Наследники: Free World

— Тема моей диссертации определена — «Методы лечения HER2-позитивных опухолей, основанные на использовании матричной РНК», — Он не мог не расслышать ноток тщательно подавляемой гордости в голосе Ин Сан. — Я сама пришла к этой идее в результате почти двухлетних практических занятий по секвенированию геномов. Эта тема целиком и полностью моя инициатива. Чтобы ты понимал, — пояснила она ему. — В медицинском исследовательском центре Стэнфорда таких соискателей, с оригинальным исследованием, всего четверо. Кстати, из-за того, что сама идея уникальна, мне со следующего семестра накидывают к стипендии ещё восемьсот долларов… Тут она хихикнула, как будто бы сама себе, и сделала глоток вина из бокала, который держала в правой руке. Растянувшийся на диване Тан, поднял большой палец вверх, хотя не был уверен, что Ин Сан заметила этот ободряющий жест. Она сидела в кресле напротив, загородившись макбуком, на котором десять минут назад демонстрировала ему анимационный фильм о том как транспортные РНК переносят информацию о первичной структуре белков из хромосомы в рибосомы. Макбук был единственным источником освещения в этой, погружённой в темноту, гостиной. Они уже три часа как прибыли на виллу в Малибу. За это время успели принять душ, съесть престранный холодный ужин, оставленный компанией по доставке конструкторов еды, а теперь вот медленно напивались зинфанделем и болтали. Вернее — болтала Ин Сан. Вернее даже не болтала, а подробно отвечала на его невинный вопрос о том, чем она занималась здесь последние восемь месяцев. Судя по всему, тем же, чем и обычно: исправно грызла гранит науки, не отвлекаясь на соблазны, которые порой преподносят кампусы калифорнийских университетов. Она всегда была занудой и он давно пожалел о своём вопросе. — Я рассматриваю сценарии внедрения отредактированной РНК в организм, — её голос звучал на редкость нежно, что волновало не на шутку. — Ты же наверное слышал про метод внедрения спейсов CRISPR? Это новая технология редактирования геномов высших организмов, базирующаяся на иммунной системе бактерий. В основе этой системы — особые участки бактериальной ДНК, короткие палиндромные кластерные повторы, или CRISPR. Если не вдаваться в специфические подробности, которые ты точно не поймёшь… На основе этой РНК клетки сами построят белки-лекарства. На кафедре все очень воодушевлены этим проектом и рекомендовали меня сразу в несколько компаний на стажировку. Если я прямо сейчас предложу ей заняться любовью, она наверняка оскорбится, подумал Тан. Назовёт меня озабоченным психом, которому больше ничего другого от неё не нужно. Это мы уже много раз проходили. Пока она сама не подаст сигнала…нечего и пытаться. Выбора нет…продолжу лежать как бревно и кивать, пока не засну под этот мурлыкающий голос… Впрочем, скорее первой заснёт она. Её же развозит с двух бокалов, а сейчас, кажется, счёт пойдёт на третий. Сам он выспался в самолёте. К тому же, в Сеуле сейчас утро. Ему ещё предстоит помучиться джет-лагом, но явно не сейчас. Тошнотворное беспокойство сменилось нетерпеливым возбуждением, которое он безуспешно пытался подавить тем же зинфанделем. Но идея была не самой лучшей. На сей раз вино не отупляло, а наоборот — горячило. Ин Сан поставила макбук на пол, приподнялась с кресла и потянулась за бутылкой. Он скосил глаза. После душа она оставалась в одной лишь своей тонкой тунике. В течение трёх часов он был вынужден делать вид, что не замечает, как мягко двигается её грудь под тканью, как она сводит голые розовые колени, как мелькают гладкие, шелковистые бедра, как она сжимает маленькие пальчики на стопах… Право слово, если бы она не была настроена также как и он, то не