Плач

Небо было пасмурное. Тяжёлые тучи нависли над разрушенным городком, словно хотели поглотить его, и без того уже мёртвого. Серые дома, серые камни, серые майки, некогда белыми бывшие – всё так далеко было, хотя она и могла коснуться их пальцами. Но онемевшие руки – то ли от холода, то ли от усталости и боли – не желали двигаться. Она смотрела лишь вверх. В огромное тяжёлое серое небо. Рядом послышался стон. Протяжный, полный боли. Бельмерр с трудом вздохнула; изо рта вырвался хрип. Неужели это её голос? Такой, как и этот стон? Полный боли, сожаления. Желания жить. Но они все умирают. Глотая свою кровь. Ступая по головам уже павших товарищей. А потом кто-то пойдёт по их головам, также сожалея об этом. Несправедливо. Почему именно она должна умереть? Почему именно сейчас?! Именно здесь?! Бельмерр сглотнула; слюна обожгла горло, застряв где-то внутри – дышать стало ещё труднее. Она мечтала, что умрёт в бою. Быстро, с мечом или пулей в сердце, не чувствуя боли. Умрёт как герой. Как защитник. Как Дозорный. Она мечтала, что умрёт в сражении. Размахивая своим ружьём и точно попадая в каждого пирата, осквернившего мирную землю. И она умирает. Не в бою. Но на поле боя. Не как герой. Но на стороне выигравших. Не как защитник. Она – атакующий. Та, кто без разбора палит из ружья, пытаясь не задеть своих. Та, кто должна ненавидеть пиратов. Та, чьи руки по локоть в крови. Бельмерр прикрыла глаза. Жить. Единственное, что она сейчас хочет, так это объявиться в своей деревеньке, хлопнуть по плечу кого-то родного и улыбнуться. Просто так. Без особой причины. Лишь потому… что она жива. Но Бельмерр умирает. И домой она уже не вернётся. И никому уже не улыбнётся. И вдруг что-то вспыхнуло внутри. Нет. Нет! Ни за что! Поддаться кому-то? Да ещё и пиратам?! Умереть в Богом забытом месте, подстреленной каким-то дрянным отбросом общества?! Нет! Бельмерр – Дозорный. А значит – должна продолжать жить, чтобы защитить тех, кому она нужна. И плевать, что у неё никого нет. И плевать, что никого и не будет. Плевать, что её семья умерла здесь, так и не успев ею стать. Плевать… Она выживет. А потом снова ринется в бой, чтобы отмстить. Чтобы избавиться от вины. От боли. Он ненависти. Бельмерр пошевелила пальцами – то ли холод, то ли усталость и боль пропали. Осталась лишь ненависть. Она заполнила её. Накрыла своей огромной волной. Не давая думать. Желать чего-то, кроме отмщения. Чего-то, кроме желания жить. Чтобы потом излить свою ненависть. Было больно. Боль терзала всё тело, вонзалась ледяными копьями. Резала стальными ножами. Но Бельмерр ползла. Ползла вперёд. К серому морю. К серому небу. К серым домам. К серой свободе. Снова глотая свою серую кровь, притрагиваясь к серым мёртвым головам уже павших товарищей. Видя лишь серую Смерть, мечтая о чёрном Отмщении. И вдруг по ушам ударил плач. Детский. Словно гром в этой смертельно-серой тишине. Бельмерр повернула голову, надеясь увидеть хоть кого-нибудь. По разрушенной улице, медленно и осторожно обходя серые бетонные обломки, шла маленькая девочка. Её серо-голубые волосы были подвязаны тусклой лентой, блёклое платье – порвано в нескольких местах. Глаза – сухие. То ли серые, то ли голубые – Бельмерр не могла разобрать – они смотрели на всё вокруг отчуждённо. Девочка тоже умирала. Не зная, что ей делать. Не зная, к кому подойти – вокруг лишь серые трупы и обломки домов. И снова по ушам, словно водопад, ударил плач. Бельмерр непонимающе огляделась, но так никого и не увидела. Девочка вздрогнула и начала покачивать своими серо-бледными ручками – на них оказался свёрток. Детский плач стих. Ребёнок озадаченно посмотрела на младенца и подняла серый взгляд на Бельмерр. Она подползла поближе и кивнула – девочка чуть опустила руки. По её глазам ударил рыжий цвет. Как то солнце, которое скрылось за серыми тучами. Как те мандарины, растущие где-то на сером острове. Как та мечта, которую когда-то лелеяла Бельмерр. Рыжие волосы на серой ткани. На сером лице. В сером разрушенном городке. Под серым тяжёлым небом. Перед серой Смертью. Младенец, раскрыв свои карие глаза, удивлённо посмотрел на Бельмерр. А потом улыбнулся. И чистый смех разнёсся по серой площади. По площади, наполненной трупами. По площади, залитой кровью. Бельмерр вздрогнула. Эта девочка ещё ничего не знала. Ни смерти. Ни боли. Ни разочарования. Бельмерр осмотрелась: где-то неподалёку блекло рассыпались по земле грязно-рыжие волосы. Девочка продолжала смеяться. Протягивать ручки. Щурить глазки. Ничего не зная. Ни о чём не думая. Ни о чём не жалея. Но всё потеряв. Как и Бельмерр. И вдруг солнце показалось из-за тяжёлых серых туч, нависших над разрушенным грязно-коричневым городом, словно пытаясь поглотить его. Такое же рыжее, как и волосы маленькой девочки. Она хочет жить. И Бельмерр хочет жить. Её Семья снова нашлась.