Немного жертвенности

Вестница звучно распахнула двери церкви и жадно втянула в легкие морозный воздух. Солдаты, проходившие мимо, сбились с шага и недоуменно посмотрели на эльфийку. Она ответила им свирепым взглядом и быстрым шагом спустилась к лагерю. Тошнота, вызванная душным помещением и событиями последних суток, понемногу отступала. Каллен устроил ей головомойку за то, что она приняла магов на равных условиях, не приставив к ним никакой охраны. Мысли Вестницы до сих пор пребывали в Редклифских подземельях, куда их с Дорианом отправил разрыв во времени, виски мучительно сжимало болью, и последнее, чего хотелось девушке — это выслушивать недовольство командора. Она старалась держаться бесстрастно и дипломатично, как подобает человеку, обладающему ее званиями и полномочиями, но резкие слова так и рвались наружу. Она видела там такое, что никому из присутствующих и не снилось, они поставили ее перед выбором, закинули в самую гущу политической войны, а теперь позволяют себе выдвигать претензии? Всё, на что хватило самообладания Лавеллан, это оборвать гневный монолог Каллена и, отговорившись делами, выбежать из ставки командования прочь. Сейчас, идя по заснеженной дорожке мимо палаток и шатров, эльфийка понимала причины опасений командора и отчасти их разделяла — в сложившейся ситуации Брешь действительно накладывала свои рамки, значительно повышая риски одержимости у магов, но что сделано, то сделано. Сотни колдунов остались без крова над головой из-за опрометчивого решения Верховной Чародейки Фионы, и другого шанса привлечь на свою сторону таких союзников могло не представиться. После прибытия магов в Убежище лагерная жизнь — и без того не слишком размеренная — обещала превратиться в настоящий хаос, но Вестница не могла думать об этом сейчас. Ей нужен отдых — и моральный, и физический. — Варрик? — эльфийка подошла к костру, у которого грелся гном, задумчиво рассматривающий внушительную Брешь в небе. Шутка ли — теперь бесконечно можно было смотреть не только на воду и огонь, но и на небо. Облака причудливо закручивались вокруг разрыва, клубясь и ловя зеленоватые отблески. Лавеллан передернуло при воспоминании о той, другой Бреши, которая могла бы быть через год, случись всё так, как хотел Старший. Огромная, зияющая дыра, поглотившая небеса, раскинувшаяся над всем Тедасом… Эльфийка против воли в очередной раз вознесла короткую благодарность богам за то, что Дориану удалось повернуть заклинание вспять. — Хм? А, Вестница, — Тетрас оторвался от созерцания и с неизменной улыбкой повернулся к собеседнице. — Как самочувствие? Надо же, легионы демонов и падение всего мира — такого поворота сюжета даже я не мог себе вообразить… Всё действительно было так ужасно? — Ужаснее, чем в самых кошмарных снах, — мрачно подтвердила Лавеллан, переводя взгляд на костер. — Как поживают наши новые союзники? — Шарахаются от каждого шороха, — ухмыльнулся гном, провожая глазами группку робких магесс, кутающихся в теплые мантии. — Самые бойкие оккупировали таверну — Сэра развлекает их байками из своей бурной разбойничьей жизни. Остальные жмутся по углам и ждут кары за все преступления мира. — Не удивительно, — Вестница вздохнула, ёжась от пронизывающего ветра. — Надеюсь, я не прогадала с решением о союзе. Вряд ли мы сможем залатать Брешь усилиями тех, кто боится даже нагов в кустах. — Не переживай, на десяток смирных овечек всегда приходится один Андерс, — хохотнул Варрик, обнажая крупные белые зубы. — С таким командованием, как у Инквизиции, мы просто обязаны найти решения всех проблем. Ты-то что собираешься делать? Как-никак, ты одержала победу, еще вчера мы и мечтать