явилась бы сюда такой соблазнительной. Он знал Чха Ин Сан. В самое суровое время, она предпочитала прятать свою удивительную природную секспильность под дурацкими тренировочными костюмами и хмурить брови. Но сейчас явно был другой случай. Тан похлопал ладонью по груди, чтобы успокоиться и сфокусировался на синей полоске бассейна. Похоже вода в нём нагревается. Иначе откуда эта дымчатая взвесь? Нынче в Калифорнии поздняя осень — это значит плюс тридцать на солнце, но плюс тринадцать — ночью. Осенённый внезапной идеей, Тан подскочил с дивана и стремительно двинулся на улицу, на ходу стаскивая с себя джинсы и рубашку. Краем глаза он уловил изумлённо-испуганное выражение лица Ин Сан и еле сдержался, чтобы не хмыкнуть. Нырнул он столь же стремительно и чуть было не заорал: вода оказалась внезапно холодной. Не теряя времени, бешеным кролем пересёк бассейн, завернул на второй круг — и только после этого вынырнул ровно для того, чтобы упереться взглядом в её босые ноги. Без пяти минут дипломированный генетик стояла на краю бассейна и смотрела на него с тревогой. Тан облокотился локтями о бортик, снова сфокусировался на её коленках и тяжело вздохнул. Видимо, снова надо сделать пару дорожек. -Что это ты вдруг так сорвался? — голос её звучал подозрительно. — Плоть усмирял, — бархатно проговорил он и подтянувшись на руках, вылез из бассейна. — С тобой, как всегда, рехнуться можно, Чха Ин Сан. Поднимаясь, Тан сделал вид, что падает на неё. Это был старый, избитый трюк. Вторым движением он должен был подержать её под спину и резко наклониться к лицу. Он сотни раз разыгрывал с ней эту мизансцену, но она всё равно каждый раз покупалась. Тана это почему-то приводило в щенячий восторг. Впервые он отколол с ней эту шутку в богом забытом придорожном мотеле, где-то между виноградником Хармони и Темплтоном — месте их первой совместной ночёвки. — Аййй, холодно-холодно, — досадливо взвизгнула она и повисла у него на руках, отчаянно болтая ногами. — Снова эти твои штучки?! Он поставил её на место и широкими шагами направился обратно в дом, оставляя на керамическом полу мокрые следы. — Ты специально это провернул, чтобы раздеться и демонстрировать мне свою задницу? — проговорила она, заходя следом и принимая от него очередную порцию зинфанделя. — И это нужно было обязательно сделать именно в тот момент, когда я рассказывала тебе о своих успехах! Ты мужская шовинистическая свинья, Ким Тан! — Милая, меня тревожит эта лексика, — Тан снова устроился на диване, даже и не думая надевать джинсы. — Тебя поразила зараза движения me too? Америка всем хороша, но вот эти вот последние тенденции… А потом, разве же тебе не нравится моя задница? — Он похлопал ладонью рядом с собой. — Иди уже сюда. Мы три часа сидим в этом проклятом доме, сохраняя пятиметровую дистанцию. И поцеловались всего один раз. Это ненормально, учитывая, что я не виделся с тобой тысячу лет. На удивление, она не стала спорить и послушно опустилась рядом, но прикасаться в нему не торопилась. — Ты скользкий и холодный, — только и сказала она. — Это же верный снимок моей натуры, — Тан завернулся в плед, который обнаружил на спинке дивана. — Скользкий и холодный. И высокомерный. И свинья, которая не дослушала о научных успехах своей девушки. А девушка, между тем, ни единым вопросом не поинтересовалась об успехах своего парня. — Ты заработал ещё один миллиард? — без улыбки уточнила она, всем своим видом показывая, что интересуется из вежливости. — Ну, пока что я в убытках, — засмеялся он. — Не зарабатываю, а привлекаю. Про миллиард не скажу, но ещё сотни три миллионов инвестиций зашли на наши счета. Но и расходов у нас сейчас в четыре раза больше, чем полгода назад. Мы