Читать под Fuvk - Wrong Girl
— Эй, сталкерша, — серьёзнее обычного возмущается Мия, — сворачивай там свои расследования. Тебе сколько, пятнадцать? В трубке слышатся помехи и приглушённые хихиканья. Винтер знает наперёд, что её попытки воззвать к благоразумию подруги вряд ли приведут хоть к чему-то хорошему. — Технически мне уже девятнадцать, а вот твой новый краш постарше будет, как я вижу. От осознания очевидного Мия замирает и невольно откладывает в сторону картошку, до которой ножу теперь так просто не добраться. Похоже, животу Ханса придётся ещё немного поурчать без заветного ужина от шеф-повара Винтер. Ну или на худой конец его хозяин может впервые в этой жизни приготовить что-то без помощи соседки. — Ты что, нашла её инстаграм? Ханна! В трубке снова звучит смешок, и Мия замолкает на секунду. Она так надеется, что в её последней реплике сквозило недовольство или строгость. Обида, злость, негодование. Да что угодно, способное пристыдить лучшую подругу. Только не живой интерес. Только не желание узнать больше. — Конечно, нашла, — отвечает наконец Ханна, и последующее молчание нарушает звук ломающихся ногтей. Будь Винтер рядом, непременно ударила бы подругу по рукам за эту вредную привычку грызть ногти от банальной задумчивости. Хотя, по правде говоря, ударить стоило бы за многое. Например, за то, как легко было раскрыть Ханне свою ориентацию и как трудно было утаивать от неё любую девушку, к которой у Мии возникала хоть секундная заинтересованность. Отчего-то в Ханне Юнг умещается невероятная смесь из непрекращающихся проблем в учёбе и почти феноменальной проницательности. А может, это Винтер такая лёгкая мишень. Кто же теперь разберёт? — Слушай, я совсем забыла, у меня же сегодня встреча с отцом. Но ты не парься, я скину тебе её инсту. — Не на… — Всегда пожалуйста! Мия так и не успевает вместить всю ярость в театрально тяжёлый вздох, подруга уже отключается и сейчас совершенно точно довольна собой. Чего не скажешь о Хансе, который снова протяжно мычит от голода. Кажется, он бормочет что-то вроде «Я ещё слишком молод», но точно разобрать задача не из простых. Стены в этой квартирке, как ни странно, довольно толстые. Картошка всё-таки падает жертвой торопливых рук Мии и идеально заточенного ножа. Подарок от Линн на Рождество, что бы это ни значило. На соседнем столе телефон сходит с ума от новых уведомлений. Блондинка постоянно заправляет непослушные волосы за уши и бросает косые взгляды на экран, но подходить ближе себе не позволяет. Да и вообще, какая в этом срочность? Один дружелюбный разговор в книжном магазине едва ли что-то значит, а Мия давно пережила то время, когда высматривала в каждой симпатичной девушке хоть какой-то интерес к себе. Ей уже давно не пятнадцать. Вот уже четыре года как не пятнадцать. Чёрт, а ведь встреча с любовью всей жизни в книжном – это такое грёбаное клише!***
Ложиться в десять — почти преступление. Так совершенно точно сказала бы Ханна, застав лучшую подругу под огромным одеялом и с выключенным светом, когда на часах мигает с перебоями совсем ещё детское время. Однако Мие чертовски тяжело противиться этому тяжёлому чувству, что приятно давит на тело и заставляет веки смыкаться. В голове возникают рваные обрывки увиденного и услышанного за этот до смешного насыщенный день. Спать хочется до изнеможения, но мозг снова прокручивает одну и ту же короткую сцену. Она, кажется, так и засыпает с мыслями о заплетённых в тугую косу каштановых волосах, которые все остальные привыкли распускать, о непрерывных смущающих взглядах и о том, как в её навязчивых мечтах именем Софи никогда не назовут натуралку.***