не могли о такой поддержке. Будешь праздновать? — Никаких празднеств, — горестно простонала эльфийка. — Всё, о чем я мечтаю, это кровать и пару часов тишины. — Понимаю, — сочувственно склонил голову гном. — Главное сейчас — держаться подальше от Кассандры и нашего праведного командора, а отдых ты заслужила. Если наступит конец света, Искательница не преминет нам сообщить. — Спасибо, Варрик, ты всегда умеешь разрядить обстановку, — Лавеллан благодарно хмыкнула, решая прогуляться до озера, прежде чем предаться заслуженному сну. — Если что — ты меня не видел и совершенно не догадываешься, куда я могла пойти. — Ваше желание закон для меня, миледи, — галантно отрапортовал дурген’лен, отвешивая шутливый поклон. — Не видел в округе ни одной эльфийки. Лавеллан аккуратно спустилась по скользкой тропинке к берегу замерзшего озера, мысленно ставя галочку напротив пункта «Замостить дорожки в лагере». Вдруг ее внимание привлекла облаченная в плащ фигура, стоящая спиной к воротам. Видно, Лелиана тоже улучила свободную минутку, чтобы побыть наедине с собой. Вестница подошла к шпионке, бесшумно вставая подле. Бард рассеянно поглаживала перья одного из своих воронов-разведчиков, сидящего на затянутой в перчатку руке. Птица блаженно пощелкивала клювом. — Вестница, — Лелиана поприветствовала эльфийку легким наклоном головы. Лавеллан поморщилась — никак не привыкнет к этому дурацкому званию. Вестница Андрасте, о, Митал, как нелепо… Какое-то время женщины стояли в безмолвии, каждая в своих мыслях. Лавеллан рассматривала сеть трещинок на толстом льду озера; поверхность то и дело ловила зеленые всполохи. Эльфийка вдруг с тоской вспомнила свой клан — на одной из постоянных стоянок тоже было озеро… — Так значит, в будущем ты видела конец всего, — наконец, произнесла бард, не глядя на Вестницу. — Ни Орлея, ни Ферелдена, ни Императрицы Селины, ни… Церкви? — Я видела лишь то, чем стал Редклиф под предводительством Старшего. Я не знаю, что стало с остальным Тедасом. Но, определенно, ничего хорошего, — Лавеллан кинула мимолетный взгляд на лицо женщины и вздрогнула от на миг наложившегося образа той, зараженной скверной Лелианы. Впалые выцветшие глаза, посеревшая кожа, изможденный вид и всё та же решительность и вера. Эльфийка подавила вздох. Она испытывала неизбывную вину от того, сколько пришлось вынести ее спутникам за год тех мучений, хоть сейчас это и было не более, чем страшным воспоминанием. — Вероятно, что так, — задумчиво протянула Лелиана, глядя на раскачивающиеся верхушки елей на противоположном берегу озера. И вдруг изменившимся голосом добавила: — Десять лет прошло, а как будто только вчера мы стояли на этом самом месте после всех испытаний, прикоснувшись к Праху Андрасте. Мы тоже не знали, доживем ли до завтра, но верили, что да. Знаешь, ты очень похожа на нее. Те же огромные глаза и непокорное выражение лица. Наверное, это присуще всем долийцам. — Героиня Ферелдена? — из рассказов Варрика Вестница уже успела узнать многие факты биографии соратников, например, что когда-то Лелиана прошла почти весь путь борьбы с Пятым Мором бок о бок с Героиней. — Какой она была? Мой клан несколько раз сталкивался с кланом Сабре на подступах к Киркволлу, после Мора. Их Хранительница погибла незадолго до нашей встречи, но соплеменники очень любили Махариэль… Для них она герой во сто крат более великий, чем для вас, людей. — Она была… своенравной, — глаза барда затуманились воспоминаниями. — Никогда ни под кого не подстраивалась и не терпела нытья от подчиненных. Тем забавнее, что она полюбила Алистера, — Лелиана испустила совсем девичий смешок, словно вспоминая полузабытую