Trahit sua quemque voluptas

             

***

             Сэм спустился первым. С тяжелым мешком это было не так-то легко, а непривычный шлем застил все перед глазами своим дурацким наносником. Перекладины лестницы прибивались не под хоббитский рост, так что слезать нужно было осторожно, долго нащупывая ногой каждую ступеньку. Наконец Сэм оказался внизу, перевел дух и стал ждать, готовый в случае чего подхватить хозяина, если тот споткнется. Но ничего не происходило. Фродо в проеме все никак не появлялся.       — Хозяин! — тихо позвал Сэм через минуту.       Ответом ему была тишина. Путаясь в собственных руках и ногах, Сэм рванулся обратно по приставной лестнице. Комнатка была пуста. Фродо исчез. Остолбеневший Сэм обшаривал взглядом углы, но ни в одной из стен, ни в потолке не виделось даже намека на дверь. Все так же в углу валялась куча какого-то тряпья, и — тут Сэм вздрогнул — едва ли не у самых его ног лежало Кольцо, надетое все на ту же цепочку. Почти не соображая, что делает, Сэм подобрал его и скатился вниз.       Он бегал по коридорам и переходам, толкал запертые двери; во весь голос, забыв о всякой осторожности, звал хозяина, пробовал снова петь и даже кричать «Элберет!», но кругом царило прежнее мертвое молчание. Проходы башни вывели его во двор крепости. Сэм, спотыкаясь в темноте, собрался уже опять воззвать к Элберет, но тут краем глаза заметил какое-то движение...       — А расскажи-ка мне, отродье, что тут у вас происходит?       Он успел еще что-то проверещать в зажавшую его рот ладонь и обмяк.              Хоббитские обмороки — дело недолгое. Уже через десять минут в укромном углу двора, где сходились северная и восточная стены, Сэм успел поведать, что никакой он не орк, а порядочный хоббит; одет в орочий плащ, чтобы никто не догадался; что ни с какой Элберет он не знаком и даже никогда ее не видел; что ищет тут своего хозяина, который тоже порядочный хоббит, а вовсе не орк, и даже наоборот, пленник орков; что это орочья крепость, кругом страна Мордор, а орки поубивали друг друга, и только одному удалось убежать. Кому он все это рассказывал, Сэм не знал — сперва в углу казалось темно, хоть глаз коли, а, попривыкнув, опознать тоже не получалось — но исполнился к неизвестному некоторого доверия. Отчасти потому, что неизвестный не был орком и вообще подручным Саурона не был тоже — иначе не спрашивал бы, как называется Мордор; отчасти же потому, что Сэм до сих пор пребывал в отчаянии от таинственной пропажи хозяина.       — Нда, экспозиция, однако, — задумчиво сказал неизвестный. — А это что у тебя такое?       Только теперь по свисающей из кулака цепочке Сэм понял, что все это время таскал Кольцо в руке и лишь каким-то чудом умудрился его не выронить.       — Дай-ка посмотреть, — и неизвестный ловко вытянул Кольцо.       Сэм задохнулся в безмолвном ужасе, глядя, как тот со всех сторон рассматривает, вертя в пальцах, судьбу целого Средиземья.       — Не надевай! — закричал он. — Только не надевай!       — Почему? — спросил неизвестный, не сводя с Кольца глаз. — Обручальное, что ли?       — Хуже! Это… — Сэм отчаянно соображал, что сказать, чтобы не выдать самой страшной тайны, — если наденешь, Саурон сразу тебя увидит! И поймает, и мучить будет! И Кольцо отберет и тогда вообще все захватит!       То ли подействовали эти слова, то ли нет, но в голосе неизвестного послышалось колебание:       — Саурон, говоришь? Тот самый?       — Да, — ответил Сэм уверенно. Саурон для него был один. Если какой-нибудь другой и существовал, Сэму о нем было неизвестно. — А Мордор — его страна, он тут главный.       Неизвестный ругнулся:       — И угораздило же меня опять на него нарваться! Как я всегда умудряюсь прямо в него влететь?!       Он говорил о Сауроне привычно, будто о ком-то знакомом, и Сэм наконец задал первый свой вопрос:       — А ты — кто?       — Берен, — скромно произнес неизвестный.       Конечно, с тех пор это имя носило полным-полно людей, включая и девятнадцатого Наместника Гондора, но Сэм обо всем этом даже не догадывался, и Берен для него существовал тоже только один.       — Тот самый?! Про которого песни?! — ахнул он потрясенно.       Не может быть! Настоящий Берен! Герой легенд! Только совсем недавно они с хозяином говорили о нем, вспоминая его великий подвиг — и вот он здесь… Всамделишный, не призрак какой-нибудь — Сэм до сих пор ощущал его хватку. Призраки так не могут.       — Но… ты же умер давно…       — Умер? — озадаченно протянул Берен. — Так это мы что, в Мандосе, что ли?       Что такое Мандос, Сэм не имел никакого представления, но на этакую несообразительность слегка подосадовал.       — Ни в каком не в Мандосе! Я же говорю, в Мордоре.       — А Мордор где?       — В Средиземье.       — Так и когда же я умереть успел?!       — Не знаю, давно. С тех пор, наверное, тыща лет прошла, а может, и больше. Я же говорю, про тебя песни поют.       — Их про меня и при жизни пели, — сказал Берен с достоинством. — А может, все это мне вообще снится?       На всякий случай Сэм как следует ущипнул себя за нос так, что чуть слезы на глаза не навернулись, и ответил убежденно:       — Нет. Я-то не во сне.       И он потянулся за Кольцом, но Берен отдернул руку.       — Да погоди! А почему Саурон меня увидит, мучить начнет и все остальное?       — Потому что… — Сэм запнулся, задумался еще раз… А, будь что будет! Ведь перед ним был не кто-нибудь, а самый настоящий Берен. — Потому что это его Кольцо. Он его сделал, а потом потерял. Отняли, — и Сэм быстренько пересказал всю историю. Элронду стоило у него поучиться.       — Хитро, — только и сказал Берен. — Ну, это я после еще подумаю. А пока третироваться надо отсюда, да поскорее. Не век тут пусто будет.       — Я не могу, — мрачно сказал Сэм. — Третируйся один. Мне хозяина искать надо, я без него никуда не пойду. Кольцо отдай только.       Берен уже выскользнул из темного угла. Он сноровисто обшаривал труп орка, показавшийся ему самым многообещающим, и лишь бросил через плечо:       — А зачем оно тебе, если ты тут остаться собрался? Оно к Саурону попадет, а он всех захватит, как ты говорил. У меня-то верней сохранится, — и, прежде чем Сэм успел возмутиться, спросил как ни в чем не бывало: — Тебе тут каптерки какой-нибудь случайно не попадалось?       — Нет, — буркнул Сэм. — Отдай Кольцо.       — Вот заладил!       Они продолжили препираться. Быстро смекнув, что ничего полезного на орках не водится, Берен деловитой рысцой пустился на обход нижнего яруса крепости. Сэм таскался за ним хвостом и отступаться не собирался. Он требовал обратно Кольцо, а в промежутках расспрашивал.       — А как ты тут оказался?       — А и сам не знаю. Шел себе, вдруг в голове потемнело. Открываю глаза — я на какой-то дороге, кругом как ночью, передо мной горы, на горе вроде крепость. Не успел опомниться — какой-то орк на меня выскакивает.       — Это Шаграт был! — сообразил Сэм.       Берен пожал плечами, всем видом показывая, что Шаграт там или не Шаграт — ему безразлично.       — Он же подмогу приведет.       — Никого он не приведет, — сказал Берен с такой уверенностью, что Сэм сразу все понял и не ошибся: даже не зная еще, что происходит и где он оказался, Берен убил встреченного орка чисто машинально, по привычке.       — Ну, я и пошел к крепости осторожно, — продолжил он. — Хоть разузнать, что и как. Только и гадал: то ли сплю, то ли помер и на тот свет попал. Зашел сюда, тебя встретил. Вот так.       Судьба поискам Берена явно благоволила — ведомый наметанным чутьем, он в скором времени обнаружил кухню. Очаг и висящие внутри на крюках котлы показались Сэму огромными — он таких и не видывал. Огонь уже успел погаснуть, но угли были горячими. Берен сдвинул крышку одного из котлов и принюхался.       — Эх, поторапливаться надо, — сказал он с сожалением. — А то как раз перекусили бы.       При мысли об орочьих харчах Сэм содрогнулся, но тут же вспомнил, сколько времени ничего не ел. Пришлось признать, что сейчас он и от такого угощения бы не отказался. Но Берен не стал тут задерживаться, и голодный Сэм потрусил следом.       Под крышкой в большом плетеном коробе лежал хлеб. Должно быть, орки вот-вот собирались обедать, когда между ними началась распря. Берен разломил один каравай:       — Вчерашний, сгодится, — но положил каравай обратно. — Сперва чего посущественнее поищем.       В дальнем от очага углу обнаружилась дверь, запертая на висячий замок. Ключа, естественно, не было, но Берена это не огорчало. Отдав факел Сэму, он ловко подковырнул ножом вокруг скобы тут и там, и та мало-помалу вылезла из косяка. Запертый замок остался болтаться на полосе железа. Сэм даже вслух восхитился:       — Как это у тебя получается!       — Да дело-то привычное, — отвечал Берен. — Был бы ножик хороший.       За дверью было темно. Берен забрал из рук Сэма факел и двинулся вперед. Несколько ступенек уводили вниз по узкому коридору, который заканчивался еще одной дверью. Та была просто заложена на обычный засов, и ее ничего не стоило отворить. Внутри была холодная кладовая. Берен обвел факелом вокруг и посмотрел вверх. Свет выхватывал связку колбас, свисающих с крюка в потолке. Помогая себе ножом, Берен ловко стянул ее, понюхал, отхватил две штуки и вручил их Сэму, а остальные запихал в свой мешок.       — Хватит для начала, — подвел он итог и пошел обратно.       Конечно, Берен не ел мяса никакой живой твари, если она не служила Морготу, и нарушать этот высокий обычай пока не собирался. Но вот эти твари Морготу уж точно служили, раз позволили себе оказаться колбасами в кладовке слуг Саурона.       Прихватив с собой еще и несколько караваев, они направились к выходу из кухни, но путь их снова проходил мимо котлов. Берен взглянул на них и остановился.       — А, была не была, — сказал он и снял с одного крышку. — Сытому и воевать, и пропадать легче.       Сэм всполошился:       — Они же всякую дрянь едят!       — Ну, ты меня еще поучи, что там орки едят, — ответствовал Берен, — а то я не знаю.       Ложка лежала у Сэма в мешке, а Берен достал свою из-за голенища. Но хоббиту до котла никак было не дотянуться.       — Навязался ты на мою шею, — посетовал Берен.       Зыркнув по сторонам, он мгновенно приметил на ближайшем столе пустую миску и прямо ею и зачерпнул варево. Проделав то же с другой, он и сам уселся за стол, сказав:       — Ладно, хоть поем по-человечески.       