джек стоял, что-то оживленно перебирая на прилавке, и даже отсюда было видно, как он щурится и немного хмурится. Сразу стало ясно — выбирает подарок для Лейси. Джек был странной личностью, причём насколько загадочной и подозрительной, настолько же открытой и весёлой. Он разительно отличался от всех тех, с кем Глену «посчастливилось» встретиться в своей жизни. Безариус лгал и делал это умело, но он всегда был честен, если дело касалось Лейси. Другие с первых же дней знакомства старались если не затащить их обоих в постель, поодиночке или сразу парой, то, по крайней мере, добиться их расположения. Именно это и заставило когда-то молодого герцога полностью отказаться от общественной жизни — рисковать собой и, тем более, сестрой он не собирался. Так что со временем Баскервиль-холл превратился в мрачное и нелюдимое место, куда не совались даже самые отчаянные головорезы и особо наглые дворяне. Король так вообще предпочитал общаться с ним во дворце и только по делу, причём большое количество стражников во время даже самой короткой беседы наводило на определённые мысли. Впрочем, он сам настроил общество против себя и заставил его бояться — нечего было лезть к тому, кто имеет право на владение Бездной. Джеку не были нужны ни герцог Баскервиль, ни Лейси Баскервиль. Ему нужны были просто Глен и просто Лейси, причём больше всего именно Лейси. Он всегда держался рядом, весело смеялся и шутил, болтал без умолку, но никогда, никогда не пересекал черту. А Лейси, словно нарочно, игнорировала все его попытки стать кем-то большим, чем просто другом. Она дразнила его и даже издевалась над ним — в какой-то мере это было неотъемлемой частью её характера, но всё же… Глен видел, как медленно тухнут глаза Джека, как он, словно из последних сил, старается угодить его сестре, понравиться ей. Упрямо, но, к сожалению, безуспешно… А сам Глен всё чаще ловил себя на мысли, что ему нравится это золотоволосое и зеленоглазое чудо. Нравится этот лживый взгляд, лицемерная маска, изворотливость и юркость. Нравится смотреть, как вьются длинные локоны, как их торопливо и аккуратно собирают в тонкую косу, что становилась растрёпанной уже через полчаса бесконечной беготни по особняку. Нравится эта наигранная беспечность и эта, обычно так надоедавшая ему и раздражающая его, живость. И вместе с тем, Глену хотелось увидеть настоящего Джека. Приложить со всей силы о стенку и заглянуть в испуганные, широко распахнутые глаза, увидеть там страх и непонимание. А потом медленно поцеловать его, не обращая внимание на жалкие попытки вывернуться и сбежать. «Да, Джек, ты любишь Лейси, но она никогда не ответит тебе взаимностью, будь реалистом. Ты всё же эгоистичен по отношению к ней, пытаешься сделать её своей, хоть и безуспешно… Ну, а мне положено быть эгоистичной сволочью, которая берет то, что хочет и тогда, когда хочет. И сейчас я хочу тебя, и мне не важно твоё мнение, мне не важно, что скажут другие. В конце концов, это только мое дело — кого выбирать себе в любовники…» Глен тяжело вздохнул — любовники… Слово глухо отдалось у него в голове, ещё раз подтверждая разницу между ними. Альфа-герцог и бета-бастард, на птичьих правах принятый в дом Безариусов. На большее он может не рассчитывать, хотя… Карета остановилась, заставляя Глена очнуться от своих размышлений — он даже не заметил, как городской пейзаж сменился деревьями и густым кустарником, за которым виднелся его дом. На крыльце стояла под хлипкими зонтиком, совсем не берегшим дорогое платье и искусную прическу, Лейси и зябко водила плечами. Накинуть хотя бы кофту или плащ она, конечно же, забыла. — С возвращением, братец! — хитро улыбнулась Лейси, приседая в глубоком реверансе. Глен только кивнул и поспешил войти внутрь — дождь усиливался, и теперь даже на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Запоздало пришла мысль, что Джек так и остался в городе и теперь наверняка промокнет до нитки…

