Настоящий монстр

Вой сирены. Падающие снежинки. Я выпускала пар изо рта на морозном воздухе, смотря на удаляющийся силуэт среди деревьев. — Мисс, это вы вызвали полицию? Кажется, кто-то схватил меня за плечи, тряс, заставлял ответить. — Мисс? Что с вами? — Тут женщина! Лай собак. Треск сухих веток под ногами полицейских, спускающихся вниз, в овраг. А я все смотрю в чащу, туда, где стоит Слендер, скрытый деревьями. — Она мертва. Потом были наручники. Мне сказали, что я имею право хранить молчание. Полицейские вышли из леса, ведя меня, словно в конвое. Вот все и закончилось. Все. Я заметила папу. Он стоял возле полицейской машины. Я видела, ему не позволили пойти в лес вслед за мной. Я видела в его глазах то, что заставило меня снова обрести силы: убей я хоть сто человек, я все еще буду его маленькой дочуркой, малышкой Сьюзи. Я прижалась лбом к холодному оконному стеклу полицейской машины, смотря на белые хлопья, падающие с небес. Вой сирен пронизывал ледяной воздух, а ехала в неудобном салоне полицейской машины в новую жизнь. Потом был суд. Вернее, десятки, десятки судов. Я рассказала, что случилось с пропавшей девушкой, Кристиной. Рассказала все, что мне показал Слендер. Врала, что долгие недели расследования дела о пропавшей помогли мне узнать правду. Вскоре к следствию привлекли Джорджа. Мне даже стало жаль смотреть на него, сидящего за решеткой в зале суда. Обычно нахальный, заносчивый парень выглядел растерянно. Кажется, я даже увидела раскаяние на его скованном страхом лице. Его обвиняли в пособничестве убийству. Уголовная ответственность в его возрасте уже наступила, но отец Джорджа нанял хорошего адвоката. Парня увели после очередного заседания в наручниках. Ему предстояло провести два года в исправительном лагере для несовершеннолетних. Больше я его не видела. Я тогда тоже была на суде. Сидела за решеткой. Меня обвиняли в убийстве учительницы. Когда Джорджа уводили, ко мне подошел высокий, седеющий мужчина в черном костюме. Я уже знала, что это был отец Кристины. Он специально приехал в родной город, в город, где убили его дочь, на судебное разбирательство. Охрана пыталась его остановить, но суровый взгляд мужчины будто отодвинул их в сторону. Я подошла к прутьям железной клетки. Мужчина остановился передо мной, оглядел с ног до головы, потом просунул мне руку через железные прутья. Я приняла ее. Это было не рукопожатие, а благодарность. Благодарность мне за то, что тело Кристины нашли, за то, что убийца никому уже не сможет навредить. Перед тем, как отец девушки вышел из зала суда, мы обменялись короткими кивками, которые заключали в себе гораздо больше смысла, чем могли подумать окружающие. Адвокат, которого нанял отец, утверждал, что мисс Джонсон пыталась меня убить, а я лишь защищалась. Случайное падение ее в овраг и стало причиной смерти учительницы. Тяжелые переломы- следствие несчастного случая. Я была невиновна, это было ясно. Но суд уж слишком скрупулезно проводил свою работу. Дни тянулись за днем, неделя за неделей, а я все сидела за решеткой, смотря на лицо судьи на возвышении. Дни и ночи мои проходили в четырех стенах в тюремной камере. Я не видела дневного света месяц. Когда меня наконец признали невиновной, школьный год подходил к концу. Не успела я вкусить свободы, выходя из здания суда, как уже собирала чемодан. Год, полный лишений, горя, тоски прошел. Я закончила школу. Вернувшись в свою комнату из тюремной камеры в конце мая, я стала собирать вещи, готовясь тут же уехать в Нью-Йорк, как и планировала. Меня ждал университет. Папа не стал меня держать. С этим городом у меня было слишком много неприятных воспоминаний. — Тебя точно не нужно отвезти в аэропорт, Сьюзен?— крикнул отец с первого этажа. — Нет, пап. Я уже вызвала такси. В руках дождевик и чемодан на колесах. Я оглядываю комнату в последний раз. Смотрю в окно, на водонапорную башню, на лес. Думаю о том, кто сейчас находится среди деревьев. Я улыбнулась грустной улыбкой. Все когда-нибудь заканчивается. Мы покидаем друзей, родных, любимых… Отправляемся в новую жизнь. Я готова была вступить в нее без сожалений. Правда грустно, что иногда не удается попрощаться… Перед тем, как захлопнуть дверь в свою комнату и покинуть ее навсегда, я посмотрела на сухой цветок нарцисса, лежащий на тумбочке возле кровати. *** Мне двадцать два. За все то время, что я уехала учиться, я ни разу не приезжала в город, где прожила тот самый роковой год моей жизни. Кроме открыток на Рождество от отца с почтовой маркой нашего округа ничего не напоминало мне о доме. Хотя было еще кое-что. Каждый раз, когда я открывала свою книжку с рисунками, на альбомном листе, словно кровь на снегу, красовался красный кленовый лист. Но сейчас я еду домой. Учеба в университете завершилась. Когда я стояла среди счастливых выпускников вуза, делающих групповые снимки на память, то вдруг поняла, что хочу навестить отца, приехать домой, увидеть такой знакомый до боли лес… Такси притормозило у крыльца. — Сьюзен! Я вышла из машины и бросилась в объятия отца. — Папочка! Мы плакали и смеялись, сидя на кухне. Погружались в воспоминания, рассказывали последние новости. После того, как семья Кристины окончательно покинула город, папа стал работать в их алкогольном магазине. Вскоре после моего уезда отец девушки решил передать его моему папе. Возможно, в знак благодарности, что я сделала для его умершей дочери. Папа осел в этом городе. Я знала, он не уедет. Хватит с него приключений. Расставание с женой подорвало в нем что-то, что отвечало за тягу к приключениям. Но сейчас я сидела и смотрела на отца, от души радуясь, что он так весел, что здоров. Что после того, что мы пережили, тепло наших отношений сохранилось. Папа рассказал, что после того, как Джорджа выпустили, в городе он больше не появлялся. Его семья переехала в такое же крошечное место, где можно было начать жизнь с нуля, где репутация парня не была отягощена преступлением. Вечер был теплый. Я сказала папе, что хочу взглянуть на родные места и собираюсь пройтись по городу. Он не стал меня держать, и я была ему за это благодарна. Мне хотелось навестить старого друга… Смеркалось. Я приостановилась у кромки леса, вдыхая его аромат, потом отодвинула рукой еловые ветки и ступила под его мрачный полог. Воспоминания захлестнули меня. Я медленно шла по влажному мху, впитывая в себя каждый звук, каждый хруст ветки, каждый аромат. Я вспоминала прошлое. Я села на землю и, закрыв глаза, облокотилась о ствол красного клена. Я нашла его теперь. Глаза мои были закрыты, но я слышала, как алые листья, шурша, падают на землю возле меня. И тут я почувствовала его. По всему телу разлилась приятная дрожь от давно забытого чувства его присутствия. Я слушала, как хрустят ветки у него под ногами, когда он подходил ближе. Молчание в лесу длилось недолго. «Наконец ты вернулась, Цыпленок»: почти прошептал он таким до боли знакомым голосом. Я не смогла сдержать улыбки. Я открыла глаза.