Сэм вдруг ощутил зверский голод. В последний раз он ел уже много-много часов назад, еще с той стороны гор. Но на всякий случай он погодил отправлять ложку в рот до тех пор, пока это не сделает Берен. Только потом он осмелился отпробовать орочью еду сам. Суп был густой и приятно горячий. Хозяин что-то говорил о дурных воде и мясе, которые служат оркам пищей, но тут был явно другой случай. Ох, где же сейчас хозяин? Где его искать? И как? От этих мыслей Сэма отвлек вопрос:       — Не пойму, гороховый, что ли?       — Чечевичный, — отвечал Сэм, гораздо лучше разбиравшийся в этих тонкостях.       О чечевице Берен слышал впервые.       — Даже мясо попадается, — сказал он чуть погодя и принялся обгладывать кость.       Зубы у него были белые и острые.       Скоренько покончив с обедом, оба наконец-то вышли в крепостной двор. Там все было по-прежнему. Тела убитых орков выглядели как кучи черного тряпья. То обходя их, то перепрыгивая, Берен направился к колодцу — каменной кладки кольцо стояло посередине двора, прямо почти напротив ворот. Массивные столбы поддерживали штырь-перекладину с двумя блоками. На них болталось по кожаному ведру. Еще два ведра висели на торчащем из одного из столбов крюке. К колодцу примыкало большое прямоугольное корыто, целиком выдолбленное из камня. Из него поили лошадей.       Берен черпнул воды, напился прямо из ведра, набрал полную фляжку воды и требовательно протянул руку.       — Чего? — не понял Сэм.       — Тебе вода не нужна? Или набирать не во что?       — А! — Сэм торопливо вытащил свою бутылку.       Потом Берен подтащил к колодцу орочий труп, перевалил его через край и сбросил вниз. Немного спустя послышался всплеск.       — Пускай поплавает. Воды набрали, и пошли отсюда. У меня уже пятки подгорают. Чую, незачем тут больше торчать.       Чутьем на неприятности Берен и в самом деле обладал невероятным. Потому, возможно, и оставался до сих пор жив. Бутылку Сэм принял без возражений, так же, как раньше колбасу, но продолжил неподкупно:       — Верни Кольцо!       — Да с чего я должен тебе его возвращать? — возмутился Берен. — Оно ж даже не твое.       — Моего хозяина.       Такими мелочами смутить Берена было невозможно:       — Ты ж сказал, что Саурона. Если и возвращать, так ему. А он обойдется. Значит, себе могу оставить.       Сэм насупился окончательно. На его взгляд, дело принимало дурной оборот. Как отобрать Кольцо у человека почти вдвое выше него, он даже не представлял. Вот когда пришлось пожалеть, что Голлума нет поблизости. Сейчас он бы пригодился.       — Тебе не стыдно? — сурово спросил Сэм.       — Ну… — Берен замялся. Отбирать вещички у мелюзги действительно было неудобно. — А чего этот твой хозяин кольцами раскидывается? Раз бросил, значит, оно ему тоже не нужно.       Теперь замялся Сэм. Его самого ужасно смущал этот момент. Потерять Кольцо Фродо не мог никак — Сэм собственными глазами видел, как хозяин надел цепочку на шею и спрятал Кольцо под одеждой. А уж бросить просто так не мог и подавно. И даже если бы какой-нибудь неведомый Вражий подручный появился неизвестно откуда и уволок бы Фродо, то и он не оставил бы Кольцо валяться на полу. Здесь крылась какая-то тайна.       — Вот видишь, — и Берен повернулся в сторону ворот и мотнул головой, приглашая Сэма с собой. — Давай, пошли. Нечего тебе тут делать, нет здесь твоего хозяина.       Сэм разрывался между противоположными велениями долга, но все же двинулся следом.       — Как это нет? — спорил он на ходу. — Куда же он делся?       — Не знаю. Может, как я. Меня же тоже нет. В смысле, там у меня нет, — пояснил Берен. — Я там у себя исчез и следов не оставил.       — Откуда ты знаешь, если тебя там нет?       — Хочешь сказать, там у меня еще один я гуляю?       Поглощенные раздумьями о неожиданно приоткрывшихся сложностях мироздания, они вышли из крепостных ворот и начали спускаться по главной дороге, уводившей на восток. Сэм даже забыл вспомнить о чародейской преграде. Немые Стражи озадаченно проскрипели что-то им вслед.       — Не морочь мне голову! — отрезал Берен. — Я один такой.       — И хозяин тоже один, раз его тут нет.              Дорога свернула вправо, поперек склона, и большой утес скрыл из виду башню Кирит Унгола. Но Сэм все еще продолжал оборачиваться, не в силах избавиться от сомнений. Да, он сам видел, что крепость пуста. Но вдруг он заглянул не везде? Вдруг остался какой-то незамеченный закоулок, который Сэм пропустил в темноте, и хозяин именно там — лежит без сознания в то время как он, Сэм, сейчас уходит прочь, покидая Фродо на произвол судьбы? Разум твердил, что такого быть не может, но воображение упорно продолжало рисовать душераздирающие сцены, в которых бедный хозяин тихо стонал и звал Сэма, но в ответ слышал только тишину. Когда в очередном мучительнейшем видении на зов явились орки во главе с особенно огромным и злобным предводителем, Сэм уже совсем был готов кинуться обратно, невзирая на все Кольца на свете. Но тут дорога резко повернула влево. Во мгле, заменяющей теперь и день, и ночь, смутно угадывался еще один поворот ниже. Перед самым изгибом дорога раздваивалась. Вторая уводила вправо и вверх.       — А эта дорога куда? — спросил Берен.       Сэм не знал точно, но догадывался, что она ведет на Моргульский перевал.       — И что там за ним?       — Там… — Сэм запнулся. Он пропустил мимо ушей, как называется та приятная зеленая местность, которой они шли сюда, — там все остальное.       — Уже не страна Саурона?       — Нет. Пока что.       — Значит, нам туда, — и Берен повернулся, готовый отправиться на запад, прочь из Мордора.       — Нет! — воскликнул Сэм. Теперь он ясно видел, что настало время действовать как можно решительнее. Никакая колбаса и вода, и суп не могли затмить главного. Нельзя было продавать поручение Совета за миску супа, пусть даже и чечевичного. — То есть отдай Кольцо и иди куда хочешь!       — Опять ты за свое! — Берен, похоже, терял терпение. — Сколько можно?! Слушай, надоел ты уже со своим хозяином. Только и знаешь, что о нем бубнить! Если никак в толк не возьмешь, что нет его там, то проваливай обратно, никто не держит. И кольцо я тебе не отдам. Потому что скоро туда орки набегут, и ты все равно покойник, а покойникам кольца ни к чему. Так что нечего добру пропадать. Понял?       Но сейчас Сэм готов был драться со всеми героями на свете.       — Это ты ничего не понимаешь! — закричал он. — Если мой хозяин пропал, мне все равно не наружу нужно, мне нужно туда, — и он показал на восток, где мгла подсвечивалась багровыми сполохами. — С Кольцом!       От такого напора Берен даже немного опешил.       — Подожди… Так вы не из Мордора шли, что ли? Я-то думал…       — Нет! Мы шли наоборот!       — Зачем?!       Тут Сэм чуть не хлопнул себя по лбу. Он вдруг вспомнил, что, рассказав историю Кольца, ни словом не обмолвился о возложенной на Фродо миссии. Торопливо, в двух словах, он исправил это упущение.       — Вон оно что. А чего молчал? Чего сразу не сказал?       Сэм виновато развел руками. Все как-то было не до того.       — И раз мистера Фродо тут нет, значит, я теперь должен вместо него.       Мысль эта была не в новинку. Сэм уже думал ее, когда оплакивал хозяина в паучьих туннелях.       — А я-то тут тогда для чего? Ты, стало быть, по своим делам, а я как себе хошь?       Да, это было слабое место в Сэмовых умозаключениях. Он и сам не мог понять, зачем устроилась эта катавасия, зачем у него отняли хозяина, но оставили Кольцо, и каким боком сюда затесался герой из прошлого.       — Наверное, — начал он нерешительно, и тут в хоббичьей голове сверкнула ослепительная догадка. — Так это, значит, ты должен быть вместо хозяина!       Сэм говорил с жаром. Он был уверен, что разгадал эту хитрую загогулину судьбы. Все эти невероятные события не могли случиться просто так. За ними стояли какие-то высшие силы. Само по себе это Сэма не удивляло — ведь подбросили же эти силы Кольцо на пути Бильбо, и этими же силами ведь был же избран Фродо. Сэм собственными ушами слышал слова Гэндальфа, не мог же тот врать. Правда, маг говорил, что Фродо суждено не только хранить, но и уничтожить Кольцо, но, наверное, маг просто не знал всего. Или высшие силы с тех пор передумали.       Дело представлялось все более ясным. Берен оказался здесь, чтобы донести Кольцо до Роковой Горы и бросить его там в огонь земных недр. А Фродо должен был добыть сильмарилл из короны Моргота — хоть Сэм совершенно не представлял себе, как хозяин с этим управится. Берен, к слову, не представлял тоже. Но если высшие силы избрали именно Фродо, то должны были сыскаться и пути. Наверное, ему встретится мудрый советчик вроде Гэндальфа или еще кто-нибудь. Говорил же Элронд, что Фродо может найти друзей даже там, где менее всего этого ждет.       Берен слушал Сэма внимательно и, похоже, мало-помалу соглашался — уже было ясно, что происходящее не сон. Во сне еще могло привидеться желание сбегать по нужде, но вот чтобы во сне не только есть, но еще и наесться — такого не могло быть никак. Сон не помогал от голода, Берен знал это точно, ибо голодным ему случалось бывать регулярно. Слова неожиданного нового знакомца не особенно удивляли — о собственном избранничестве Берен и сам давно уже подозревал. И в дело снова мешался Саурон. Предыдущие столкновения с ним всегда оборачивались не в пользу Берена: несмотря на всю свою ловкость, он едва унес ноги из Дортониона, а о Тол-ин-Гаурхот лучше было и вовсе не вспоминать — еле ускребся. Здесь не было Лютиэн, и этот мохноногий коротыш ни с какой стороны не сошел бы за Финрода — но, чтобы сейчас натянуть Саурону нос, с ним самим встречаться и не требовалось. Третий раз платит за все. Берен посмотрел на далекое зарево.       — Ладно, уговорил. Устрою я этому Саурону трехволнения, — и тут же, не успел Сэм как следует обрадоваться, добавил: — Но отсюда надо сматываться, и быстро!       И он зашагал по дороге на восток. Хоббиту пришлось поспевать за ним вприпрыжку. Дорога повернула снова, и оглянувшись в последний раз, Сэм снова увидел массивный рог башни Кирит Унгола, черный на фоне мрачного неба. Окно на самом верху все еще светилось красным.       