сплетню. — Алистера? Короля Алистера? — Лавеллан воскресила в памяти образ рыжего подтянутого мужчины, которого они видели в тронном зале замка Редклиф сегодня утром. Их молчаливый обмен взглядами длился всего несколько секунд, но эльфийка не была бы эльфийкой, если бы не видела людей насквозь. Король Алистер казался решительным и волевым человеком, несмотря ни на что взявшим на себя бремя правления. — Его самого. — У них с Махариэль был… роман? — Вестница всё не могла поверить в это. До своего прибытия в Убежище она мало интересовалась шемленской культурой и иерархией, поэтому ей и в голову не могло прийти, что Серый Страж Алистер, упоминающийся в книгах, как спутник Героини Ферелдена, и нынешний ферелденский монарх — одно лицо. — Да, — Лелиана легко улыбнулась, подбрасывая ворона в воздух и провожая его взглядом. — Шел все любили. Даже если были не согласны с ее решениями, мы были готовы пойти за ней в самые пучины ада. Она ни единым словом не показывала, как тяжело ей было расстаться с прежней жизнью и принять свою новую роль. Они с Алистером были единственными уцелевшими Стражами во всем Ферелдене, представляешь, какая ответственность? Один на один с Мором, без помощи и наставника, против страны, разрываемой гражданской войной и порождениями тьмы. В голосе тайного канцлера появилась несвойственная ей теплота. Кажется, они с Героиней действительно были близки. Слух наблюдательной эльфийки царапнуло грубое имя, которым Лелиана назвала Махариэль. — Почему ты зовешь ее Шел? Это не эльфийское имя, больше похоже на что-то гномское. — Твоя соплеменница никому не называла своего настоящего имени. Говорила, оно слишком напоминает ей о клане. Поэтому она взяла себе другое, в знак начала новой жизни. Шел очень серьезно относилась к своему долгу, хотя могла не продолжать дело Стражей — думаю, никто бы не осудил ее, ситуация тогда была почти безнадежной. Я присоединилась к ней в самом начале их пути, в Лотеринге, что в двух днях пути от Остагара. Когда я попросилась к ней в отряд, Шел не стала расспрашивать о моем прошлом, просто посмотрела с непроницаемым выражением лица и кивнула. Ее спутники, Алистер и ведьма-малефикар Морриган, не слишком-то меня жаловали поначалу, но, кажется, ей было всё равно. Она всегда делала только то, что считала нужным, не спрашивая ничьего совета, — Лелиана прикусила губу, рассматривая заснеженные вершины, уходящие за горизонт. Она выглядела задумчивой и печальной. — Мы все привязались к ней. Казалось, она нравилась даже Морриган, хотя та никогда не показывала этого. А может, я и ошибаюсь, ведь эта ведьма бросила нас перед самой битвой с Архидемоном, когда нужна была больше всего. Мы больше никогда ее не видели. Лавеллан молча переваривала услышанное, машинально потирая ноющую метку на руке. Кое-что в этой истории казалось ей странным. — А как Алистер стал королем? Разве Серый Страж может оказаться на троне? И как отнеслись ваши старейшины к тому, что у их короля любовница — эльфийка? — Старейшины? А, ты, наверное, имеешь ввиду Совет Собрания Земель. Видишь ли, Алистер был исключением из правил, незаконнорождённым сыном короля Мэрика. Мэрик не оставил других сыновей после себя — по крайней мере, известных мне, — кроме Алистера и принца Кайлана, поэтому нежелание ферелденцев прерывать династию Тейринов, потомков Каленхада, сыграло нам на руку. Конечно, оставалась еще Анора, но она не нравилась Шел. А если ей что-то не нравилось, она прикладывала все усилия, чтобы не допустить этого, — бывшая Левая рука Джустинии усмехнулась, зябко обнимая себя за плечи. Она казалась такой уязвимой, стоя лицом к лицу со своим прошлым. — Шел считала