открыли свой первый кампус в Сондо…я бы хотел тебе его показать. Как он и ожидал, Ин Сан не проявила особого интереса к его словам, только покивала головой. Она вообще до обидного мало интересовалась его делами, тогда как о её учебных прорывах он был осведомлён в мельчайших подробностях. Он подозревал, что это равнодушие отчасти было связано с её застарелым комплексом дочери экономки. Те пять месяцев, что она провела в комнате для прислуги в их доме в Чхондаме, только сильнее утвердили её в мысли, что в муравейник "Чегук Групп" лезть нельзя под страхом смерти. И сколько Тан не объяснял ей, что теперь он сам по себе, Ин Сан в глубине души была убеждена, что вся его бурная бизнесовая деятельность обусловлена тем, что он часть семьи чеболя. Иногда Тану казалось, что в её понимании он так и остался золотым мальчиком, которому всё досталось по праву рождения. Почему-то, это вызывало досаду. В конце-концов, он много сделал для того, чтобы оторваться от «семейного древа» и по максимуму сократить социальные различия между ними. Но сегодня он предпочёл на этом не концентрироваться. Она сидела рядом, тёплая, мягкая, захмелевшая… И он не видел её восемь месяцев. Тан вздохнул и резким движением притянул к любимую к себе. — Скажи, ты уже достаточно расслаблена? — проговорил он ей в ухо и одновременно с этим запустил пальцы в её распущенные, пахнущие полынью, волосы. Медленно начал массировать затылочную впадинку. — Или нужно ещё немного cold caress for my shy girl? (немного холодной ласки для моей застенчивой девочки) Эту фразу он почему-то произнёс на английском. В последнее время он вообще стал интенсивно мешать разные языки. Ладно бы ещё английский. Но в беседах со своими азиатскими партнёрами он легко мог начать объяснять целые куски смыслов на китайском. Рассеянно размышляя том, что такими темпами он вскоре перестанет нормально говорить на всех языках, включая родной, Тан продолжил свои поглаживания, до тех пор пока не почувствовал, что она начала дрожать. — Я тающее мороженое, — со смешком шепнула Ин Сан. — И хочу всего того, что ты умеешь делать так хорошо, Ким Тан. Она и вправду разрумянилась, дыхание участилось, губы приоткрылись, глаза засияли, а из взгляда исчезла настороженная острота, с которой он боролся с первого дня их знакомства. Такую Ин Сан — раскрывающуюся, доверчивую и податливую — он любил до темноты в глазах, до бешеного сердечного стука, до слёз…чего уж там. К сожалению, даже спустя шесть лет, она с трудом отпускала себя, чаще всего оставаясь собранной, контролирующей свои эмоции, девочкой. Сначала это приводило его в отчаяние. Тану казалось, она никогда не научится полностью доверять ему. Особенно это касалось постели. Её тело реагировало на его ласки, но разум, вопреки всему, упорно городил преграды. Прошло довольно много времени, прежде чем она перестала испуганно жмурится и пусть даже и несмело, но отвечать на его поцелуи. Полтора года он потратил на то, чтобы получить доступ к ее груди, коленкам и прочим соблазнительным частям тела. Даже после того как они стали по-настоящему близки, ему приходилось очень стараться, чтобы разогреть её. Человек быстро дрессируется. В конце-концов, он даже стал получать удовольствие просто от того, что медленно, но верно пробуждал в ней страсть. А уж когда она доходила до пикового состояния - был готов умереть. Это было мучительное счастье, отвоёванное после долгих молитв. И её скрытые нежность и искренность — от этого ценились им ещё выше. Он чуть ли не втянул в себя ее губы и тут же отпустил с лёгким хлопком. Она облизнула их и неосознанно потянулась к нему снова. Тан выдохнул и послал к чёрту всю свою осторожность — набросился на неё со