Тьма вокруг делалась все непрогляднее. Они спускались в глубокую долину между двух хребтов. Здесь царила тишина. Берен ступал почти так же неслышно, как хоббит. Скоро дорога привела их к каменному мосту. Справа и слева него висел непроницаемый мрак. Всегда боявшийся высоты Сэм не хотел даже думать, какая пропасть поджидает внизу. Но все же этот мост был не так страшен, как морийский. Он был широкий и основательный, по нему могла бы проехать большая повозка, и каменные перила по краям тоже успокаивали. Берен посмотрел вниз, под мост, и ругнулся:       — Темно, как у Моргота в заднице! Знал бы заранее… Сиди тут, — повернулся он к Сэму. — Услышишь что подозрительное — шикни мне, сам прячься. И смотри не зевай, не то уши оборву!       Сказав это, Берен начал спускаться в темноту под мостом. Сэм сидел, как велено, на придорожном валуне и сторожил. Кругом было тихо, только снизу доносилось похрустывание камней под ногами, порой шипение сквозь зубы и еще какая-то возня. Сэм ума не мог приложить, зачем Берен туда полез и что там делал. Время шло, возня сделалась очень тихой, и Сэма вдруг обуяли неясные подозрения.       — Мастер Берен! — позвал он.       — Что там? Случилось что? — немедленно донеслось снизу.       Сэму тут же стало стыдно за свою недоверчивость.       — Нет, ничего. Показалось, — промямлил он виновато.       Чем бы ни занимался под мостом, Берен наконец завершил это и, судя по звукам, начал выбираться обратно. Опять заскрипели, зашуршали, осыпаясь, камешки, опять послышались шорохи и приглушенные чертыхания.       — А, чтоб тебя!       Прямо на Сэма из-под моста вылез орк. Намалеванное сразу над наносником Око было заметно даже в темноте. Сэм издал вопль ужаса, прежде чем сообразил, что к чему.       — Ну как, похож? — сказал довольный Берен.       — Д-да… — выговорил Сэм, не опомнившийся еще от испуга. — Вылитый просто.       — Хорошо, что орк здоровущий попался. Прямо впору шмотье его пришлось.       Одежда Шаграта и впрямь сидела на нем лучше некуда. Поклажи у Берена как будто прибавилось.       — Свое не бросать же, — сказал он, лизнув ободранное ребро ладони — неизвестно, что росло на склоне под мостом, но шипы у тех кустов были, наверное, в палец длиной. — А теперь давай-ка ходу!       Сэму до зарезу хотелось знать, что все это означает. Но спросить не получилось. Со стороны Мордора донесся пока еще едва слышный звук. Перестук множества копыт где-то вдали. Он приближался, делаясь все громче. Берен бросил взгляд по сторонам.       — Бегом! — и он рванулся вперед, на мост, навстречу топоту.       Сэм понесся за ним в темноту. Ничего не соображая, не успев даже толком испугаться, он изо всех сил старался угнаться за человеком много больше и быстрее его. Мост был бесконечным…       — Сюда! — услышал он откуда-то справа, споткнулся на подгибающихся ногах, и тут же Берен затащил его за груду камней на обочине.       Несколько мгновений Сэм думал, что сейчас умрет. В груди горело. От каждого вдоха словно что-то рвалось внутри. Кровь стучала в ушах тяжким молотом. Эта сауронова мука казалась вечной. Но чуть погодя Сэм понял, что, пожалуй, еще немножко задержится на этом свете. А еще спустя пару минут отдышался и вовсе пришел в себя. Берен сидел рядом, удобно устроившись среди валунов, и следил за дорогой. Стук копыт приблизился. Сэм вдруг вспомнил, как всего лишь прошлой осенью они с хозяином точно так же прятались, едва заслышав стук копыт. Но теперь не было того леденящего страха. Наверное, потому что сюда ехали не назгулы, а обычные прислужники Врага.       Лошади шли шагом. Всадники освещали себе путь факелами — в щели между камнями порой пробивался красноватый свет. Мерное цоканье вдруг сбилось, сделалось беспорядочным. Всадники останавливались. Совсем рядом кто-то скомандовал что-то на Черном Наречии. Сэм похолодел. Но Вражьим слугам не было никакого дела до беглецов. Они спешивались и по одному вели своих лошадей через мост, на той стороне дожидаясь остальных.       — Видал, как мы вовремя? — сказал Берен, когда десятка полтора огоньков замелькали, поднимаясь к крепости. — И порядок! Раз отсюда прискакали, значит, если что и заподозрят, в этой стороне нас меньше всего искать будут.       Никакого ответа не было. Прислонившись к большому камню, Сэм спал. Берен тряхнул его за плечо.       — Ах, чтоб мне! — воскликнул Сэм, кое-как разлепив глаза. — Как же это я так? Прошу прощения, я уж забыл, когда спать доводилось. Еще с той стороны гор, а с тех пор сколько времени прошло. Вот глаза сами собой и закрываются.       Сэм потерял счет дням в этом мраке. Он был бы до крайности удивлен, если бы узнал, что для него пошли уже четвертые бессонные сутки. Лежание в беспамятстве вряд ли можно было считать сном.       Берен и сам ощущал усталость. Его день перевалил за середину, прежде чем довелось оказаться здесь.       — Ты это брось, — сказал он, с трудом подавив неожиданный зевок. — Вот отойдем подальше, там и поспишь. А то рассветет — мы тут из крепости как на ладони будем.       — Если рассветет, — пробурчал Сэм. — Напустил Враг тьмы — мы еще по ту сторону гор были.       — То-то я гляжу, ночь никак не кончается. И что, теперь всегда так будет?       Как обычно, ответа Сэм не знал.       Они вылезли из своего укрытия. Берен зашагал быстро, не делая скидок на размеры своего спутника. Сэм едва поспевал за ним.       От моста дорога, петляя, снова забирала в гору, но на самый гребень Моргаи не поднималась. Скоро по надвинувшейся с обеих сторон густой черноте и чуть слышному шелестящему эху Сэм понял, что они вошли в какой-то проход. Был ли он целиком прорублен сквозь скалы или мордорские строители только подправили и выровняли уже существующее ущелье, догадаться было невозможно. Проход вел прямо, ни разу не повернув, и, казалось, тянулся бесконечно. А может, это и вовсе был не проход, а туннель — над головой была точно такая же чернота, что и по сторонам. Они шли и шли, а проход и не думал кончаться. Теперь, услышь они чье-то приближение, им негде было бы прятаться. Но удача все еще была на их стороне.       Сэму уже начало мерещиться, будто, не зная дороги, они забрели в какие-нибудь пещеры вроде Мории, но тут под ногу подвернулась какая-то мягкая кочка, пятка поехала вперед, Сэм чуть не упал и по запаху понял, что наступил в конский навоз. Совсем свежий — уж садовник-то в этом разбирался. Ясно, что этот гостинец оставила лошадь недавно проехавшего отряда, и Сэм тут же успокоился. По крайней мере, они не сбились с пути. На самом деле проход через гряду Моргаи был меньше трех миль длиной, и три четверти часа спустя — глаза Сэма настолько привыкли к темноте, что начали различать ее оттенки — бескрайняя ночь едва заметно посветлела, а ветер, тянувший сквозь проход, перестал быть таким настойчивым. Пространство явно расширилось. Проход остался позади. Они вышли на восточный склон Моргаи. Внизу расстилался невидимый сейчас Горгорот, а далеко впереди над морем тьмы горела багровым светом громада Ородруина.       — Это вот туда? — спросил Берен.       — Да, — сказал Сэм, поняв, что тот имеет в виду.       Сам он слишком устал, чтобы пытаться что-то разглядывать, но все же заметил далеко слева и ниже скопление огоньков. Небольшой городок или поселок? Военный лагерь? Оттуда не доносилось ни звука, а темнота скрадывала расстояние, но до этих огоньков было, вероятно, лиги три или чуть больше.       При первой же возможности Берен свернул с дороги. Нужно было искать укрытие, но на склоне не то что деревьев — кустов не росло. Кругом были только камни, щебень и сухие жесткие пучки прошлогодних трав. Спрятаться здесь удалось бы только суслику.       Камешек, выскользнув из-под сапога, покатился по склону, увлек за собой еще несколько, а потом все вдруг стихло, и только несколько мгновений спустя донеслась усиленная эхом дробь ударов далеко внизу. Где-то поблизости был крутой обрыв.       Приходилось пробираться осторожно — тут ничего не стоило оступиться и подвернуть ногу. Путь преградила промоина, вырытая водой редких, но сильных дождей. О глубине ее незачем было даже догадываться, никто в здравом уме не пытался бы перебраться через нее в темноте. Они принялись искать обход, поневоле поднимаясь все выше. От усталости Сэму хотелось плакать.       Промоина, обмельчав, уходила в черную щель между скалами. Берен прислушался, принюхался, но не нашел ничего подозрительного.       — Давай лезь первым, — подтолкнул он Сэма.       Сэм послушно направился вперед. Он двигался осторожно и бесшумно, ничего не видя и ощупывая темноту. Под ногами было сухо. Он споткнулся, больно ушиб пальцы и зашипел. Потом он услышал, как в щель протискивается Берен.       — Ну что, не съели тебя?       Звук отразился эхом, и Берен понизил голос до шепота:       — Жалко, не видно ни шиша. Так вроде ничего, но мало ли.       — Сейчас! — воскликнул Сэм тоже шепотом. — Есть, чем посветить.       И он проворно полез в поясную сумку, снова благословив Владычицу и ее дар. Бело-голубая вспышка на пару мгновений ослепила отвыкшие от света глаза. Обозначилось пространство, стиснутое каменными глыбами, и низкий сужающийся кверху свод. Должно быть, текущая вода постепенно размывала трещину в утесе и расширила ее так, что двое вполне могли тут разместиться. Эта же вода нанесла на дно грязи, сейчас, впрочем, сухой. Как далеко уводила трещина, было не разглядеть. Но Берен и не собирался это выяснять — в пещерке не было ничьих следов. Сюда давно уже не ступала ни нога, ни лапа.       — Годится. Гаси фонарь. Осмотрелись, и хватит. Не ровен час, снаружи заметят.       Фиал исчез в поясной сумке, и опять сделалось непроглядно темно.       — Главное, головой не треснуться, — послышалось из темноты. — Занятная штука какая. Откуда она у тебя?       Сэм опустился наземь. Ноги не держали его.       — Владычица подарила… хозяину… — пробормотал он заплетающимся языком.       — Спи ты первый, — сжалился Берен.       