дочь Логейна слишком честолюбивой и амбициозной, чтобы оставлять ее на троне. Останься Анора у власти, она бы не допустила, чтобы по земле разгуливал ее потенциальный конкурент, да и взгляды Алистера на Мак-Тиров были весьма радикальны. — Да, я читала об этом, — кивнула Лавеллан, хмурясь и напрягая память. Попав в Инквизицию, она поняла, что теперь ей просто необходимо начать ориентироваться в местной истории и знати — так или иначе, теперь она была частью этой организации, так же, как Каллен, Жозефина, Кассандра или Варрик, поэтому Вестница попросила интенданта отыскать ей все тома «Изучения Моров», а также книги о самых важных событиях последних столетий. Логейн Мак-Тир прослыл весьма неоднозначным героем. Кто-то звал его предателем, кто-то — рациональным и трезвым полководцем. Одним словом, шемленский генерал будоражил умы общественности и до, и после своей смерти. — Он, кажется, обрек на гибель королевскую армию под Остагаром. — Да, вместе с самим королем Кайланом и несколькими десятками Стражей, — печально подтвердила Лелиана. — В том числе, среди них был и Дункан — наставник Алистера. Они были близки, и Алистер так и не простил Логейну смерть своего друга и учителя. Я верю, что Шел честно исходила из соображений безопасности Ферелдена, пусть он и не был ей родным, однако, учитывая их с Алистером отношения и его стойкое нежелание быть наследником… Словом, сажать его на трон вот так, без подготовки, было рискованной идеей. Он был еще совсем мальчишкой, к тому же, не обученным. Алистер — добрый воин и грозный противник, но он не знал ничего о политике и правлении, а в делах любовных и вовсе был сущим ребенком. Они с Героиней сильно поссорились. Наверное, он надеялся, что так будет всегда — кочевая жизнь от лагеря к лагерю, битвы с порождениями, спасение мира и талантливая возлюбленная рядом. Он признавал ее право командовать, хоть и стал Стражем намного раньше, и никогда не ставил под сомнение ее решения, но здесь он не смог стерпеть. Шел олицетворяла собой неумолимость долга и ответственности, от которых он так долго бежал. Согласившись надеть корону, Алистер был вынужден отказаться от своей любви, не имея возможности посадить ее на трон рядом с собой. Это ответ на твой последний вопрос. Тайный канцлер помолчала, словно решая что-то для себя, а затем вздохнула и изящно потерла переносицу. — Кроме того, главный секрет Стражей заключается в том, что только один из них может убить Архидемона, чтобы навсегда уничтожить его душу. Вместе с душой твари погибает и Серый Страж. Вариантов, как ты понимаешь, было не много — либо Алистер, либо Шел. Тогда я не знала этого, они не сказали никому из нас. Но теперь я понимаю, как тяжело ей было. Долг Серого Стража велел Шел отказаться от любви, от шанса на хоть какое-то счастье, а затем — и от жизни. Думаю, она даже мысли не допускала дать пожертвовать собой Алистеру. На ее плечах лежала судьба целой страны. Я никогда не встречала таких самоотверженных людей. Женщины помолчали. Лавеллан словно воочию видела, как усталая, печальная Махариэль сидит у камина в шемленском замке, насильно оторванная от клана, вынужденная пожертвовать всем ради долга. — Знаешь, мне жаль, что меня не было с ней в последнем бою, — наконец, со вздохом нарушила тишину Лелиана, поворачиваясь лицом к Вестнице. — Она не взяла с собой ни меня, ни Алистера, оставила прикрывать тыл у главных ворот Денерима. Может, она хотела нас уберечь, а может, не хотела, чтобы мы видели ее смерть. Алистер плакал, глядя ей вслед. Все думали, что это только из-за чувств, но на самом деле он провожал ее в последний путь. Нам не дали увидеть ее тело. Думаю… Думаю, она