***

— Лейси, с днём рождения! — радостно улыбался Джек, стоя рядом с Гленом. Девушка заинтересованно распаковывала подарки. Ей всегда дарили их только брат и члены дома, а вот теперь ещё и Джек. Несмотря на возраст, она до сих пор радовалась им, как ребёнок. Сначала от Глена, потом от Шарлотты… — Джек, это твой? — Лейси растерянно смотрела на маленькую коробочку, обитую бархатом. — Какая красота… Спасибо, это самый лучший подарок! И с этими словами она надела на тонкий пальчик красивое колечко с кроваво-красным камнем. Глен нахмурился — где Джек нашел такие деньги, кольцо ведь совсем не дешевое… Однако, переведя взгляд на дарителя, он забыл об этом. Безариус улыбался и смотрел на Лейси влюблённым и печальным взглядом, не отрываясь, словно старался запомнить каждую черту ее лица. Глен никогда не видел у него такого выражения, и это немного настораживало. К концу дня он ещё больше занервничал — Джек сейчас особенно заметно отыгрывал свою роль — было отчётливо видно его фальшивую улыбку, каждый жест и каждое движение были дерганными и какими-то кривыми… Он нервничал настолько, что его маска наконец-то дала трещины. — Что случилось? — Глену только под конец дня удалось поймать за руку Джека. Тот только недоуменно посмотрел на него. — А что должно было случиться? Со мной всё в порядке! Но Глен не слушал его — глупые отговорки его не интересовали. Схватив Безариуса за руку, он отправился в свой кабинет. Джек пытался вырваться и что-то говорил, но на него не обращали внимания и просто тащили за собой. — Рассказывай! — холодно приказал Глен, швырнув блондина в своё кресло, и облокотился на дверь, отрезая единственный путь отступления — не выпрыгнет же Джек со второго этажа. — Всё в порядке, — на этот раз голос Джека звучал не так уверенно. — Просто… — Джек! — Глен начинал злиться. — Я замуж выхожу… — еле слышно произнес Джек, пряча лицо. Маска рассыпалась окончательно, оставив вместо весёлого и жизнерадостного парня только его бледную тень. Больше нет наигранного веселья и показной бравады, только боль и обречённость в тусклых глазах человека, которого жизнь почему-то возненавидела с самого детства. — Ты же бета! — начал Глен и тут же осекся. — Только не говори мне, что… Как ты это сделал? Джек спрятал лицо в ладонях. — Миранда Барма, — коротко ответил Джек. — Она сделала меня омегой. Поэтому я и пришел… В последний раз, больше не смогу. Подготовка к свадьбе и всё дальше по списку… — За кого? — Глену совсем не нравился такой Джек. Уж лучше фальшивая радость, честное слово! — Виконт Майерс, отец уже договорился… Глен даже криво ухмыльнулся. Сколько Джеку, лет восемнадцать? И его собираются выдать замуж за шестидесятилетнего старика, коим и был Алек Майерс? Ну уж нет! Джек его и только его! — Ясно, — показательно спокойно кивнул он Джеку, а пальцы тем временем тихо и осторожно повернули ключ в замке. — Да ладно, ничего! — на лице Джека снова появилась улыбка; кажется, он смог взять себя в руки и вернуть самообладание вместе с маской. — Переживу! Идём к Лейси! Освальд, ты чего?.. Глен ухмыльнулся — только Джек мог так нагло называть его по истинному имени. Он сделал несколько шагов и навис над всё ещё сидящем в кресле Безариусом. Да, то самое смятение — его-то он и хотел увидеть. Джек испугался, и маска уже во второй раз дала трещину. — Ос! Ты чего?! Злишься?! Что я сделал не так?! Освальд! — Безариус испуганно