Едва успев завернуться в одеяло, Сэм прислонился к ближайшему валуну и в то же мгновение уснул. Ему не мешали ни холод стылого камня, ни неудобство позы. Но почти немедленно, как показалось, его разбудили — теперь был черед Берена спать. Сэм вдруг обнаружил, что сильно замерз. И спросонья, и от недосыпа, и от неподвижности просто зуб на зуб не попадал. В таких случаях помогало попрыгать, похлопать руками, но сейчас он боялся шуметь. Да и темень в их убежище стояла такая, что сопящего рядом Берена было не разглядеть. Чтобы отвлечься, Сэм попробовал подумать о чем-нибудь приятном, а самым приятным для него были эльфы. Он вспоминал Лориэн, и как прекрасна Владычица, вспомнил заодно, что подаренная ею коробочка лежит сейчас на самом дне мешка — и мысленно обругал себя растяпой: он тут мерзнет, когда у него в мешке эльфийский плащ. Ощупью он отыскал маленький сверточек. Казалось, будто ткань едва заметно светится во мраке. Второй плащ Сэм набросил на себя с опаской: можно ли надевать этот дар Владычицы поверх орочьего тряпья? Вдруг две вещи возмутятся друг против друга, и между ними начнется война? Но ничего не случилось. Плащи не подрались и лежали на плечах мирно. Сразу же стало намного теплее, Сэм угрелся, и скоро его снова потянуло в сон. Он сопротивлялся как мог и все равно отчаянно клевал носом. Нехорошо, нельзя было засыпать на посту, но глаза закрывались сами собой. Как назло, снаружи тоже ничего не происходило. Едва слышно шелестела сухая трава. Неожиданно Сэм вспомнил о Голлуме — где теперь тот? Сэм тогда здорово огрел его палкой, но больно уж резво этот гад пустился наутек. Отсидится где-нибудь, вонючка, и снова за своей прелестью пустится. А вот сумеет ли выследить? Ох, и покажет Сэм ему «прелесть», если еще раз дотянется…       К размеренному сопению Берена примешался еще какой-то звук. Сэм навострил уши. Очень скоро сделался отчетливым стук копыт. Кто-то ехал по дороге, которую они покинули несколько часов назад. Но шаг перешел в рысь; одинокий всадник, кем бы он ни был, исчез где-то вдали, и Сэм опять начал сражаться со сном. Сквозь щели потянуло холодом — снаружи поднимался ветер. Сэм поежился, поплотнее подтыкая свои хламиды, и вдруг осознал, что видит. Тьма больше не была такой кромешной. Сквозь обозначившуюся серым расщелину проникал сумрак, разбавляя густую непроглядность внутри, словно вода — болотную жижу. Сэм вскочил, чудом не ударившись головой о каменный выступ.       — Мастер Берен! Мастер Берен!       — Чего кричишь? — услышал он почти сразу же. — Я не глухой.       Развиднелось уже настолько, что Сэм мог различить очертания лежащего человека, закутанного в толстый косматый плащ.       — Так свет же, мастер Берен!       Берен высунул голову из-под плаща и сел.       — Давно?       — Только что началось.       — Больше ничего не случилось? — продолжал спрашивать тот, уже подобравшись к выходу и выглядывая наружу.       — Нет. Только проехал кто-то.       Сэм тоже изловчился высунуть голову. Справа горизонт окаймляла широкая полоса ясного неба. Сильный юго-восточный ветер гнал дымы и мглу назад, к Ородруину. Пелена тьмы редела, и в разрывах порой виднелся кружок бледного солнца. Над миром разгоралось утро.       — Вот! А ты говорил, «Враг», «Враг», «тьму напустил»… Белый день, как положено.       — Значит, что-то не так у него пошло! — обрадовался Сэм. — Обломал себе зубы. Да и орки говорили, что война как-то нехорошо идет. Для них нехорошо, — добавил он тут же.       — И для нас ничего хорошего.       Сэм воззрился на него с недоумением.       — Нам видно, так и нас видно, — недовольно пояснил Берен. — Так бы шли и шли по темноте, а теперь что? Ладно, давай хоть осмотримся.       Впервые Сэм видел Мордор при свете дня. Теперь все выглядело по-другому. Ночью казалось, что блуждания по склону были бесконечными, а на самом деле они ушли не более, чем на полмили от дороги — вон она сползала, змеясь по склону. Дальше часть ее скрывал уступ, существование которого они угадали вчера в темноте, а потом она виднелась снова, все более выпрямляясь по мере того, как выполаживался склон. Внизу, уже на равнине, она пересекалась с другой дорогой, шедшей вдоль подножия Моргаи, и от перекрестка продолжала свой путь на восток. Там насколько хватало глаз простерся Горгорот — неровное бурое плато, в рассветных лучах казавшееся розоватым, все изрезанное светлыми шрамами долин и ущелий. Вдалеке возвышался Ородруин. Но сейчас, освещенный солнцем, он словно поблек и выглядел обычной горой. Только над вершиной по-прежнему клубился густой темный дым.       — В общем, дисклокация понятна, — сказал Берен. — Миль сорок-пятьдесят. За два дня доберемся. За три, — внес он поправку, еще раз оценив размеры Сэма. — Ерунда.       Сэм впал в смятение. Что же, Берен собирался идти вот так, напрямик?!       — А как надо?       Сэм не знал, как. Он даже старых карт в Ривенделле ни одной не смотрел и местности внутри Мордора не представлял совершенно. Но не могло же быть, чтобы все было так просто! От самых границ Шира они почти никогда не шли торными дорогами, выбирая самые окольные тропки — и теперь в самых исконных владениях Врага идти открыто?!       — Зачем круги-то нарезать? — по-прежнему недоумевал Берен. — Вон и дорога вроде есть.       — Там же орки могут быть.       — Они тут везде могут быть. Чем дольше кругами будем шляться, тем скорее на них напоремся. И что-то ни речек, ни озер не видать. Воду где брать будем?       Ответа у Сэма не нашлось.       — Вот то-то, — сказал Берен. — А у дороги хоть какие-то поилки да должны быть. Значит, экспозиция такая. Я как будто орк. Этот… как ты его назвал? Шаграт? Тебя как будто в плен взял. И веду… где тут Саурон-то есть?       Сэм не знал и этого.       — Ну примерно? Вот три дороги, нам по какой?       Сэм начал тщательно прикидывать. Они с хозяином шли на юг. Значит, Черные Врата остались на севере. Вряд ли Саурон жил сразу за ними. И вряд ли Саурон жил на юге — в той стороне ночью была темень без единого огонька. И Сэм осторожно показал на среднюю, уводившую на восток, к Ородруину:       — Туда, наверное.       — Нда? — хмыкнул Берен с сомнением. — Жалко, ни одного орка не осталось спросить. Ладно, значит, веду тебя к Саурону. Дорога в нужную сторону. А как с этим Ородруином поравняемся, там и свернем.       Придумано было здорово, Сэм так прямо и сказал.       — Только ночи теперь ждать придется. Какое тут у вас время года на дворе?       Сэм пустился в мысленные подсчеты. Он точно помнил, что из Ривенделла они вышли в конце декабря, при новорожденном месяце. С тех пор Сэм видел их еще два, а в ночь, которую они провели в тайном убежище за водяной завесой, над миром сияла полная луна. С тех пор дни очень перепутались, но это было не так уж важно.       — По всему выходит середина марта, — ответил Сэм наконец.       — Длинные еще ночи, стало быть. Вот и ладно.       Нет худа без добра. За день Сэм отоспался и отдохнул. Хотя спать ему приходилось урывками — в расщелине было холодно, и даже два плаща вместе с одеялом согревали плохо.       Округа оставалась спокойной. Проехавший ночью всадник наверняка был гонцом, везшим чрезвычайные вести из Кирит Унгола, но тревоги пока не поднималось. Просто так по дорогам тоже никто не шатался. Единственный только раз, уже во второй половине дня, Берен и Сэм наблюдали вереницу нагруженных повозок, тянувшуюся вдоль гор на север — должно быть, к тому поселению, которое они видели ночью. Повозки были запряжены диковинными зверями с двояковыгнутыми спинами. Вроде бы после олифанта Сэма уже ничто не должно было удивлять, но на эту невидаль он таращился во все глаза. Он тоже видел такое впервые и даже названия этим Морготовым искажениям знать не знал.       Берен отсыпался впрок в свой черед. Остальное время они коротали за разговорами. Там, у себя, сказал Берен, он уже прорву времени путешествовал в одиночестве и того и гляди совсем бы разучился говорить. Его интересовало все подряд, начиная с того, что такое чечевица — Берен не знал этого растения — и кто такие хоббиты и где они живут.       — Так откуда у тебя такой светильник занятный? — спросил он потом.       — Нам его Владычица Галадриэль дала.       Берен заметно обрадовался:       — А, так она здесь есть? А далеко живет?       — Недели три, наверное, пути, — отвечал Сэм.       — Ну, это, считай, рядом. Ты мне потом покажешь, где это? — Сэм кивнул, и Берен продолжил: — А кто еще тут у вас есть?       Сэм понял, что Берен, конечно, имеет в виду эльфов, и не всех вообще, а только тех, кто остался с прежних времен.       — Есть владыка Элронд, — сказал Сэм задумчиво, — он живет в Ривенделле.       — Такого не знаю.       Тут только Сэм сообразил, что к чему.       — Конечно! Он же… — и Сэм постарался как следует повторить слова Элронда, которые тот говорил на Совете, — он сын Эарендила, а его матерью была… прощу прощения, не запомнил я имен, но из потомков Лютиэн из Дориата, да, так.       — Мой потомок, значит? — обрадовался Берен еще больше. — Значит, я и домой вернусь, и на Лютиэн женюсь. Иначе откуда потомки-то?       Теперь Сэм наконец-то мог рассмотреть прославленного героя подробнее. Берен был заметно ниже Арагорна и Боромира, а сложением, наоборот, заметно массивнее и, судя по всему, весьма силен. Черты лица его не обладали точеной горделивостью потомков нуменорцев, и на жителей Бри с их низкими лбами и глубоко посаженными глазами он тоже не походил. Его коротко стриженые волосы и борода были светлыми, как скорлупа лесного ореха, и вообще он напоминал скорее кого-нибудь из хоббитов — если бы Сэм осмелился на такое сравнение — но это впечатление было обманчивым. Его лихость имела мало общего с хоббичьей благодушностью, и за ней чувствовалось нечто опасное. Впрочем, великий герой, наверное, и должен был быть таким.       Он называл разные места — Сэм даже не представлял, где все это может находиться, да и почти все названия слышал впервые. В свою очередь и Берен ничего не слышал ни о Ривенделле, ни о Лориэне, ни о Гаванях, ни о чем другом. Туманные Горы, Андуин, Мирквуд — все это не говорило Берену решительно ничего. Только Синие Горы заставили его встрепенуться. Он знал их под именем Эред Луин, но для него они были где-то далеко на востоке.       — От нас на западе, — сказал Сэм.       — Ну, а за ними что?       — Ничего. Там море.       — Как море?!       — Море, — подтвердил Сэм, — и эльфийские гавани. Эльфы оттуда плывут в свой благословенный край.       — Куда же оно все делось?! — размышлял Берен. — Да ну, ты что-то путаешь. Не могло же столько земли утонуть.       В раздумье он по привычке почесал щеку и вдруг выругался так, что Сэм покраснел — слова были знакомые, но очень уж витиевато-заковыристо приставлены друг к другу.       — Борода, мать ее, — пояснил Берен.       И в самом деле, орочий шлем не в силах был скрыть наличного украшения. Издалека да во мраке оно не бросалось в глаза, но вблизи никакой маскарад не обратил бы Берена в безбородого орка. Надо было что-то делать, и быстро. Берен ногтем попробовал лезвие Жала, пренебрежительно скривился и достал свой кинжал.       — Брить умеешь?       Сэм только помотал головой. Лишь очень немногие хоббиты имели растительность на лице, и Сэм и все его знакомые и родственники не принадлежали к их числу. Берен обреченно вздохнул и принялся скрести щеки на ощупь. Может быть, при достаточной сноровке он бы и преуспел, но Ангрист обладал нравом таким же скверным, как его прежний хозяин, и явно не желал возвращаться в ножны, не попробовав крови.       — На хрен! — окончательно взбеленился Берен после пятого или шестого пореза. — Я так себе весь портрет располосую, меня и Лютиэн не узнает!       — И что же делать? — растерянно спросил Сэм.       — Что делать, что делать! — передразнил Берен. — Придется тебе. На́ вот! — и он сунул Ангрист Сэму. — Видел, как надо? Вот и давай.       Глаза боятся, а руки делают. Прикусив язык от напряжения, осторожно, как если бы чистил молодую картошку, Сэм принялся водить Ангристом.       — Гляди не зарежь, — задрав голову и стараясь не двигать челюстью, выговорил Берен, когда лезвие заскребло под подбородком.       Но хоббичьи пальцы недаром слыли более ловкими, чем людские. Дело обошлось без жертв. Сэм наконец-то облегченно перевел дух. Берен огладил щеки. Ему еще ни разу не доводилось бывать бритым, и сейчас лицо казалось словно голым. Да и прохладнее стало заметно.       — А говорил, не умеешь. Все ты умеешь, если заставить.       В свою очередь Сэму ужасно хотелось послушать что-нибудь о древних временах, а больше всего об эльфах. Но Берен рассказывал главным образом о собственных приключениях, а об эльфах мало и не слишком охотно. За исключением Лютиэн — описывая ее красоту, песни и повадки, он не знал удержу и наверняка где-то нет-нет да и хватал через край. Но ведь он был влюблен, и такие вещи были ему простительны.       Сэм слушал, гадал, так же прекрасна Лютиэн, как Арвен, или еще прекраснее. И все более чудным и удивительным казалось ему, что не во сне и не в сказке, а очень даже наяву сидит он сейчас в компании человека, которого не чаял бы встретить даже Владыка Элронд, каким ни будь он провидцем. Словно попал в древнюю легенду или, вернее сказать, она сама попалась навстречу. Сэм не до конца еще поверил, что все это ему не кажется. Потом мысли его невольно перенеслись к хозяину — мистер Фродо сейчас весь целиком был, наверное, в этой самой легенде. Где-то он, и каково ему там? Помогает ли ему хоть кто-нибудь? Сэм вздохнул.              Солнце давно уже ушло за Эфель Дуат, а теперь и вовсе наступили сумерки. Скоро должно было совсем стемнеть. Настала пора собираться в путь. Берен отдавал распоряжения.       — Свое барахло у тебя осталось?       Сэм кивнул.       — Переодевайся обратно. Ты ж пленник, ты в своем должен быть.       Сэм с облегчением снял орочий шлем, попутно удивившись — неужели все это время он так и провел с этим нелепым горшком на голове? Сбросил черный орочий плащ, остался в своем, эльфийском, и снова сделался привычным себе прежним Сэмом.       — Кстати, надо глянуть, что там, — говорил меж тем Берен, — а то, может, зря таскаю.       И он вынул знакомый уже Сэму сверток и полез внутрь.       — Так это же вещи хозяина! — обрадовано воскликнул Сэм, едва увидев серебряный блеск тонкого кольчужного плетения.       — Но-но, — осадил Берен его порыв. — Этак каждый при виде митрила будет говорить, что его, а мне всем раздавай? Разберемся, — и он тщательно завернул все обратно, спрятал сверток в мешок и потребовал: — Кинжал свой давай сюда.       — Зачем?!       — А ты где видел пленных с оружием?       — А если драться придется?       — Ой, много ты такой надерешься, — язвительно сказал Берен. — Мне с тобой и бояться нечего, — с этими словами он забрал у Сэма Жало и прицепил себе на пояс. — С мечом только незадача выходит.       — Почему?       Шаграт убежал с одним только ножом, без меча, Сэм это помнил точно.       — А ты не видел? У орков здешних у всех мечи кривые. Мне такой ни к чему, да и вообще чужого не нужно.       — Как же быть, если заметят?       — Известно, как, — Берен подмигнул особенно бесшабашно. — Кто заметит, уж не расскажет. Жаль веревки, — сказал он потом, глядя на Сэма. — Связать бы еще тебя, пленник все-таки.       — Есть, — сказал Сэм со вздохом и снова полез в мешок. — Эльфийская только, не орочья.       — Сойдет.       Веревку Берен осмотрел пристально, недоверчиво подергал, мотнул головой от восхищения:       — Хорошая же штука! Я смотрю, ты ретримантами прямо набит. Много их у тебя еще?       Такого слова Сэм не знал и с ответом не нашелся. Он безропотно сложил запястья, но Берен только хмыкнул и завязал веревку вокруг его шеи.       — Узел так, для видимости, — пояснил он. — Дернешь посильнее, он и развяжется.       Сэм хотел сказать, что такие сложности ни к чему и что веревка развяжется, достаточно только произнести имя Галадриэли, но передумал. Кто знает, вдруг в Мордоре это не подействует или подействует как-нибудь не так. Но петля на шее наводила на какую-то мысль. Она крутилась совсем рядом, Сэм наконец-то поймал ее — и похолодел.       — Кольцо! — вскричал он страшным шепотом. — Где оно?!       Безмерно удивленный Берен даже полез в поясную сумку, чтобы проверить.       — Да тут. Чего ты раскричался?       От сердца немного отлегло, но успокаиваться было рано.       — Оно коварное, — заторопился рассказать Сэм. — Может само и с пальца свалиться, и укатиться куда-нибудь. Поэтому мой хозяин его на цепочке на шее носил, чтобы не потерять.       — Лучше бы наоборот, тогда бы сам не потерялся, — пошутил Берен, но к словам спутника отнесся серьезно.       Цепочка была коротковата, но потихоньку-полегоньку, то натягивая ее на нос, то пропихивая по очереди уши, Берену удалось справиться. Кольцо исчезло под одеждой. Берен нахлобучил шлем и сделался совсем заправским орком.              Почти совсем стемнело. Но теперь ночь была самой обыкновенной, такой же, как по ту сторону гор. Кое-где в небе проглядывали звезды. Внизу, на земле, огней не прибавилось. Если поблизости и располагалось какое-то жилье, о нем ничто не свидетельствовало.       Недалеко от перекрестка обнаружился источник: из невысокой стенки по каменному желобу бежала тонкая струйка воды и наполняла небольшой прудик, тоже выложенный камнем. Сэм осторожно попробовал воду — она была такой холодной, что даже зубы ломило, но хорошей. Они наполнили свои фляжки, напились впрок и пустились в путь.       Дорога была пустынна. Подобно всему остальному миру, обитатели Мордора предпочитали делать свои дела днем, а ночью спать. А обитатели здесь были — несколько раз Сэм замечал, как от главного тракта ответвлялись тропы поменьше. Кто-то ведь прокладывал их тут, и куда-то они должны были вести. А вскоре после полуночи справа и слева показались каменные стенки заборов и смутно виднеющиеся из-за них крыши домов. Дорога вошла в какое-то селение. В этой дикой, изрезанной ущельями местности ни Сэм, ни Берен не знали обходных путей. Поэтому пришлось двигаться прямо, на свой страх и риск.       Им повезло. Жители спали. Не брехали даже собаки, давно, наверное, привыкшие к прохожим чужакам. Однако Берен все равно хмурился: в селении непременно должен был быть колодец, а то и не один. Но незачем было рисковать искать его сейчас — ведь у них с собой было еще достаточно воды. А где брать ее, когда она кончится, Берен пока даже не представлял.              

***

             Уже близилось утро, когда, отшагав добрых два десятка миль и устроив всего один привал, они начали подыскивать укрытие для дневки. Заходящая половинка луны высвечивала по обе стороны дороги беспорядочное нагромождение корявых скал. Углядев едва заметную тропку, Берен счел ее подходящей. Скоро тропка начала круто спускаться куда-то в темноту. Впереди угадывалась долина, но сворачивать наобум еще было небезопасно. Наконец небо посветлело настолько, что сделались видны выщербленные подножия скал. Перед одной такой щербиной торчала купа густых кустов, еще безлистных в это время года. Туда-то Сэм с Береном и забрались. Места под скальным навесом хватало, чтобы забиться поглубже. Тропка, вьющаяся вниз, осталась в стороне.       Теперь была очередь Берена спать первым. Сэм остался на карауле. Он сидел, съежившись в комок для тепла, и смотрел, как занимается рассвет и в мир возвращаются краски. Скалы делались бурыми, песчаными, розоватыми. Непролазные лабиринты оказывались только верхушками останцов, густо разбросанных по долине. Иные походили на зловещие камни Могильников, только во много раз больше.       Потом Сэм с удивлением заметил в долине самые настоящие деревья. Вот уж чего он не ожидал увидеть в этой черной стране! Ниже, милях в двух от укрытия, сгрудился пяток каменных хижин — верно, их обитатели и протоптали тропу. Такое соседство было опасным. Однако никто не сумел бы подобраться к укрытию незамеченным, и, если сидеть тихо, можно было надеяться, что все обойдется. И нет худа без добра — селение означало воду.       Над хижинами потянулись дымки. Тамошняя жизнь шла своим чередом. Некоторое время спустя из селения вышел кто-то в сопровождении четырех короткорогих буро-пятнистых коз. Сэм напряженно следил, как козопас, помахивая палкой, гонит свое крохотное стадо, как козы разбредаются по склону, общипывая жухлую растительность. Постепенно они перемещались все ближе к укрытию, и встревоженный хоббит разбудил Берена. Забившись в самый дальний угол, они выжидали. Но козопас — ростом чуть повыше Сэма, в обносках с чужого плеча — должно быть, не захотел взбираться так высоко и направлял стадо дальше, держась середины склона.       — Пронесло, — сказал Берен с заметным облегчением. — А то козы любопытные, твари, хуже собак.       Сэм воззрился на него удивленно: невозможно было поверить, чтобы легендарный герой испугался одинокого орчонка, вооруженного одной только палкой.       — Нам шуметь сейчас нельзя, — объяснил Берен. — Свернул бы я шею этому гаденышу — а его, глядишь, через час хватились бы, чего это, мол, козы одни без присмотра гуляют. Начали бы искать. Понял теперь? Давай пожуем, что ли, раз уж не спим.       Устраивать эту лишнюю трапезу было довольно расточительно — провизия, которую Сэм донес до Мордора, кончилась еще утром, и трофейную колбасу они тоже успели доесть. Но они продвинулись вперед так далеко и быстро, что, наверное, можно было позволить немножко роскоши. Благоговейно, как делал всегда, Сэм развернул золотистый лист.       — Дай-ка попробовать, — сказал Берен, и, прежде чем Сэм успел ответить, забрал лембас у него из рук.       — Это тоже Владычица Галадриэль дала.       — Вкусно. Лютиэн меня такими же угощала. Много их у тебя?       По прикидкам Сэма выходило, что на неделю должно было хватить. Если на хоббичий счет. Сэм помнил, что одного хлебца достаточно на весь день даже для большого человека, но верилось ему в это с трудом.       — Ничего. — Берен унывать не собирался. — Где жилье есть, там и еда есть. Коз пасли — видел? Ну вот.       Сэм вспомнил давешних кроликов — с тех пор, казалось, прошла вечность! — потом мистера Фродо, а потом Кольцо. Еще в болотах хозяин ощущал на себе ищущий Вражий взгляд, и Кольцо делалось тяжелее с каждым шагом, приближавшим их к Мордору. Теперь оно висело на шее у Берена, но тот не выказывал никакой сугубой усталости и вроде бы не замечал ни тяжести своей ноши, ни слежки Ока. Сэму было любопытно, не насылает ли Кольцо Берену каких-нибудь видений, наподобие тех, с цветущими садами, что показывались самому Сэму. Но вопросов он не задавал. Не стоило будить лихо, пока оно тихо.       — Значит, говоришь, песни про меня поют?       Отдых и лембас настраивали на благодушный лад.       — Точно так, — подтвердил Сэм. — Я сам слышал.       — Спел бы хоть одну.       Сэм замялся. Он почти не помнил ту длинную балладу, которую пел Бродяжник вблизи Заверти. Но порадовать Берена очень хотелось, и Сэм положился на свою хоббичью сообразительность. Он ведь порой бывал немножко поэт.       — Только я петь не умею. Я так, — сказал он и начал:                    Стоял в лесу болиголов,             Его дурман был прян и сладок,             И Лютиэн босой ногой             Под звуки флейты колдовской             В дурмане этом танцевала.              Закончив строфу, он покосился на Берена — как ему? Тот выглядел довольным, и Сэм продолжил ободренно:                    Придя с холодных серых гор,             Там встретил Берен свое счастье.             Он был прославленный герой,             Он ей сказал: «Пошли со мной»,             Она ему сказала: «Здрасьте».                    Под ручку Лютиэн он взял             И загулял в лесу надолго,             Но об усладах их узнал             И злобной завистью пылал             В Тангородриме черный Моргот.              — Сперва узнал Тингол, — заметил Берен. — Но Моргот, наверное, тоже завидовал.                    Тогда вдвоем они пошли             Через опасные печали             И уронить Врага смогли,             И камень дивный сильмарилл             Из трона у него достали.              — Из какого трона?! — возмутился Берен. — Он же в короне их держит, это все знают.       Сэму это тоже было известно, но «из короны» не вписывалось в размер, а «с короны» — он помнил уроки словесности мистера Бильбо — было ужасно безграмотно.                    Плескались между них моря,             Их разделяя, как забором,             Но только это было зря —             Они расстались, говорят,             Но встретились друг с другом снова.              — А моря откуда взялись? — снова спросил Берен. — Что за моря такие? Я ни одного в глаза не видал.       — Я и сам не знаю, — вздохнул Сэм. — Так поют. Может, это для красоты просто?                    И вот они назло судьбе,             Велевшей им совсем другое,             Ушли вдвоем в зеленый лес,             Чтоб петь там беспечально песнь,             Как соловей лесной и Берен.              В рифму напрашивалось только «ворон», и рифмой пришлось пожертвовать. Сэм надеялся, что это вышло не очень заметно.       — Ну как? — спросил он. — Тебе понравилось?       — А ничего, — сказал Берен. — Приврали, конечно, с три короба, но в песнях всегда так бывает. Про Тингола там ничего нет?       — Неа.       — А и правильно. Нечего ему в песнях делать. Значит, все хорошо будет, мне Лютиэн, Тинголу кукиш. Только погоди! — Берен недоуменно потер лоб, что-то соображая. — Как же я сильмарилл достану, если я здесь?       — А там у себя ты этого еще не сделал?       — Да нет же! Как раз туда шел. И все голову ломал, как тот сильмарилл добывать. Не знаешь, в песнях про это ничего не говорится?       В тех, которые слышал Сэм, обо всем этом пелось лишь в самых общих поэтических выражениях.       — Эх, и что ты такой бестолковый?! — с досадой воскликнул Берен. — Что ни спроси, ничего не знаешь! Откуда Лютиэн со мной возьмется, если я ее в лесу около Дориата оставил — тоже не знаешь?       Сэм виновато вздохнул. Что еще ему оставалось? Конечно, если бы тогда, в Ривенделле, он представлял, что ждет впереди, он выучил бы эту песню и все другие, которые только можно было найти.       — Ладно, давай спи тогда. А я еще подумаю.              За водой пошел Сэм — в сумерках лориэнский плащ делал его почти невидимкой. Приближаясь к хижинам, Сэм крался тише мыши, так, как умеют только хоббиты, но душа его все равно была в пятках. Пусть все жители сидят по домам, и никто не высунет носа за дверь. Но что делать, если почует собака?       Колодец он нашел без труда. Кожаное ведро болталось над каменным кольцом, подвешенное на задранной в небо жерди. К другому концу ее был привязан большой камень, а посередине все это подпирал еще один столб. Спрятавшись в темноте под стеной хижины, Сэм некоторое время глазел на это чудовище и соображал, как им пользоваться. Если это умеют даже орки, должен догадаться и он. Наконец, подумав, он шмыгнул к колодцу и потянул ведро вниз. Слышно было, как оно, плеснув, коснулось воды. Назад ведро пошло словно само собой. Сэму осталось только подвести его к краю и наполнить фляжки. Потом он с бьющимся сердцем бесшумно заторопился назад.              К ночи заметно похолодало. Красное закатное небо над горами сулило назавтра сильный ветер — если в этом краю можно было полагаться на привычные приметы. Теперь же на Горгорот легла стылая тишина. Только порой ворчал вдали Ородруин. Самой Роковой Горы не было видно — макушка ее куталась в дымы, а пламена погасли, будто и Ородруин хоть иногда нуждался в отдыхе.       Тьма и тишина были союзниками. Словно две тени, скользили Сэм и Берен в самом сердце Вражьей страны, невидимые и неслышимые никем. Сэм дал зарок не радоваться заранее, но невольное ликование нет-нет да и вспыхивало в его душе.       Однако Вражья Страна оставалась Вражьей. Перевалило за полночь; дорога, давно уже углубившаяся в широкое ущелье, теперь выбиралась на гребень очередной гряды утесов. Путники были примерно на середине подъема, когда сверху, из-за гребня неожиданно вынырнули огоньки факелов. Небольшой отряд двигался им навстречу. Может, он еще не заметил их, шедших в темноте, но избежать столкновения уже нельзя было никак — обочины были голы, а дальше густой мрак свидетельствовал о крутых склонах и обрывах, свалиться с которых было проще простого.       Сэм остановился.       — Ход не сбавляй, — тихо процедил ему в спину Берен. — Идем, как так и надо. Как, говоришь, этот Сауронов притон называется? — добавил он несколько мгновений спустя.       — Барад-Дур… Нет, нет! — вскрикнул Сэм, вовремя вспомнив. — Лугбурз! Лугбурзом они его зовут!       Он продолжал идти вперед, как сказано, но сердце его отчаянно трепыхалось, а в животе сделалось холодно.       Встречные орки поравнялись с ними, окликнули, и кто-то, наверное, главарь, о чем-то спросил Берена. Черного Наречия Сэм не знал и по интонациям пытался понять, куда движется дело. Но ломать голову ему не пришлось: Берен отрывисто произнес что-то совсем короткое, и, к удивлению Сэма, орк тут же заметно оробел и подобострастно сгорбился. Немедленно скомандовал что-то своим подчиненным, те мигом отступили к обочине, сторонясь и пропуская. Берен дернул Сэма за веревку и как ни в чем не бывало пошел мимо. Было слышно, как чуть погодя и орки потопали своей дорогой.       — Вот это да! — восхитился Сэм, когда вокруг снова настала тишина. — Что ты ему такого сказал?       — Да ничего особенного. Он меня спросил, кто я и куда иду, а я ему: «Не твое собачье дело, дерьмо». Он и отстал.       — Может, это случайно какой-нибудь пароль? — недоумевал Сэм. — Или пропуск?       — Да испугались они, вот и все. Вон я как на него рявкнул. С орками только так и надо, понаглее.       — А если бы не испугались, что тогда?       — Поубивал бы.       — Всех восьмерых?! — ахнул Сэм.       — Подумаешь! — сказал Берен, очень польщенный таким изумлением. — Я их и по тридцать штук за один присест убирал.       Восхищению Сэма не было предела. Он действительно шел рядом с настоящим героем.       — Только странно как-то говорят эти орки, — сказал Берен чуть погодя. — Я его еле понял.       Ни Берен, ни Сэм не знали и не могли знать, что за прошедшие века Черное Наречие, когда-то бытовавшее в Ангбанде, изменилось. Распространяясь по Средиземью, оно подчинялось ходу времени и природе вещей, распадалось на множество диалектов, которые сливались, прихватывая с собой что-то из языков соседей, потом расходились снова... И теперь орки-солдаты и остальное мордорское простонародье болтали на пестрой смеси, в которой мелькали словечки из Всеобщего, истерлингских наречий, и даже — что привело бы Сэма в ужас — синдарина. Истинная, древняя Черная Речь давно сделалась языком высшей касты, хотя те и эти при известном усилии еще могли понимать друг друга. Так случилось и в этот раз.       Все это Сэму, конечно, было невдомек. Однако разговор навел его на одну мысль.       — А у вас там тоже по-нашему говорят?       Сэм спросил это просто от любопытства.       — Нет, — с удивлением ответил Берен. — Надо же, только сейчас заметил. Слова говорю, а сам их не знаю. Думаю своими, а наружу чужие выходят. Эскцентрическая штука!              Приметы не обманули. К утру поднялся ветер. Он дул в спину, с запада, но все равно пронизывал до костей. Хотя одно доброе дело ветер все же сделал — гарь Ородруина сносило теперь на восток, и воздух очистился.       Место для привала отыскалось в большой выемке, уводившей влево, на север. Это была старая, уже зарастающая выработка; в прежние времена здесь брали камень для прокладки дороги и прочих нужд. Крутой западный склон прикрывал от ветра, однако Сэм никак не мог согреться. Берен тоже ерзал и ежился, так и этак кутаясь в свой плащ.       — Пока солнце выйдет, совсем застынем, — сказал он наконец. — Придется костер развести.       