уже не была похожа на себя. Голос женщины дрогнул, и она резко втянула воздух, словно на миг стала задыхаться. — Вопреки девизу Серых Стражей, жертвенность им приходится проявлять не только в смерти. Я хочу сказать, что… Всем героям приходится чем-то жертвовать в угоду победе, кому-то большим, кому-то меньшим. Одна из наших знакомых, чародейка Винн, пыталась донести это до Шел. Я помню, как она негодовала по поводу того, что «старуха лезет не в свое дело», — Лелиана спародировала недовольное ворчание давней подруги. — Не подумай ничего такого, Шел очень уважала Винн, мы все признавали ее авторитет, просто магесса была права. Решившись на эту отчаянную любовь посреди войны, Алистер и Шел обрекали себя на страдания в будущем, шансов на «долго и счастливо» у них просто не было. Думаю, Шел это осознавала лучше Алистера, но она боролась. Тяжело, знаешь ли, отказаться от единственной отдушины в перерывах между жаркими сражениями и постоянным гнетом долга. Я бы не хотела быть той, кто скажет тебе это, но на войне… Не место любви. Это всегда приносит одну лишь боль. Лелиана опустила глаза, справляясь с чувствами, кивнула на прощание, и медленно направилась обратно к воротам Убежища. Лавеллан почувствовала себя еще хуже, чем до разговора с главой шпионской сети. Кажется, ей только что подкинули завуалированный намек, что теперь Вестница — пленник этой войны, не имеющий ни единого шанса на нормальную жизнь. Эльфийка раздраженно вздохнула, окинула последним взглядом гладь озера и направилась вслед за Лелианой. Утомленность никуда не исчезла, но сонливость улетучилась, будто ее и не было. В воротах она столкнулась с Соласом, бесцеремонно вырвавшим ее из раздумий. — О, извините, леди Вестница, — с привычной любезной улыбкой произнес маг, делая шаг назад и пропуская ее. Его цепкий взгляд на мгновение задержался на ее понуром лице, но если даже эльф и хотел это как-то прокомментировать, то не стал. — Солас! — Лавеллан и сама расцвела в улыбке, отбрасывая мрачные мысли. — Куда направляешься? Эльфийка испытывала к отступнику глубокое уважение — не каждый маг забирался так далеко в Тень. Его поглощенность этой темой была воистину достойна восхищения. К тому же, он был ее соплеменником — единственным, за исключением слуг. Но со слугами не обсудишь древние эльфийские легенды и не подискутируешь на предмет появления Бреши, ведь большинство из присутствующих элвен были городскими, из эльфинажей. Лавеллан чувствовала что-то похожее на гордость за то, что такой мудрый и сильный маг, как Солас, принадлежал к ее народу. Будь таких побольше, быть может, эльфы бы и смогли вернуть себе прежнее величие… Так или иначе, она видела в отступнике харизматичного чуткого наставника и приятного собеседника. Возможно, даже слишком приятного. К тому же, ей и самой казалось, что она представляет для него какой-то интерес - уж больно часто она ловила его взгляды в спину, проходя по лагерю. — Решил прогуляться до старой хижины алхимика Тэйджена, он погиб на Конклаве. Целитель Адан рассказал мне, что у мастера могли сохраниться важные заметки о зельях, которые помогут Инквизиции, — Солас сделал паузу, бросив на Вестницу нечитаемый взгляд. — Составишь мне компанию? — Ты очень любезен, с радостью, — не задумываясь, кивнула Лавеллан, надеясь, что хоть разговор с импонирующим ей эльфом развеет хандру. Она не заметила прищуренного, задумчивого взгляда Варрика, направленного им вслед. «И что они только находят в этих эльфах, ума не приложу», — проворчал гном, отворачиваясь и вспоминая Хоук с ее фанатичной любовью к Фенрису. — «Все, как один, странные и мрачные». Но Вестница