всей, ранее сдерживаемой, страстью. Позже. В медленных любовников они поиграют позже, когда его лихорадка не будет такой сильной. А сейчас, прости Ин Сан, но только буря и натиск… Избавиться от этого чёртова пледа, стащить с тебя рубашку и все остальное… На счастье, она уловила его растущее нетерпение и стала сама очень быстро освобождаться от одежды. Они оба потрясённо выдохнули, когда смогли соприкоснуться разгорячёнными телами. Она чуть ли не упала на него грудью, что было чревато для него асфиксией. Помотав головой для ясности, Тан вскочил и подхватил девушку на руки. Диван в гостиной казался слишком мягким для его планов. Он направился к барной стойке, которая всегда была идеальна в плане жёсткости и высоты. Ин Сан же обвила ноги вокруг его талии, пытаясь снова поймать поцелуи. — Неужели это моё? — бессвязно бормотала она ему в губы. — Только моё и ничье больше? Это вот всё такое красивое. Мой мальчик-красавчик приехал. Моё незаслуженное сокровище… Тан, я может и кажусь … — Замолчи, Чха Ин Сан, — не желая всё это выслушивать, он устроил её на гладкой дубовой столешнице и подхватив под колени, уткнулся в шею, пытаясь вдохнуть тонкий аромат её парфюма. Удивительно возбуждающего. Откуда он у неё? Тут он некстати вспомнил, что сам купил ей эти духи в лондонском бутике penhaligon's. Запах с нотами полыни и можжевельника показался ему тогда очень изысканным. Он любил делать её изысканной и любил изматывать ласками. — Восемь месяцев! — хрипло проговорил он, бережно устраивая её на ровном основании. — Проклятых восемь месяцев я только и мог, что смотреть на твои фотографии. Ничего кроме фантазий… Ты должна хотя бы разрешить поснимать себя...такой Он наконец уложил её на спину и провёл ладонью вдоль тела — от ключиц к кончикам пальцев — внимательно наблюдая за реакцией. Она была полностью обнаженной и выглядела беззащитной, но мелкая дрожь и участившееся дыхание говорили о том, что она готова. Тан с трудом подавил всхлип... — Извращенец ты, — она кажется засмеялась. — Всегда таким был… Вот скажи, почему у меня нет никаких идей насчёт того, чтобы снимать тебя голым, Ким Тан? — У девочек просто мозги по-другому устроены, — проговорил он, рисуя невидимые узоры на её круглых молочных бёдрах. — Ты биолог же. Должна знать, Ин Сан. А. теперь помолчи и дай посмотреть на тебя. И не зажимайся, смотри на меня тоже… Она послушно поддалась вперёд, встретившись с ним взглядом. Кажется даже не особо ломая свою застенчивость. Это говорило о том, что она уже хорошо разогрета и сильно соскучилась по нему. Он положил ладони на её грудь и стал аккуратно ласкать соски, не отводя взгляда от девушки. Ещё со старшей школы, он был большим мастером по части, так сказать, «визуального секса». И он знал, что ей это нравилось. Проведя правой ладонью по ее животику, он скользнул ниже, погрузил пальцы в увлажнившееся лоно, словно пытаясь проверить насколько она горяча. Ин Сан дёрнулась, ахнула и поддалась вперёд. Он усилил интенсивность движений. — Мне, здоровому двадцатипятилетнему парню тяжело принимать это, — пробормотал он, чувствуя, что она уже в предоргазменном состоянии — Вот будет нам по полтиннику…наверное сможем и расставаться надолго. Но сейчас, это слишком мучительно. Ты должна быть снисходительна ко мне… Судорожно сглотнув, она слегка застонала. Он плавно отодвинулся от нее и внезапно прекратил движения. Ин Сан распахнула глаза и в потрясении уставилась на него. Тан с трудом скрыл усмешку. Помучайся немного, Инсанчик. Он легко запрыгнул на столешницу, быстро, но осторожно согнул её ноги в коленях и тут же развёл их. Её взгляд сделался умоляющим. Ухватив его за кисти рук, Ин Са поддалась вперёд и прошептала как будто в