Сэм было переполошился, но Берен знал, что делал.       — С дороги нас не видать, а поблизости нет никого. Никто сюда не ходит. Вон смотри, троп нет, кусты все целы, трава не обожрана. Значит, скотину не пасут. А кроме скотины кому что тут делать? А дым весь вон туда понесет, а там и ветром размечет.       Сэм посмотрел, куда показывал Берен, и с невероятным удивлением осознал, насколько близко был теперь Ородруин. Курящийся конус Роковой Горы едва ли не на половину высоты высовывался из-за восточного края каменоломни.       — Да он же рядом! — воскликнул Сэм.       — Отдохнем — оглядимся.       Собирать хворост отправился Сэм, а Берен остался следить за окрестностями. Сколько Сэм ни рыскал по склонам, он не встретил признаков чьего-либо присутствия. На самом дне каменоломни обнаружилось озерцо, подернутое льдом по краям. Но и вблизи воды не отпечатывалось ничьих следов. Берен не ошибся — место было пустынным. Это безлюдье казалось странным и даже пугающим: ведь вода — Сэм уже успел понять — была ценностью в этих краях. Почему же здесь она никому не понадобилась? Может, она ядовитая и ее нельзя пить? Собирая ветки, Сэм размышлял над этими вопросами, и внезапно у него словно закружилась голова. Земля под ногами покачнулась, Сэма повело в сторону. Такое бывало, когда он, еще хоббитенком, сходил с ярмарочной карусели. По озерцу пошла круговая рябь. Где-то сорвался и упал камень, потом еще и еще. Перепугавшись, Сэм плюхнулся наземь, чтобы не упасть самому. Земля качалась еще долгих полминуты. Когда все успокоилось, хоббит заторопился обратно.       Берен тоже ощутил земной тряс, и ему это тоже не понравилось. И он сроду не слыхал, чтобы земля шаталась сама по себе, и понятия не имел, отчего это происходит — хотя и так ясно, что от Моргота — и что надо при этом делать. Но отнесся к происшествию Берен спокойнее: потряслось — не опрокинулось. Раз кругом до сих пор все на месте, можно надеяться, что до вечера как-нибудь простоит, а дольше тут задерживаться они не собирались.       Разведенный у скальной стенки костерок грел исправно. Потом солнце взобралось повыше, и тепло стало совсем по-весеннему. Из сухой травы получилось королевское ложе, и, откараулив положенное, Сэм спал в свое удовольствие, как не доводилось с самого Лориэна. Кто бы мог подумать, что так сладко спится под самым Вражеским носом?       Берен разбудил его еще засветло.       — Я тут ходил посмотреть, пока ты дрых. На дорогу нам возвращаться больше незачем. Она на юг, в обход горы, поворачивает, нам это совсем ни к чему. Так пойдем, напрямик. Там в одном месте можно подняться. Но это до темноты успеть надо.       Они наскоро подкрепились, разделив эльфийский хлебец.       — И вот какое дело, — говорил Берен, жуя свою долю. — Мы тут одни, а чую, будто не одни. Я когда назад повернул, показалось, вроде шныряет кто-то. Но мелкий совсем — таких ни людей, ни орков не бывает. Такие, как ты, тут не живут?       — Нет, — ответил Сэм уверенно.       — Может, барсук? Если они тут водятся… Нет, повадки не те. Ты пока караулил, ничего не замечал?       Сэм помотал головой. Он не уловил ничего подозрительного, но не сомневался, как истолковать услышанное и что все это означает. Двух Голлумов на свете не было, а одного никто мертвым не видал. Да и с чего бы ему помирать? Как ни был тогда разъярен Сэм, вряд ли он сумел огреть паскудника насмерть. Сэм раздумывал только, рассказывать ли Берену о неотвязном спутнике, но решил, что незачем — ловить Голлума они все равно не станут, а причинить вред большому человеку тот не сможет. Орков на их след Голлум тоже не наведет — ведь, попав в орочьи лапы, Прелесть окончательно сделается недоступной. Но ухо на всякий случай следовало держать востро.       Пока Берен закидывал землей кострище и уничтожал прочие следы стоянки, Сэм, подчиняясь зову природы, отошел чуть подальше, за валуны. Осматриваться он не забывал, поэтому, когда ему почудилось какое-то движение, он нисколько не удивился. Кругом уже лежали вечерние тени, но Сэм был уверен, что глаза его не подводят. Он поспешно подтянул штаны.       — Не прячься, Вонючка, — сурово сказал он, понизив голос. Голлум должен был слышать его — тишина кругом царила мертвая. — Я тебя видел.       Голлум вытянулся из-за камней совсем не там, где ожидал Сэм.       — Все вынюхиваешь?       То ли Сэму показалось в сумерках, то ли старый прохвост и в самом деле выглядел слегка сбитым с толку.       — А где добрый хозяин?       — Был, да весь вышел, — ответил Сэм по-прежнему сурово. — У Прелести теперь другой хозяин. Завел нас к этому чудищу, думал, что там мы и сгинем — ну, вот получай теперь. Это тебе не мистер Фродо.       Голлум шипел и раскачивался в раздумье:       — Он не орк, моя прелесть, нет-с, совсем не орк.       — Он еще хуже! Видел, как он со мной обращается? А тебя и вовсе наизнанку вывернет в один присест.       Будь мистер Фродо сейчас здесь, Сэм поговорил бы с Голлумом по-иному. Но в нынешних обстоятельствах он чувствовал и себя, и хозяина чуть отомщенными.       — Мы не клялись ему на Прелести. Мы не обещали ему помогать.       — А ему твоей помощи и не нужно.       — Куда идет новый хозяин Прелести?       — Не твое дело!       — Эй, ты там что, веревку проглотил? — донеслось до них.       — Видал? — сказал Сэм. — Так что проваливай, тебе тут ловить нечего.       И он пошел обратно, оставив Голлума тихонько бормотать себе под нос и пересчитывать собственные пальцы.              Спускаться за водой к озерцу они не стали — на восточном склоне пробивался родник. Путь наверх, который Берен углядел во время своей беглой разведки, отыскался легко. Хотя в одиночку хоббит ни за что не смог бы там подняться, и Берен вытаскивал его на веревке. Из каменоломни они выбрались уже в темноте, и Ородруин воздвигся перед ними во всей своей мощи, зловещий черный массив с безмерно далекой вершиной, еще чуть освещенной последними знаками заката.       На самом деле Роковая Гора была не такой уж большой. Она намного уступала великану Карадрасу и была ниже даже Эфель Дуата, который хоббиты перевалили несколько дней назад. Но громадность Багрового Рога скрадывалась его соседями, Ородруин же возвышался в одиночестве и оттого казался устрашающим.       — Сколько ни есть, а все наше, — пробормотал Сэм.       Почти сразу стало ясно, что дела обстоят еще хуже, чем представлялось. Подступы к Ородруину были усеяны камнями. Не просто отдельными булыжниками — нет, это были поля камней. Остроугольных, иззубренных, неровных, набросанных как попало, кучами и кучками. Подвернуть или сломать ногу здесь ничего не стоило.       Они одолели не более двух лиг и уже совершенно выбились из сил. Попробовали взять южнее, однако вскоре на пути встала стена выше человеческого роста. Пришлось идти вдоль нее. Сэм недоумевал, кто и зачем мог ее тут построить. Вдруг впереди, словно из-под земли почудился свет, похожий на свет костра, но как Берен ни нюхал, как ни прислушивался, он не смог уловить ни запаха дыма, ни признаков жилья. Сэм, крадучись, пошел на разведку — и всего через десяток саженей разглядел у подножия стены горящий жаром провал, будто устье исполинской подземной печи. При виде этой огненной пасти хоббиту стало страшно, как никогда в жизни. Он словно стоял на тонкой корочке пирога, готовой проломиться в любой момент и сделать его, Сэма, частью жуткой начинки. Боясь дышать, он вернулся обратно.       От греха подальше они взяли севернее, но там было нисколько не лучше. Разве что не зияло огненных пастей, хоть на том спасибо. Невозможно было отыскивать дорогу в этом каменном хаосе безлунной ночью.       — Привал до утра, — скомандовал Берен. — Днем пойдем. На нас тут смотреть некому, нет больше таких дураков, чтобы сюда приперлись.       Они кое-как приткнулись у большой глыбы и постарались, насколько возможно, расчистить местечко среди острых обломков.       — Воду побереги, — сказал Берен. — Нам еще назад тащиться.       Земля была теплой. Изнутри доносился глухой низкий рокот, как будто где-то в глубине пересыпали картошку или храпел и ворочался в забытье какой-то великан. Несмотря на усталость, Сэм никак не мог уснуть. Он говорил себе, что спать надо, что сон — это отдых, что утром понадобятся силы, но все это помогало не больше, чем припарки покойнику. Берен тоже спал плохо. Сэм понял это, когда в свое дежурство услышал:       — А потом — что?       Сэм не понял его.       — Выбросим мы это Кольцо, а что дальше?       — А дальше все. Кольца больше не будет, не сможет Саурон весь мир тьмой затопить.       — Да плевал я на него! — оборвал его Берен. — Нам дальше как?       Сэм задумался. За все те месяцы, что миновали после Совета Элронда, он никогда не задавался таким простым вопросом. Хозяин, мистер Гэндальф и владыка Элронд, и все мудрые эльфы — и они тоже ни разу не обмолвились даже словом насчет этого. Или путешествие считалось настолько безнадежным, что никто не осмелился загадывать так далеко вперед? Хотя неудивительно — Сэм тоже никогда особо не верил в успех этого похода и просто шел вперед, пока шлось. Однако же, так или иначе, теперь он ночевал у самого подножия Ородруина, и завтра их невозможная миссия должна была закончиться. Если ничего не случится, торопливо и суеверно добавил про себя Сэм — ибо ему казалось слишком невероятным, что до выполнения было рукой подать. Так и что же потом, в самом-то деле? Будь здесь, как полагается, мистер Фродо, как они стали бы поступать? Пошли бы обратно… не стоять же здесь, на Горе, вечность. Но куда? Ведь не в Шир прямиком из Мордора. Где-то в соседних краях, на том берегу Андуина, был Минас Тирит, город Боромира. Сэм очень приблизительно представлял себе, где это находится. Туда собирался Бродяжник. Потом Сэм вспомнил армию, которая выступила из Минас Моргула всего с неделю назад. Она ведь тоже двинулась к Минас Тириту. И, может быть, направившись туда, они попадут из огня да в полымя… Да Враг-то наверняка почувствует, что Кольцо сгинуло, спохватился Сэм. Сюда все орки, все назгулы враз сбегутся. Они с Ородруина спуститься не успеют, как их сцапают. Может, оно и к лучшему, что мистера Фродо тут нет…       Что-то нужно было отвечать, и он сказал наконец:       — Не знаю. Наверное, назад пойдем.       — Куда назад?       — Не знаю, — повторил Сэм. — Давай сначала выбросим его, а там будет видно.              

