Окуни лапы в кровь.

- Нет! – Закричал паренёк. Его шерстка была черной, с желтыми и рыжими пятнами, а янтарные глаза блистали искренним ужасом м страхом, - я … я… я не посмею! Он выбежал из кухни, налитой кровью. Да, не все так-уж хорошо у этой семейки: хотя хорошо обычно и не бывает. Родится каннибалом, вынужденным есть своих собратьев или других антропоморфов- то ещё наслаждение. Старший брат Руни со вдохом побрел за ним. Белошерстая мать стыдливо пустила глаза, на которых появились слезы. - Я должна-была сказать ему… должна была. – Женщина заплакала. Младшая сестра, миленькая девчушка с серыми пятнами по белой шерсти непонимающе выгнула бровь. Она ничего не понимала: даже то, чье мясо только что ели Марк и мать. - Я успокою его, - выдохнул Марк. Лира взяла сына за руку, взглянула на него, и что-то прошептала. Марк ушел в коридор, Эви откусила очередной кусок свинины. - Руни, - тихо позвал четырехцветный парень, осматривая темную комнату. Послышался всхлип. Марк зашел закрыть дверь за собой, и через пару минут осторожно сел на кровать Руни. Мальчишка взглянул на него, когда брат погладил его по голове, и крепко-крепко обнял. Будто боясь потерять… - Я не хочу есть папу… - Всхлипнул он. Да… с тех пор как началась охота на их вид, им пришлось есть особей своего-же типа. Не самое чудное удовольствие, да? Но отец Руни, Эви и Марка пожертвовал собой, давая разорвать себя в клочья. Единственная кто могла есть обычное мясо: Эви. Она особенный ребёнок, так говорил их дядя Джон, лучезарно улыбаясь. - Руни, - Марк опустил голову на макушку брата, - так… надо. Сделаешь это для меня? Ты ведь знаешь, мы можем есть только сородичей, или недавно умерших. Они урезали нашу охоту, Руни. Ешь, Руни, ешь больше. Расти сильным, и избавь нас от несправедливости: принеси в дом их-же мясо, Руни.