забытьи — Ну, давай же! С Ин Сан он прошёл все принятые в Корее этапы отношений. От нежных прикосновений до французских поцелуев и дальше по-нарастающей. Парные кроссовки, мягкие игрушки, ванильное мороженое, клубничное молоко, пикники под цветущими яблонями… Он шёл строго по конфетно-букетному списку, терпеливо ожидая момента, когда она подпустит его к себе по-настоящему. Любой бы другой на его месте сошёл с ума или попросту завёл бы вторую подружку — только для секса. Многие из его сверстников именно так и поступали. Если главная девушка была чересчур принципиальной, парни снимали напряжение в «лав отелях» — с более доступными и весёлыми подругами. Тану было проще. Три американских года, проведённых в сёрферском братстве Малибу, дали ему отличную прививку от случайных связей. За время своей странной ссылки в Калифорнии он каких только девушек не перепробовал — богатому красавчику вроде него открывались любые объятия. Он не был уверен, что это правильное для тинейджера воспитание, но это был его опыт и он был благодарен ему. К моменту встречи с Ин Сан у него накопилось достаточное количество дурацких историй с пляжными красотками Малибу, чтобы понимать ценность чистоты и неопытности своей корейской девочки. Хотя, конечно, в их случае прелюдия несколько затянулась. Два года пришлось ходить вокруг нее неё кругами. Тот самый, ожидаемый и ненавидимый многими «первый раз» случился у них в нью-йоркском отеле «Доменик», куда он привёз её перед самым поступлением в Стенфордский медицинский колледж. Они поселились на тридцать шестом этаже и она, опустив глаза, не стала возражать, когда он попросил кровать «кинг сайз». Это было достаточно нежно, пронзительно и сильно, но с полагающимися по такому случаю всхлипами, слезами, успокаивающими объятиями и ночными откровениями. Они так и не увидели Нью-Йорка. Вместо прогулок по Сохо и Трайбеку, они трое суток перемещались из постели на диван, расположенный прямо перед гигантским панорамным окном, открывающим потрясающие виды Гудзона и ночного Манхэттена. Даже на завтрак не спускались — он всё заказывал в номер. Этой, вне всяких сомнений, экзотической атмосферности хватило для того, чтобы убедить Чха Ин Сан в радости и необходимости подобного рода романтики. Он не мог не признать, что этот праздник чувственности подарил ему фору на несколько лет вперёд. По крайней мере, с тех пор, она с затаённым нетерпением ожидала каждого его визита в Штаты. Ради их встреч покидала на пару дней проклятую стенфордскую лабораторию. …Спустя час, выдохшиеся, но переполненные друг-другом, они наконец-то перебрались в спальню. Вместе приняли душ. Со страсти переключились на нежности: намыливали друг друга, целовались под брызгами и смеялись. Потом он укутал её в халат и отнёс на кровать — просто, для того чтобы снова рассматривать, водить по бровям, касаться тонких век, прикусывать мочки ушей, легко целовать соски, поглаживать низ живота. — Ты снова делаешь это, да? — пробормотала она, перед тем как окончательно провалиться в сон. — Почему ты не можешь просто обойтись обнимашками, Ким Тан? — Потому что ты тоже соскучилась по всему этому, — он не собирался извиняться за свои беспокойные руки. Ин Сан закрыла глаза. — Надеюсь, я когда-нибудь смогу стать такой же искушённой. Иногда мне кажется, что я недостаточно горяча для тебя, Ким Тан. — Ты дурочка, — проговорил он, целуя её глаза. — Когда ты счастлива от моих прикосновений — ты по-настоящему горяча. Для мужчины нет ничего лучше, чем видеть свою женщину счастливой…это единственное, что по-настоящему стоит ценить в этой игре, Ин Сан. Ведь ты же сейчас счастлива? — Сейчас я счастлива, Ким Тан, — едва слышно прошелестела она и отрубилась.