вглядывался в ставшие ярко-алыми глаза своего друга, но так и не мог понять, что разозлило Глена. — О нет, Джек! Ты всё сделал так… — тихо прошептал, обжигая горячим дыханием аккуратное ушко, Глен. Джек вздрогнул — сильные руки дёрнули темно-синюю жилетку, отрывая пуговицы, и скользнули под рубашку. — Ты что творишь?! Ос! Прекрати! — тут же попытался оттолкнуть его Джек, но силы были не равны, да и находился он в невыгодном положении. Так он мог только кричать, но кто его услышит? Второй этаж, дальнее крыло, в котором никто, кроме Глена, не обитал… Оставалось лишь надеяться на то, что Освальд его всё же услышит. — Освальд, пожалуйста, отпусти! Не надо… Глен, уже стянувший с него камзол и жилетку, только усмехнулся. И вдруг действительно отпустил его, сделав шаг назад. Джек тут же кинулся к двери, но та была заперта. Обернувшись, он испуганно прижался к ней, глядя на Глена, который демонстративно показывал ключ. — Это ищешь? — и снова усмешка. Только сейчас Джек действительно понял, что всё это время играл не просто с огнем, а с адским пламенем. Теперь ему стало ясно, почему о нынешнем главе дома Баскервиль говорили шёпотом — Глен действительно был страшным человеком… — Иди сюда, Джек. По-хорошему, — Освальд сам уселся в кресло, где до недавнего времени находился Джек. — И тогда, обещаю, я не сделаю тебе больно… Джек замотал головой — да он лучше из окна выпрыгнет! Лучше уж умереть, чем быть проданным потом в бордель — Алек Майерс именно это и обещал ему, если тот потеряет девственность до свадьбы. Да и Глен… Сейчас он вызывал в нем только ужас и желание оказаться как можно дальше… — Не хочешь по-хорошему, — вздохнул Глен. — Значит, будем по-плохому… Джек даже не смог понять, как Освальд оказался прямо рядом с ним и схватил его за руку. Впрочем, он и не хотел этого знать — он просто снова попытался вырваться. Неудачно, так как что-то хрустнуло, и Джек с громким криком осел на пол. — Я же предупреждал, — почти ласково произнес Глен, присаживаясь рядом с ним. — Прекрати эти жалкие попытки, Джек. Или одним сломанным запястьем ты не отделаешься… Джек тихо всхлипнул, но всё же встал и покорно пошел вслед за Освальдом к креслу. Усевшись поудобнее, Глен притянул его к себе и усадил на колени. На пол полетели пуговицы от рубашки, а сама она была снята за ненадобностью и отброшена куда-то в сторону. Глен недовольно нахмурился, разглядывая следы от плети на белоснежной коже, но не стал зацикливаться на этом — сейчас у него было кое-что поинтереснее. Он наконец-то запустил свои пальцы в шелковистые золотые волосы, распуская уже растрёпанную косу — заколка, судя по всему, потерялась во время попытки побега. Губы ласково прикоснулись к тонкой шейке, прикусывая бледную кожу. Джек действительно был прекрасен… — Хватит… — снова всхлипнул Безариус, пытаясь освободиться, но это только усилило хватку Освальда. — Тише ты! — раздражённо прикрикнул на него Глен, которого Безариус своими трепыханиями только отвлекал. — Тебе же не впервой, что ломаешься, как девственница! У Джека резко кончился кислород, а сам он забыл как дышать… Нет, ему приходилось зарабатывать своим телом ещё тогда, когда он жил на улице, этот факт было глупо отрицать… Но это была вынужденная мера, у него не было выбора! Кроме того, он был бетой! Не омегой! Так Глен его всё это время за шлюху держал? Потому и решил развлечься таким образом?! Глен и сам понял, что сказал лишнее, когда Джек неожиданно сильно дернулся и, вырвавшись, бросился к окну. — Прости, но с трупом спать не собираюсь, — Глен резко вскинул руку и, ухватив неудачливого беглеца за длинные волосы, снова вернул его к себе на колени. — Отпусти! Я