этого, конечно, не услышала. Лавеллан и Солас шли бок о бок, наслаждаясь временной тишиной и покоем снежных просторов. Уже завтра утром им предстояло отправиться к Бреши и предпринять еще одну попытку закрыть ее, на этот раз — с помощью магов. Вестница не знала, увенчается ли успехом их поход, но не теряла надежды. Раз уж на ее долю выпала роль спасителя мира от этой зеленой дряни, она приложит все силы. — Я хотел выразить свою благодарность, Вестница. Я знаю, что союз с магами дался тебе нелегко, но это был правильный выбор, — отступник послал ей легкую улыбку. — Здесь им будет лучше, чем где бы то ни было. — Нам необходима их помощь, — пожала плечами Лавеллан, глядя под ноги. — А им необходима наша. Кроме того, забрав у мятежников их предводительницу, мы на какое-то время прекратим боевые действия между ними и храмовниками. Давно стоило направить их силы в нужное русло. — А что ты думаешь делать с ними после войны? Вернешь в Круги? — Не думаю, что это в моей компетенции, — усмехнулась эльфийка. — Я, всё-таки, Вестница Андрасте, а не Верховная Жрица или вроде того. Но, если тебе интересно мое мнение, то мне не нравится, насколько сильно Круги магов похожи на тюрьмы. У нас в кланах чародеи спокойно живут среди своих, не принося никаких неудобств, скорее, наоборот. Сейчас они стали так редки, что иногда приходится отправлять одаренных в другие кланы, чтобы те стали Первыми и Хранителями. — Своим решением ты разворошила осиное гнездо, — заметил Солас. — Политика людей в отношении магов порядком отличается от долийской. Здесь они угроза. — Я заметила, — невесело хмыкнула Вестница. — Я слышала истории о том, что храмовники предпринимали попытки забрать наших чародеев из кланов, чтобы заключить в Круги, но Хранители не дали этого сделать. И слава Творцам, что это так. Возможно, если Инквизиция станет силой, с которой будут считаться, мы сможем как-то повлиять на положение дел. Может, магам найдется место среди обычных людей не только на время войны. Долийские колдуны, например, достаточно ответственны, чтобы не попасть под влияние демонов — ну, в большинстве своём. Я считаю, это может сойти за аргумент. Было бы неплохо. — Да, было бы неплохо, — эхом повторил эльф, скрывая сомнения в голосе. — А ты, Солас… Что ты будешь делать, когда мы закроем Брешь? — решила в свою очередь поинтересоваться Лавеллан мнением мага. — Думаешь, на этом всё и закончится? — Нет, — не раздумывая, ответил отступник, перехватывая поудобнее посох. — Ты и сама знаешь, что Брешь — лишь начало, последствие очень сильной магии. Кем бы ни был этот Старший, он очень могущественен и вряд ли отступится так легко. Инквизиции стоит быть готовой ко всему. Кроме того, из-за взрыва на Конклаве народ потерял много влиятельных людей, и, если не взять ситуацию под контроль, то Ферелден и Орлей разорвут междоусобицы и борьба за главенство. Лавеллан кивнула, соглашаясь со словами эльфа. Конечно, ее с самого начала преследовали опасения, что одной дырой в небесах дело не ограничится, однако теперь, услышав подтверждение своим мыслям, Вестница почувствовала досаду. Всё-таки где-то в глубине души она надеялась, что совсем скоро сможет вернуться домой, в свой клан, к прежней жизни, вопреки зловещим предсказаниям Лелианы. — Но как ему удалось сотворить такое? — задала она мучающий тысячи людей вопрос, обводя рукой виднеющиеся за озером развалины Храма Священного Праха и зияющую над ними Брешь. — Не одна ты ищешь ответы на эту задачу, — усмехнулся маг, бросая короткий взгляд на небо. Каждый раз при взгляде на последствия взрыва он чувствовал отравляющую злость. Кому, как ни ему, знать, что же на самом деле