***

             Пахло серой. От едкого дыма слезились глаза и першило в горле. Ноги вязли в мельчайшем крошеве шлака. Ужасно хотелось пить. У них была вода, но Берен запретил трогать запас до самой вершины. Следуя его примеру, Сэм запихал в рот камешек. Это помогало обмануть жажду. Склон становился все круче, и порой приходилось валиться на четвереньки и помогать себе руками. Но они ползли и ползли, как два муравья, прилепившихся к громаде Горы. Только раз, вскоре после начала подъема, Сэм взглянул вверх и больше так не делал, чтобы отчаяние не лишило его последних сил — Ородруин упирался в небеса, и сражение с ним казалось безнадежным. Вместо этого в минуты отдыха Сэм смотрел назад, вниз, всякий раз удивляясь, как далеко лежал теперь Горгорот, и неужели он, Сэм, сумел проделать такой путь. Каменоломня, которую они покинули вчера вечером, виднелась внизу слева едва различимым белесым пятном.       Но отдых бывал коротким. Они должны были успеть сделать все сегодня. На дольше им не хватило бы воды. И, чуть переведя дух, Сэм и Берен вставали, поворачивались к ненавистной Горе и продолжали карабкаться вверх.       На одном из этих крошечных привалов Сэм вдруг с ужасом понял, что не знает, как выполнить задачу. Хозяину надлежало уничтожить Кольцо — но каким образом это сделать? Было много разговоров о том, что Кольцо должно быть предано огню — но где тут искать этот огонь? Где это место? Куда именно на огромной Горе им надо было идти? Просто вверх, до самой макушки, а там есть отверстие, откуда валит дым и течет пламя? А если к нему невозможно будет подступить? Сэм помнил, какой жар исходил от встреченного ночью огненного провала — к нему нельзя было приблизиться. А это был всего лишь какой-то провал рядом с Ородруином. Что же творится на вершине?       Или вдруг все окажется совсем не так? Ведь Враг ковал это свое Кольцо, будь оно неладно. Сэму доводилось заглядывать в деревенскую кузницу — там были молот и наковальня, и разные другие вещи. А Врагу, наверное, понадобилось много больше — как-никак, он делал Единое Кольцо, а не паршивый гвоздь. Может, все это не поместилось бы на вершине, и где-то здесь тоже была устроена кузница, откуда можно было безопасно подобраться к огню. Но как они найдут ее? И разве могла она сохраниться с тех незапамятных времен?       Истерзанный сомнениями, Сэм поднял глаза на Берена, который лез чуть впереди. Промолчать или сказать, пока не забрались слишком высоко? Одна голова хорошо, а две лучше. Может, вдвоем они что-нибудь придумают? Так-то оно так, но, с другой стороны, было страшновато — Сэм помнил, с каким трудом уговорил Берена на весь этот поход. А если Берен начнет расспрашивать сам, что ему отвечать? Но Берен не спрашивал. Он упорно продвигался вверх, не оборачиваясь на спутника, и, казалось, не думал ни о чем вообще. Сэм попробовал поступать так же и сосредоточился на подъеме: раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре…       — Гляди, что такое!       Восклицание прозвучало так неожиданно, что Сэм даже не сразу понял, что слышит это взаправду. Берен остановился, разогнулся и смотрел куда-то вперед. Подобравшись к нему, Сэм увидел, что чуть выше поперек склона пролегла широкая и ровная полоса. Насколько хватало глаз, она выворачивала из-за южной стороны конуса и продолжалась, поднимаясь, за северный.       — Какому лешему тут дорога понадобилась? — выговорил Берен.       — Врагу, больше некому, — ответил Сэм, тоже еле ворочая языком.       Но, кто бы ее ни проложил, дорога должна была куда-то вести, и Сэм воспрянул духом. Мучительные раздумья остались позади.       — Да-да, она-то нам и нужна, — сказал он, как будто все шло по задуманному, и они нашли то, что и должны были найти.       Дорогой это можно было назвать только с известной натяжкой. По ней давным-давно уже никто не ходил, вся она была засыпана тем же шлаком и колючими камешками. Но здесь наконец-то можно было выпрямиться и идти как положено, а большего сейчас и не требовалось.       Ободренные, они прибавили шагу. Пологий подъем, казалось, сам ложился под ноги. Солнце скрывалось за облаками и гарью, но, судя по смутным очертаниям далеких гор, чуть больше, чем за час, Берен и Сэм обогнули конус почти наполовину и теперь находились на восточном склоне. Здесь путь перестал быть пологим и круто повернул вверх, постепенно совсем исчезнув среди осыпей. Но в нем больше не было особой нужды — высоко над головами они увидели проем, черный даже на фоне Горы. Это был вход в Саммат Наур. Сэм не знал этого названия, а Берен и подавно.       Последние сотни ярдов были тяжелее всего. Подстегивала и поддерживала вера в близкое окончание трудов. Они победили три четверти подъема — справятся и здесь. Но все равно Сэм не поверил своим глазам, когда оказался на пороге Огненных Палат. Ныли измученные ноги. Сэм оперся рукой о скалу, будто о дверной косяк родной норы. Рядом стоял Берен, устало опустив плечи и тяжело дыша. Под арку высокого полукруглого свода уводил гладкий серый пол, припорошенный пылью. Веяло теплом.       — Оно?       Вместо ответа Сэм только кивнул. Чем еще могло быть это отверстие в Роковой Горе? Он вспомнил рассказы мистера Бильбо. Наверное, тот так же вглядывался в непроницаемую тьму за волшебной дверью, боясь неизвестности. У мистера Бильбо тоже было при себе Кольцо, и внутри его ждал дракон. А их… Порыв ветра разогнал облака, проглянуло солнце. Сэм обернулся. На ближайшем отроге восточного края гор ему смутно почудилась высокая темная башня. Может, это был всего лишь островерхий утес, да и с такого расстояния никто не мог бы разглядеть их тут, но Сэм мгновенно вспомнил ищущее Око и, забыв обо всем остальном, юркнул в темноту. Берен последовал за ним.       В двух шагах от входа уже было хоть глаз коли. Сэм достал фиал, но пламя еле теплилось, словно даже подарок Владычицы не в силах был одолеть тысячелетний мрак. Пришлось брести почти на ощупь, глядя себе под ноги и ведя рукой по стене. Подземный рокот усиливался. Гора дрогнула, и стены озарились вспышкой красноватого света. Туннель оказался коротким — футов полтораста, не больше. В конце его разгоралось свечение, стало жарко. Они прошли еще немного, и вот — стены разошлись, потолок взметнулся на недосягаемую высоту. Туннель обрывался в пропасть. Здесь был конец пути.       Они осторожно подобрались к кромке. Далеко внизу, за краем, простерлось море огня, словно вязкое варево в исполинском котле. Паутина раскаленных добела трещин медленно двигалась по его поверхности. Где заканчивалась пропасть, и что было на другой ее стороне, разглядеть было нельзя — все тонуло в дрожащем огненном мареве.       — Туда?       — Да, — севшим от волнения голосом прошептал Сэм, не в силах отвести глаз от жуткого и завораживающего зрелища.       Чуть отойдя от опасного края, Берен снял орочий шлем, отдал его Сэму. Вытянул из-за ворота цепочку. Красным бликом сверкнуло Кольцо.       Тень вынырнула из темноты за их спинами. В последней, отчаянной попытке спасти свою Прелесть Голлум метнулся вперед стремительно и одним длинным прыжком настиг Берена. Тот даже не успел обернуться, как Голлум уже висел на нем, обхватив руками и ногами, и, впившись в шею, норовил то ли оборвать цепочку, то ли перегрызть горло. От неожиданности Сэм выронил шлем, опомнился и бросился на помощь. Ухватил Голлума за ногу, получил пяткой в нос, озлился уже всерьез. Вцепился снова, и в этот миг Берен стряхнул с себя нападателя, бросил его на пол. Тускло блеснул Ангрист.       — Не надо! — неожиданно для себя вскричал Сэм. — Не убивай его!       Берен помедлил:       — Твой хозяин, что ли?       — Нет! Это… Долго объяснять. Кольцо когда-то давно было у него. Он за ним везде ходит.       — Не убивай нассс, — шипел, задыхаясь, Голлум, и в глотке его что-то булькало. — Не убивай нас сейчассс. Прелести не станет, и нассс не станет тоже. Мы сгинем, сгинем, обратимся в персссть.       — Туда и дорога. — Берен вытер шею ладонью. — Еще немного, и горло бы мне прокусил. У, тварь! — он пнул Голлума и передразнил: — «Не убивай!» А что еще с ним делать?       Каким бы тощим и изможденным ни выглядел сейчас Голлум, Сэм вряд ли смог бы его удержать. Но он ощущал странное сочувствие к этому жалкому созданию. Берен снова вытер шею и посмотрел на следы крови на ладони.       — А он не бешеный?       — Нет, — ответил Сэм не очень уверенно.       — Ладно, — смилостивился Берен. — Если он тебе как отец родной, давай свяжу его, что ли.       Прежде, чем успел подумать, Сэм брякнул:       — Я пробовал. Он от эльфийской веревки визжит на всю округу, — и тут же опять чуть не хлопнул себя по лбу. Ну кто его за язык тянул?! Пусть бы Голлум визжал сколько угодно — кто бы здесь мог его услышать.       — Ничего, у меня обычная есть.       Не спуская с Голлума глаз, Берен пошарил в мешке и вытащил небольшой моток. Голлум лежал смирно, пока ему спутывали запястья, и только тихонько хныкал.       — Ты за ним приглядывай.       Кое-как, с усилием, Берен снял с шеи Кольцо. Слишком короткая цепочка цеплялась за волосы. Буквенная вязь сияла ослепительно, будто приветствуя пламя, из которого вышла. Пожирая Прелесть глазами, Голлум завыл тонко и скорбно. Время замедлилось…       — Не пойму, почему я должен его выкидывать, — пробормотал вдруг Берен и отвел руку.       — Но как же?! — всполошился Сэм. — Совет же решил, что…       — Ну, это ты так говоришь. Чем докажешь, что не врешь?       — Зачем мне врать?!       Как его слова могли быть враньем?! Что еще мог делать здесь Сэм?! Для чего еще он и хозяин шли бы через полсвета в эту страну орков и мрака?!       — Да кто вас разберет, что у вас тут творится?       Растерянный и негодующий Сэм не знал, что возразить. Слова куда-то делись. Невыполнимый, кажущийся безумным план Гэндальфа почти удался. Все почти получилось. Они чудом выбирались из самых безнадежных положений и находили выход из самых безвыходных тупиков, проскользнули незамеченными в самое сердце Сауронова царства. И вот, когда до завершения оставался всего один шаг, один жест, все разваливалось. Сэм выкрикнул, чуть не плача:       — Ты же обещал!       — Ничего я тебе не обещал. Вот Тинголу обещал. Сильмарилл принести в обмен на Лютиэн. Было бы, как ты говоришь, зачем бы я тут оказался? Без меня бы не выкинули? Так, может, все как раз наоборот. Может, это Кольцо для того мне и попалось, чтобы я сильмарилл добыть мог. А?       — Нет же! Ну правда, нет! — отчаянно умолял Сэм. — Это Кольцо тебя искушает! Саурон нарочно так сделал, чтобы никто Кольцо выкинуть не мог. Это ты ему поддаешься.       — Ври больше! Тебя вот не искушает, а меня искушает? Да я этого Саурона самого видал, вот как тебя сейчас вижу, — и то ему не поддался.       — Отдай ее нам, — проскулил Голлум. — Отдай нам Прелесть. Мы будем помогать тебе, мы будем тебе ссслужить. Мы клянемссся, Смеагол клянетссся.       — Еще один! — язвительно сказал Берен. — Нет уж. Бросить любой дурак сумеет. Только бросишь — назад потом не достанешь. Пока не разберусь, ничего никуда выкидывать не буду.       Берен решительно сжал Кольцо в кулаке…