тебе не игрушка! — Джек снова попытался вырваться, но Освальд держал его крепко. — Игрушка, — тот ещё сильнее потянул за волосы, заставляя Джека запрокинуть голову, и снова принялся покрывать поцелуями шею. Руки настойчиво, не обращая внимание на жалкие сопротивление, стащили с омеги брюки. Когда же Джек попытался его ударить, Глен окончательно разозлился и, выдернув ремешок из своего плаща, стянул хрупкие запястья у него за спиной. Джек все ещё отчаянно трепыхался, но постепенно начинал успокаиваться. Паника сменилась обречённостью и покорностью, как тогда, на улице — лишь бы поскорее все закончилось… А закончит Глен только тогда, когда вдоволь наиграется со своей живой игрушкой. Даже Лейси теперь казалась ему эталоном доброты и понимания… А Глен, почувствовав покорность жертвы, ещё сильнее завелся. Руки скользнули ниже и обхватили поникший член — Джек даже не возбудился, несмотря на все его попытки. Для него это было пыткой, а от пыток не получают удовольствие… Это снова разозлило Глена, и он скользнул ниже. Если Джек не хочет — не надо! Он бы мог избавить его от этого брака, но теперь это желание исчезло, заменившись другим — желанием обладать, присвоить, подчинить. И даже если он не хочет, герцог своё получит… Джека буквально швырнули на стол, вырвав сдавленный крик. Дыхание участилось, зрачки расширились — Безариус ещё где-то в глубине души надеялся, что Освальд не зайдёт слишком далеко. Что отпустит, извинится, и они всё забудут. Что всё станет как прежде… Но сейчас он, пожалуй, действительно осознал, что «как раньше» уже не будет. Пальцы грубо надавили на плотное кольцо мышц — церемониться с ним Глен больше не собирался, как и заботиться о его удовольствии. Джека такой напор только ещё больше испугал. Нервы сдали окончательно, и он разрыдался, снова пытаясь сбежать. — Прекрати! Ты же не хочешь, чтобы я порвал тебя?! — зло прикрикнул на его Глен, и тут же ягодицы обожгло сильным ударом. Джек вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, но всё же перестал дёргаться — если его действительно порвут, он не сможет обмануть Алека. Однако грубая ласка вызывала дрожь, которая разозлила и без того мрачного Глена. Тело прошибла боль, а по бёдрам потекло что-то тёплое и липкое. Крик застрял в горле, руки, выскользнувшие из неожиданно ослабевшего плена, впились в край стола, ногтями сдирая дерево. — Больно, — на выдохе произнес Джек. — Глен… Умоляю!.. Больно!.. Глен не остановился. Он вообще, казалось, перестал слушать его и продолжал грубо двигаться внутри, разрывая то, что ещё осталось целым. Джек попытался хоть немного расслабиться, чтобы уменьшить боль, но попытка провалилась… Спустя некоторое время он даже немного привык и даже стал пытаться подстроиться под ритм, чтобы ещё больше облегчить свою боль. Но тут его тело резко ощутило новую боль… — Глен… — Джек снова резко дёрнулся вперёд. — Глен! Прекрати немедленно! Глен! У меня началась течка! Глен! Видимо, секс, пусть и грубый, спровоцировал её раньше времени. Однако, теперь он мог забеременеть, что уже не есть хорошо — Алек его не простит, даже если это будет ребенок самого Баскервиля! Хотя, кто ему поверит — Глен навряд ли побежит кому-то рассказывать о произошедшем… — Не волнуйся, Джек, — неожиданно рассмеялся Глен. — Если бы от представителя моей семьи можно было получить ребёнка, Баскервили бы не искали себе подходящих наследников буквально на улице… Ну, а если тебе всё же удастся… Особенно сильный толчок прервал его речь. Глен рухнул в кресло и, притянув к себе Джека, тихо прошептал. — То я женюсь на тебе… Ты станешь моей омегой, обещаю… Джек только всхлипнул — такое счастье ему не