Сын, достойный своего отца

- Глаббер! - пророкотал капитан Кевилор, хватая за шкирку каждого встречного только лишь затем, чтобы убедиться в том, что это не искомый им старший оруженосец. - Глаббер, на стены! Все, кто еще может держать оружие! Все, кто еще стоит на ногах! В бой, до конца! Однако, все было тщетно. Итура пала. Короткий миг, наполненный грохотом оползающей стены, уносящей в своих страшных объятиях раненых и обессиленных восточан и варваров, орков и кровопийц Табердианских гор, все еще с неистовым отупением оравших боевые кличи своих народностей и веривших в своего Владыку, скрежетом раздробленных в щепки ворот, миг. Последний шаг на долгом, многолетнем пути измученного страхом, междоусобицами и незнанием своего собственного будущего, Юга, был наконец сделан. Но теперь все это было абсолютно не важно. Многие, тысячи крестьян, профессиональных вояк-карьеристов и любого другого сброда, находящего себе радость, способ заработать деньги, или же просто возможность забыться в схватке, сыграть с судьбой в смертельную игру, выиграть в которой все равно невозможно, а проиграть, раз и навсегда, слишком просто - все эти теперь уже жалкие существа, идущие на смерть ради величия и алчной жажды своих правителей, даже и не догадывались об истинной причине происходящего в Итуре, в городе Гет-инт-Ан Вогтер-Бадергун, этом некогда великом, устрашающем, зловещем месте, прошедшем путь провинции королевства Эйл-Зун, жители которого едва ли могли свести концы с концами, зарабатывая на эль и лепешки сначала унылой торговлей у самого Трольего перехода, а затем и вовсе грабежом, торговлей информацией (благо, интриги всегда были слишком излюбленным увлечением семейства Эйтров), играли в местных многочисленных трактирах на крупные суммы, а зачастую, попросту на собственные жизнь и свободу; в конец обедневшей области Эйл-илир, провозгласившей себя независимой державой в период Войны Пяти Зуннеров; руин среди опустевших и выжженных дотла земель Анта-идир Нак, управляемых, а точнее, попросту присвоенных во времена набегов Оборванцев на Южную равнину, стремящимися вытеснить Новых Королей даже с побережья Престола пришлыми безродными разюойниками. Наконец, крупнейшего города Итура, блистательной столицы первого периода правления Двенадцати сэур-и-Танов, Города-всех-городов. Никто, за исключением Алемса Ллирта, даже и не подозревал о том сокровище, самой великой драгоценности всего Саут-Ир-лед, о той смертельной, ужасной опасности, скрывавшейся в недрах Храма Тмира и жаждущей отмщения за победы Алемса, не желающей выпускать власть из своих рук, и уже на протяжении пяти дней не прекращающейся ни на секунду схватки жаждущей встретиться лицом к лицу со своим соперником. Один лишь Алемс знал его, Великого Престолонаследника из рода Северинов, этого отлученного от семьи киарта, в возрасте пятнадцати лет в одиночку добывшего Щит Смеха, первый из двенадцати реликвий истинных Лаверов. Семнадцатилетнего лорда Нидрака, молва о котором не утихала долгие пять лет. Двадцатилетнего Первого Клятвенника даут-фаурн, проложившего Путь Крови от самых Северных Лик к подножию Южного Пика Власти. Тридцатилетнего странника Скорби в Чертогах Плача. Пятидесятилетнего Владыку Юга и Севера, Восточного Сарн-ну-Тэ Сарна и Западных Врат. Алемс попросту не мог не знать Кайра. Не мог и не хотел забывать ни одной детали его красивого, зловещего лица, его бездонных черных глаз с Печатью Лилику, вечного безумия и страха однажды остановиться, не суметь сделать ни шага к разрушению. Не мог забыть гордого, как ему тогда казалось, божественного взмаха руки, после которого все вокруг на миг померкло, весь мир укрылся властью, господством, вкованным в Длань Гор. Никогда уже не сможет, никогда не будет иметь права забыть этот рокот голоса из тьмы мирской: - Младенец, именем Тмира и Ста Приспешников Его нареченный отныне и до скончания дней Мира сего... Весь Храм, из угла в угол, тысячами голосов и эхом всего Северного Владычества, словно в безумном потоке реки Хлар-ди Вуатон, вторил Величайшему из Величайших. Крики отчаянья и всеобщий Плач женщин подтверждал каждое слово Величайшего из Величайших. Дикий, оглушающий вой Трубы Лон нерушимой печатью подтверждал слова Величайшего из Величайших... - Я выполнил подаренную мне тобой клятву. Я свершил предначертанное мне тобой. Я стал сыном, достойным своего отца. Ничего уже больше не слыша, совершенно забыв обо всем, что происходило там, на стенах и улицах Итуры, этого праха теперь уже вечного прошлого, Алемс сделал свой последний шаг.