произошло в тот злополучный день собрания Конклава. Он злился на провалившиеся с треском планы, но в первую очередь, он злился на себя — на свою слабость и легкомыслие. Но Лавеллан, конечно, знать об этом совсем не нужно. — Видимо, в его руках оказалось достаточно сил, чтобы прорвать Завесу. Артефакт, возможно. Реликвия. — Артефакт? — Лавеллан недоуменно нахмурилась. — Разве существуют артефакты, способные пробить разлом в Тень? И кому было нужно создавать такие реликвии? Солас досадливо дернул уголком губ. Он привык лгать и виртуозно недоговаривать, независимо от того, нравилось это ему или нет, но врать Вестнице эльфу не хотелось особенно сильно. — Кто знает, леталлан, кто знает, — пожал он плечами, тщательно пряча горечь. — Древним элвенан было многое под силу. А вот и дом алхимика. Маг толкнул скрипнувшую дверь, пропуская вперед Лавеллан. В хижине резко пахло реагентами и пылью, а стол был захламлен всевозможными манускриптами вперемешку с колбами. Пока Солас бережно перебирал ветхие свитки, Вестница прошлась по дому, рассматривая более чем скромное убранство. Хозяин обиталища, видимо, был аскетом: всю меблировку составляли два лежака, несколько рабочих столов в разных углах хижины и бесчисленное количество бочек и ящиков, батальоном выставленных вдоль стен. Внутри обнаружились порошки и какие-то травы. — Я бы не советовал тебе вдыхать это, — вдруг негромко заметил Солас, на секунду отрываясь от чтения записей и заставая Вестницу врасплох над очередным ящиком. — Порошок чёрного лотоса в чистом виде вызывает сильное отравление и галлюцинации. Лавеллан подавилась воздухом и поспешно вернула крышку ящика на место. Пол хижины был покрыт сеном, в котором копошились какие-то жучки. В углу что-то царапнулось — наверное, мыши нашли в опустевшем доме приют на зиму. Эльфийка подняла с лежанки книгу и без интереса ее пролистала. «Руководство по ботанике», Инес Арансия. Заскучав, Лавеллан небрежно уронила книгу обратно на лежак и из-под ресниц глянула на Соласа. Маг стоял к ней вполоборота, полностью погрузившись в чтение каких-то записей и периодически хмуря темные брови. Через дыры в обветшавшей крыше пробивались солнечные лучи, и эльф придвинулся поближе к пятну света, пытаясь разобрать мелкий почерк Тэйджена. В воздухе кружилась пыль, смешиваясь с редкими снежинками, залетающими в прорехи. Лавеллан подумала, что профиль Соласа выглядит очень аристократично, хоть на золотых монетах чекань, и невольно залюбовалась. Высокий лоб, красивый, истинно эльфийский нос, полные губы… Жаль, что он так редко улыбается — правильное, молодое лицо было изрезано морщинками, как если бы Солас много горевал. Наверное, если бы Вестница умела рисовать, она бы не отказала себе в удовольствии нарисовать отступника. Лавеллан оторвалась от созерцания чужих губ и напоролась на внимательный взгляд серо-голубых глаз. Эльфийка вздрогнула от неожиданности, но нашла в себе силы неловко улыбнуться. — Нашел нужные записи? Еще несколько мгновений маг смотрел на Вестницу, а затем легко кивнул, аккуратно сворачивая свиток, который читал. — Интересные заметки, Адану понравится. Идём обратно? — Да, — Лавеллан поёжилась. — Я как раз начала замерзать. Без лишних слов Солас стянул с плеч подбитый мехом плащ и накинул на спутницу, оставшись в своей дурацкой потрепанной рубашке. Эльфийка попробовала было сопротивляться, но отступник не принял возражений. Лавеллан почувствовала, как запылали кончики ушей, скрытых волосами. Выходя из хижины алхимика вслед за магом, Вестница прятала улыбку в меховом воротнике его плаща и думала, что, пожалуй, у нее достанет сил не выбирать между любовью и долгом.