нужно… Хотя, теперь и с Майерсом будут проблемы… — Верно думаешь, — Глен прикусил мочку уха и снова принялся ласкать его. — Кому нужна испорченная омега, верно?.. Джек ещё пару мгновений молчал, а потом разрыдался. — Ну, тише! Тише! — Глен уже успел успокоиться, и над эмоциями снова взял верх разум. — Будешь хорошим мальчиком, буду тебя содержать… Только в следующий раз будешь всё делать сам… Джек только сильнее заплакал — ему ещё и содержанкой быть придётся?! Хотя… Домой он после такого может даже не возвращаться, а на улице… Уж лучше пусть один Глен издевается, чем целая толпа. — Успокойся! — Глен легонько поцеловал его за ушком и осторожно опустил на пол. — Одевайся, Лейси ещё торт не ела. Нужно вернуться. — Можно я не пойду? — робко попросил Джек, пытаясь прикрыться порванной рубашкой. — Мне даже одеться не во что… — Ванна там. Одежду найди сам, брюки у тебя целые, а рубашка и моя сойдёт, — не дал ему и шанса Глен. — У тебя десять минут на то, чтобы привести себя в порядок. Иначе я продолжу с того момента, где мы остановились… Джек покорно исчез в ванной комнате, а Освальд принялся наводить порядок. Теперь он, пожалуй, жалел о том, что был настолько груб с ним. Может, все же стоило быть помягче?.. Скрип открывающейся двери заставил его обернуться. Джек выглядел так же, как и до этого инцедента, разве что немного более растрёпанными и неряшливым из-за порванной жилетки. Глен наконец отпер дверь и сделал шаг назад, пропуская Безариуса вперёд. Тот быстро проскочил мимо, заставив Освальда улыбнуться, и направился к лестнице, стремясь оказаться как можно дальше от этого места…

***

— Глен! Сколько он ещё будет у нас гостить?! — Лейси была явно недовольна присутствием Джека в их доме. Он, конечно, стал намного тише, но само его пребывание здесь в течении уже двух недель вызывало глухое раздражение у сестры герцога. — Сколько нужно, — мрачно отозвался Глен, не отрываясь наблюдая за Джеком, сидевшим около озера. Он уже вызвал врача. Так, на всякий случай — в последнее время Джек чувствовал себя неважно, хоть и пытался скрыть своё состояние. Если он действительно сможет выносить ребенка… Проклятие рода Баскервиль падёт, а он получит все права на Бездну. Это будет просто замечательно!.. — В городе ходят слухи, что он сбежал от Майерса. Тот ему предложение сделал, — снова сделала попытку обратить на себя внимание Лейси. — Брат! Его нужно срочно вернуть! — Я сам решу, когда и кому его возвращать! — не выдержав, стукнул по столу кулаком Глен. — Иди к себе в комнату! Девушке ничего больше не оставалось, как подчиниться прямому приказу. Глен, отложив столовые приборы, вышел из дома и направился к Джеку. Тот неподвижно сидел и смотрел на воду уже почти два часа. — Идём, скоро доктор приедет! — окликнул его Освальд. — Зачем? — несмотря на показное безразличие, Джек насторожился, поглаживая перетянутое бинтом запястье. — Осмотрит тебя! — ну почему этот блондинчик такой упрямый! Джек вздрогнул, услышав гневные нотки в голосе альфы, и, решив не рисковать и не злить его ещё больше, встал и направился к дому. — Поздравляю! Срок ещё очень маленький, но я могу с уверенностью сказать, что он носит ребёнка, — высокий бета отошёл от лежащего на кровати Джека и принялся рыться в сумке. — Нужны лекарства? Ему сейчас бы не помешало… — Делайте всё необходимое, — удовлетворённо кивнул Глен и подошёл к уже будущему супругу. — Теперь ты мой, Джек! Навсегда! — он наклонился и собственнически поцеловал омегу. — Я тобой доволен. Теперь все будет по другому, Джек! Обещаю! Джек только прикрыл глаза, покорно подставляя шею под горячие поцелуи. Как прежде? Как прежде уже ничего не будет…