Вето

      — Да как ты можешь представить себя после смерти! Прикоснуться к ним, хоть и умерла у них на глазах, сказать, что тебе хорошо, заявить, что именно сейчас они о тебе не волновались! Что ты живёшь и ты живая!       — Противоречишь сама себе. Определись, живая ты или мёртвая.       — Я твоя родственная душа. Ты чувствуешь меня? Я живая, ты это знаешь.       — Ты мёртвая! Ты не можешь быть живой, я знаю.       — Я встретила тебя лишь после смерти и почувствовала связь. Почему ты не сказала мне раньше?       — Мы виделись. Ты меня видела. Ты меня знала. И не хотела видеть и знать.

***

      — У тебя браслет? Почему?       Кажется, девушка слышала этот вопрос везде и всюду. И каждый раз загадочно улыбалась, отвечая о том, что это нечто секретное, и если она покажет, то словно пройдётся перед ними голой. Как ни странно, но такую метафору понимали лучше мальчишки.       На самом деле было запрещено носить украшения в этом учебном заведении. Девчонка как-то раз видела, как головой парня разбили стекло в окне, у него была серёжка, она о что-то зацепилась и... Неудачное стечение обстоятельств, но у парня больше нет мочки уха. Хотя, конечно, он не должен был ввязываться в драку, но украшение тоже отчасти виновато. Как-то сразу Вета перестала носить и серьги, и любые цепочки.       "Кира".       — Остановись! В нашей школе не разрешены украшения! Сейчас же сними! — голос противный, высокий и немного писклявый, при чём не совсем, а лишь чуть-чуть, что делает его ещё противнее.       Вета в этот раз выбрала другую линию поведения, чтоб посмотреть, как в этот раз будет протекать школьная жизнь. Из-за образа серенькой читающей мышки она посадила зрение на три единицы, но зато общалась абсолютно со всеми по чуть-чуть. Её всё устраивало, тем более жертвой издевательств она далеко не была. Второй эксперимент прошёл успешно, однако быстро наскучил. Это действительно было скучно.       Вета сняла браслет.       "Кира". Всё запястье было усеяно одним и тем же именем.       Лучик солнца, освещающий жизнь год. Второй год. Госпожа жизни.       Иногда рядом с ней Вета ощущала себя лесбиянкой, вот честно.       Никто не давал маленькой, несовершеннолетней девочке право на татуировку, тем более именную. И на таком видном месте. А как она её вообще сделала — загадка века, однако левое запястье до сих пор прожигало иногда. Левое. Не правое.       — Родителей в школу! И скрой эту мерзость!       Вета была не настолько сумасшедшей, чтоб ударить директрису. Она не дура. Вроде бы, ведь в конце концов плюнула точно в туфельку главного злодея вся лицея.       Хватит, Лиза, хватит. Ты ведь этого не хочешь.       Голос из-за спины сильно успокаивал, никогда не оставляя наедине с собой. Как же она обожала его. Обожала, когда этот голос читал ей сказки, придумывал вместе с ней интересные сюжетные ходы, разговаривал часами напролёт и пел. Она никогда ей не пела, никогда специально не пела.       Родители, естественно, не пришли в школу ни после звонка, ни уж тем более после второго. И не потому, что папы не было в городе и не будет ещё полтора года, а бабушка сама бы не добралась. Просто мама искренне ленилась идти по такой причине в школу. Бог знает куда переться ради того, чтоб потом сказать тираду на тему, что её дочь отстаивала свои права? Ещё чего.       Дашенька за спиной девочки тихо посмеивалась.       Вета повторяла, что обожает своих родителей всем сердцем. За манеру поведения с ней, за выбранный способ воспитания. За все те подарки и прощения, которые получала. За одобрение своего выбора и поддержку. За дополнительное образование и поощрение дружбы.       Кира за спиной по-белому завидовала её семье. Вета утешала её тем, что раз сейчас у неё настолько идеальная семья и всё так по жизни хорошо, то рано или поздно будет настолько нечто ужасное, что никому не пожелаешь. После этого Кира беспокоилась ещё больше и настроение у неё постепенно падало ниже плинтуса.       Но что-то как-то слишком вразнобой и не по порядку идёт этот пролог. Давайте же начнём с того, с чего всё началось.       В мире, где судьба сама решала, с кем быть тем или иным людям, выбора практически не оставалось. Хотя никто особо не противился тем именам, которые выступали у них на теле, предрешавшие имя второй половинки на всю оставшуюся жизнь. Если же прикоснуться с этим заветным буквам, то с обычным человеком ничего не будет. А вот вторая половинка, родственная душа, прикоснувшись к своим инициалам на чужой руке, почувствует самые лучше ощущение, поток чувств, которых ему не хватает. И чем виднее место, на котором выступят заветные слова, тем крепче будет связь в такие моменты.       Девчушка не особо верила во все эти легенды о второй родственной душе, и уж тем более, что судьба и пара рубцов будут решать, какой она ориентации или же с кем ей дружить. Ведь без родственной души ломаешься, один раз её узнав.       Верила она или нет...       Вета, она же между близкими друзьями Лиза, уехала из своего маленького родного городка, который позже от всего сердца называла выгребной ямой, в шестом классе. И имя на правом запястье выступило именно тогда. И подружилась она по-настоящему, на всю жизнь, именно тогда. И сломалась её жизнь именно тогда. В тот момент было решено, как она умрёт.       Имена стали проступать у всех её одноклассников. Что самое удивительное, те кричали об этом на весь класс и спешили показать такую интимную вещь, чего Вета понять никак не могла и не пыталась. Но всё же огласки надо было придать хотя бы инициалы на тот момент. Ведь разговор на тему "А кто у нас ещё без инициалов остался?" рано или поздно должен был начаться.       — Что вы к ней лезете? Может, в отличие от вас она понимает, что имя — действительно интимная и личная вещь.       — Вот тебе сюда, Кирка, лучше не лезть, безымянная. У тебя оно вообще никогда не проступит, а Вета нормальная девушка, так что ходить без имени для неё наверняка очень стыдно, вот и отмалчивается.       — У меня, вообще-то, есть имя, как и у неё, — девочки заявили одновременно в один голос, а затем рассмеялись и дали пять друг другу, ведь такие совпадения всегда очень смешили. — Мы не показываем потому, что это действительно интимная вещь. И...       В тот момент они друг другу подмигнули.       — Это некто, кого вы все знаете.       — Это некто, кто учится в моём классе, — продолжила Вета за Кирой, слегка сминая ладонь под партой, — и кто-то из нас сейчас соврал.       На самом деле соврала Вета, ведь это был её последний день и ученицей этого класса она больше не была, потому что отец уже забрал документы.       ...а в итоге сломалась.       Через год после переезда, который оказался просто ужасным, но не настолько, как предполагала тогда девчонка, через левых и правых людей она собрала информацию о том, что Кира попала в аварию и выбралась оттуда с тяжелейшей травмой. И умерла, так и не приходя в сознание.       Её родственная душа умерла, а ведь они даже не признались.       И следовала за своей лучшей подругой повсюду.       Сошла с ума или же призраки существуют?