Солнце и луна

Бартоломео понятия не имел, даже близкого, по какой причине Вира к нему присоединилась. Отпетым пиратом она не выглядела, ворчливым старым врачом — тоже. Молодая девушка приятной наружности, улыбчивая, на первый взгляд — вовсе не устрашающая. Правда, не устрашающей она была до тех пор, пока кто-то из команды не получил первого боевого ранения при ней. Вот тогда, Бартоломео был готов поклясться даже любимой фотографией обожаемого им Луффи-семпая, Вира была очень страшной. Злой, ворчливой и страшной. Женщины вообще сами по себе страшны — то они тебе добродушные, трепетные лани, то горгоны, у которых вполне хватит силёнок на то, чтобы придушить тебя в самый удачный момент. Врачом Вира оказалась хорошим. Не слишком заботливым, не слишком добрым, зато максимально эффективным. Те, кто побывал в лазарете и успевал выслушать её гневную тираду, старались новые раны в бою не получать, а коль получили — на корабль не соваться, пока не заживёт, что было практически невозможным. Бартоломео был редким гостем в её обители, его от данной участи спасал дьявольский фрукт, который ему когда-то довелось съесть. *** Однажды приключилось то, чего не ожидал никто, кроме самой Виры. Капитан клуба Барто в очередной раз любовался недавно вышедшим постером с поднявшейся наградой Монки Д. Луффи, человека, который обязательно станет королём пиратов. Любовался, пускал слёзы счастья, чуть ли не молился на этот несчастный, как думалось Вире, постер, как вдруг случилось то, чего она всегда боялась. Бартоломео споткнулся почти на ровном месте, и упал. Способность своего дьявольского плода применить он не смог, боясь, что дорогое его сердцу изображения упадёт и испачкается в грязи. Как итог, он звёздочкой распластался на полу, в максимально неестественной позе, пятой точкой кверху. Лицо пришлось по выступающей неподалёку ступеньке, после чего раздался привычный Вире хруст. Кажется, её капитан сломал себе нос, да так нелепо, что кому расскажешь — не поверит, лишь обсмеёт и назовёт выдумщицей. — Капитан, эй, вы там живы? Подняться сами сможете? — осторожно уточнила она, подбираясь всё ближе и ближе к центру происшествия. Бартоломео продолжал лежать на полу в нелепой позе, лишь бормотание раздавалось, подтверждающее, что капитан всё-таки скорее жив, чем мёртв. — Ребят, помогите этому олуху подняться, а? И приведите его ко мне в кабинет, — не дожидаясь согласия, подтверждения того, что те самые ребята выполнят просьбу, Вира покинула комнату, направившись к себе. Не прошло и пяти минут, как в проёме двери показалась знакомая ей фигура, а нос оказался действительно разбит, ещё и кровоточил. Выпроводив лишние глаза и уши из помещения, строго-настрого приказав не беспокоить, если не хотят вдруг проснуться ночью, лишившись чего-то важного — чего именно, зависит от уровня фантазии ребят — то пусть сидят себе тихо и ей не мешают. Вире была необходима тишина. Манипуляции с пострадавшим носом, к удивлению Виры, капитан переживал вполне сносно. Хотя, может это из-за дозы обезболивающего, которое она ему вколола, погорячившись? Говоришь с ним, объясняешь, какой он временами простофиля — а он даже не слушает! Всё о розыскной листовке, по милости которой сейчас здесь, беспокоится! — Ваш нос в полном порядке, капитан. До прибытия на остров, конечно, не заживёт, но вы потерпите, — разговаривая с Бартоломео и в то же время убирая последствия своего врачевания, Вира изредка поглядывала на него, пытаясь понять, что же скрыто там за черепной коробкой, в голове пирата, прозванного Каннибалом. В том, что там был расположен головной мозг, она крайне сомневалась. — Вира, ответь на вопрос, — в этот момент она готова была подавиться чем угодно, да хоть своими медикаментами, ведь это на её памяти первый раз, когда он ей задаёт хоть какой вопрос. — Почему ты всё еще с нами? — Если это не повод от меня избавиться, то отвечу. Не повод же? — Врач нам точно лишним не будет, так что прекрати страдать фигнёй и ответь. — Хорошо, капитан, — улыбаясь как можно дружелюбнее, Вира задала вопрос, служивший скорее ответом. — Вот скажите, найдётся ли ещё человек, готовый заботиться о таком геморном создании, как вы? Бартоломео пожал плечами, несколько не улавливая, что имеет в виду его врач. Женщин он не понимал никогда, и этот момент — не исключение. — Помрёте вы без меня, споткнувшись о собственную ногу. Так что извольте потерпеть моё присутствие в своей жизни, здоровее будете. И валите уже из моего кабинета, а? Надоели! Вира, пусть и покривив душой, настоящий ответ предпочла не озвучивать. Он оказался излишне личным, таким, который дать она была еще не готова. Бартоломео в её жизнь чуть ли не вломился, вторгся, притянув за собой настолько яркие краски, что сперва ей казалось, что вот-вот — и она ослепнет от подобравшегося к ней изобилия. Время шло, краски стали совсем привычны. Её мир без красок обрёл цвета, полностью изменившись. Она бы с радостью поблагодарила капитана, от всей души, но пока не могла. Время, подходящее для подобной затеи, еще не наступило. Ей он казался солнцем. Ярким, потрясающим солнцем, дарящим свет Луне. Луной, догадаться не сложно, являлась она.