— Ты видела её фотку с радужным флагом? Не к таким пробуждениям привыкла Мия, особенно в утро воскресенья. Ханна орёт в трубку и оглушает хорошими новостями, которые совершенно точно не стали бы хуже, скажи она их, к примеру, шёпотом. — А ещё громче можно? — сердито бурчит девушка, протирая глаза, которые так и не удосужились открыться. И заспанное подобие Мии Винтер их сейчас, как никто другой, понимает. Ноги вздрагивают от неприятного холода, к чему в итоге подключается всё тело. — Ебучая зима, — вырывается у Мии. Однако Ханну сейчас волнует далеко не ярая ненависть подруги к каким-то там временам года. — Вот ты как значит, да? — голос насквозь пропитан возмущением. — Я тут её личную жизнь устраиваю, разглядываю фотки её краша в надежде найти хоть какой-то сигнал к действиям, а она… Мия фыркает: — Сигнал к действиям? Ханна, это просто смешно! Юнг резко замолкает, выжидает обвинения пообиднее ну или хоть какой-то грёбаной конкретики. Чёрт, она уже не знает, собирается ли Мия хоть что-то добавлять. — Что? Что не так? Голос Ханны от непривычной нервозности звучит пугающе. Винтер остаётся лишь перевести дыхание и бросить телефон с уже включенной громкой связью в скомканное одеяло, чтобы наконец натянуть спасительно тёплый свитер. Ткань немного колется, хоть это сейчас и не самая важная деталь. Она безжалостно тонет во всех вещах, о которых Мие хочется вопить. — Ханна, пойми ты уже наконец, да будь Софи хоть главной лесбиянкой во всём Берлине, ну с чего ты решила, что ей интересна я? Ей впервые становится не по себе от ею же сказанных слов. От них во рту возникает неприятное ощущение, словно из уст Мии вырвались слова, которые всё к чертям разрушат. А шанса исправить это ей уже никто великодушно не предложит. И всё же лучше признать это сразу, чем целыми днями тешить себя иллюзиями, от которых избавляться чертовски тяжело. Мия Винтер это правило усвоила слишком хорошо. В трубке слышится тяжёлый вздох. За ним обычно следует короткое и полное драматизма… — Прости меня. Я такая хуёвая подруга. Как всегда, перегнула палку. Я просто… — Знаю, — перебивает её Мия, почти позволив себе улыбнуться. Она и правда знает. Совершенно точно знает, что Ханне не всё равно. Ведь она была первой, кому Мия сказала, что парни её не интересуют, и первой, с кем можно было так спокойно об этом говорить. Таким друзьям, как правило, легко простить моменты небольшого помешательства. — Кстати, если ты всё же закадришь свою Софи… Глаза Мии закатываются, кажется, без её ведома. — … познакомь меня с её братом. И тут же прищуриваются, потому как слышать нечто подобное от Ханны до смешного предсказуемо. — С каким ещё братом? Однако подруга, кажется, и не чувствует лукавой улыбки в голосе собеседницы. — Его зовут Александр, и они с Софи, видимо, очень близки. Честно, Мия, будь у тебя хоть капля влечения к парням… Девушка беззвучно смеётся и сама не знает, что послужило тому причиной. То ли стремительность Ханны в выборе крашей, то ли сама мысль о том, что где-то в параллельной вселенной есть Мия Винтер, которая засматривается на парней. Похоже, всё-таки второе. — Видела я твоего Александра. И я почти не хочу сказать, что он выглядит, как типичный факбой… — Уже сказала! — Правда? — с еле сдерживаемым смехом отзывается она. Потому что Мие Винтер действительно смешно. Ей нравится злить Ханну, в шутку дразня её вкус в парнях, и ещё смешнее от мысли, что иногда её лучшая подруга умудряется воспринимать все эти детские подколы всерьёз. Мия Винтер почти уверена, что скоро ей хватит смелости на то, чтобы написать Софи хоть какую-нибудь бессмыслицу вроде «Привет! Помнишь меня? Я та лесбиянка, которая запала на тебя в книжном». Ну или что-то менее пугающее и куда более скучное. И пусть шанс даже на их платоническое сближение близится к нулю, по крайней мере у неё есть Ханна, которая на следующий же день перероет всю эту огромную столицу в поисках девушки точно во вкусе Мии. А в ответ Винтер сделает всё, чтобы узнать, нравятся ли Александру девушки вроде Ханны или у него, как и у всех факбоев, далеко не самый лучший вкус.